I met an angel with clipped wings

После того, как Фэнг закрыл дверь за Эдгаром – захотелось выть от отчаяния и того, насколько же сильно давит эта тишина, которая теперь окутывала квартиру. Он затуманенным взглядом осмотрел всё вокруг и едва заметно поморщился. Теперь казалось, словно квартира не его вовсе. Будто отсюда ушла вся жизнь, а вместе с ней и все краски. Хотя… почему «будто»? Так и было на самом деле. Его жизнь ушла, крепко сжимая ручку чемодана, вместе с этим стараясь удержать сумку на плече. В голове было пусто, но и одновременно бушевала целая буря эмоций. Разум упрямо отказывался принимать то, что сейчас произошёл их конец. Да, Эдгар ничего не решал, а лишь попросил время, но… Какова вероятность того, что он за это время разберётся в себе и захочет вернуться обратно? Какова вероятность того, что за это время он не поймёт, что ему отлично живётся и без Фэнга рядом? Сейчас они словно ходят по краю обрыва. Разум на пару со здравым смыслом кричат о том, что в этой ситуации никто не виноват, но разве может быть такое? Отсутствие виновных? Ясно только одно – Эдгар абсолютно точно не виноват, а вот Фэнг… Фэнг винит себя. Именно ему чувства вскружили голову настолько, что он совсем забыл о том, что когда в твоей жизни слишком много чего-то – оно имеет свойство надоедать. Именно из-за него Эдгар столкнулся с такими сложностями, поставив под удар их отношения. Хотелось изобрести машину времени и вернуться в прошлое для того, чтобы держать себя в руках. Тогда, быть может, у них сейчас всё было хорошо. Рыжий вцепился теперь уже в брюки Фэнга и снова начал жалобно мяукать, наверняка чувствуя паршивое настроение хозяина, таким образом пытаясь успокоить. Для самого Фэнга это стало последней каплей и он, опустив голову, чтобы посмотреть на котёнка, всё-таки оседает на пол, утыкаясь лицом в колени, руками прижимая их к груди. Прямо как маленький обиженный ребёнок. Тихо всхлипывает, словно боится, что кто-то услышит его рёв. Слишком больно осознавать то, что возможно он сказал те самые три слова в последний раз. Фэнгу непривычно чувствовать влагу на щеках, поэтому он старается как можно скорее стереть её ладонями. Он не считает слёзы чем-то постыдным и не придерживается мнения «мальчики не плачут», но никогда не позволял сам себе плакать. Потому что не хотел, чтобы эмоции брали над ним верх. Сейчас же Фэнг не собирается запрещать такую слабость, наоборот, позволяет высвободить всё накопившееся через слёзы. Он впервые не знал, что ему теперь делать, и нужно ли делать что-то вообще. Фэнг чувствовал себя запутавшимся ребёнком, который только-только окончил школу, смотрел на все эти открывшиеся ему возможности, не понимая, за что ухватиться в первую очередь. Голова гудела, а под локоть упрямо тычется своим носом один излишне переживающий котёнок. Фэнг поворачивает к нему голову, пытается разглядеть через эту слёзную пелену, но получается только зареветь сильнее. Рыжий – это чуть ли не самое главное воспоминание, связанное с Эдгаром. В памяти сразу всплывают картинки того зимнего вечера, когда они впервые встретили это замёрзшее рыжее чудо на улице; как сидели на корточках друг напротив друга, поочерёдно грея котёнка на коленях, как Фэнг засматривался на умиротворённое лицо Эдгара, и как тот предложил приютить Рыжего в семью. Семья… Правильно ли теперь называть их сложные отношения семьей? Фэнг не знает. Он уже ничего не знает и не понимает. Глаза понемногу начинают болеть, предупреждая о том, что пора бы прекратить лить слёзы и дать им отдохнуть. Хотелось бы прекратить, правда, хотелось, но Фэнг не может. Он всё шмыгает носом, дрожащими руками трёт покрасневшее лицо, пытаясь стереть всю влагу. В голове не вовремя всплыла довольно смешная мысль… Теперь ему известно каково это – умываться слезами. Фэнг невесело усмехается и запускает пальцы в растрёпанные волосы, распустив перед этим хвост. Сжимает их в кулак и морщится от незамедлительно пронзившей кожу боли. Он никогда не испытывал тягу к курению, но сейчас почему-то хотелось выкурить сразу три штуки за раз… Или пойти налакаться текилы где-нибудь в прокуренном баре. Что там ещё делают те, кого бросили? Меняют что-то во внешности, пытаясь освежить себя хотя бы так? Отлично! Фэнг сразу думает о своих волосах, которые теперь казались ему слишком уж длинными, решает, что было бы неплохо отрезать их к чертям, потому что на них были его прикосновения, но перед глазами снова картинка… Как Фэнг стоит перед Эдгаром на коленях, возясь с завязками пижамных штанов, а после чувствует, что подрагивающие от возбуждения пальчики стягивают резинку с волос, распуская высокий хвост, а после заботливо заправляют мешающую чёлку за ушко. Эд любил его волосы. Любил их гладить и перебирать прядки между пальцами. Любил заплетать нелепые косички и стремительно краснеть, когда Фэнг назовёт эти самые косички произведением искусства. Нет… Позволить себе вот так просто избавиться от таких ценных воспоминаний он просто не имел права. Остаётся лишь сжимать руки в кулаки с такой силой, что наверняка останутся следы от ногтей, и мечтать, что когда-нибудь Эдгар прикоснётся к локонам ещё. Фэнг не может сказать точно, сколько он вот так просидел на полу, но, кажется, долго, потому что за окном уже начало стремительно темнеть. Всё тело затекло, из-за чего чувствовалась ноющая боль. Чуть шатаясь и опираясь рукой об стену ему всё-таки удалось подняться на ноги, которые почему-то казались ватными. Из-за количества пролитых слёз похоже началось обезвоживание, потому что никак иначе Фэнг не мог объяснить сильную жажду, которая мучила его горло. На кухне пахло Эдгаром. Хотелось незамедлительно открыть все окна, чтобы выветрить этот запах, и если бы не желание быстрее выпить чего-либо – Фэнг обязательно бы сделал это. Он не мигая смотрит в одну точку, пока пьёт прохладную воду, а потом давится и сильно кашляет, когда в памяти снова появляется картинка прошлого… Как в день появления Рыжего в этой квартире Фэнг прижимал Эдгара к кухонной тумбе, во всю блуждая руками под футболкой, а тот вдруг вывернулся и напомнил о том, что в их доме, между прочим, теперь ребёнок и было бы неплохо, если КОЕ-КТО научится держать себя в руках. От таких воспоминаний на лице сама собой появилась вымученная улыбка, а щёки покрылись румянцем. — Блять… — Фэнг устало трёт большим и указательным пальцами припухшие от недавней истерики глаза, вспоминая, что со всей этой чередой неприятных событий он совсем забыл переодеться. Белоснежная рубашка смялась, а рукава влажные, потому что роль «платочка» досталась именно им. Заходить в спальню было страшнее всего, всё-таки это их… любовное гнёздышко, можно сказать. Здесь они были вдвоём почти всё своё свободное время: утренние пробуждения, днём, по выходным, они валялись в постели вместе с Рыжим и смотрели фильмы, деля друг с другом последний кусочек пиццы, а когда стрелки часов наконец указывали около одиннадцати позднего вечера – засыпали в тёплых объятиях, перед этим насытившись друг другом вдоволь. Воспоминания словно ударяют кулаком прямо в грудную клетку, выбивая весь воздух из лёгких, а глаза снова невольно начинают слезиться. Фэнг никогда не думал, что ему когда-то захочется уйти из собственного дома, но сейчас хотелось именно этого. Как там говорил Эдгар? «Словно нечем дышать»? Сейчас Фэнг чувствует то же самое. Каждый предмет мебели, каждая безделушка, да даже каждый уголок этой квартиры будто давили воспоминаниями, сжимая невидимыми пальцами шею. Тяжело. Как же, блять, тяжело. А ведь с ухода Эдгара прошло лишь несколько часов… Фэнгу страшно представить, что же будет с ним дальше. Он начнёт карабкаться на стены? Царапать дверь, как сумасшедший? Искать верёвку и мыло? Нет уж… до такого доходить он точно не будет. Всё-таки пауза в отношениях – это не приговор, верно? А думать о способах того, как попасть на тот свет – бессмысленно. — Даже если Эд не захочет вернуться спустя время, — Фэнг думает вслух, садясь на край кровати со своей домашней одеждой в руках. — Это не конец жизни. Мы оба молоды, наверняка ещё встретим тех, кого будем любить без всяких пауз, — он вдруг замолкает и падает спиной на кровать, поджимая губы, которые начинали понемногу трястись. С некой насмехающейся интонацией обращается сам к себе: — Что ты несёшь, дурень? Какое ещё «найдём тех, кого будем любить»? Разве ты сможешь довериться кому-нибудь так же, как доверился ему? Или хочешь всю оставшуюся жизнь шататься по клубам, в поисках временных связей, и трахать исключительно тех, кто смотрит на тебя с явной агрессией во взгляде? Или, быть может, заведёшь аккаунт на сайте знакомств, а в предпочтениях напишешь «ищу парня, носящего шарф двадцать четыре на семь»? Бред. Какой же бред ты несёшь! — в Фэнге проснулась ненависть, нет, даже отвращение к самому себе. Эдгар просто попросил время, чтобы спасти их отношения, а он уже надумал себе всего самого ужасного и распределил жизнь холостяка?! Где там мыло? Ему нужно срочно вымыть рот. — Всё будет в порядке, просто нужно подождать. У НАС обязательно всё будет прекрасно. Скоро будем как и раньше воспитывать Рыжего, обниматься, целоваться… — Фэнг переворачивается набок, снова обнимает колени, а глаза начинает жечь. Он правда хочет в это верить. Но они ходят по блядскому краю и одной лишь судьбе известен исход. Кому заплатить, чтобы ему тоже рассказали? Фэнг с трудом заставляет себя подняться с их постели для того, чтобы наконец-то переодеться в домашнюю одежду. Краем глаза замечает своё отражение в зеркале шкафа-купе и разглядывает изменения, произошедшие всего за пару часов: от былой прямой осанки сейчас остались только воспоминания – теперь плечи опущены, а сгорбленная спина так и бросалась в глаза; лицо имело нездоровый бледный оттенок, словно его одолела болезнь; глаза опухли и покраснели, будто бы Фэнг, будучи заядлым курильщиком всю жизнь, теперь пытался бросить, но, конечно же, получалось плохо и он судорожно искал в заначке хотя бы одну блядскую сигарету. Губы побледнели, а кровоточащие на них ранки так и притягивали к себе взгляд. Сейчас Фэнг ненавидит то, что эта вредная привычка передалась ему от Эдгара. Совсем не хочется неосознанно терзать губы во время истерики, а потом ловить на себе косые взгляды, с ходу придумывая объяснения. Растрёпанные волосы, казалось, померкли – от былого синеватого оттенка, который был довольно ярким, не осталось и следа. Локоны будто перестали блестеть на свету, превратившись в тусклую солому. Да уж… такой болезненный вид пугал самого Фэнга, что уж говорить о других? Надо бы привести себя хоть чуть-чуть в чувства, иначе завтра на работе проблем избежать не получится. Не хотелось бы, чтобы Лола, решив что ему плохо, отправила бы Фэнга в больницу. Больница… там они с Эдгаром впервые… Блять, пора перестать думать в этой ситуации так, словно их отношения уже закончены. Он, пошатываясь и едва ли не врезаясь в стены, идёт в ванную. Там включает холодную воду, ждёт пока она станет ледяной, после чего умывает лицо, стискивая зубы до скрежета из-за обжигающе ледяной воды. Разум понемногу просыпается, а сознание приходит в себя. Становится легче. Фэнг снова смотрит в зеркало, отмечая то, что теперь его лицо имело красноватый оттенок. Он всматривается в каждый сантиметр кожи, в каждую родинку, в каждую складочку на губах, и в груди что-то неприятно ёкает – всего этого Эдгар касался. Пальцами… губами… Аппетита нет совсем. Фэнгу не хотелось даже рядом с холодильником проходить. От одной только мысли о еде начинало тошнить, что уж тут говорить? Пришлось сделать самому себе мысленную заметку о том, что утром надо бы обязательно чего-нибудь перекусить, и потихоньку ложиться в кровать. На часах пол девятого вечера, а уже клонит в сон. Неудивительно. Организм просто устал. Как и сам Фэнг. Он ложится в постель прямо так – в спортивных штанах и свободной футболке, с неразличимой надписью на груди, потому что не было сил на очередные переодевания. Как только голова укладывается на мягкую подушку, а тело укутывается в одеяло, желание спать, на удивление, исчезает. Только вот вместо него приходит осознание того, что это первая ночь без Эдгара. И это в сто раз хуже. Рука на секунду тянется перед собой, собираясь по привычке прижать к себе чужое тело, но тут же опускается обратно, стоило только вспомнить о том, что обнимать некого. Фэнг с минуту лежит, почти не дыша, вглядывается в место, где должен лежать Эд, и чувствует непреодолимое желание плюнуть на всё это попрошенное им время, сорваться прямо в ночной город, оббежать каждый подъезд, каждый дом, каждую квартиру, но лишь бы найти его. Всё неправильно. Всё так блядски неправильно, что снова хочется расплакаться. Фэнг прижимает к себе подушку, на которой обычно спал Эдгар, несмело обвивает руками и утыкается в неё лицом. Снова что-то сжимается в груди от осознания того, что она пахнет стиральным порошком. На ней больше нет его запаха. Это в каком-то роде даже удивило… Почему так быстро выветрился? Может быть, это намёк от вселенной о том, что их воссоединения ждать бессмысленно? — Какие ещё намёки от вселенной? — снова начинает Фэнг, — Теперь любую обыденную вещь будешь считать намёком? Или начнёшь говорить: «если я не успею сделать это за столько-то времени, то Эдгар меня не любит»? Дурень, тебе не десять лет. Фэнг обречённо вздыхает и почти сразу же дёргается от неожиданности, когда кровать продавливается под небольшим весом где-то в районе ног. Кто-то настойчиво шагает ближе к его лицу, а до слуха доносится мурчание. Рыжий. Фэнг мысленно шлёпает себя по лбу, потому что забыл его покормить и теперь кот, конечно же, идёт разбираться почему его миска до сих пор пуста. — Прости, малыш, — садится на кровати и гладит котёнка по спинке. — Не сердись, ладно? Я не специально. Рыжий на это урчит, подставляясь под ладонь, а затем мчится на всех четырёх в сторону кухни, обгоняя хозяина. Фэнг щурится от резко включившегося света, потому что глаза уже привыкли к темноте. Он наспех наполняет миску кормом и слышит довольное чавканье, а теперь плетётся обратно в спальню. Проверяет телефон, стоящий на зарядке( в этот раз не забыл! ), на наличие сообщений, но ничего, кроме мало интересующих сейчас уведомлений из разных групп не было. Эдгар не писал. Фэнг уже по привычке набирает «ты в порядке?», но опомнился за секунду до того, как палец нажал на «отправить». Нельзя. Эд попросил время, не стоит ему мешать. Телефон возвращается на тумбочку, а голова, в миг ставшая тяжёлой – на подушку. Только сейчас Фэнг замечает, что его немного знобит, но это не так важно. Он сильнее кутается в одеяло и жмурит уставшие от слез глаза. Рыжий ещё какое-то время возится на кухне, потому что слышится приглушённое шуршание, а когда наконец утихает – Фэнг засыпает, крепко прижимая к груди подушку, которая совсем недавно принадлежала Эдгару… Старательно игнорирует все плохие мысли, неприятно жужжащие в уставшей голове.                         *** Фэнг просыпается с первыми лучами солнца, что наглым образом светили точно в лицо. Он кое-как разлепляет веки, смотря в потолок. Морщится из-за боли в голове и трёт ладонями припухшее после сна лицо. В районе ног почувствовалась возня – Рыжий тоже проснулся. Было странно. Ощущение, словно что-то не так. Разум, похоже, ещё не проснулся, ведь Фэнг, не заметив Эдгара рядом, думает, что тот где-то на кухне. Его там нет. И не будет. Ноющее чувство в груди возвращается снова, а настроение стремительно портится, превращаясь из «утреннее-относительно-нормальное» в «пиздец-убейте-меня». Хотелось лечь обратно в постель и залезть под одеяло с головой, будто так можно сбежать от всех проблем. И Фэнг бы сделал это, только вот есть одно «но». Работа. Очень уж не хотелось вылететь за прогулы без причины. Точнее причина конечно была, но она вряд ли является уважительной. Получив довольное урчание от Рыжего, уплетающего свой «завтрак», Фэнг идёт в ванную. Захотелось плакать и смеяться одновременно: плакать из-за того, что сейчас он выглядит прямо как заядлый наркоман, а смеяться над тем, что слезами сделает только хуже, но было как-то всё равно. Надежда умирает последней, поэтому остаётся лишь надеяться на то, что синяки под глазами сойдут сами собой, а глаза, после умывания прохладной водой, перестанут напоминать гигантские вареники. После водных процедур стало, на удивление, действительно намного лучше, чем пару минут назад. Даже морально. Уже не так сильно хотелось пачкать всё вокруг слезами, наверное, что-то внутри Фэнга наконец-то щёлкнуло и пришло к осознанию того, что это действительно временное, а Эдгар вернётся. Вернётся же? Растворимый кофе получился слишком горьким, недоеденный бутерброд отправился в холодильник, волосы отказывались заплетаться в хвост, рискуя оказаться подстриженными из-за психов Фэнга, пуговицы рубашки всё никак не застегивались, то и дело выскальзывая из дрожащих пальцев… — Да что за утро такое?! — возмущается в пустой коридор, когда одна пуговица оторвалась, с треском падая на кафель. Да уж… теперь придётся искать утюг и гладить водолазку. Фэнг психует. Он не опаздывает, но почему-то торопится и суетится. Быть может, машинально себя подгоняет из-за того, что на работе, со всеми этими бумажками-договорами-совещаниями, может отвлечься от надоедающих мыслей, что самым наглым образом почти что съедали мозг. Да, волшебного действия охлаждающей воды надолго не хватило, все переживания и опасения вернулись на круги своя. Блять. А кто сказал, что будет легко отпускать то, что было с тобой на протяжении почти трёх лет? Рука каждый раз так и тянется к телефону, чтобы проверить один единственный чат, ведь в сердце продолжает теплиться надежда на то, что Эд вот-вот напишет о своих достижениях в разборах с самим собой и теперь им больше не нужно жить раздельно. Понятное дело, что за один день ничего не решается, но Фэнгу простительно.                         *** — Что с тобой такое, эй? — Лола, устроив руки на бока, стояла прямо над засыпающим на компьютерной клавиатуре парнем. Фэнг вздрагивает и резко поднимается, чуть ли не ударяя затылком по носу ни в чём не виновной коллеге. — Я работаю, работаю! — Скоро обеденный перерыв, взять тебе чай? — А, это ты, — облегчённо выдыхает, поворачивая голову к Лоле. — Я уже думал, что начальство. Да, было бы неплохо, спасибо. — Будешь в таком же темпе работать и начальство не заставит себя ждать, не переживай. Выглядишь паршиво. — Знаю, — Фэнг устало трёт переносицу. — Может помощь нужна? Ты не стесняйся, я помогу, не чужие люди ведь! — Лола улыбается самой что ни на есть искренней улыбкой и несильно хлопает по его плечу. — Да нет, всё в норме, пройдёт со временем, спасибо, — пытается изобразить такую же улыбку, но получается, конечно, не очень, потому что Лола закатывает глаза, явно не убеждённая тем, что всё в норме, и уходит к своему рабочему месту. Фэнг снова проверяет телефон, снова кусает губы, когда на том конце всё так же тишина.                         *** Эдгар, сидя в такси и прижимая к себе одну из сумок, понимает, что пиздец как прокололся. Стискивает зубы до скрежета, смотрит в окно, на мелькающие мимо здания, а голова гудит так, словно там поселился рой пчёл. Нет, он не жалеет о своём решении… Ну, только если наполовину. Фэнг был прав, ему стоило с самого начала рассказать всё как есть, а не молчать. Всё-таки, если смотреть на ситуацию со стороны Фэнга, действительно можно было подумать, что Эдгару надоело. Но это правда не так. Он по привычке собирался справиться со всеми своими тараканами сам и не думал, что дойдёт до такого, не хотел, чтобы дошло. А ещё боялся, ведь Фэнг на эмоциях мог понять всё не так, как нужно, и решить, что прошла любовь, завяли помидоры. Совесть мучила, стоит только вспомнить его пустые глаза, которые некогда были наполнены светом. В сердце словно образовалась дыра, неприятно ноющая, напоминающая о его ошибке. А ещё Рыжий… он впервые вёл себя так настырно. Ранее лез ласкаться только тогда, когда хотел полакомиться кормом… Эдгар в очередной раз тяжко вздыхает, кусая костяшки, и шумно дышит носом. Он на грани. Не очень уж хочется расплакаться прямо перед таксистом, который неизвестно как отреагирует. Не все ведь люди адекватны, либо просто плюют на то, кто там что делает, лишь бы его не трогали. А мысли читать Эд пока научиться не смог, поэтому старательно сглатывает этот комок в горле каждый раз, как только тот подступает. Осталось чуть-чуть. Скоро он будет дома. Нет. Домом назвать это место будет проблематично. Его дом ТАМ. Там, где Фэнг и Рыжий, но он умело смог всё прохерачить. Браво. Эдгар знает, что Фэнг не будет его винить, или даже возьмёт всю вину на себя, но… главное, что он сам понимает свою вину. Нет, не виноват в том, что перегорает, зато виноват в собственном молчании. Может быть, пережить этот этап получилось бы легче, будь он сейчас не в этом блядском такси, а дома? Эд наспех расплачивается с таксистом и мысленно благодарит его за то, что поездка прошла в полной тишине. А то ведь многие сейчас любят поболтать о жизни, либо рассказать совершенно незнакомым людям, с которыми шанс встретиться ещё раз составляет один на миллион, о своей наипрекраснейшей жене, детях-солнышках… Это всё, конечно, очень хорошо, но… Зачем? И ведь стыдно просить ехать в тишине! Покажите человека, которому понравилось бы слушать про всю родословную, если не биологическое древо, совершенно незнакомого человека или смерть прапрабабушки по прадедовой линии матери — Эдгар лично сдаст этого добряка в дурку. На улице резко похолодало потому, что апрельское солнце, ярко светившее с самого утра, спряталось за сероватые тучки. И вот думай теперь — совпадение это или жизнь намекает на то, что Эд сейчас совершил самую худшую ошибку в своей жизни. Он осматривает небо, вглядывается в эти тучи, изображающие различные фигуры, а потом переводит взгляд на шестиэтажку перед собой. Да уж, дом Фэнга здесь и рядом не стоит. Как минимум, квартира его была аж на девятнадцатом этаже… В принципе, этого уже хватит, чтобы больше не сравнивать. Но во всём есть свои плюсы: новая квартира Эдгара была на четвёртом этаже, благодаря чему домой можно было попасть намного быстрее; и конечно же минусы: здесь нет лифта. Блять. Точно, нет лифта… Эд шумно вздыхает, осматривая свои сумки. Придётся нести в два захода. Если не в три. В подъезде пахнет сыростью и, на удивление, краской. Похоже, здесь что-то недавно красили. Остаётся надеяться, что не стены. Эдгар аккуратно переступает ступеньки и поднимается на первый этаж. Терпимо, но слабая дыхалка даёт о себе знать. Снова шагает по ступенькам. Запах краски становится всё сильнее и Эду даже интересно узнать, где находится источник. Все зелёные стены исписаны разными не особо культурными фразами, чем-то трудно различимым, либо признаниями в любви. Да уж… Эдгар не признаётся даже сам себе, но ему тоже захотелось написать где-нибудь в уголочке «Ф+Э=навсегда». Только вот это «навсегда» он испортил сам. Можно ли ему теперь вообще думать о совместном будущем после того, как молча ушёл, не найдя в себе сил ответить на те самые три слова? На четвёртом этаже Эдгар выдохся. Колени дрожали из-за нагрузки, пришлось остановиться и опереться на стену. Стало душно, невыносимо жарко, а ещё этот едкий запах краски… Эд ослабляет шарф, чтобы стало хоть чуть-чуть прохладнее, но это помогает мало. Чувствуется капелька пота, медленно стекающая по виску. — Осталось всего два этажа, — шепчет сам себе, отталкиваясь от стены. Ну и в чём проблема была сделать лифт?! Спустя пару шажков, когда колёсико чемодана задевает ступеньку, препятствуя подъёму, Эдгар срывается окончательно. Он недовольно пыхтит и почти что бросает все сумки обратно на пол, благо, там не было ничего такого, что могло бы разбиться. Ладонь с силой впечатывается в зелёную стену, прерывая подъездную тишину громким шлепком. Эд опускает голову, словно пытается скрыться от кого-то за чёлкой. Прячет своё жалкое выражение лица. Уже и не помнится, когда у него в последний раз был нервный срыв. Явно больше трёх лет назад. Благодаря Фэнгу. Неудивительно, всё-таки он действительно был его успокоительным, берег не только самого парня, но и без того пошатанную нервную систему. Глаза жжёт, застилает слёзной пеленой, а из лёгких будто пропал весь воздух. Душно. Здесь слишком душно. И стыдно плакать – слишком тихо. В любой момент кто-то может выйти на лестничную площадку, а тут вопли неизвестного парня на весь подъезд. Но как бы не хотелось, Эд сдержаться не может. Он злится на всё: на слишком тяжёлые сумки, на этот блядский чемодан, застрявший в ступеньках, на самого себя… Зажимает рот ладонью, пытаясь снизить исходящий от него шум до минимума. Но как скрыть постоянное шмыганье носом? Не зажимать же его – задохнуться пока не хочется. Эдгар старается привести дыхание в норму, делает глубокие вдохи и выдохи, но постоянно прерывается на очередной всхлип. Всего этого не хочется аж до дрожи в руках. Хочется лечь в их тёплую постель, залезть под одеяло с головой, а если кто-то будет тревожить – отвечать всем «я в домике». Он чувствует себя сумасшедшим, потому что в голове так и звучит голос Фэнга, который напоминает ему о том, что это он во всем этом виноват. Эд знал, что рано или поздно всё-таки сломает весь его яркий внутренний мир, и даже тогда, два года назад, на площадке возле дома, он предупреждал Фэнга об этом, но когда тот его слушал? А теперь это действительно случилось, возвысив ненависть к самому себе до небес. Он считал себя слабым, раз не смог разобраться с этим всем сам, раз опустил руки, решаясь на отчаянный шаг. Блядство… Фраза «Безвыходных ситуаций не бывает» – враньё чистой воды. Их ситуация являлась той самой, безвыходной. Всё же… Какова вероятность того, что когда он наконец разберётся сам в себе и вернётся обратно, их отношения будут такими же, как раньше? Может, между ними теперь появится пропасть неловкости, которая в конце концов сведёт отношения на «нет»? А может, Фэнг за это время поймёт, что ему неплохо живётся одному… Эдгар испуганно дёргается, когда этажом выше слышится скрип открывшейся двери, а вместе с ним возня на лестничной площадке. Сердце в груди колотится так, что гляди выпрыгнет. Он вытирает тыльной стороной ладони оставшиеся дорожки слёз со щёк, медленно вдыхает и выдыхает, после чего снова берётся за сумки. Осталось всего два этажа. Слышатся спешные шаги по лестнице, из-за чего приходится отойти в сторону, иначе столкновения не избежать. Уже спустя несколько мгновений перед Эдгаром стояла невысокая девушка с темными волосами и розовым пузырём почти на всё лицо, надутым из жвачки. Она удивленно вскидывает брови и останавливается напротив. — Ты новый жилец? — спрашивает, по всей видимости, новая знакомая, лопая перед этим пузырь. — Ага, — Эд снова опускает голову, уже скорее рефлекторно. Не хочется сейчас ни с кем разговаривать, а уж тем более заводить знакомства. — Класс! Меня Биби зовут, а тебя? — достаёт из кармана смартфон, наверное, намереваясь найти контакты. — Эдгар, — он как-то отстранённо смотрит на протянутый к нему телефон, будто не знает, что от него требуют, а потом наконец просит: — Давай потом обменяемся, ладно? Я только переехал, с ног валюсь. — Замётано, — было заметно, что Биби не сильно, но расстроилась. — Я на четвёртом этаже живу, в тридцать первой квартире, может свидимся как-нибудь? — Ладно, — кивает, и продолжает свою пытку на ступеньках, когда новая знакомая оставляет его, предварительно помахав ладонью на прощание. Что ж, может быть, всё не так уж и плохо? Новая квартира была довольно маленькой, но вполне уютной. Только вот ремонт здесь не делали давно – это видно по покоцанным и в некоторых местах пожелтевших обоям. Всё остальное выглядело очень даже неплохо. Эдгар оставляет все сумки прямо в прихожей, ищет спальню, после чего без сил падает лицом в матрац. Он слишком устал. Как морально, так и физически. Тело в один миг стало невыносимо тяжёлым, таким, что не хватало сил элементарно пошевелить мизинцем. Эд и не собирается. Всего лишь прикрывает глаза, а когда поворачивает голову к стенке – наконец-то пытается уснуть. Но сон всё никак не шёл. Сплошная темнота на пару с кучей мыслей о своей ошибке. Хотелось плюнуть на все морали и вернуться обратно домой, к Фэнгу, извиняться тысячу раз за свою глупость, а услышав беззлобное «ты не виноват» ринуться в родные объятия. Хотелось, да, но… сейчас не время. Обоим нужно немного отдохнуть, в особенности самому Эдгару. Он мысленно материт всё святое и не святое за то, что наслали на него такую «болезнь». В голове остаётся только один вопрос: «почему?». Разве он заслужил? Разве Фэнг заслужил услышать от Эдгара то, что услышал? Разве их отношения не заслужили хорошего конца? Разве Эд не заслуживает счастливой жизни после всего того, что ему пришлось пережить? Заслуживает. Они оба заслуживают хорошей жизни. Тогда почему это произошло именно с ними? На самом деле, в глубине души, Эдгар совсем не удивлён, что так произошло. Он ведь с самого детства был один, среди всей этой кучи жизненных проблем. Один справлялся со всеми трудностями, один мирился с неудачами и один только он жалел себя. А когда внезапно появляется человек, который рушит всю его обыденную жизнь, он просто не понимает, как на такое реагировать. Конечно же Эдгар предполагал, что прошлое «я» захочет напомнить о себе, навязывая то, что ему на самом деле никто не нужен, а жить одному гораздо лучше. Но не предполагал, что это случится так поздно, спустя почти три года. Думал, что он смог выбраться из этого болота неуверенности в себе и мнения «мне никто не нужен»… Как же он, блять, ошибался. Хотелось открыть окно и свалиться спиной вниз, безразлично закрывая глаза, но здесь четвёртый этаж. Вероятность смерти была минимальной, но никто не отменял травмы, не совместимые с жизнью. Тогда какова вероятность того, что это действительно будет его случай, а жизнь не решит пощадить его, посылая чудо, благодаря которому он откроет глаза после долгих операций? — Блять, — звучит слишком обречённо. Эд злится сам на себя за то, что он сейчас почти что опускает руки, хотя ничего смертельного не произошло. Просто нужно дать себе отдохнуть и собраться с мыслями. Эдгар любит Фэнга, Фэнг любит его, значит всё обязательно наладится. Эд повторяет себе это «всё обязательно наладится» постоянно: когда слишком медленно раскладывает все свои вещи, когда умывается прохладной водой, надеясь смыть усталость, когда выходит в магазин за продуктами, когда по инерции идёт в отдел с едой для кошек, когда возвращается домой и смотрит на вечернее солнце, почему-то вспоминая Фэнга. Эдгар неохотно жуёт лапшу быстрого приготовления, пока смотрит куда-то сквозь стену. Хотелось лечь спать и совсем неважно, что на часах только-только пробило восемь вечера, но Эд упорно игнорирует это желание, решив занять себя небольшой уборкой. Он включает на телефоне свой плейлист с любимыми песнями и, отрегулировав громкость, принимается протирать поверхности всей мебели. В какой-то момент получается забыться и начать тихонько подпевать, качая бёдрами. Это наталкивает на мысль, что не всё ещё потеряно; что у него ещё есть шанс вернуться в норму. Только вот надолго этого желания заниматься уборкой не хватило и даже песни не помогали. Вдруг появилась ненависть к этой квартире. Конечно Эдгар сам выбрал её, но сейчас почему-то появилось такое чувство, что его закрыли здесь насильно. Душа не лежит совсем. Всё слишком чужое. Быть может, это из-за того, что он тут только первый день, но… Блядское «но». Эд готов подать петицию о том, чтобы его запретили. Хотелось вернуться в ту самую квартиру на девятнадцатом этаже, с интерьера которой он неплохо так ахуел, оказавшись в ней впервые. Нет, дело не в привычке к роскоши( да и вся эта роскошь почти полностью исчезла с появлением Рыжего: по всем углам валялись его игрушки, которые бесполезно было убирать – настырный котёнок вытаскивал их обратно; рыжая шерсть намертво прилипла к мебели; на кухне нет-нет да находился под столом кошачий корм.), а в том, что там его место. Там его жизнь, там его любовь, там его всё. Там должен быть он сам. Но кто-то там наверху подумал, что им слишком хорошо живётся и решил устроить подлянку. Эдгар валится на кровать, а когда понимает, что это будет первая ночь без Фэнга – сжимается калачиком. Он всегда боялся, что когда-нибудь привяжется к кому-то настолько, что больше не сможет без него жить, специально пытался не подпускать к себе никого достаточно близко, но Фэнг… Этот чёртов Фэнг отличился с самого начала, игнорируя все «нельзя». Теперь же представить свою жизнь без него было проблематично. Даже сон не шёл: в ногах не было привычной возни Рыжего, под боком никто не сопел, крепко прижимаясь своим телом… Сейчас была только давящая тишина и одиночество. То, что раньше было привычным, сейчас казалось таким далёким и чужим. Благодаря Фэнгу. Эдгар не знал, хорошо это или плохо. — Всё обязательно наладится, — шёпотом напоминает себе, укутываясь одеялом сильнее. Холодно. Глаза медленно закрываются, а тело постепенно расслабляется, иногда покрываясь мурашками от холода.                         *** Когда в комнате стало достаточно светло, чтобы этот самый свет начал мешать сну – Эд медленно открывает глаза. Как только зрение начало фокусироваться он вскакивает на кровати, когда понимает, что находится не дома. Появляется страх того, что его похитили, пока он спал, но стоило только прислушаться и не заметить никаких посторонних звуков – всё вспоминается, после чего вырывается в какой-то степени облегчённый выдох. Эдгар всегда не любил утро из-за того, что приходилось просыпаться и покидать уютную постель, но это утро он не то что не любил, он его ненавидел. Потому что Фэнга не было рядом. Живот жалобно урчал, требуя еды, но аппетита не было совсем, а насильно пытаться поесть Эд не хотел. Он лишь подогревает чайник, который по итогу слишком уж громко и настырно свистел на всю квартиру, после чего наводит кофе. От одного только запаха почему-то мутило. — Если бы я был девушкой – обязательно бы подумал про нежелательный «залёт», но, увы, — пытается разрядить обстановку, издавая краткий смешок. Делает около пяти глотков злосчастного кофе – на большее не хватило терпения – и идёт в ванную, надеясь, что не опоздает на работу. Он совсем не удивляется, когда из зеркала на него смотрит бледнющий зомби с припухшими глазами и впалыми щеками. Остаётся лишь надеяться, что Колетт его не испугается. Вода отлично освежает мысли – становится чуть легче. Эд снова забывается, поэтому, когда возвращается на кухню, начинает звать Рыжего, чтобы покормить, а когда понимает, что он просто напросто кричит в пустоту – устало вздыхает. Он скучает. Скучает настолько, что ладони так и чешутся схватить телефон, начеркать кучу сообщений тому самому, а после с довольным лицом собирать сумки, чтобы уехать обратно домой. И Эдгар бы написал, правда, только вот здравый смысл словно связывает руки, напоминая о времени, в котором они так нуждаются. Это было первое утро, когда перед уходом на работу его никто не целует, никто не обнимает, желая удачного дня.                         *** — Если бы я тебя не знала – я бы испугалась, — комментирует его внешний вид Колетт, забавно укладывая ладонь на грудь, будто от испуга. — Что-то случилось? — Не выспался, — отмахивается. — Кто из нас сегодня на кассе? — Должен быть ты, но планы меняются! — Эдгар на это вопросительно изгибает бровь. Девушка незамедлительно продолжает: — Ты своим видом всех покупателей распугаешь! Дуй на склад, новые товары пришли, выбери что покрасивее и тащи сюда, на полки расставишь. Эдгар кивает, после чего благодарит напарницу, удаляясь на склад. Сегодня он точно уж не смог бы нормально контактировать с покупателями, а вылететь с единственной работы из-за большого количества жалоб очень уж не хотелось. Остаётся лишь надеяться, что завтра станет лучше…                         *** Лучше не стало. Ни на следующий день, ни на второй, ни на третий, и даже пятый. Наоборот, становилось только хуже, а сердце с каждым днём ныло всё сильнее, практически моля послушать его и позвонить Фэнгу, а Эдгару стыдно… Стыдно набирать наизусть выученный номер. Чувство вины съедало с каждым днём сильнее, ведь он даже не знал, что сейчас делает Фэнг, как себя чувствует… Все эти пять дней они молчали. Никто из них ни разу не написал, не позвонил. Эдгар искренне надеется, что у них всё ещё остаётся шанс спасти отношения, что Фэнг всё понимает и простит, что Фэнг всё ещё любит. За это время он намучился, кажется, на всю свою оставшуюся жизнь. Одиночество снова потихоньку начало становиться другом и этого не хотелось от слова совсем. Это пугало. Эд больше не хочет возвращаться в свой мрачный мир, он там задыхался. Ему слишком холодно одному и до жути не хватает утренних объятий на пару с тисканьем Рыжего. Он уже несколько минут неотрывно смотрит на смартфон, словно гипнотизирует, не в силах наконец решиться позвонить. Сейчас Фэнг уже должен быть дома, поэтому он точно уж не отвлечёт его от чего-то важного, но… Было страшно. Казалось бы, не чужие люди ведь, а в обычном звонке нет ничего такого, тем более, если он касается отношений, которые хочется спасти… — Соберись, тряпка, — бурчит под нос, взяв смартфон в руки. Дрожащими пальцами ищет нужный контакт, название которого так и не менялось за эти года, жмёт кнопку вызова… Весь воздух тут же пропадает, стоит только услышать гудки. Нижняя губа от нервоза терзается зубами, но это не столь важно как то, что Фэнг слишком долго не берет трубку… — Алло, — раздаётся на том конце, когда Эд уже собирался отключиться. Голос у него запыханный, словно бегал. Все слова застревают в горле, потому что, блять, эмоции дают о себе знать. Хотелось визжать из-за того, что он наконец-то, после стольких дней, слышит любимый голос… — Привет, — вырывается быстрее, чем он успел подумать. Появляется желание шлёпнуть себе по лбу, потому что… жалкое «привет»? Серьезно?! — Эд? — голос Фэнга звучит слегка удивленно, неужто на название контакта не смотрел? Постойте, или он уже… — Ты занят? — от догадки голос чуть дрожит. В трубке слышится непонятная возня и гул ветра, как если бы человек махал в воздухе рукой, в которой был телефон. Фэнг что-то невнятно говорит, и Эд уже собирается переспросить, но мгновенно затыкается, когда где-то на фоне слышится отчётливый женский голос. «Ну ты где там? Я уже устала ждать» – эта фраза врезается в слух настолько, что, кажется, все другие звуки пропадают. В горле комок, а глаза начинает жечь. Ему ведь показалось? Скажите, что да… Эдгар признаётся – такого он не ожидал. Вообще. В районе груди слышится тихий треск. Кажется, его замученное сердце разбивается. Он, глотая все рвущиеся наружу всхлипы, произносит: — Извини, не хотел ВАМ мешать, — после этого незамедлительно сбрасывает, откидывая телефон куда подальше. Возможно, он приземлился прямиком на пол. Всхлип отчаяния мгновенно вырывается наружу. Больно. Блять, это даже больнее, чем было за все прошедшие дни без Фэнга вместе взятые. Эдгар знал, что с внешностью Фэнгу очень даже повезло и для него не будет проблемой найти девушку сразу же, как только захочет, но… Он не знал, что тот захочет этого так скоро. Самое удивительное – никто из них не соглашался на разрыв отношений, а значит, это измена? Эдгару впервые изменили. Изменил человек, от которого он ожидал этого в последнюю очередь. Нет, он вообще этого от него не ожидал. И снова в голове вопрос: «разве я этого заслужил?». Видимо, да. Слёзы текли по щекам не переставая, а руки не успевали их даже стирать. Телефон где-то на полу всё светился от входящих вызовов и сообщений, но его успешно игнорировали. У Эда самая настоящая истерика. Хотелось перевернуть в этой квартире всё с ног на голову, побить всю посуду, только бы успокоиться, но будет слишком затратно оплачивать весь погром потом. Вместо этого он лишь трясётся, сидя в углу кровати, уткнувшись лицом в колени. Плач постепенно переходит в самый настоящий вой. Шею душат невидимые пальцы, из-за чего реветь хочется ещё сильнее. Это был конец. Эдгара больше нет. Он сломался окончательно, теряя всю надежду на нормальную жизнь. — ПочемуПочемуПочему, — судорожно шепчет, раскачиваясь из стороны в сторону, прямо как сумасшедший. Нужна вода. Иначе он просто задохнётся из-за этого удушающего ощущения. На кухню чуть ли не несётся, врезаясь в косяки, набирает целую кружку необходимой жидкости и жадно глотает, пару раз давясь. Почему-то появляется желание залезть в ледяной душ, стоять там до того, пока не перестанешь чувствовать конечности, а после – заболеть. Желательно смертельно. Ненависть к самому себе у Эдгара возросла ещё больше, потому что он ничтожен настолько, что ему даже изменили… Вот так просто, пока он каждый день мучился с чувством вины. И ЭТОГО человека он считал своим успокоительным? Как же ошибался. Всё это – одна большая затянувшаяся ошибка. Нет, не ошибка… Эдгар просто не может позволить себе считать эти отношения ошибкой. Он благодарен Фэнгу за то, что тот делал его счастливым, но и одновременно с этим теперь ненавидит, ведь всё это счастье он сам же растоптал. Эд никогда не напивался до потери памяти, но сейчас это было жизненно необходимо. Он почти ползёт обратно в комнату, находит смартфон, на который до сих пор кто-то настырно названивал, но на это не было времени. Эдгар ищет контакт Колетт и звонит, снова кусая губы. Почему-то именно ей он доверяет свою безопасность. — Что должно было произойти, чтобы ты мне позвонил? — сразу же начинает напарница. — Я хочу напиться. — А я… должна дать разрешение? — Колетт едва слышно усмехается. — Нет, от тебя требуется лишь вовремя отправить меня домой. Колетт, пожалуйста, мне нужно, — под конец интонация становится похожей на умоляющую и девушка сдаётся. — Ладно, раз уж ты просишь, то, должно быть, произошло что-то действительно серьёзное. Но взамен отработаешь мою смену! — Спасибо, — Эд прикидывает в голове все ближайшие клубы, которые видел по пути на работу, но в голове сейчас сплошная каша, ничего не вспоминается. — Только я не знаю где. — Ну-у, я могу предложить парочку. — Скинешь смс-кой? — Договорились. Во сколько выдвигаемся? — Как можно скорее. Колетт отключается, а Эдгар позволяет себе посмотреть кто же так настырно трахает его телефон. Ха-ха, Фэнг, как иронично. Наверное, хочет поскорее узнать когда же он соизволит забрать все свои оставшиеся вещи и желательно Рыжего. Вымученное сердце снова ёкает. Эд надеется, что из-за всех этих «ёков» у него в скором времени случится инфаркт. Мысль о предстоящем способе забыться чуть расшевеливает, и вот Эдгар уже достаёт из шкафа первую попавшуюся тёмную толстовку вместе с джинсами. На часах пол шестого вечера, до полуночи можно будет спокойно «забываться». Телефон снова вибрирует, оповещая о сообщении. Теперь уже от Колетт. Предложенный ею клуб был недалеко от его дома, что было очень даже удобно.                         *** — Ты чего опухший такой? — интересуется напарница, подходя к ожидавшему её возле назначенного места Эда. — Хуёво мне, — опускает голову, скрываясь за чёлкой. Сегодня, походу, день откровений. Колетт на это молчит, заходя внутрь заведения. Здесь непривычно громкая музыка, хотелось закрыть уши ладонями. Эдгар морщится от резко ударившего в нос запаха алкоголя и чего-то солёного, возможно, какой-то закуски. Освещение было тусклым, что придавало всему этому особый шарм, но одновременно с этим в воздухе витала интимная атмосфера, что напрягало. Они проходят сквозь дёргающуюся в непонятном танце толпу и останавливаются возле барной стойки. Бармен подмигивает Колетт, на что та смущённо улыбается и опускает вырез платья ниже, демонстрируя формы. Эдгару бы слюни подтирать, но… Перед глазами стоит только один образ. Далеко не миниатюрной девушки. И этот образ, к сожалению, надо выбить из башки любыми способами. — Мне Пина Коладу, пожалуйста, — кокетливо хлопает глазками. — А ты что будешь? — переводит взгляд на задумавшегося Эдгара. — У вас есть что-нибудь такое, чтобы мне вдарило настолько, что моё сознание улетит далеко и надолго в космос? — Колетт смотрит на него с широко раскрытыми от удивления глазами, а бармен только усмехается: — Виски? Джин? Водка, в конце концов? — А что из этого крепче? — Все крепкие. Новичкам, либо тем, кто не умеет пить, не рекомендуется их выбирать. — Можно всего по чуть-чуть? А там уже как пойдёт, — бармен на это кивает и принимается за работу. — Ты с ума сошёл? — Колетт тут же тычет указательным пальцем ему в грудь. — Да тебя унесёт с одного глотка! Взял бы вино, пил себе тихо-мирно, мне как, позволь поинтересоваться, тебя потом домой тащить?! — Сам дойду, — только нравоучений Эдгару тут не хватало. Он пришёл забыться – на остальное плевать. Ему уже на всё плевать. — Дойдёшь, ага. Ты походу не знаешь, что происходит, когда напиваешься в стельку. Эдгар действительно не знал, но сегодня это изменится. Он, на самом деле, не понимает, почему все рассказывают об этом так бурно, якобы разум вообще отключается, а тело само собой тащится на встречу приключениям, из-за которых потом будет пиздец как стыдно… Разве такое может быть? Когда бармен подаёт заказы, Колетт, одобряюще хлопнув в ладоши, припадает губами к трубочке и довольно закатывает глаза, когда напиток блаженной нугой разливается сначала по горлу, а потом в груди. Эд недоверчиво оглядывает то, что ему сегодня придётся выпить: два из них были в разных по форме бокалах-стаканах, а третий так вообще в маленькой рюмке. Он не знал, что из этого что, поэтому взял для начала рюмку. В ней плескалось что-то прозрачное, как вода, только вот запах… Аж тело дрогнуло. Резкий и какой-то слишком уж вонючий. Подносит рюмку ко рту, игнорируя настороженные взгляды Колетт, морщится от резкого запаха, но всё-таки залпом опрокидывает в горло, сразу же глотая. Это была самая большая ошибка в его жизни. Горло тут же обожгло, а вкусовые рецепторы негодовали, почуяв что-то противно горькое. Хотелось немедленно запить эту горечь чем-нибудь, но ничего, кроме кусочка лимона рядом, здесь не было, а заесть эту горечь кислым лимоном будет равно самоубийству. Эдгар жмурит глаза до звёзд и дёргается телом, вспоминая горький вкус. Да уж… Надо бы запомнить, что подобные напитки из рюмок больше никогда в своей жизни не пить. Мысленно просит всех святых, если они его ещё слышат, о том, чтобы его печень выдержала этот внезапный «праздник». Он сидит за барной стойкой ещё пару минут, но так и не ощущает никакого эффекта. Колетт убежала куда-то вглубь толпы, оставив его самому себе. Эд даже не знает, сколько времени должно пройти, чтобы алкоголь подействовал. Или, быть может, он уже должен? Неужто ему наврали? Может, этой рюмки было мало? Следующий глоток такого же прозрачного алкоголя не заставляет себя долго ждать. На этот раз всё было менее плачевно, только вкус непонятный… Вроде бы и горчит, а вроде бы и сладко. Признаться, этот напиток Эдгару даже понравился. Надо бы потом спросить у бармена название. Колетт во всю резвилась где-то в самом центре танцпола, возможно, совсем забыв о том, что она здесь не одна. Это было даже на руку – можно посидеть наедине со своими мыслями. В груди что-то наконец-то приятно разливается, а разум расслабляется. Ну неужто алкоголь подействовал! Эд расслабленно улыбается. В миг стало очень хорошо. Хотелось даже пойти танцевать на пару с подругой, но у него оставался последний бокал… Не теряя ни минуты тянется за последним принесённым ему напитком, но его тут же шлёпают по руке. Эдгар и возразить не успевает, как чужие пальцы обхватывают его запястье, утягивая за собой, из-за чего он почти падает с барного стула. Паника окутывает всё его тело. Перед глазами мелькают незнакомые лица присутствующих здесь, но ему не позволяют даже остановиться, а кричать бесполезно, кто его услышит из-за громкости музыки… Что происходит?! Это блядский клуб, в котором встретить трезвого человека – удача уровня Бога, значит, какой-то алкоголик спутал его с кем-то из своих собутыльников? Пиздец… — Отпусти! Эй, — Эд пытается понять, кто же его тащит, но ничего, кроме спины рассмотреть не получается. Освещение и лёгкая волна в глазах, возможно, из-за алкоголя, попросту не позволяют увидеть больше. — Немедленно отпусти! Я сейчас кричать буду! — не оставляет попыток вырвать свою руку из цепкого захвата, но его лишь толкают в какое-то помещение. Перед глазами кружит, выпитый алкоголь, вместе со всем этим клубом, проклинается известными нецензурными словами. В сердце остаётся надежда на то, что это не какой-нибудь подвал… Спина больно ударяется о кафельную стену, а чужая ладонь, до этого сжимающая его руку, теперь с громким шлепком ударилась сбоку от лица Эдгара, из-за чего пришлось рефлекторно зажмурить глаза. Пришёл просто забыться, зато уйдёт, похоже, с фингалом под глазом, так сказать, в подарок, только вот… За что?! Не день, а сплошной пиздец. И ведь не сбежишь… Прижали конкретно. Коленки дрожат. Неизвестный наклоняется ближе к лицу, опаляя его своим дыханием, но Эдгар, на удивление, не чувствует запаха алкоголя, а затем утыкается своим носом в шарф. — Как же я скучал… Глаза распахиваются настолько, что теперь, кажется, напоминали пятирублёвые монеты. Этот голос… Его Эд узнает из тысячи. Одна только фраза, зато сколько эмоций. Еще пару часов назад он бы прыгал от счастья, словно ребёнок, получивший желанную игрушку, но… Теперь радоваться было нечему. — Ты что здесь делаешь? — выходит слишком безразлично. На душе кошки скребут. Всего неделю назад вы ещё любили друг друга, а сейчас приходится выдавливать из себя максимальное безразличие, закрывая настоящие чувства на замок. — А ты? — Фэнг поднимает голову, делая их лица на одном уровне, и касается кончиком своего носа до другого. Само собой получается затаить дыхание. Ни в коем случае не от ожидания чего-то большего, а от неожиданности подобной обстановки. Только от неё, да. — Я первый спросил, — Эдгар поворачивает голову вбок, избегая ТАКОЙ близости. От слишком родного запаха вело куда хлеще любого алкоголя, но нельзя позволять себе расслабляться. Больше нельзя. И надо бы перестать называть его запах родным. — Я не изменял, слышишь? Это Лола, моя коллега, она заставила меня идти в кино на какой-то боевик, потому что её достал мой измученный вид за эти пять чёртовых дней, — Фэнг ведёт носом по бледной щеке, оставляет невесомый поцелуй. Переходит на шёпот, который, из-за хорошо слышимой даже здесь музыки, трудно было бы разобрать, поэтому он специально шепчет чуть ли не в самое ухо: — Пять дней без тебя… Принцесса, я думал, сойду с ума. — Где доказательства того, что вы правда не спали, не заводили никаких прочих, далеко не рабочих отношений, а? — Эдгар с вызовом смотрит в глаза напротив, но сразу же сдаётся, опуская голову. У него совсем нет сил на споры, ещё и алкоголь начинает действовать с новой силой… Хочется уйти спать куда-нибудь подальше отсюда. Где он будет совсем один. — Эд, у меня просто напросто не встанет на кого-то, кроме тебя. Кто захочет трахаться с тем, у кого не стоит? — Не знаю, Лола, может быть, — уши невольно краснеют. Слишком душно здесь, воздух тяжелеет. — Всё может быть, только вот я этого проверять не собираюсь. Она хорошая девушка, но я не рассматриваю её в таком плане. Мы коллеги, понимаешь? Ничего больше, — Фэнг заправляет чёлку Эдгара за покрасневшее ушко, приподнимает его лицо за подбородок и любуется румянцем, покрывшим бледные щёки. — Можно я поцелую тебя? — Нельзя. — Ты всё ещё не разобрался в себе? — с нескрываемой досадой в голосе подмечает Фэнг. — Разобрался, — Эдгара ведёт. Он как под гипнозом смотрит в эти глаза, обрамлённые чертовски красивыми ресницами, не в силах оторваться. Какой же Фэнг прекрасный… В нём вдруг проснулся собственник, захотелось спрятать это чудо с неописуемой красотой где-нибудь в шкафу, чтобы никто, кроме него, не мог им любоваться. Кажется, если бы его тело не было прижато к стене, то, вероятно, он бы потерял уже давным давно равновесие. — Вернёшься? — огонёк надежды в глазах Фэнга заманчиво сверкает, и кто же Эд такой, чтобы не согласиться? — Вернусь. Эдгар тянется навстречу поцелую, обвивая руками шею. Первым толкается в горячий рот, встречаясь с мокрым языком Фэнга, начиная посасывать его кончик. Он неловко сплетает их языки и совсем не возражает, когда Фэнг в один миг забирает весь контроль себе. Прохладные руки хозяйничают где-то под его толстовкой, оглаживая сначала бока, затем живот и грудь, вызывая этим уйму приятных ощущений. Эд блаженно прикрывает глаза, отдаваясь поцелую полностью. Позволяет делать с собой всё, что только угодно душе Фэнга: тискать, зажимать, целовать, ласкать… Они оба слишком уж изголодались по прикосновениям друг друга, но решаться на «большее» никто не собирался. Во-первых, не в прокуренном туалете клуба, а во-вторых, не когда Эд пьян. Не хотелось, чтобы на утро он не смог вспомнить даже половину событий вечера. Ограничиваются поцелуями и зажиманиями. Фэнг прикусывает нижнюю губу Эдгара специально, как бы наказывая за то, что тот посмел подумать о нём ТАК. Хоть и была слышна эта злосчастная громкая музыка из зала, сейчас они слышали лишь сердцебиение друг друга. Два намучившихся из-за разлуки сердца бились в унисон. Наконец-то… — Как ты узнал, что я здесь? — спрашивает Эд после того, как отстраняется, и опускает взгляд, смотря на тоненькую ниточку слюны, которая тянулась между их губами. — Птичка напела. — Когда это вы с Колетт успели начать общаться? — Эдгар забавно хмурит брови, словно пытается что-то вспомнить. — Никогда. Я нашёл её у тебя в соц сетях, поинтересовался как ты. Узнал, что ты собираешься налакаться в стельку, представился твоим очень близким другом и предложил помощь, если вдруг она не сможет отправить тебя домой, — Фэнг игнорирует на своих губах и языке отчётливый горьковатый привкус алкоголя, который он ненавидит, его внимание слишком увлечено принцессой. — Умно, — Эд выдавливает из себя усталую улыбку, пытается вылезти из объятий, но его с новой силой прижимают обратно, проехавшись своим пахом по его собственному. Наверняка намеренно. — Чего? — Ты ведь знаешь, что тебе придётся наверстать все эти пять дней? — О чём ты? — Эд действительно не понимает. В голове снова каша. Что он должен наверстать?! — О том самом, — Фэнг хитро щурит глаза и закусывает нижнюю губу, пока сжимает в ладонях ягодицы Эдгара. — Прекрати мять мой зад, у меня в глазах плывёт, отвези меня домой. — А Колетт? — Напиши ей с моего телефона, в глазах всё плывёт пиздец, говорю же. Ничего не понимаю, Фэ-энг, — Эдгар скулит и виснет на чужой шее. Тело стало тяжёлым, голова гудела… В любой другой ситуации он бы начал паниковать, но ведь Фэнг рядом, значит, переживать бессмысленно. Та отвечает лишь через десяток минут, за которые Эд успевает получить засос на чувствительной шее, а Фэнг прокушенную губу, уверяя, что у неё всё отлично. Конечно отлично, танцует в самом центре, наверняка наслаждаясь взглядами, направленными на неё. Главное, чтобы сама потом спокойно добралась до дома… Такси приезжает быстро, за что уже можно было поставить пять звёзд в отзыве. Эдгар засыпает прямо на плече Фэнга, тихо посапывая. Впервые за эти пять дней он засыпает умиротворённым сном, а не под эхом звучащую в голове фразу «это твоя вина». Ему наконец-то уютно и удобно, несмотря на то, что он спит сидя в машине, которая постоянно прыгает, из-за неровных дорог. Главное – ощущать тёплую руку, поглаживающую его бок, всё остальное неважно.                         *** Фэнг почти что на руках вытаскивает спящего Эдгара из машины, не обращая внимания на осуждающий взгляд таксиста. Так хочется сказать: «Что, никогда пьяных друзей домой не приводил?». Наспех расплачивается и садится на скамейку возле подъезда, устраивая спящую принцессу на своих коленях. Эдгар всё так же спит, прижимаясь как можно ближе. Как же Фэнг скучал… Была бы его воля, он бы сейчас бегал по улице, разбрасывая всюду конфети, под собственный радостный визг. Он также был благодарен Колетт, ведь если бы та не рассказала обо всём, он бы так и продолжил безрезультатно названивать. Мысленно делает пометку о том, что ей нужно бы хоть коробку конфет подарить. Фэнг не хотел, чтобы так вышло… Чтобы Эдгар надумал себе того, чего на самом деле не было и начал игнорировать, решив, что его предали. Да Фэнг лучше отрежет себе член, чем захочет когда-либо изменить любимому человеку. Он улыбается, когда думает, что Эд выглядит в его руках прямо как ребёнок. Хотелось хоть всю ночь просидеть вот так – прижимая к себе это чудо, но на дворе, к сожалению, не лето. Фэнг несильно трясёт спящего за плечо и ждёт, пока тот откроет свои невозможные глазки. — Проснись и пой, алкоголик! — Ты? — хмурит брови, недоверчиво рассматривая улыбающееся лицо перед собой. Эдгару почему-то казалось, что Фэнг привиделся ему на фоне алкогольного опьянения. — Реально ты? — Идём домой, а. Я так устал таскаться за тобой в этот клуб. — В какой дом? Погоди-погоди, мы где сейчас вообще? — Эдгар осматривается по сторонам и видит совсем не клуб, в котором он был, по ощущениям, всего пару минут назад. Шестерёнки в мозгу медленно, но начинают крутиться, помогая вспомнить улицу. Они и вправду возле дома. — Ну и ну, знаешь ведь, что пить не умеешь, зачем берёшься? — Фэнг отчитывает его, словно ребёнка. — Я хотел забыться, — честно отвечает Эдгар, вздрагивая от холодного ветра, что подул прямо в их сторону. — Прости меня, — слышится в районе макушки, приходится поднять голову, вопросительно заглядывая прямо в глаза. — За то, что слишком давил на тебя всем своим вниманием, и в конце концов всё пришло ко всему этому. — Ты не виноват, идиот, — ворчит, нехотя слезая с колен. Ориентир из-за алкоголя хромает, поэтому он шатается, хватаясь за протянутую Фэнгом руку. — Это только лишь… мои тараканы, понятно, да? — Аккуратнее иди, принцесса. Пока они едут в лифте Эдгар снова пытается заснуть в объятиях Фэнга, но, как только накатывает сон, двери лифта разъезжаются в стороны. Пришлось выходить. — Потерпи чуть-чуть, — произносит Фэнг, пока вставляет ключ в замочную скважину, одновременно с этим стараясь удержать засыпающую принцессу. Когда дверь наконец поддаётся, впуская их внутрь, слышится громкий топот бегущих прямиком к ним лапок. — Рыжи-и-й, — устало тянет Эд, усаживаясь коленями на пол( Фэнг пытался его удержать, потому что думал, что тот падает! ), и прижимает к себе котёнка. Тот что-то на своём языке мяукает, подставляясь под ладони. Довольно мурчит. Наконец-то всё встало на свои места. Наконец-то Эдгар вернулся домой. Он игнорирует Фэнга, который просит подняться, чтобы пойти в спальню, и шепчет так тихо, чтобы мог услышать только котёнок: — Я же обещал, что скоро вернусь…