Правила маскарада

      Ванная приятно расслабляла. Я прикрыла глаза и почти уснула под умиротворяющий шум воды, когда вдруг раздался звонок.       Не буду брать трубку, настроения с кем-то разговаривать не было. Надо бы продумать номер ребятам на подтанцовке. Новая лиричная песня, с одной стороны, требовала моего одиночества на сцене, с другой — я представляла, как эффектно будет выглядеть история любви в танце, поэтому планировала всё-таки оставить двоих артистов. Но чётко сосредоточиться на своих фантазиях мне не давал телефон.       «Да что же это такое», — сердито подумала я и потянулась за ним. Ну конечно, кто ещё может мне звонить: на экране высветилось «Ран».       — Слушаю…       — Добрый день. Чем занимаешься? — голос у Хайтани был бодрый и даже чем-то довольный. Этот человек вообще спит?       — В ванной сижу.       — Мне присоединиться? — в своём духе спросил он.       Я предпочла промолчать, так как не хотела снова выслушивать претензии.       — Аллоу?       — Здесь я. Ран, у меня выходной. Можно я отдохну? У меня нет сил разговаривать с кем-то.       Даже сквозь телефонную трубку я почувствовала, что он сердится.       — Ты и со мной не хочешь разговаривать? — в голосе послышалась угроза.       — Ни с кем не хочу, — отрезала я и положила трубку.       Вот достал! Лучше бы я не устраивалась в этот дурацкий клуб. В голове как назло снова всплыли воспоминания, и я погрузилась в них.       — Вы действительно удивительная! Ваш голос это… Я не могу описать. Вы сами сочинили песню?       — Да. Я всегда пишу стихи и музыку для своих песен сама. Но если у меня будет талантливый коллектив, я смогу сделать куда более потрясающее выступление. Мне кажется, я вам подхожу.       Ран задумчиво кивал. На часах было пять утра: в зале остались только пьяные вип-гости, которых не смогли растолкать девчонки-официантки. Вот-вот к ним подойдут секьюрити или личная охрана, чтобы разбудить и отправить домой. Клуб закрывался, а всего час назад я на сцене стояла и пела свою самую трогательную песню. Я любила её настолько, что в процессе выступления плакала сама, не обращая внимания на то, что из адекватных зрителей у меня только Хайтани. «Ничего, малышка, это только начало», — приободрила я себя. Меня хватило на час, не нужна была музыка, не нужна была аудитория… Только я и моё творчество.       Спустившись в зал, я фактически попала в объятия Рана. Мы начали обсуждать условия, на которых я смогу работать.       — Валентина, я готов принять вас к нам в клуб. Единственное, завтра нужно будет обсудить всё с моим… партнером, он у нас отвечает за финансы. Не волнуйтесь, это не собеседование. Так, формальность, но он должен принять в этом участие. Считайте, что работу вы уже нашли. Давайте обсудим условия договора завтра с ним? У меня есть несколько предложений, выгодных и вам, и нам.       — Хорошо. Во сколько мне приехать к вам?       — В одиннадцать. Это удобно?       Я задумалась. В девять утра мне надо быть в редакции. Пропускать рабочий день не хотелось, скоро платить за аренду. Тогда я получала копейки и экономила на всем.       Но это же шанс?       — Да. Удобно. Благодарю вас, господин Хайтани, — я легонько поклонилась.       Он улыбнулся.       — До завтра, Валентина.       Мы обменялись номерами и разошлись.       На следующий день я встала в 7 утра и тут же начала написывать руководительнице. К счастью, она нормально отнеслась к моему отгулу и даже обещала не вычитать день из зарплаты, при условии, что дома я доделаю необходимые отчёты. Собиралась я всегда недолго, но в тот день решила накраситься своей самой провокационной красной помадой от Шанель. Довольная покрутилась у зеркала: хороша! Платье я выбрала черное, но не совсем классического кроя, прямое, с квадратным вырезом. Фигура у меня позволяла многое, никаких комплексов насчет себя я не испытывала. Покорю этого Хайтани и ещё его партнера загоню под каблук!       Ран позвонил в десять.       — Валентина, доброе утро. Я отправил за вами машину, она будет у вас примерно через пятнадцать минут. Все в силе?       Отправил машину?       — Откуда вы знаете адрес? — чуть резко ответила я, потом спохватилась и добавила:       — Доброе утро.       — Я же вчера вызывал вам такси, — он мягко засмеялся. — Я не какой-то маньяк, поверьте. Просто не хотел, чтобы вы тратили время на дорогу.       Я улыбнулась. Всё-таки Ран интересный мужчина.       — Окей. Значит, скоро буду. До встречи.       — До встречи.       До клуба я добралась быстро. При дневном свете «Пандора» казалась совсем другой, спокойной и умиротворенной, а полностью стеклянное оформление открывало вид на столики и сцену, где мне предстояло петь…       Ран встретил меня лично. Он оценивающим взглядом окинул меня и сделал комплимент:       — Потрясающе выглядите. Пойдемте наверх, Коконой уже наверху.       Я кивнула. Мы поднялись на второй этаж клуба (на первом располагалась танцевальная зона, на цокольном этаже были залы караоке, а на втором административная часть) и зашли в огромный кабинет. Даже кабинетище, с роскошным убранством: явно стиль ар-деко, мебель из редкой породы дерева — венге… Словом, так и пылало богатством. «Не то, чтобы очень современно, но внушительно», — подумала я.       Коконой Хаджиме, или Коко, сидел за большим столом и привлек моё внимание куда больше, чем антураж вокруг. Необычная специфичная внешность не могла не приковать взгляд: роскошные светлые волосы уложены на один бок, другая половина головы выбрита (и опять этот символ из ханафуды на виске!) и глаза… Змеиные, кошачьи — узкий черный зрачок и пронизывающий взгляд. Это линзы?       — Это та Валентина, о которой ты говорил? — голос Коко прозвучал неожиданно устало.       — Это я. Здравствуйте, — вместо Хайтани ответила я и прикусила язык: хороша, а! Сбила диалог будущих начальников.       — Хотим обсудить условия контракта. Коко, ты же знаешь, что я всегда хотел попробовать живую музыку в клубе. Идея в том, чтобы с 23 до 1 ночи несколько раз в неделю Валентина пела вместе с коллективом. У нее чудесный голос, знание музыки и неплохой опыт публичных выступлений.       — Почему решили начинать в одиннадцать вечера? — Коконой перевёл взгляд на меня.       — Это моя идея, — выпалила я. — Смотрите, до этого времени люди приходят просто посидеть и поговорить друг с другом, часто после работы… Они устают и пение на заднем фоне будет их только раздражать. В одиннадцать же остаются те, кто готов на что-то большее, чем просто пить кофе. Однако для танцев они ещё недостаточно пьяны: их надо разогреть. И до часу ночи я готова этим заниматься.       Коко кивнул.       — Неплохая маркетинговая идея, и может не только стать выполнением твоей хотелки, Ран, но и принести деньги. Предлагаю пока что дать девушке два дня в неделю.       Ран осклабился. У них с партнёром были не самые тёплые отношения.       — Это не моя хотелка, Коко. Я думаю о клубе. И даже готов предложить следующие условия контракта: плачу Валентине из собственного кармана, пока её выступления не выйдут на самоокупаемость и прибыль.       Я возмутилась, что значит из личного кармана?       — Мне нужен полноценный договор, — твердо сказала я. — Извините, но я хотела бы стабильности, у меня есть определённые финансовые запросы и… — я замолчала, боясь наговорить лишнего.       Неожиданно Коконой меня поддержал.       — Я согласен с Валентиной. Предлагаю составить контракт так, чтобы все стороны были защищены. Пойдет? Ран?       — Если Валентина согласна, то я готов подписать свою часть уже сегодня.       — Условия контракта? — деловито спросила я.       Хаджиме и Ран переглянулись, затем Коко написал мне на листочке сумму в месяц. Я присвистнула про себя: этой суммы хватит не только на оплату аренды, но и на весьма достойную жизнь без экономии. Мужчины моё молчание трактовали по-своему.       — Ещё будет личный водитель, плюс подберёте себе коллектив, — быстро сказал Ран. — Ещё у нас богатый контингент, вам могут делать даже какие-то подарки.        — Я согласна.       Ран заметно расслабился.       — Вы готовы приступить на этой неделе? — у Коко был более деловой подход ко всему. — Контракт наши юристы составят быстро, пришлём его на ваш емейл. Ознакомитесь, подпишите и уже в эту пятницу можете петь у нас.       — У меня нет коллектива… Нужны музыканты, танцоры… Дайте мне неделю на подбор команды, и уже тогда я могу приступать. Пойдет?       — Пойдет! Выбор профессионалов в команду — очень важная работа! Мы оплатим и тестовую неделю. Коко, составь контракт с сегодняшнего дня, — властно сказал Ран. Так ему не хотелось меня отпускать…       Его партнер пожал плечами.       — Твой клуб, Ран. Я лишь слежу за прибылью. Ты знаешь, что босс проверяет всю нашу деятельность, и если ему что не понравится…       — Валентина… — мягко сказал Ран. — Я вызову вам такси. Как сказал Коко, на почту вам придет драфт контракта. Посмотрите пункты, внесите то, что хотели бы и отправляйте его снова. Давайте уже быстрее подпишем и воплотим нашу идею, — я поняла, что Хайтани хочет меня спровадить. Но он делал это настолько вежливо, что я не артачилась.       Контракт мы действительно подписали на следующий день, я внесла свои предложения, которые согласовали без всяких проблем. Я была счастлива: уволилась с нелюбимой работы и начала заниматься делом жизни. Эйфория продолжалась недолго. Хайтани действительно платил мне обещанные деньги, обеспечил нужными костюмами, косметикой, людьми, даже купил машину и… объявил меня любовью всей своей жизни. Причём первое время я (наивная дура!) думала, что это благодаря моим выступлениям. Они не просто окупились, а принесли колоссальный успех клубу. О нас заговорили в прессе, начали приходить правительственные шишки и богатейшие люди Токио — и всё ради моего голоса.       Осознание, что Ран двинут на мне, оказалось очень неприятным. Он не то, что бы совсем не нравился мне: нет, наоборот, первое время он вызывал у меня симпатию. Он был вежливым и приятным собеседником, не пропускал ни одного моего выступления в клубе, всегда приходил с цветами, а потом…       А потом попытался изнасиловать. Причем все произошло так внезапно, что я не сразу нормально среагировала: сначала мягко отстранялась, а потом поняла, что прижата к стене. Решение пришло мгновенно: я дала ему такую пощечину, от которой он сразу протрезвел и пришёл в себя.       — Ты чего, сука?       — А ты чего? — мы давно перешли на ты, я тяжело дышала и встала в боевую, по моим представлениям, стойку. Кулаки были наготове, а лицо пылало яростью и разочарованием… Ну зачем?       — Ты думала, я плачу только за твой чудесный голос, что ли? Я хочу нормальной близости, — от меня он предусмотрительно отошёл и облокотился на стену напротив. Закурил, пуская дым в лицо.       — У меня аллергия, Ран. Я не смогу петь, если меня сейчас хватит анафилактический шок, — Боже, о чём я вообще?..       Он молчал. Дым распространялся по комнате. Я закашлялась и почувствовала, как горло неприятно сдавливает.       — У… нас… профессиональные отношения… — с трудом произнесла я. — Ты не дал мне времени… всё могло быть по-другому, но… — воздуха не хватает. Надо уйти, но он закрыл нас в кабинете… Неужели я здесь умру?       Хайтани бросил бычок на дорогой ковер и потушил его ботинком.       — Будь по-твоему, Валентина, — процедил он.       Я думала, что на этом моя профессиональная деятельность в «Пандоре» окончена и готова была собираться на выход, но неожиданно всё нормализовалось, и этой сцены как будто бы и не было.       Я начала подумывать об уходе сама, но меня держали моя публика и деньги, да и работать в клубе было одно удовольствие. Меня никто не ограничивал в творчестве, жанрах, словах в песнях. Все мои мечты были реализованы, а ещё привычка жить роскошно… Я переехала в крутые апартаменты, за мной заезжал личный водитель. Отказаться от этого было невозможно.       Хайтани на какой-то период от меня отстал, на концерты не приходил. А я, проглотив обиду, сохраняла с ним нейтрально-вежливые отношения, сталкиваясь на работе. В один из дней он пришел ко мне в гримёрку. Я напряжённо схватила первую попавшуюся кофту: костюм после выступления был откровенный и мне не хотелось провоцировать проблемы.       Но он бросился в мои ноги и стал молить о прощении.       — Валентина… прости меня, я был пьян, груб и вел себя омерзительно… Прошу тебя, не лишай меня своего общения. Я готов на всё, только прости… — он обнимал мои колени и бормотал различные комплименты. А ещё сказал, что любит…       И я купилась и осталась в «Пандоре».       На самом деле, меня ничего не держало с ним рядом, кроме работы. Казалось бы, между нами действительно ничего нет, но Ран оказался ужасно ревнивым… Он неусыпно следил за каждым моим шагом, и, если какой-то гость оказывал мне внимания больше, чем, по меркам Хайтани, было допустимо, он готов был его убить.       Убить — в реальном смысле. Весь ужас своего положения я поняла тогда, когда улыбчивая официантка Юки, моя подружка, посвятила меня в сложную иерархию группировки Бонтен, в которой Хайтани занимал не последнее место.       — Если ты уйдешь отсюда, то только в могилу, — нараспев произнесла Юки, когда я пришла плакаться ей в очередной раз. Я угрюмо отвернулась.       — Неужели ничего нельзя сделать?       — Можно. Стать его любовницей, например. Какая тебе разница? Он и так тебе житья не дает. Так хоть денег будет больше. Сможешь вообще не работать.       — Но я не хочу не работать, — протестующе сказала я. — Мне нравится петь….       — Терпи, дорогая. Теперь у тебя нет выбора. Кажется, он в тебя так втюрился, что готов хавать всё, что ты ему скажешь. Так ты и бизнес сможешь отжать.       — Ага, а Коконоя я куда дену? — буркнула я.       — Коко у нас тёмная лошадка… — Юки задумалась. — Но с твоим талантом по охмурению, уверена, и он падёт.       — Ой, да уймись… — отмахнулась я. — Ладно, подруга. Пошла я. Мне ещё надо ребятам составить план репетиций.       Из лап Бонтена невозможно выбраться — как жаль, что я поняла это так поздно… И…       Мои размышления прервал очередной звонок.       Я открыла глаза. Вода в ванной почти перелилась за борт, телефон противно трещал (когда я сменю мелодию?). Я спешно повернула кран и взяла мобильник, не посмотрев, кто звонит.       Надо же, и снова Хайтани.       — А вот я хочу с тобой поговорить. Не мечтай, что можешь так просто положить трубку и избавиться от меня, — не унимался Ран.       «Ты нездоров», — подумала я.       — Тебе надо больше репетировать. И твоей шпане на заднем фоне тоже: одни забыли связку, а другие танцевали с такими рожами, как будто им не платят. А ты… Ты вообще давно не писала новых песен.       Серьёзно? Он звонит мне под прикрытием обсуждения работы?       — Ран, было два ночи. Ты увеличил количество дней и часов, когда мы выступаем. Это тяжело, мы работаем практически каждый день, — заступилась я за ребят, понимая, что за себя переживать особо не стоит. — В тот день они оттанцевали почти шесть часов без перерыва! Это ненормально.       — Девочки в стриптизе пляшут всю ночь и не ноют, — отрезал Хайтани.       «Ну и смотрел бы на своих девчонок в стриптизе, что ты до нас докопался», — почти сорвалось с моих губ, но я успела закрыть рот. Еще поколотит…       — Что молчишь?       — Я задумалась…       — О чём?       — О работе.       — Больше думай о работе! У нас не кабак, а престижное заведение. Лучший клуб. Посерьёзнее, Валентина, а если ты устала… может, рванем куда-нибудь отдохнуть, а? Хочешь на море?       Никогда не привыкну к смене его тона: от строго-надоедливого до мягко-заботливого.       — Не хочу. Хочу отдохнуть в выходной дома, Ран, — напомнила ему я.       — Ладно… Сегодня заеду, — заявил он и положил трубку.       Вот осчастливил! И что ж тебе дома-то не сидится или в клубе?       Я вылезла из ванной, раздражённая как черт. Посмотрела на себя в зеркало — и чего Хайтани так ко мне пристал? Я определенно хорошенькая, но вокруг него крутятся едва ли не лучшие модели Токио. Отражение смотрело на меня с грустью… Мои раскосые зеленые глаза всегда придавали взгляду хитринку. Даже если я не грустила, моё лицо выглядело так, будто я в томной немного лживой печали. Иногда Ран называл меня кошкой именно за внешние особенности.       Покачав головой, я вышла из ванной и закричала — посреди коридора лежал труп моего коллеги из подтанцовки. Аккуратная дырочка во лбу свидетельствовала о том, что беднягу застрелили, пока я намывалась и предавалась воспоминаниям. «Но я бы услышала!» — панически подумала я. Ах да, глушитель…       И что теперь делать?