Нить меж двух миров

**** Белогорье, княжий терем, комната Алии Колосовой, 29 мая, утро       Алия проснулась, когда ещё только рассвет занимался, начинал небо золотить. Ей было спокойно, недомолвки большие позади, можно и жить тихо. В сватов, которых Финист обещал, девушка не верила до конца. Вдруг Терентий чего утворит аль не сладится у Димитрия?       «Огонёк, ты смени пластинку, а?» — уколола себя, — «Они же богатыри, разум имеется. Найдут пути».       Прихватив чертежи, о которых забыть успела, девушка спустилась вниз. В коридоре перед одной из горниц заметила мужчин. Финист что-то втолковывал младшему товарищу, спокойно, доброжелательно.       — Приветствую, княжна, — стражник поклонился и по голосу оказался Димитрием.       Сокол чуть склонил голову, выждал паузу.       — Вот сейчас Елена Гориславна сама скажет, чего делать. Хитро придумала.       «Так ты план мой раскрыть пытаешься, горе? Эх, вам не одна роль назначена», — подумала девушка, открывая дверь в переговорную.       Это был закуток, похожий на кабинет с несколькими лавками, стеллажом древних книг и маленьким окошком. Его расположение Алия подсмотрела ещё когда Илья Иванович был жив. Здесь князь принимал своих гонцов, отдавал приказы. Всё убранство осталось прежним, даже чернильница с гусиным пером. Девушка расположилась за столом и обратилась к богатырям.       — Сокол уже знает, как поступить. Ежели заартачится Терентий — я сама пойду.       — Но княжна, разве сладишь? — спросили в один голос.       Алия закатила глаза и выждала небольшую паузу. Она — и не сладит с каким-то дурнем? Ох, видать не до конца Финист её знает, раз боится.       — А мне побоку! Жить захочет — отступится! — зелёные глаза осветились подозрительно хитрыми искрами, и девушка про себя подумала, — «Надо у Яги выпросить заговор на проблемы с желудком».       — Елена Гориславна, а мне чего прикажешь?       Димитрий смотрел на княжну как-то беспокойно. Знакомы всего несколько дней, и словно вечность. Ратник всё найтись не мог, где слышал этот смешливый голос, откуда знает эмоции девицы. Но уверенность девушка вселила в него, и понял, что справится, не отступит. **** 13 мая, 2020 год, Эиренейос, чертог богов       Пробуждение было удивительно лёгким, исчезла вся боль. Марк недоверчиво сжал кулаки, осмотрел себя: одежда странная, больше на древнегреческую похожа. Отрез ткани, пояс и плащ легкий. Поверх ещё наплечники из золота с рисунком неизвестным. Он резко протёр глаза и осмотрел комнату. Сводчатые колонны уходили вверх, словно небо держали, в окнах ночь сияла всеми звёздными цепочками. Пол мягкий, что облачный, кровать простая. И свет… Повсюду яркий свет горит, не слепит.       «Где я? Неужели сплю?!» — молодой человек улыбнулся этой мысли.       Всё вокруг и правда сон чудесный, не иначе. Вот, сейчас он проснётся, увидит Алию. Сегодня день их свадьбы, столь желанный и важный момент. Марк шёл к этому пять долгих лет. Они тогда были совсем детьми, когда встретились. Надо же! Тихая и непредсказуемая девчонка-сирота смогла завладеть его сердцем так надолго. Все смотрели на неё презрительно, бросали колкие слова, и только он стал щитом.       Молодой человек улыбнулся, припоминая ту драку, в которую ввязался из-за неё. Получил тогда неслабо, противник был сильнее, неповоротливее, но не знал одного: семья для Марка главное. Родители потом вступились и за него, и за девочку.       Эфимерное тепло дрожащих ладоней возникло на щеках. Алия обработала его ссадины, долго ругалась. Как же она была убедительна.       «Всегда думай о себе и своей семье. Не трать силы на лишнее, пожалуйста», — голос ломался звоном колокольчиков, противостоять этому сложно.       Марк честно старался не вмешиваться, пропускать мимо ушей все колкости и насмешки, но тот же одноклассник не переставал задирать новенькую. Его подначивали девчонки, хитрые змеи, где бы этому взяться в пятнадцать? Теперь он покачал головой и только. Взялись ведь.       Алия была младше на год. В шестнадцать он твердо решил приглядывать за ней. Девочка горела ярким светом, словно изнутри. Она училась хорошо, могла и сама себя защитить. Но Марку было приятнее.       Их первый несмелый поцелуй случился под ёлкой, дома у Колосовых. От дерева пахло смолой и хвоей, рядом стояли подарочные коробки, а ковёр был таким пушистым. Они оба не успели даже вдохнуть, шальной порыв накрыл Марка, через две минуты и одно замершее сердце, послышался золотистый смешок. Тёплое воспоминание, уже которое за эту ночь, вернуло его в реальность.       Он осмотрел комнату тщательнее, проверил свои ощущения. Боли не было, лишь ребро тянет немилостиво и за ним словно наблюдает кто-то.       — Кто здесь! — игры в собственном сне были явлением странным, и он не выдержал.       Из-за плотного тюлевого полога выплыла милая девушка. В её светлые волосы были вплетены цветы, черты лица показались знакомыми.       — Алия, любимая, это ты… — голос быстро сломался, стоило лишь увидеть, что глаза не зелёные, а голубые.       Марк медленно вдохнул и выдохнул, ещё успел царапнуть себя ногтями по руке. Не помогло.       — Кора, — улыбнулась гостья. — Меня зовут Кора. Идём, нас ждут.       Услышанное больно ударило по сердцу, но лишь на короткий миг. Молодой человек послушно направился следом. Кора привела его в большой зал. Всё вокруг сверкало, за окном причудливо плыли островки, а чуть поодаль голубым пятном, как на фото из космоса, значился круглый бок Земли.       Марк никогда не слышал о таком, происходящее одновременно завораживало, и пугало. Он всматривался в убранство: два трона, большое пространство, усеянное звёздными цепочками. Здесь и Большая Медведица, и Полярная, рядом созвездие Близнецов и Дракона.       Впереди что-то вспыхнуло, у тронов появились двое незнакомцев. Мужчина с чуть вьющимися белыми волосами, сияющий золотом и уверенностью. Его спутница была хрупкой, словно из тончайшего хрусталя, глаза лучились состраданием и добротой, а в волосах необычной женщины бегали чудные искорки.       «Кто вы такие и где я нахожусь?», — хотелось спросить, но он лишь учтиво поклонился, словно бы кто давил на плечи. Хозяйка чертога неодобрительно посмотрела в сторону мужчины.       — Рада, что ты проснулся, защитник. Пришло твоё время, — улыбнулась она, глядя Марку в глаза. — Зови меня Госпожой, я — Мать всех огней ночных.       «Голос нежный, но громкий. Неужели Луна?» — подумалось ему. — «А это, значит, Солнце…»       — Ты долго спал, воин. Гляди, что приключилось!       Вместе с громовым голосом мужчины вспыхнул небольшой шар, в котором пронеслись обрывки воспоминаний. Ночь в парке, нападение, кровь и Алия. Их последний поцелуй.       Марк неверяще вскрикнул, когда увидел собственную могилу. Его невеста была там почти неотрывно. Зимой, и летом, в дождь и метель. Следом ряд чужих воспоминаний — Италия, огромный университет, все сплошь в белых халатах. Двое улыбчивых и смелых мужчин, что помогли Алии. Марк улыбнулся, наблюдая за ней снова.       Последнее открыло какой-то город, реконструкторский слёт или что другое. Мужчины были в доспехах древнерусских воинов, женщины в льняных платьях и повойниках. Там выделялись двое: Иван и его милая Огонёк. Девушка стреляла из лука, взбиралась по верёвке и проходила по бревну. Препятствия в виде механического дракона, страшного орка и зелёной, чешуйчатой жабы Марк отнёс к антуражу. Перед глазами уже бушевала метель, а в ней были разные люди. Неизменно выделялась Она, щеки были розовые, а глаза по-доброму сияли.       — Стало быть ты — Елена Премудрая, княжна родины нашей. Век тебе служить буду, красна девица, — перед Алией на колени упал мужчина в доспехе.       «Красивый до тошноты. Не нравится он мне…» — подумал Марк и обратился к хозяевам чертога. — Прошу меня простить, но что произошло? Где я нахожусь? Это ведь сон.       Лунная покачала головой и сочувственно улыбнулась, её глаза болезненно сверкнули. Богиня чувствовала свою вину, не заметила, не помогла, а ведь несчастье случилось в её время.       — Мне очень жаль, но ты мёртв. — Аргири повела рукой вокруг и облака под ногами расступились, открывая звёздное небо. — Это наш дом — Эиренэйос. Ты пробыл здесь пять лет, дитя.       Марк схватился за сердце, прислушался и закрыл глаза. Не бьётся, будто в груди пусто. Но почему тогда он всё помнит? Особенно Её…       Рядом было невероятное — небесные светила, почти боги. То, что на Земле привыкли называть обычным словом «космические тела» теперь говорило с ним. Это было похоже на невыносимый бред. Хотелось проснуться. Он ещё раз провёл ногтями по руке, оставляя эфемерный след. Боли не было. Сон продолжался.       — Не старайся, воин. Твоё тело давно превратилось в гнилые кости. — спокойно говорил хозяин чертога, но в его голосе слышались ноты сожаления. Фейдрос не любил показывать эмоции, последняя такая вспышка едва не уничтожила всю Землю. Солнечный пережил то предательство только потому, что рядом были его прекрасные дочери.       — Нет! Это ложь! Я должен вернуться. К ней.       — У царевны иная судьба, ты не сможешь. Нельзя.       «Они точно бесчувственные. Так ведь не может быть, у меня семья. Нужно возвращаться, сбежать», — подумал он, лихорадочно осматривая зал.       Перед Марком снова появился туманный сгусток, он показал крепкого молодого мужчину, лежащего на кровати в бревенчатой избе. Они оба были чем-то похожи: цветом рыжих непослушных волос, блеском в глазах. Жаждой жить…       — Это Димитрий, он скоро умрёт. — прозвенело вокруг сочувственно. Лунная подошла ближе. — У вас эта болезнь называется странно.       «Нет ничего ужаснее такой смерти», — от этих мыслей сердце сжалось, но он спросил. — Чего вы ждёте от меня?       Аргири ласково наклонилась ближе, её глаза блестели серебром. Богиня тихо заговорила, стараясь ничего не упустить, помочь.       — Мы можем подарить тебе новую жизнь, но клятва мешает, — Марк живо вспомнил те самые слова, что произнёс два года назад, в новогоднюю ночь. — «Ты никогда не будешь одна, я сумею защитить тебя, Огонёк. В любое время, и в любом мире».       Он тихонько вздохнул и посмотрел в туманное зеркало. Там уже раскинулись горные вершины, присыпанные снегом. Группа людей шла на запад. Из всех выделялся живой кусок теста, и девушка, что была так дорога сердцу. Алия шла осторожно, не торопилась и словно что-то вспоминала. Вокруг всегда были Иван или её спутники, не знакомые Марку. В голове быстро созрел план.       — Если я это сделаю, то хочу быть рядом с ней, защищать. Другой жизни мне не нужно.       Лунная кивнула и принялась показывать какие-то символы, говорить как и где их оставить, что сказать. Богиня заметила, что может быть неприятно, однако же дело не требует отлагательств. Молодой человек старался всё запомнить, повторял. ****       Ему было тяжело притворяться удивлённым, когда Алия появилась в туманном безвременье, одетая лишь в тонкую сорочку без рукавов. Девушка несмело открыла глаза и смотрела прямо на него. Сердце могло разорваться от боли, если бы не та смерть. Марк не винил невесту в этом, он сам бросился её защищать. Не простил бы, пострадай она…       — Огонёк… Огонёк! Ты здесь откуда? — сделать голос срывающимся, удивлённым, оказалось трудно, — Нельзя здесь быть.       — Марк?! Плевать мне. Останься рядом, я уже не выдерживаю, спать не могу, каждую ночь вижу случившееся, — Алия ткнулась носом в его плечо, — Зачем ты это сделал?       — Судьба твоя другая, не властны люди над ней. Пришёл я… — неистово хотелось крепко обнять любимую и не отпускать, не отдавать никому. Особенно этому наглому богатырю. Он наверняка замышлял дурное. Марк быстро отогнал эти навязчивые мысли:        — Отпустить тебя хочу. Клятва моя держит нас. — он по памяти нарисовал на её левой ключице узор, что показывала Луна. Алия почувствовала неприятное жжение, и вскрикнула, стискивая зубы.— С чего вдруг? Прекрати это, а-а-аа!       Он отгородился маской безразличия и наблюдал как знак горит на плече, рассматривал шрамы на шее и поражался человеческой жестокости. Скрылся за лживым безразличием, а сам был готов кричать от боли и несправедливости.       — Терпи. Освобождаю тебя от клятвы, со смертью моей она сил больше не имеет, — сказал это как-то холодно, и добавил беззвучно. — «Мы скоро встретимся, Огонёк. Подожди. Я вернусь».       Алия растворилась, вернувшись в морозный вечер, а Марк стоял теперь в чертоге. Кора передала ему небольшой кубок с водой, пахнущей сладкими травами.       — Выпей это и проснёшься в Белогорье. Помни: теперь ты Димитрий, стражник в тереме их правителя. Всё, что связано с царевной ты вспомнишь, если захочет она. Почувствуешь. — девушка ободряюще улыбнулась. — Пей. **** Белогорье, 14 мая, утро. Небольшой дом на южной стороне города.       Марк проснулся утром в той же избе, которую видел. Он выглядел совершенно как раньше, отличаясь лишь более крепкой физической формой, чем прежде. Рядом была средних лет женщина, чем-то похожая на Таисию Степановну, приёмную мать Алии. В дом вбежали две девчонки, лет по пятнадцать. Обе бросились к нему на шею.       — Димитрий, братец, ты здоров, мы так рады, — загалдели довольно и он вспомнил имена: Злата, и Олеся.       Мама нахмурилась и слегка махнула на девочек полотенцем:       — Ишь раскричались, гусыни. Дайте брату поесть и отдохнуть, слаб ещё. Вон, Светозаровы травки помогли, где б он сам был… Живой ли? — заметила она, а следом спросила. — Все ли ты помнишь, сынок? Насилу выбрались с площади, говорила ведь, не след туды ходить. Ох, напугал ты меня! Задело бревном шальным.       Чуть позже, после обеда, Димитрий выспросил, что произошло в городе. От сестёр узнал, что княжий сын отправился куда-то с друзьями. Точно за подмогой, вернуться должны вот-вот. Новые хозяйки Белого города не лютуют, но и показываться им на глаза жители не спешат.       Чёрные корни опутали терем княжеский и часть площади. Все чего-то ждали и он понимал, что жизнь наладится. Княжий сын вернётся, порядок установится новый. Будут счастливые дни, будет и любовь. Только сны мучали неспокойные. Показывали всё чертог невиданный и девушку с пронзительными зелёными глазами.       «Кто же ты? Судьба моя, может?» — думал он, просыпаясь среди ночи. — «Я тебя обязательно встречу». **** Белогорье, настоящее время.       Зелёные глаза смотрели заботливо, ласково и что-то в них было… Родное. Девушка ответила, но расслышал стражник только на третий раз. Уж больно голос по нраву пришёлся.       — Димитрий! — его встряхнул уже Финист. — Ты пойдешь через несколько часов, ежели у меня сладится. Аксинья-то по сердцу тебе?       — Ох, по сердцу. Краше Елены Гориславны и нет никого, — слова сами вырвались.       Княжна смотрела непонимающе, и нравились ей слова, но показывать этого не хотелось.       «Марк, чего ж ты творишь? Душе твоей жизнь новая дана! Уж на меня не смотри, живи. Только живи…» — Алия стояла прямо, не реагировала, а сердце колотилось о рёбра. Нельзя было снова смерти допустить.       — Ну и порешим на том. Удачного дозора, — девушка смотрела как младший богатырь кланяется, уходит.       Финист шагнул к ней спокойно, заприметил листки. Алия охотно развернула. На небольших рисунках были уже отчётливо видны рельефы мечей, шапки. Книжные страницы будто живые.       — Чего удумала, голубка моя? — в голосе была капля интереса, богатырь что-то запирал в себе.       — На площади поставим, вместо камня большого. Камнерезных дел мастера найти бы…       Голубые глаза лучились пониманием. То, что сейчас стояло на площади, больше обломки напоминало. Знатно Ванька порубил несчастный камень.       — Мастер — то не беда, знавал мой батюшка одного, Василием звали, — Сокол разглядывал мечи с восторгом. Вот бы ему новый такой, о крепкой рукоятке, — А будет ли какое пожелание у княжны?       Глядя на хитрые искорки в глазах, Алия даже растерялась, но вскоре поняла, как можно приказать. Потянулась выше, поймала Финистовы плечи, да под спину подхвачена оказалась.       — Береги себя и весь отряд, — невинное касание губ к губам, чуть шершавым и горячим, обдало обоих волной невиданной. Тепло сделалось но более, чем дразнящей, эта нежность не стала. Обойдётся богатырь! Ему сегодня предстоит не только силу применить, но и разум.       — Княжна, я могу к таким прощаньям привыкнуть, — Сокол мотнул головой, отгоняя наваждение и краску от щёк. Остался бы, да пора в дозор.       Алия наградила его каким-то странным взглядом: словно дела не было ей до мыслей богатырских, и поспешила улыбнуться весело, завораживающе. Тронный зал терема, Белогорье, 29 мая, первая половина дня.       Несколько часов прошли спокойно. Финисту в дозоре помогал шустрый Колобок. Ивану уже нельзя было отлучаться из терема, чему последний и был рад. Но глодало его одно обстоятельство — мать родная в подвале сидела. И не понимал Муромец, как же поступить следует. Разум твердил, что всё по совести, злодею по делам его воздалось, а сердце тянулось к родному человеку. Отца узнал и был счастлив, теперь и мать появилась.       — Мне батя говорил, что не сберёг маму. И всё, большего сказать не успел, — ответил на вопрос, который Алия задала.       Девушка беспокойно ходила по залу, отсчитывала шаги. Мыслям всегда помогало. Сама княжна подозревала Галину и раньше во всяких делах нечистых. То у неё внучка была, то дочка. В компании, через которую женщину нашли, подсказали — нет у неё семьи. Ванька отмахивался, мол, ну нет и нет, чего пристала? Может, Галя переехала и родственники далеко.       — И правильно сказал. Тьмой охваченную было проще из Белогорья удалить. Илья Иванович не поднял бы руку на жену, — Алия вернулась мыслями к рассказу Яги. — Варвара спряталась, может.       — Мне теперь делать чего? Посоветуй, ты же у нас Премудрая, — Ванька поднял глаза, и девушка заметила осунувшееся лицо, впалые щеки. Не ел нормально и не спал. Дурень, у него свадьба уж скоро!       — Прости её. Даже отчаянные попытки изгнать из себя инородное могли быть смертельны, — княжна объясняла спокойно. — Галя выжила каким-то образом, и ты сам тоже жив-здоров. С двумя руками и ногами. Прошлое надо и оставить в прошлом.       Иван долго сидел молча, водил рукой по волосам: нервничал. Боролся с собой, хотел понять, что чувствует. С одной стороны поддержка матери, с другой — обида. Но ведь Илью Муромца убил Роголеб своим корнем.       — Мне нужна семья. Здесь всё запутанно. Ещё ты отказываешься править, — он глубоко и тяжело вздохнул. Проще не становилось, но было заметно теплее. — А в любом случае… Я могу её обратно посадить?       — Хоть в стену замуруй, если не понравится. Княжеское слово — закон.       Алия подошла ближе и обняла названого брата. Ей тоже приходилось нелегко. Душа рвалась: трон её по праву, но большая власть — и ответственность такая же. Хотелось ей всегда свободы. Тихого счастья. Пусть не в Москве… Девушка очень хотела бы вернуться, но видела такой ход трусливым. Бежать отсюда уже не выход.       — Ты мне лучше скажи, что по поводу монумента думаешь? — девушка вернулась на место и открыла маленькую стопку с чертежами.       — Ну… прикольно. Я не знаю, — Иван хотел уж отмахнуться, но его удержали ловкой мыслью.       — Мы сделаем это в память. Всегда к добру, и Светозар одобрил. Можем клятву верности у этого камня принимать, как у великих королей было.       Глаза Муромца загорелись довольно. Вся эта магическая тема пришла к нему на ум после сказок о короле Артуре и его волшебнике. Почему не могло быть такого в их время? Идея оказалась прибыльной. Стоило только запомнить несколько трюков: знать где скрывается кролик или что загорится от ветерка в рукаве.       Тема Камелота — главного штаба рыцарства, семьи где никто не предаст и всегда помогут, была тем, чего Ивану не хватало. И ребёнком, и взрослым человеком он был один. С небольшой поправкой на Алию и Колосовых.       — А это идея! Только самыми близкими всё равно останетесь вы с Васей. Конечно ещё наша ведьмачья подмога и Колобок, — Иван просиял и спрыгнул с лавки.       — А Финист? — глаза княжны загадочно сверкнули. Она хотела понять — переменился ли её брат в этом отношении.       — И он тоже. Мне, конечно, неприятно это признавать, но… Правда, — рассеянный взмах рукой и добрая улыбка. Вот! Таким Ивана Муромца давно не видели. Белогорье, изба Василисы, затем комната Алии в тереме. 29 мая, вторая половина дня.       Алия со спокойным сердцем направилась к Василисе. Иван пошёл в темницу, освобождать Галину и отказался от помощи. Подруга выглядела уставшей, недовольной — перебирала какие-то камушки в шкатулке.       — Доброго дня желаю этому дому! — княжна переступила порог тихонько. Василиса ей улыбнулась, — Чем таким занята?       — Никак каменьев не подберу на платье. Не моё это всё, — девушка раздосадованно хлопнула крышкой.       Алия подошла ближе, погладила Василису по плечу. В её неуверенности всё было ожидаемо. Такое волнение один раз в жизни переживают.       — У тебя есть я. Какие камни выбрала?       Из шкатулки были извлечены синие яхонты, и несколько янтарных осколков. Княжна вспомнила о платье. Оно было чуть воздушным, с акцентом на лифе.       — Можем яхонтами и мелким хрусталём выложить. А между ними янтарь. Один-два. Будет небольшая дорожка, — Алия сложила несколько камней в ряд, — У яхонтов центральная роль, и янтарь не потеряется.       Василиса передвинула несколько камней и получилось рассыпчатое «облако»: внутри дорожки хрусталя, у истоков яхонт или янтарный осколочек.       — Ежели так?       — Можем вышить такие на лифе и юбке, — княжна улыбнулась, — Я до своего наряда ещё не дошла. Финист сватов обещал. Но ждать можно очень долго. А лучше — не ждать вовсе.       Подруга от неожиданного признания даже в ладоши хлопнула.       — Ох и новость! Сокол знатный жених, по нему многие вздыхают.       Алия смотрела на девушку каким-то полупустым взглядом. Очень не хотелось говорить об Аксинье, но врать ещё хуже.       — Так он уже девицу одну своей суженной назвал. До встречи со мной. Страшно думать, что станется. Ох… — опустила голову на руки, старалась не плакать.       — По лицу другое видать. Финист очень изменился в дороге. Меньше Ваню задирает. Твоих рук дело. Вскружила нашего Сокола, — Василиса погладила её по руке, играя камешком, — Готовься тоже? А не ему, так другому славному молодцу достанешься.       Алия чуть приподнялась на скамье, посмотрела внимательно и грустно. Так, да не так… Были в этом деле и свои недомолвки. Ей не хотелось быть трофеем.       Сердце вздрогнуло, когда перед мысленным взором предстал благородный Лев. Его туманно-синие глаза окутали девушку невидимым светом, теплом. Миг, и Карталь вновь растворился в чёрной дымке. Алия от досады сжала кулаки и с холодным спокойствием прошипела:       — Я позже подумаю, спасибо.       Чуть после полудня в комнату вкрадчиво постучали. Трижды коротко и трижды протяжнее. И кто только выучил его такой затее?       — Назовись!       — Финист Ясный Сокол. Пришёл по делу, княжна, — ответ был дежурный, чуть официальный. Алия махнула рукой — чего только не бывает с этим Соколом. Чудной богатырь сталбыть. Где надо — войти не может спокойно, где поостеречься, так птицею летает.       — Входи.       Мужчина появился на пороге с небольшим букетом из васильков и ромашек, где проскакивали и зелёные травинки клевера. Собранные небольшим количеством, перевитые лентой узорной, они смотрелись живо.       — Не знал, что по сердцу тебе.       «Тот, что мне по сердцу сейчас больно далеко. Не здесь. Ну разве можно так?» — Алия приняла букет, не рассматривая особо. — Внешний вид не важен. Я люблю живые цветы, но спасибо. Эти Ядвиге отнесу на зелья.       После долгой паузы стало тревожно. Финист решил извиниться этим букетом и скоро уйдёт? Не сладилось? Видно ей придётся вмешаться, напугать. А с иной стороны, катился бы этот богатырь от неё подальше! Аксинью жалко и Димитрия. Им бы счастья.       — Терентий отказал? Что ж ты молчишь? — княжна смотрела в глаза голубые, пыталась найти зацепку. Лицо спокойное, без тени сожаления.       Резким выпадом, опомниться от которого не успела, даже не поняла, Алия повисла в воздухе. Сильные руки Финиста не сдавливали.       — Терентий лютовал. Сказал, что к князю с докладом пожалует. Но Аксинья поняла меня. Долго думала, отказалась, — глаза вспыхнули шальным огоньком.       Девушке не верилось. Не могло так просто. Чего ж случилось на самом деле? Сплетен она не боялась. Мало ли чего люди толкуют? Вон, в Рязани, грибы с глазами.       — Правда?       Ответа не последовало. Новый стук в дверь. До боли знакомая манера, осторожная. Всего несколько дней Димитрий был рядом, но Алия разглядела: Марк был таким же. Привычки молодого ратника это подтвердили. Радостно было на душе. Вдруг божества второй шанс ему дают?       — Входи, — тон приветливый, чтобы не испугать. Мало ли?       Димитрий приоткрыл дверь и неловко заглянул, в этой манере было нечто очаровательное.       — Княжна, не помешаю? — щёки залило краской, и темные волосы горели ещё отчётливее, — Весть у меня.       Финист лениво поставил девушку на пол, но руку не убрал. Чувствовал конкуренцию, обижался? Алия слегка ткнула его в бок — без доспеха явился. Мужчина обиженно что-то прошипел.       — К добру ли, Димитрий?       Ратник подошёл ближе, прикрыв дверь. Но лёгкую дистанцию оставил, поклонился вежливо. С детства был так приучен, ко всему живому относиться бережно. А к людям и того больше.       — Сама решай, Елена Гориславна, — улыбнулся богатырь, — Терентия провести, то задача великая. Сговорился я вчера с сестрицей его, — на злобный взгляд и недвусмысленно сжавшийся кулак Финиста, пояснил, — Тайну чужую мне лишь хранить завещано. Словом не обмолвился, о чём ей знать не след. Аксинья обещала подумать.       — Сегодня надумала уж, цельных два часа голову морочила, то отпускает, то думает ещё! — не переминул съехидничать Ясный Сокол. Княжна быстро наградила его ощутимым пинком под ребро.       — Голубица моя, за что? Правда ведь, — возмутился Финист.       Димитрию позволили закончить после небольшой перепалки. Оказалось, что все ухищрения девицы были результатом разговора. Эфемерное сватовство — дело рук Терентия. Уж чего он там хотел, одно Небо знает. Да кому ж хочется свою сестрицу или дочь за простого молодца отдать? Всем именитых надо. У них жалованье дружинное поболе и почёт.       — Прав был Ванька. Ох, прав. Здесь всем только славу и почёт подавай. У нас такого нет, — Алия вспомнила, что в Москве бывает, — Здесь опаснее. Додумаются порчу навести, отравить. Там где волшбы нет — всё проще.       Сокол уловил эту обиду в голосе, совсем как вчера. Княжна печалилась о том, что их миры похожи. Что ж причина? Где враг невидимый? Богатырю колдовство всякое было не по нраву с момента заточения. А после как-то сгладилось, увидел, что и доброе творить можно. Да ещё какое! Кому сказать, что с Солнышком Великим беседы вёл — засмеют.       — Елена…       — Елена Гориславна, зря печалишься. Нет в том твоей вины, природа человеческая такова, — молодой ратник оказался настойчивее, смог высказать то, о чём Финист промолчал.       — Ах, если бы! Хитрости это по мою душу, а ты, Димитрий, сумел изыскать пути. Кого в сваты уж приглядел? — Алия вышла из оцепенения благодаря коту. Пушистый настойчиво требовал внимания своей хозяйки, а после переключился на её гостей.       — Можно ли князя нашего позвать? Так уж завершим дело.       Финист вдруг хитро прищурился и спрятал радостную улыбку в усах. Очень ему идея нравилась. Быстро Аксинья замужней станет, люди и забудут о сплетне глупой.       — Знатно придумал, ратник. Я позволю тебе звать в сваты князя. Меня там неверно поймут.       Алия тоже согласилась, покуда все сговорчивы. Вдруг ещё ветер переменится? Так и разошлись. Димитрия угостили чаем ароматным, земляничным и отпустили с миром. Уже после Финист помрачнел, волновался. Всё ему чудились враги невидимые, счастье увести хотели.       — Ну ты чего всполошился? Сиди уж. Надо будет, и я меч подниму. Лунная госпожа завещала угрозы искоренить, — уговоры на богатыря не действовали. Пришлось идти на крайний шаг, лаской отвлечь.       — Смотри на меня! — тон Алии сделался непривычно жёстким, — Пока не уймёшься… — договаривать не пришлось, Финист каким-то хитрым способом сократил между ними дистанцию, оставаясь на месте.       Жар, который обрушился на девушку, всё и сказал. Каждую ноту беспокойства оголил, мысли показал. Голубые глаза напоминали горные озёра, скрытые глубоко вдали. Холодили кожу, мгновения хватало. А губы и пальцы настойчиво шли своими тропами, заставляя разум плыть от сладкой неги. Прикосновения, тёплое дыхание, эмоции что вот-вот могли выплеснуться за пределы невидимой чаши. Алия держалась из последних сил, могла бы — бранилась. Спустя целую вечность, когда Финист выдохся, княжна заговорила.       — Хитрец. Доволен теперь? — она смотрела строго на расписную бревёнчатую стену, там плясали звери невиданные. А чего им не танцевать, когда перед глазами поволока?       Сокол испугался этого голоса обессиленного. Неужто перестарался? Да ведь девушку успокаивать и не след, это он себе угрозу диковинную выдумал.       — Княжна, я… Тяжко сделалось, морок.       — Расскажи, легче станет, — Алия прочертила пальцами дорожку от плеча богатырского до самой ладони, чуть сжала её, — Я сохраню в тайне.       Финист как-то особенно тяжело вздохнул, чего княжна в его поведении вообще не замечала, и тихим голосом ответил:       — Ещё до заклятья привиделся мне твой молодец, беречь наказывал, — от боли воспоминания непривычного, голос мужчины сделался каким-то особенно живым, приобрёл ноту смятения, — А уж когда Солнечный господин гневался… Не рассказчик я, прости меня, Елена.       Алия снова почувствовала себя как перед маленьким ребёнком из детского дома, но с особой трещиной. Здесь не было страха за свою жизнь или ужаса от полученных травм. Сокол явно тревожился, что не справится, глядя на взбалмошный характер охраняемого объекта. Разгневать Солнечного господина который помог, не хотелось. И беды новой.       — Финист, я понимаю. Это в первую очередь приказ — Алатырь нужно сберечь. Ох, знали бы мы раньше. Может, смогли починить Кладенец быстрее? — девушка говорила, успокаивающе поглаживая ладони богатыря. — Прости меня, зря мы… Тут и без того заботы. — голос был уверенным, но в какой-то момент сломался. Чувство вины всегда наружу просится, — Я понимаю, это всё для тебя короткая цепь. Нельзя так.       Богатырь хотел ответить, что княжну ему не за что прощать. Ведь помогли советы богов, одолели Роголеба, и тьму великую с земли родной изгнали. То легенда славная, а самое заветное в ней — все живы остались, под небом ясным ходят. Прибавилось у Белогорья защитников: Колобок да Микула, и девица Премудрая, сама княжеская дочь — Елена Гориславна!       Сокол Ясный такого исхода после смерти Ильи Муромца и не ожидал, к худшему готовился. А вышло вон чего! Сердце каждый раз билось так счастливо и горячо, стоило только в глаза зелёные взглянуть. В плену каменном пообещал ведь себе, что всегда будет на свободе. То и выходило рядом с девицей чудной. Ещё в походе богатырь то приметил, да подступиться не мог. Иномирные девицы — кто их разберёт? Сегодня здесь, завтра: одному Ветру известно, он во всех мирах обретается. Можно попросить у Яги отворотное иль ещё другое зелье, хоть бы ту забудь-траву, но сердце запомнит, обратится в камень. Финист того не хотел никак, и удерживался за ту ниточку, что вилась от девицы.       — Елена, я не отступлю, то не приказ. Мне с тобою славно, век бы в глаза глядел, там спасение чувствую, — мужской голос переливался из шепота глухого в решительный бархат свирели. Обволакивающий, он уж точно утверждал. Алия теперь верила, не сомневалась, Лунная госпожа правду говорила, времени не загадывала.       — Финист… Я знаю, и верю. У меня на сердце какой-то погром, я ещё не готова пойти до конца. — девушка вглядывалась в голубые глаза напротив, ловила все переливы: от тёмно-синего, до нежно-голубого, каким небо в ясный день бывает. — А Марк… Димитрий, он сам свою судьбу нашёл. С нашей помощью.       От этих слов с души соколиной как пудовая гора исчезла. Что видел, то и услышал, не обманулся, но остались ещё зерна сомнения. Княжна шла на жертвы, оставила в том мире своих родителей, здесь думала жить просто. Финист не понимал, что ему делать, чувства свои он открыл, а как стать для девицы крепким подспорьем?       — Елена Гориславна, правда ли? — богатырь подбирал слова, чего никогда не делал.       — Ложь всегда жжёт, я не могу так. Чувствую и вижу одно — душа близкая рядом со мной. Пусть к добру будет, он заслужил, — Алия чуть слышно вздохнула и потёрла пальцами переносицу, от мыслей болела голова. Но раз требуют ответа — пусть получают, — Финист, говори всё, я помогу разобраться.       Мужчина помедлил, обдумывая как заговорить об этом. Вряд ли по нраву княжне будет старые раны раскрывать. Несколько тягучих минут лишь затянули разговор. Алия ждала, готовилась морально к любому вопросу, и уповала на то, что слишком личное Сокол при себе оставит. Не хотелось ей собственное открывать или казаться прилипчивой, малое время прошло.       — Голубка моя… Как помочь тебе? — смотрел в зелёные глаза, искристые и спокойные, — Весь свой мир оставила ради Белогорья, жертва великая.       Девушка слушала, улавливая в тоне какую-то неуверенность. Раньше Финист казался ей грозной горой, а теперь и этот камень слезами мироточит?       — Ничего не нужно, сама справлюсь, — звучало как-то до боли обидно, и Сокол криво усмехнулся, — Не бери лишнего. Вдвоём нести не легче. Финист, я обязательно скажу при случае. Обещаю.       Княжна старалась не давить, не выглядеть глупо. Ни к чему богатырю её ошибки и страхи на себе нести. У него иных забот полно, да и не правильно это.