Гранатовый щербет

Я молчал, ее покорный кличу, Я лежал, ее окован знаком, И достался, как шакал, в добычу Набежавшим яростным собакам. Н. Гумилев — Ягуар В ночь перед дракой Ран не мог уснуть, такого возбуждения перед битвой он еще никогда не ощущал. Весь вечер он пытался отвлечься: переключал каналы по телевизору, перебрасывался фразами с Риндо, который сидел рядом с книгой. Когда же передачи пошли по второму кругу, они решили выйти прогуляться на улицу. Погода стояла теплая, хоть и ветреная. Они сделали круг по району и остановились купить газировку. Новость о том, что в субботу вечером будет драка между Вакасой и Раном разнеслась стремительно. Было впору продавать билеты. — Волнуешься? — спросил Риндо, когда они сели на лавочку под желтым светом фонаря. — Мне кажется, я скорее предвкушаю. Хочу, чтобы скорее настал вечер. — А я волнуюсь. Две банки с газировкой открылись с шипящим звуком, у Рана все полилось через край, но он успел отставить руку подальше и не капнуть на одежду. Только по руке стекали сладкие капли. — Вакаса силен, этого не отнять, но не думаю, что есть смысл нервничать. Мы дрались и с другими, против нас всегда были группы, — мальчик сделал глоток, — и не сказал бы, что они слабые, просто мы были сильнее. — Да, но сейчас даже дело не в этом. Не думаешь же ты, что он дерется в полную силу? Ощущение, что он всегда играет, его противник скорее выдохнется, чем ударит. Но боялся Риндо даже не этого. Взгляд Рана менялся, когда дело касалось Вакасы, это было восхищение, никогда еще младший Хайтани не видел такого. Восхищение тянуло за собой попытку обратить на себя внимание. Раньше они выделяли себя среди остальных, одерживая череду побед. Сейчас же в старшем брате не было обыкновенного хладнокровия, он хотел обратить на себя взгляд лишь одного человека. Дома Ран еще долго не мог заснуть, он ходил по своей комнате, выглядывал в окно, затем долго лежал, откинув одеяло в сторону. Он не знал, что в другой комнате точно так же не спит Риндо, раздумывая над прошлыми временами. У него не было ненависти к Вакасе, потому что тот ничего плохого не сделал, но Риндо хотел бы, чтобы Имауши не появлялся в их жизни. Если Ран не может жить без крови, то он с удовольствием будет кормить его вместо Вакасы. Он слышал, как Ран вышел из комнаты на кухню и вернулся обратно. Сон старшего Хайтани одолел не сразу, еще какое-то время он лежал, погруженный в свои мысли. Ночью Ран несколько раз просыпался, смотрел на время и засыпал обратно. Когда же он в очередной раз проснулся и посмотрел на часы, которые стояли на письменном столе у кровати, маленькая стрелка была только на девяти. Заснуть уже не получалось, поэтому Хайтани лежал на кровати, обратив взгляд на зашторенное окно. Ему казалось, что каждый раз, когда он просыпался и засыпал вновь, сил становилось все меньше. Все в доме все еще спали, когда он ставил чайник на плиту и садился за стол, ожидая, пока закипит вода. Есть совсем не хотелось, а вот почувствовать на языке пару капель крови… Но приезжать до битвы к Вакасе, чтобы сделать пару глотков крови, это не то, что хотелось бы делать сейчас. Поэтому он укусил свою ладонь чуть ниже большого пальца, чтобы утолить голод. Как тот, кто сидит на диете, пьет воду, чтобы унять чувство голода. Вкус своей крови Ран совсем не чувствовал. Когда же он обернулся к плите, чтобы взять чайник, у дверного косяка стоял Риндо. Он широко зевнул и потянулся руками вперед. Они сели вместе за стол, и старший налил заварку и горячую воду в кружки. Какое-то время они цедили понемногу горячий зеленый чай, пока Риндо не нарушил молчание: — Если тебе нужна кровь, то я готов дать ее тебе. Ран хотел повести головой в бок, чтобы отказаться, но передумал. Все же если он возьмет немного крови у Риндо, то не случится ничего страшного. Младший достал себе онигири из холодильника, затем съел пару кусочков шоколада. Он читал в книге, что так делают после того, как сдают кровь на донорство. Он не знал, как много нужно Рану, поэтому решил подстраховаться. После завтрака они прошли в комнату Рана и закрыли дверь. Риндо сел на кровать и оперся спиной о спинку кровати. — Это больно, — предупредил Ран заранее и прокусил кожу на предплечье, ближе к локтю. Риндо поморщился, но постарался смотреть в окно, не обращая внимания на боль и неприятное чувство, когда кровь высасывается порционно из тела. Изредка он бросал взгляд на прикрытые глаза брата. Ран же чувствовал новый вкус крови, он совсем не походил на тот, что у Вакасы. Сейчас он не смог бы описать то, что ощущал его язык, но через пару лет, когда он зайдет в один из баров Роппонги и закажет семнадцатиградусный коктейль «Лавандовое шампанское», то вкус покажется таким же: смешение джина с лимонным соком и лавандовым сиропом-кордиал. Но это будет в будущем, сейчас же этот вкус просто отпечатывается на языке, обволакивая рецепторы. Жажда успокаивается, а вместе с ней и нервы Рана, возвращая ему спокойствие. Вечер наступил незаметно, Хайтани прибыли заранее. Вокруг футбольного поля, огороженного решетками, уже собрались люди, кто-то, кто пришел раньше, сел на деревянные трибуны. Велись оживленные беседы на разные темы, но с появлением братьев тема свелась к одному — к предстоящей драке. Ран был в своей неизменной белой толстовке, в легких светлых кедах, косы туго завязаны. Они прошли на поле и сели на первый ряд деревянной трибуны, дожидаясь нужного времени. Братья держались особняком, и никто к ним не подходил. Людей становилось все больше, они выглядывали из-за решеток. На трибуны заходили те, кто был старше, были здесь и лидеры других банд. Ран небрежно оглянулся назад, осматривая тех, кто уже пришел. На последнем ряду сидел Шиничиро, выкуривая сигарету, он осматривал остальных с высоты своего места. Его черные волосы все также небрежно спадали на лоб и глаза. На нем была светло-серая футболка и черное пальто, накинутое на плечи. Рядом сидел Майки и внимательно смотрел на собравшихся, на таком мероприятии он присутствует впервые, больше никого из Черных драконов не было. Вакасы тоже нигде не было видно. Через некоторое время, когда солнце почти село, должна была начаться драка. Ран сжал, протянутую Риндо руку и вышел на поле, небрежно засунув руки в карманы светлых штанов. Он стоял, осматривая трибуну, словно он был гладиатором, которому вот-вот должны были сказать — будет ли он жить или умрет. Ран задержал свой взгляд на самой верхней деревянной скамье, на которой выделялось серое пятно — футболка Шиничиро, пальто Черных драконов уже лежало на плечах Майки, который запахнул его получше. Сано держал в руках тлеющую сигарету и тоже смотрел на Рана, ярко выделявшегося на фоне черного поля. Имауши уже опаздывал на десять минут, Ран начал нервничать. Вместо того, чтобы спокойно стоять на месте, он начал медленно ходить по полю в одну и в другую сторону. Он уже не осматривал людей, его взгляд искал в толпе белые кудри. Прошло двадцать минут от начала. В толпе проносились недовольные возгласы, все обращались к Шиничиро, который все это время не проронил ни слова. Тридцать минут. Огонек в руках Шиничиро потух, и он встал. Возвышаясь над всеми, Сано громко сказал: — Проигрыш засчитывается Вакасе. По неявке. Шум за секунду затих. Все замерли, и только быстрые шаги звучали эхом на поле. Это бежал Ран, стараясь догнать спустившихся Сано. Все волнение разом опустилось вниз, в пятки, они стали тяжелыми и приковывали его к земле. — Почему? Где он? — громко в ответ спросил Ран. Шиничиро остановился и обернулся. — Может, он еще придет. — Не придет. Его нет в Токио. Хайтани стоял пораженный на месте. Это не победа, это хуже поражения. Капитан Черного дракона просто отказался драться с ребенком, не признал его. Да лучше уж те слухи, что были. Но эти мысли занимали лишь половину, во второй половине один вопрос. Где он?