Гранатовый щербет

А она прошла за перелеском Тихими и легкими шагами, Лунный луч кружился по подвескам, Звезды говорили с жемчугами. Н. Гумилев — Ягуар Когда умерла мать, Вакаса закончил среднюю школу и собирался поступать в старшую. Похороны прошли в начале апреля. В доме стало жутко тихо, отец возвращался с работы только вечером, поэтому приготовление еды полностью ложилось на плечи Вакасы. Он полностью погрузился в течение жизни: школа, домашние обязанности, руководство бандой. Последнее было его отдушиной, все накопившиеся эмоции он вытравлял из себя дракой. Вакаса всегда сражался на передовой, присоединяя все больше банд к себе. Его горящие глаза, тяжелые кулаки покоряли всех противников. Он решал все бесстрашно, устраивая почти каждую неделю драки. Через пару месяцев не осталось групп в восточном Канто, которые хотели бы сражаться с ним. Они все либо были распущены, либо перешли под его командование. Волны то и дело бились о границу с западным Канто, но не переходили ее. В то время Вакаса пытался занять все свое время делами, он изводил себя физически и морально, чтобы ночью заснуть без единой мысли. Утром он просыпался с очередным планом: первую половину дня он отдавал умственному истощению, поглощая информацию на уроках, а по вечерам ходил в спортивный клуб, занимаясь до изнеможения, до тянущей боли в мышцах. Имауши так сильно старался не обращаться к мыслям, что не сразу заметил отсутствие отца по вечерам. Он теперь приходил с каждым днем все позже и позже. И если Вакаса нашел утешение в драках, то его отец — в алкоголе. Когда же он в очередной раз пришел пьяным, Вакаса сидел у себя в комнате, решая задачи. Он слышал, как громко ботинки ударились о пол каблуками, когда их снимали. Отец почти не стоял на ногах, он еле дошел до кухни, перерывая с грохотом все кастрюли. Когда же Вакаса встал на пороге кухни, то выслушал весь обрушившийся на него шквал оскорблений, переходящий в итоге к слезам и к самопорицанию. Имауши все выслушал спокойно, положил в тарелку уже остывший карри и поставил на стол. Сам же он ушел обратно к себе, не сказав ни слова. Он хотел бы оправдать все действия отца тем, что он потерял голову после потери, но каждый раз в голове мелькали мысли о том, что сам он не скатывается так низко, а раз так, то выдержать можно все и без таких крайних мер. Это все длилось несколько месяцев: отец продолжал ходить на работу, а после напиваться. Приходилось убирать разбитые тарелки, еду на полу, иногда даже рвоту, особенно часто это бывало в выходные, когда отец не выходил из дома, просиживая с пустым взглядом перед телевизором. Такие дни Вакаса предпочитал проводить вне дома, гуляя в парках, по набережной, в библиотеке. Несмотря на то, что его банда все росла, но людей, на которых он мог бы положиться, в ней не было. Деловые отношения: снятие стресса, бывало и так, что во время драки Имауши впивался в шею соперника и делал пару глотков, но тут же отстранялся и корил себя за несдержанность. Близились летние каникулы. Раньше он всегда с нетерпением ждал их: они с родителями часто выезжали загород, летали на Хоккайдо и путешествовали по городам Японии, поэтому каникулы он всегда ждал с нетерпением. Сейчас же их приближение казалось пыткой. В первый же день Вакаса обошел несколько мест, где требовался работник, чтобы хоть как-то занять свободные от учебы дни. Его взяли на полставки в одну кофейню, первые две недели он был погружен в разбор напитков. Ему нравился воздух, пропитанный запахом кофе, который ободрял. Вакасе нравилось учиться чему-то новому, кофе заняло его мысли: вариация зерен, обжарка, виды молока и всевозможные вариации напитков. Никто не скрывал, что его изначально брали из-за необычной, отличной от других внешности. Через какое-то время, когда он получше познакомился с менеджером, они закрывали смену. На улице опустились сумерки, а они выносили мусор и оттирали холодильники. В проигрывателе играла кассета американской рок-группы «Bon Jovi». Они перебрасывались с менеджером незначительными фразами, оттирая капли кофе и молока. Она вдруг отложила тряпку и поднялась с корточек на ноги. Пришлось потянуться чуть назад, так как спину защемило, но она с улыбкой сделала пару упражнений и подошла к кофемашине. Вакасе нравилась эта светлая женщина лет тридцати с забранными в хвост черными волосами. Она взглянула на Имауши и сказала, что долго наблюдала за ним, думая, какой бы напиток подошел бы ему. — Твоя основа — кокосовое молоко, оно легкое и бархатистое, но вместе с тем твоя манера общения кажется тягучей словно кленовый сироп, все это разбавляет лавандовый холодный, терпкий взгляд. И два шота эспрессо. Пока она готовила новый напиток по кофейне разносилась песня «These Days». These days — the stars seem out of reach. These days — there ain't a ladder on the streets. These days are fast, nothing lasts in this graceless age, There ain't nobody left but us these days. Домой Вакаса возвращался неохотно, допивая остывший кофе в стаканчике, в голове все еще играл новый альбом «Bon Jovi». Жара на улице уже немного спала, он не спешил домой, прогуливаясь по тихим улицам. Дома отец сидел за столом с банкой пива, ему было чуть за пятьдесят, виднелись залысины. Вакаса видел их с мамой фотографии в фотоальбоме, когда его еще не было, тогда они выглядели такими молодыми. Сейчас же он будто состарился еще на несколько лет. Имауши хотел пройти к себе в комнату, но услышал, как отец позвал его. Хоть в руках была открытая банка пива, он не выглядел пьяным. Он попросил Вакасу сесть, хотя собирался сказать ему всего лишь несколько слов. Парень сел за стол. Отец говорил связно и четко: работа затягивала в пучину, поэтому если он останется, то все закончится плачевно. Ему нужно было время, где он сможет спокойно отдохнуть и пережить все, что произошло. Отец Вакасы родился в деревушке под городом Ито, что южнее горы Фудзи, его родители оставили ему дом, за которым приглядывала все это время сестра бабушки. Имауши знал, где это, они семьей несколько раз туда ездили, а в более раннем возрасте ему даже удалось увидеть бабушку с дедушкой. Парень понимал, к чему клонится дело: отец уезжает в деревню за душевным спокойствием и думает, что делать с ним. Вакаса четко и ясно сказал, что остается в Токио, работа у него есть, как-нибудь проживет. Ему в ответ лишь кивнули. Через несколько дней сумки уже стояли у входной двери. Они доехали вместе до поезда, Вакаса помог донести сумки и попрощался с отцом. — Почти пять лет прошло, — произнес Имауши, услышав знакомую остановку. Маленький город встретил его приветливо, солнце ярко сияло, прогоняя с неба облака, но на сердце вновь было тяжело. На автобусе он добрался до тихой деревни, а дальше шел по сухой земле пешком до знакомого дома. Серо-коричневый дом с двускатной крышей из светло-зеленой выцветшей черепицы. Несмотря на свою старость, его любовно чинили, залатывали крышу, красили и меняли окна. Вокруг зелено, у входа небольшой сад с цветами, у дома колодец и несколько деревьев. Не успел Имауши бросить вещи в коридоре, к нему уже подошли два человека: женщина с ребенком. То ли соседи, то ли дальние родственники — этого он уже не знал, да и спрашивать не хотелось. — Только неделю назад все было хорошо, — начала она без приветствия, — а тут: раз — и все. Надо же было ему по этой ветхой лестнице лезть чинить крышу. В больницу отвезли, да врач сказал, что в таком возрасте уже все, еще и сломано что-то этакое было. Вакаса знал, что произошло уже из уст самого доктора: перелом шейки бедра и сотрясение. Вот только ехать в больницу уже не было смысла. Он приехал отдать последнюю дань уважения. Похоже, что душа у него держалась и так на нитке, подумал Имауши. Женщина показала, где она живет и сказала дату и время кремации. В доме он приоткрыл седзи, что выходили на задний двор с небольшим огородом, и лег на татами, подставляя свежему ветру свое лицо. Он проснулся еще до рассвета, чтобы сесть на поезд, поэтому сейчас ему казалось, что он смертельно устал. Его разморил свежий воздух, глаза сами закрылись. Подложив руку в толстовке под голову, Вакаса уснул. Во сне ему слышался не шум ветра, а мелкие волны в заливе Сагами, которые он видел в детстве. Церемония завершилась через несколько дней, но вместо того, чтобы вернуться в Токио, Вакаса остался в этом старом доме, который приносил с собой ворох воспоминаний и тишину. Он провел в деревушке все лето и только ближе к середине осени вернулся обратно.