Гранатовый щербет

Смолкает веселое слово, И ярче пылание щек; То мучит, то нежит лиловый, Томящий и странный цветок. Н. Гумилев — Лиловый цветок День прошел спокойно, не считая того, что сердце у Рана каждый раз норовило выпрыгнуть из груди, когда он смотрел на Вакасу, когда слышал его голос. Из-за этого он боялся сделать что-то неловкое: поперхнуться, оступиться, врезаться во что-то. Он даже завидовал в такие моменты Майки, который вальяжно прогуливался по дому, выходил на улицу, когда ему становилось скучно, а во время прогулки по деревне и вовсе то отставал, рассматривая проползающих мимо гусениц, то убегал вперед. И Ран понимал, что все это Майки может делать на правах брата Шиничиро: что-то говорить самому Сано, спрашивать у Вакасы обо всем, что взбредет в голову, может залезть в холодильник или попробовать взобраться на крышу (Шиничиро успел снять его с лестницы, а Имауши убрал ее в небольшое помещение за домом, где хранились инструменты для огорода, какие-то старые коробки с хламом). В этот день они не пошли на пляж, решив оставить это приключение на завтра. Приятный свежий воздух наполнял легкие и расслаблял. Старшие открыли по банке холодного пива и сели за стол, продолжая вести ленивый дневной разговор, наслаждаясь летней атмосферой. Майки слез с дивана на холодный пол и разлегся поперек, продолжая играть в черно-белый тетрис, рядом он поставил банку со сладкой газировкой. Ран сел за стол, он слушал беседу, изредка делая маленькие глотки. Когда темы закончились, то старшие, как это обычно бывает, переключились на него с простыми вопросами о том, как учеба, как лето провел, что делал и другие не менее банальные вопросы. Хайтани начал рассказывать о поездке с внутренним трепетом, думая о главной новости, которую все не знал, как преподнести. Иногда он прерывался, думая над лучшим словом, а затем продолжал рассказ о городе, о еде, о разных музеях, пересказывая разные факты, которые удалось запомнить о том или ином месте. Он видел, как Вакаса внимательно его слушает, и это придавало ему сил продолжать, но самую важную деталь он оставил на потом. Историю про район Хондэ старшие восприняли с интересом, Шиничиро даже прервал рассказ, комментируя ту встречу и фотографии, а затем сказал, что внешность Рана и правда подходит для работы моделью: — Бери Вакасу и вместе топайте в модельное агентство, я ему уже давно про это говорю, — на это заявление Имауши лишь чуть улыбнулся краешком губ и кивнул мальчику, чтобы он продолжал. Ран подходил к главному осторожно, медленно, ему хотелось как можно сильнее впечатлить взрослых. Наконец, он сказал про татуировку, которую они с Риндо набили вместе. — А я заметил черный краешек на руке, но даже не думал, что это тату, — удивился Вакаса чуть приподнимая брови. — Покажешь? Мальчик ожидал, что его могут о таком попросить, но все равно переволновался и не сразу смог снять футболку; он подошел ближе и встал между Вакасой и Шиничиро, чтобы они могли получше ее рассмотреть. Майки тоже отложил свою игру и поднял взгляд наверх, заинтересованный происходящим. Когда Хайтани снял футболку, оголяя грудь и спину, Имауши присвистнул, складывая руки на груди: — Ничего себе, я-то думал, что она не будет такой большой, а тут буквально, как у якудз. Сейчас он стоял лицом к Вакасе, с трепетом наблюдая за тем, как тот осматривает черные узоры на его груди, и Рану вдруг показалось, что он кажется совсем худым и щуплым, совершенно несуразным и несформировавшимся по сравнению с тем, кто на него сейчас смотрит. У того широкие плечи и красивые, тонкие ключицы, виднеющиеся из-под футболки, резкие черты лица, сливающиеся с таким же характером, серьга, что то и дело билась о скулу… Мальчик заново рассматривал Имауши, запоминая каждую деталь, делая оттиск в своей памяти. От него совсем немного пахло алкоголем и свежестью. И вдруг он застыл, стараясь совсем не дышать, потому что Имауши, сделав глоток из банки, поднял свою руку и коснулся голого плеча Хайтани, совсем невесомо, лишь проводя по черной картинке, но везде, где касались эти холодные пальцы, оставались ожоги, которые проникали куда глубже иглы с краской. Ран пытался дышать медленнее, но чем больше он себя сдерживал, тем глубже получались вдохи, ему казалось, что Имауши вот-вот все поймет, но тот лишь отнял руку от плеча, касаясь уже другой части узора. — Выглядит очень круто, не представляю, сколько в это дело было угрохано денег, — сказал Шиничиро, качая головой. — Выполнено профессионально, — отозвался Вакаса. — Ну-ка развернись. Ран повиновался, хоть и не сильно хотел отворачиваться. По спине пробежали сладкие мурашки, когда и ее коснулись пальцы Имауши, Хайтани даже прикрыл глаза, ощущая, как по коже медленно проходятся подушечками пальцев от плеча ниже. Он хотел бы чувствовать эти прикосновения еще дольше, но было и нечто иное, из-за чего мальчик как-то скомкано сказал, что ему нужно отойти в туалет, так как он перепил газировки. Ванная комната находилась в доме, Ран залетел в нее, закрывая за собой дверь. Голова немного кружилась, поэтому он прислонился спиной к холодному дереву двери, стараясь прийти в себя, а когда головокружение немного унялось, он умылся ледяной водой, сбрызнул ею немного свое тело, чтобы кожа не горела в местах, где касались пальцы Вакасы. Все приятные ощущения, что кружили вокруг, медленно перетекли вниз, скапливаясь ниже живота. Было обидно вот так прервать тот показ, а еще обиднее было из-за ситуации, что сейчас происходила. На секунду показалось, что все поняли, что с ним произошло, но он пытался об этом не думать. Нужно было решить эту проблему здесь и сейчас, но возбуждение даже не думало исчезать. Ран еще раз умылся и провел холодной рукой по груди. Он стоял у раковины, рассматривая свои розоватые щеки, и вместо того, чтобы успокоиться распалялся сильнее. Горячий летний воздух порождал фантазии, не менее раскаленные, чем он сам. Рука скользнула ниже, он коснулся пальцами своих штанов, ощущая сквозь них возбуждение. Просто закончить, ничего более, думал Ран, приспуская штаны. Он вновь взглянул на свое отражение и прикрыл глаза, в памяти возникли недавние прикосновения, оттого ему показалось, что Вакаса буквально стоит за его спиной и вновь касается его плеч и спины, а затем прижимает его к раковине, Ран физически ощущает тепло его тела; Вакаса заставляет приподнять голову и взглянуть на них в отражении. Хайтани поддается своей фантазии, тоже открывает глаза и смотрит в отражение на свои приоткрытые губы, представляя, как Имауши проводит пальцем по его нижней губе и смотрит ему прямо в глаза в отражении, а затем невесомо целует шею, спускаясь рукой вниз. Ран вновь закрывает глаза, делает пару движений, как если бы их делал не он, а Вакаса, и застывает в сладком наслаждении. Все оставшееся время до вечера он сидит на диване, стараясь совсем не поднимать взгляд и не встречаться глазами с Имауши. На тумбочке в коридоре лежала газета, которую купил по дороге Шиничиро, вот ее-то Ран и просматривал с тщательностью, хотя мысли были совершенно в другом месте, поэтому смысл многих предложений так до него и не дошел. Ужинать они сели, когда солнце начало закатываться за горизонт, отпуская город из своих жарких объятий. Решив не зажигать верхний свет, Вакаса и Шиничиро поставили на стол две круглые свечи, подсвечник был только один, поэтому, чтобы не портить картину, под обе свечи подложили сложенные листы бумаги, чтобы воск не стекал на стол. Шиничиро поднес зажжённую зажигалку к фитилю одной свечи, но он не загорелся и парень обжег немного большой палец, тогда он вновь чиркнул колесиком и зажег огонек, снова поднес его к свечке, но фитиль даже не собирался загораться, Шиничиро вновь обжег все тот же большой палец. — О, боже, — воскликнул Вакаса, отбирая у него зажигалку. — А нельзя было ее наклонить и не обжигаться? — Имауши чуть наклонил свечку, поджигая ее с первого раза. Ему в ответ лишь виновато улыбнулись. Вентилятор давно отключили, зато приоткрыли немного седзи. На землю ложились сумерки, укутывая траву холодной росой. После ужина Майки лег на неразобранный диван и моментально уснул, его не стали будить. Старшие сделали радио тише, достали из холодильника по баночке пива и вышли на террасу, с собой они взяли плед и постелили его поверх деревянных досок. Ран не знал, можно ли ему выйти вместе с ними, поэтому еще какое-то время бродил по гостиной, бросая взгляды на приоткрытые седзи, пока его не позвал Шиничиро: — Выходи, здесь такая погода прекрасная. Хайтани тоже взял из холодильника баночку газировки и сел рядом с Вакасой, забираясь на плед с ногами. Небо медленно темнело и ветер приносил с собой ночной воздух с моря, становилось немного зябко, но разгоряченные разговором и алкоголем взрослые этого не замечали. Ран немного поежился, земля здесь охлаждалась быстрее токийского асфальта. Вакаса поднял пиво и передал его мальчику. — Ну что, сделаешь глоточек? — с игривой, хмельной полуулыбкой спросил Имауши. — А разве можно? — вторил с улыбкой Сано, затягиваясь. Огонек сигареты загорелся сильнее. — Ну раз он уже бьет такие татуировки, то почему бы и нет? Мальчик уже взял в руки банку, хотя еще не определился, будет ли он пить или нет. Вакаса ждал ответа, а Рану совсем не хотелось упасть в его глазах, поэтому он сделал глоток. Из-за холода алкоголь сильнее ударил в голову, по телу разлилось тепло, а разговоры стало интереснее слушать, даже какого-то смущения больше не чувствовалось. Его опьянение поддерживалось тем, что рядом с ним сидел Имауши, это одурманивало его еще сильнее. Вакаса в пьяном виде становился разговорчивее и раскованнее, поэтому в какой-то момент, когда Ран отвернулся от темного, безоблачного неба, на котором еще не взошла луна, и повернулся к старшим, Вакаса целовал Шиничиро, изящно подавшись в его сторону, а тот отвечал на его внезапный поцелуй, держа меж пальцев догорающую сигарету. Дым от нее вился вверх серой лентой, исчезая в воздухе. Сердце сжалось от представившейся сцены, еще больнее было осознавать, что Имауши сам потянулся за этим поцелуем. Ран сделал еще один глоток из оставленной банки пива. И когда Вакаса вернулся обратно, Хайтани уже чувствовал, что был обязан отыграться, взять реванш. Поэтому, нахмурив брови, Ран позвал Имауши, чтобы тот обратил на него внимание. — Чего тебе? Под взглядом светло-сиреневых глаз Ран не сразу сумел произнести свою просьбу, которая изначально в его голове звучала очень уверенно. Имауши смотрел на его опущенные вниз глаза и распущенные светлые волосы, потребовалось меньше минуты, чтобы он понял, чего хотел мальчик, и поднял руку, внутренней стороной вверх. Ран потянулся к ней с благодарностью и в то же время с негодованием на себя за то, что не смог ничего сказать. Перед укусом он почувствовал сильнее этот сладковатый запах и аккуратно укусил Вакасу за предплечье, чувствуя во рту приятный и такой знакомый привкус крови. Он едва заметно отличался из-за алкоголя. Ран стал замечать, что многие факторы влияют на вкус крови, придавая ей какой-то свой оттенок: например, настроение человека или еда, которую тот ел до этого. — Теперь это даже не так больно, — с удивлением произнес Имауши, Хайтани это очень польстило. Отрываясь от крови и облизывая губы, Ран решился на самодеятельность и облизнул ранку на руке Вакасы. Он заметил, как рука чуть заметно дрогнула, или же это было даже не из-за этого. Мальчик хотел бы подольше посидеть на террасе, но прохладный воздух вкупе с пьянящей кровью сморили его, он широко зевнул. Они втроем зашли обратно в комнату, Майки так и спал на диване под тихие звуки песни по радио: With one roof above our heads, A warm house to return to We could start with separate beds, I could sleep alone or learn to. Шиничиро пришлось взять его на руки, а Вакаса разложил в это время диван и застелил его. — Единственное только, — предупредил Имауши, — одеял не так много, поэтому одно у нас и одно у вас, надеюсь, вы не подеретесь из-за него ночью. Майки положили обратно на диван, он так и не проснулся. После банных процедур хмель ушел и мысли немного пришли в норму, он хотел зайти в комнату старших, но на мгновение остановился. Дверь была чуть приоткрыта, но разговоров не было слышно. Может, вырубились, подумал Хайтани, но все же заглянул внутрь. Раскинувшиеся на кровати в полутьме образы не сразу давали понятие о совершаемом действии, потребовалась пара секунд, чтобы Ран различил белые волосы Вакасы, склоненные над шеей Шиничиро. То, что он так часто представлял, сейчас происходило на самом деле, он еще ни разу не видел сам процесс, лишь результат. Имауши лежал на Сано, высасывая кровь, а руки Шиничиро в это же время медленно бродили по телу под футболкой. Это едва различимое действо будоражило воображение, невозможно было отвести взгляд. Но уже в следующий момент стало сладостно больно от осознания, Ран громко произнес «спокойной ночи», специально чтобы они услышали и быстрым шагом пошел на диван. — Добрых снов, — отозвался Шиничиро, приподнимаясь, тем самым прерывая Вакасу. Имауши на это лишь недовольно прищурил глаза, толкая Сано обратно на кровать. — Ощущение, что ты играешь с огнем, — но тот ничего ему не ответил, лишь сильнее укусил шею уже с другой стороны. Шиничиро тихо засмеялся проявленному неудовольствию. В гостиной был уже выключен свет, но Ран все не засыпал, он слушал, как старшие ходили из комнаты в ванну и обратно, и думал о том, что как никогда хочет повзрослеть, чтобы взять реальный реванш.