Нить меж двух миров

*** Навь, недалеко от входа в Мир Мёртвых, 12 мая, вечер и ночь.       Уже смеркалось, когда дошли до поляны, укрытой деревьями вековыми. Снег легонько падал, но холодно не было. Решили сделать привал: Иван выглядел неважно, а Кощей молчал. Пока разводили костёр, Колобок сбежал, да вернулся довольным, с тушкой кролика в зубах.       Алия жалела зверей, но сейчас ей не до того было. Слова Вольги не шли из головы, крутились рядом. Она посмотрела перед собой и заметила, что Ваня сидит, в пустоту смотрит. Сердце сжалось и пропустило удар. Правда или нет, но Алька никогда семьи не знала. Были Колосовы, да. Но это другое, родная кровь, она ближе. Девушка была рада, что Иван нашёл своих. Да только, потерял, как оказалось.       — Вань, ты это… Прости. Дура я, отвлекала богатыря. Надо было спешить, — она подошла и села рядом с другом.       — Что уж теперь? Да и не виновата ты, я это всё с перемещениями. Иссяк меч, нет в нём сил, — слабо улыбнулся, показывая, что не злится. — Только бы Кощей помог.       — Так вот почему ты хотел, чтобы я осталась в спокойном месте! Не мог портал создать. Чувствовала, что плохо дело, ну ладно, случилось уже. — Алия не считала нужным сердиться сейчас. Ивану и без того досталось.       Как выяснилось позже, Бессмертный ничего не помнил. С большим трудом удалось вбить ему в голову имена спутников, и только. Василиса и Ядвига разбирались с ужином, Финист ходил за дровами. Колобок сильно злился на старика, зубами щёлкал, да за палец ухватить пытался.       — Я себе весь мякиш отморозил, покуда за тобой в такую даль тащились. Вспоминай, скелет трухлявый! — ещё раз подпрыгнул, стараясь напугать, да Василиса прихватила, отнесла на пень.       — Тут сиди, да не мешай. Вспомнит ещё.       И правда, стараниями злобной Яги, да ложки её деревянной, вспомнил Кощей, да рассказал, что Белогора, учителя своего, одолел камнем. Скинул с башни высокой, да в землю придавил мага. Оказалось, что это на площади Белого города, у терема княжьего.       — Разрубить камень, да и дело с концом.       — Ох, и славный же подвиг будет, столько былин люди сложат, — Финист довольно улыбнулся, каким-то своим мыслям павлиньим.       Алия подскочила на месте, да рукой махнула. Не нравилось ей это. Злая буря надвигалась — камень не иначе как волшебным оружием изничтожить надобно.       — Да будет вам о подвигах думать. Кладенец спасать нужно! — она обернулась к Муромцу. — Вань, прости, но лучше сейчас сказать, а не когда нас могут по лесам гонять те слепые истуканы.       — Что с мечом?! — словно разом выдохнули все, а Колобок ближе подкатился.       Иван поднялся на ноги, вытирая красные глаза. Ему действительно было страшно и горько.       — Да не работает он… Как простой теперь. Может… — он зажмурился от света пламени и вздохнул. — Может я виноват. И я сожалею. Отец из-за меня у жмуриков остался. Эх…       — Невозможно! Меч не иссякал ещё на моём веку. Не одна тысяча лет прошла, как я Бессмертный. — Кощей нахмурился, а Финист хотел уж было подколоть Ивана.       — Если кто-то хочет сейчас ругаться — лучше помолчите, — Алька сурово глянула на богатыря, что рот раскрыл.       — Не время… — Василиса рассеянно её поддержала. Она не была рада всем диковинам страшным из мира Иванова, но ругать его сейчас, по свежим ранам, больно было. Сама ведь без семьи жила, лягушкой обращённая.       Все замолчали, только треск веток в костре нарушал тишину. Ужинали молча, обдумывая каждый своё. Алия опять вернулась мыслями к князю. Ну не может так быть! Ядвига сказала бы раньше, она сильная колдунья, вон, как Царство Мёртвых нашла. Спросить что ли у неё? Нет…       — Давайте уж укладываться, вам сила нужна. Завтра путь неблизкий, да дума крепкая предстоит, — Яга развернулась ко всем, сгребая в котелок снег.       — Решить надо, кто в дозоре будет… — протянул Колобок, сладко зевая.       Ясный Сокол поднялся с места, оправляя тулуп. Он уже решительно настроился. Ишь, богатырское шило, всё о подвигах мечтает.       — Чего решать? Сначала я посижу, потом вон, Иван. И… Кощей. Эй, Бессмертный, ты же не устаёшь, так?       Алия взмахнула головой, откидывая волосы за спину, и спокойно возразила. Ей спать не хотелось, а вот подумать.       — Я останусь, ложитесь. В голове мыслей не соберу, сон не подойдёт… Разбужу, если нужно будет. Слух у меня не птичий, но тут явной угрозы и нет.       — Не женское это дело, — протянул богатырь, да встретился взглядом с невестой Ивановой. Василиса как-то зло посмотрела на него, она уже замечала, что Алия часто просится в дозор. — Эх, ладно, красна девица. Только зови.       Когда все улеглись, Алька добавила дров, чтобы теплее было и задумалась. Пока они в Северной стране, их наверное нельзя отыскать. Мёртвые места здесь, всё одно, что леса стоят. Нет в них жизни обычной, холодное дерево да и только.       Её очень огорчил Ванька со своим мечом. Кладенец, конечно, больше всего удивил, он ведь не мобильник, чтоб зарядка-то была. Стоило хорошенько подумать, как вернуть энергию.       Сидеть лунной ночью у костра до того хорошо было, что сердце радовалось. Когда ещё можно будет так отдохнуть, пусть и в угрозе? Насладиться тишиной да красотой Белогорья когда ещё случится? После победы над тьмой, Алия рассчитывала вернуться домой. Там работа любимая, кот, друзья. Удобств больше, но здесь… Здесь ей так спокойно было, словно всё по своим местам. Это Ваня не привык, а она сразу освоилась, сарафаны носить начала. Конечно, поверх джинс, но это мелочи.       Вдруг рядом раздался мелодичный треск, звон какой-то серебряный, сладкий. Песня ветра, медленная и чарующая. Всё громче, сильнее лилась музыка, а затем кто-то невидимый подхватил её и увёл от костра в сторону. Лёгкие, ненавязчивые движения сами подхватили Альку и понесли. Она вспомнила своё прошлое, время в балетной секции и мечтательно улыбнулась, прикрыла глаза. Страшно… Должно быть, а нет! На пальцах словно колокольчики подвесили. Она кружилась и замирала, не видя, но ощущая что-то похожее на танец лебедя, или как там было у композитора?       Мелодия нарастала, снег припустил, укрывая светлые локоны, делая их ещё серебрянее, ярче. Лунный свет пробился сквозь тучу, девушка в какой-то момент повернулась лицом к стоянке, открыла глаза и замерла.       Финист спал беспокойно как-то, улавливая каждый звук. В небольшой тишине задремал, но потом в самую голову отдало резко холодом, и донеслась мелодия морозная. Опасная и задорная. Откуда бы взяться здесь музыканту? Девица, что на страже осталась, молчит. Значит, хорошо всё.       Ан-нет, худо оказалось! Птичий слух выловил угрозу и настойчиво велел открыть глаза. Богатырь сел, потирая глаза, да после быстро скользнул взором по площадке. У костра лежала только сумка странная, бездонная. Все спали, но девушки не было рядом. Прямо за костром в нескольких метрах, клубилась метель, а за нею трещала музыка колдовская. Только блеснула Луна круглобокая, выбравшись из тучного укрытия, как осветила фигуру тонкую. Девица с бледной кожей и морозным узором на волосах замерла, и через мгновение упала, что травинка, серпом скошенная.       Резко вскочил Финист, поднял за ворот Кощея, что ближе всех лежал. Проснулся старый, вздохнул недобро.       — Буди Ивана и Ягу, скорее! — и рванул к тому месту, где в снег Алия упала.       Кощей недоумённо глянул на испуганное лицо, да повернулся к Ядвиге, растормошил. Переступил дальше, вытащил Муромца и прохрипел:       — Иван! Иван, вставай. Там девица твоя смелая в снегу лежит, Финист с нею рядом…       — Чего?! — младший богатырь отряхнулся и прыгнул, именно прыгнул, а не ступил в сторону, куда Яга, переваливаясь шла. — Ясный Страус, руки убрал, а то сейчас…       Богатырь не сдвинулся, со страхом и непониманием наблюдая, как по лицу девушки ползут вены золотые да переливчатые. Над нею витало опасное что-то, серебряное, словно молнии.       — Ветровым духом пахнет! Пляской Ирия… — протянула Ядвига, обведя носом вокруг. — Сильное колдовство.       — Бабусь, ты чего это? Что за Ирий, колдун снова? У нас ещё Роголеб в подвешенном состоянии, — Ваня распахнул глаза и протянул руку, в желании встряхнуть девушку.       Яга изловчилась и ему прилетело деревянной, холодной от мороза ложкой. Финист не улыбался, хотя боль Муромца могла его потешить.       — Не тронь, окаянный! Себя погубишь и её не спасёшь. Ирий — не колдун, а место. Там птицы дивные живут, и сады яркие. Животные, сказывают, говорить могли. И падших воинов, и умерших своей смертью там теперь место.       Иван задрожал, да не от холода. Отца вспомнил, в Царстве Мёртвых. Подумалось ему, что вернуться следует.       — Это туда из Царства Жмуриков попадают? — Ядвига кивнула, задумавшись. — Вальхалла местного разлива, тоже мне. А как оттуда назад?! Назад надо ей!       Кощей вдруг голос подал, рассматривая узоры необычные:       — Ирий никого не отпускает. Пропало всё, сгорит она, до утра сгорит, ежели сама не вырвется.       Алия лежала, раскинувшись на снегу, как безжизненная, пугая собравшихся. Подножье Хрустальной горы, южная сторона. Яблоневый сад Ирия. Дышать было очень сложно, словно что на грудь давило, была она под деревом красивым, яблоневым, во цвету. Аромат сладкий голову кружил, хотелось прилечь здесь, но как будто забыла она что-то.       — Φεύδρος και Αργύρη! — пропела красивая птице-дева, в ярком убранстве из жемчугов.       — О чём поёшь мне, птица ласковая? Не понимаю я тебя… — Алька старалась вспомнить знакомое звучание, но тщетно, — Где это я? Где лес Северный?       — Βρείτε τους. Το ασημί και το φωτεινό θα βοηθήσουν, — заливалась песней диковинная девица, и Алия невольно вспомнила, что головой на птичьем теле обладали только Алконост, Сирин да чайки-Сирены греческие.       Девушка закрыла глаза и дёрнула себя за косичку. Всегда работало, позволяло на мысль наткнуться, но сейчас ответа не было.       — Мне домой нужно, прости. Не могу слушать песню твою красивую.       Птица сидевшая на ветке, встрепенулась, да закружила над ней. Она не причиняла вреда, только отгоняла яблоневый дух подальше, за спиной ярко сияло солнце.       — Έλα πίσω στο σώμα σου Έλενα σοφή! — пронзительно закричала предвестница не то беды, не то радости. — Έλα πίσω στο σώμα σου Έλενα σοφή! — повторила, и клюнула прямо в макушку, легонько. Навь, стоянка недалеко от Мира Мёртвых. Ночь 12 мая.       Свет прожилок на щеках иссяк, Финист наблюдал с ужасом, сжимая кулаки. Ядвига с болью отвернулась, потянула следом Кощея. Иван вырвался, сгребая рядом снег. Верхняя оболочка тоже расплывалась в ночи, всем ясно стало, что пропала девушка. На поляне повисла режущая, холодная тишина. Мёртвая почти, как сами эти земли. А вдруг им не следовало устраивать стоянку рядом со входом в мир Мёртвых? Оттуда ведь принесло гадость такую. И отчего подействовало не на всех? Ответов не было даже у мудрой знахарки.       Алия резко потянулась наверх и села, сжимая голову.       — Φεύδρος και Αργύρη… Βρείτε τους. Το ασημί και το φωτεινό θα βοηθήσουν! — несколько раз прокричала, затем повторила, запоминая.       Губы едва шевелились, замёрзшие. Она открыла глаза и обнаружила, что сидит в снегу и ног не чувствует.       — Вань, где мои ноги? Я их не чувствую!!! — взвыла, чуть протяжно, когда друг на шею кинулся, чуть в снег возвращая.       — Ты меня напугала, дурочка! Чё случилось? Валяешься в снегу, королевна, блин…       Эти объятия девушка ещё выдержала, а затем глаза прикрыла, растирая ногу. Что-то прошипела, но не сказала.       — Отогреть тебя надо, девица, — низко, но уже спокойно сказал Сокол. — Заболеешь ещё.       Иван злобно посмотрел на богатыря, и уже хотел ответить, но Финист поднял Алию, лёгкую, как пух одуванчиков, и пошёл быстрее в сторону костра.       — Эй, Ясный Тетерев, ты даже не думай! Отогревальщик… И без тебя управимся, — младший Муромец нагнал его, и пригрозил грубо.       Алия, подсобравшись, молчала не реагируя что её несут куда-то, что аромат уже не яблоневый, а пшеничный рядом, да сугробы белые. Почувствовала лишь под собой брёвенчатую опору, шершавую и на плечи легло что-то тёплое.       — Спасибо, — стащила с себя Финистов тулуп и обратно протянула. — Ваня, принесёшь сумку?       Муромец вернулся быстро, всего-то через пару метров. Алька вытащила из полученной сумки большой плед…плащ, и укрылась им полностью, только ноги оставила. Сбросила обувь, смотря на синие, бесчувственные стопы.       — Где это меня так? — удивилась, и достала спиртовый флакон, вату. Растирала ноги быстро, и плеснула немного в костёр, чтоб горело жарче.       — С Ветром плясать, ещё и не такое будет! — Ядвига протянула ей плошку с жидкостью красной. — Пей. Не отрава, не гляди…       Девушка сделала пару глотков. Было похоже на тягучий и кислый сироп, на рыбий жир, может. Такой им в приюте часто давали, не было денег, чтобы лечить детей, а она и не болела.       — Спасибо, бабушка. Да только что за чудо такое? Песня красивая здесь всё пропитала, и я уже дальше не помню.       — Звать тебя никто не может, ты же человек из мира этого…своевр…соверм. Из Иванова мира, тьфу, пакость. — Ядвига пристально вгляделась в ткань на плечах девушки, уловила отголоски магии, что уж давно потерянной считалась. — А вещица, говоришь, с тобою всегда была?       Алия посмотрела на колдунью невидящим взглядом, тревожно ей сделалось, никто ведь раньше об этом не спрашивал. Родители и друзья не обращали внимания на серое полотнище.       — Сколько себя помню, как пришит. Я его и забыть нигде не могу.       Финист нахмурился, стоял рядом, высматривал угрозу. И жалел ещё, что поддался на уговор, не следовало девице иномирной такую непосильную работу исполнять. Да ещё и в землях чужих, неприветливых.       — Голова совсем другое сказала…       — Так это башка виновата? Ну погоди, разнесу её завтра! И без меча, — Муромец переживал, понизив разговор до шёпота и обнял девушку.       Ядвига фыркнула. Вспомнилось ей, как жилось в Белогорье прежде, до того как колдунья лихая власть отняла, всех жителей лесных по темницам отправила, а богатырей — на дно морское. Ох и долго продолжалось то злое время, да только Иван вернулся, спас их.       — Эх, молодо-зелено! Слушаете кого — голову, отсечённую? Что он знать может, столько веков там находясь? Хотя… До того, как Добрыня править начал, жена у него была, Варвара. Девица, которую жена Ильи Муромца спасла, да приютила у себя.       — Галя?!!! Жена Ильи Муромца?! — Иван дёрнулся, что ошпаренный.       — Вань, уймись, а? И так понятно было, что не из любопытства Галя к тебе устроилась работать. Белый маг, белый маг… Эх, ты! — Алька ткнула его локтем в живот.       — Дослушайте! Был в Белом городе князь, Горислав. Хороший был, решительный и добрый. Наследника не было у него и Дарины, жены любимой. Потом случилось что-то, Светозар к ним зачастил со своими лекарствами, навроде и помогло. По истечении срока…       — Бабушка, спасибо. Я уже поняла, но так быть не может, я не владею ни силой, ни кровью богатырской. — Алия закутывалась в шубу сильнее, и пыталась понять, как было возможно для неё повторение Ивановой сказочной судьбы. Она ведь обычная девушка. — А плащ чего?       — В плащ, поверх пелёнок и завернули тебя, глупая. Так обычно с наследниками-мальчиками поступали, но ты одна была. И отдала тебе мать всю силу свою. Не вспомнишь уже… К Светозару надо, коли жив. Он за тобой приглядывал. Смекалистая была, глазки острые, всё выглядывала, замечала. А потом на терем княжий Добрыня напал, да и убил отца твоего. Похоже, Светозар тебя и Ивана тоже, спрятал, — закончила Яга.       Финист неожиданно обогнул бревно, и упал на колени перед девушкой. Обрадовался истинной княжьей крови. Давненько птицы лесные да звери дикие поведали ему о том, какое несчастье приключилось. Уж и не думал отыскать следы княжеской семьи, а оно вот как вышло.       — Стало быть ты — Елена Премудрая, княжна родины нашей. Век тебе служить буду, красна девица.       — Отставить это всё! Никакая я не княжна. И ещё, жить я здесь не буду. Мне нравится, но дома у меня работа, дети, вся жизнь… Я не хочу это бросать, — Алия не до конца верила в своё родство с князем, а если и правда, то не чувствовала ничего. — Ты, вон, к Ивану обращайся. Он теперь князь Белогорья.       Краем глаза девушка заметила, как богатырь скривился, словно ягоду-калину раскусил. Ничего, привыкнет. Алия боялась даже того, что скоро случиться может. А тут ей и княжий титул, и силу волшебную на блюде подают. Бери — не хочу! Так она и не желала, в клетке такой жить, много чести. Девушка очень любила свою работу, детей с их маленькими и большими проблемами. Что она здесь делать станет? Жить с каким-нибудь мужем нелюбимым, да править страной, о которой узнаёт по крупицам? Свободы. Свободы ей хотелось и это всё было там, в Москве, на другой земле.