За каждой тягостью наступает облегчение.
Коран 94: 6
Юнги сидит в аэропорту и крепче сжимает ручку старенького чемодана, глядя на время, — до посадки ещё около часа. Он вздыхает и трёт ладони, безумно переживая. Ехать в другую страну, чтобы заработать деньги, нужно, но страшно. Проблемой было то, что он не знает языка, — так, пару фраз выучил. Но выбора нет, ведь посадка уже совсем скоро. Рыжеволосый открывает бутылку воды и делает пару глотков, стараясь унять внутреннюю тревогу. Парень родился в Тэгу, вот только родителей не знал и не знает. Его ещё новорождённым передали в детский дом, где он вырос в жестоких условиях. Вспоминая детство, омега замечает, как на коже появляются мурашки. Из-за того, что он рыжий, да ещё и с веснушками, альфы всегда дразнили скромного и доверчивого малыша, потом обещали, что больше так не будут, и снова звали вместе играть, а Юнги верил и шёл, только всё раз за разом повторялось, а иногда доходило даже до кулаков. Воспитатели делали вид, что не замечают происходящего — наверное, им было просто все равно, — и маленькому Юнги было некому помочь. В результате такого детства омега вырос закомплексованным и неуверенным в себе. После долгих лет, проведённых в приюте, он стал бояться альф, поэтому так никого и не подпустил к себе. Он год прожил в общежитии, комнату в котором ему выделили после детского дома, но учиться не мог. Нужно было работать, чтобы были средства на жизнь, но, к великому разочарованию, без образования брали разве что на грязную работу, где платили мало. И тут один коллега предложил поехать работать заграницу. Омега долго думал и всё же решил попробовать. Договор изучал внимательно, от корки до корки, после чего подписал бумаги об оплате компанией перелёта и помощи с оформлением визы, но с последующей зарплаты эта сумма будет вычтена. Юноша посчитал, что этот момент очень даже кстати: на руках таких денег и близко не было. Омега мечтал о красивой жизни. Мечтал проснуться однажды в собственном загородном доме, в большой белоснежной кровати, позавтракать в постели и весь день ходить по магазинам, не думая о ценниках на одежде популярных брендов, а вечером выпить чашечку ароматного кофе на террасе, слушая пение сверчков. Хотелось быть лучше, чтобы ненавистным полузнайкам из проклятого детского дома нос утереть. Тем, кто обижал, кто говорил об уродливости, ничтожестве и вечной нищете парня в будущем. И вот спустя полчаса из громкоговорителей донеслось режущее слух объявление: «Начинается посадка на рейс номер сто пятнадцать, Тэгу — Абу-Даби. Просим пройти пассажиров к регистрационным стойкам». Омега поднимается; голубые глаза тут же находят стойку регистрации, и парень, уверенно шаркая старыми кроссовками, направляется к девушке. Паспортный контроль не такой долгий, как писали в интернете, поэтому уже через двадцать минут Юнги сидит на своём месте у иллюминатора, что, несомненно, радовало. Стюардесса, цокая красными каблуками, проходится по салону и просит всех пристегнуть ремни безопасности. Омега тянется к кожаному поясу длинными пальцами (такими бы на пианино играть, а не вот это всё) и, зевая, щёлкает им, после чего лезет в рюкзак — единственная покупка за последние пару месяцев, которой он был рад. Парень достаёт договор, чтобы прочесть его ещё раз. Работа была в нефтеперерабатывающем комплексе; судя по словам, она не такая уж и сложная. В вакансии значилось «разнорабочий», но ему обещали дать что-то попроще. Зарплата указана в размере трёх тысяч восьмисот дирхам, что составляет приблизительно тысячу долларов, но омега уже рассчитал, сколько будет примерно тратить на проживание, а что отложит. Так, договор чист; единственное, что казалось парню странным, — в последнем пункте было написано: «работник не имеет права покидать территорию общежития, находящееся на территории комплекса, до конца рабочей визы. Также он не имеет права распространять любую информацию о всех процессах работы внутри комплекса. В противном случае сотрудник понесёт уголовную ответственность». Но куда деваться: если уже выбрал путь, значит, нужно идти. Он не слабый, да и виза всего лишь на полгода. Вот когда вернётся в Корею, то уже никто не посмеет сказать, что какой-то он не такой. А там уже посмотрит, что дальше делать, может, даже откроет какой-то бизнес. С этими мыслями Юнги и засыпает, обнимая небольшого старенького плюшевого сурка. Лететь долго, а это шанс расслабиться и хорошо выспаться.***
Абу-Даби. 13:48. — Камо, сегодня приедут новые рабочие, — в чёрном кожаном кресле сидит брюнет и крутит серебряную ручку; на указательном пальце красуется кольцо из белого золота — подарок покойного отца. Тёмные пряди слегка спадают на лоб, а сам Чонгук серьёзный, даже хмурый, из-за чего создаётся впечатление, будто он никогда не улыбается. — Отлично, подготовь для них всё, что требуется. У меня через месяц поставка заграницу, и мне плевать, как она будет осуществлена. Пусть они работают хоть на износ, нефть нужно добывать быстрее. Я не собираюсь терять клиентов из-за этого. Хосок сидит на кожаном диване, закинув ногу на ногу, и листает бумаги. — Нам нужны ресурсы. Старые трубы уже не годятся, начинает развиваться коррозия. Чонгук сжимает в правой руке ручку и стукает по дорогому дереву, после чего кидает её в сторону и встаёт с кресла. На руке альфы дорогие Ролексы. Он всегда одевается в брендовых магазинах и не смотрит на ценник. Можно сказать, его жизнь прекрасна, если не заглядывать в душу — туда, где каждый день горит чёрное пламя, вулканом обволакивая и сжигая душу Чонгука, оставляя лишь ненависть ко всему. Мужчина делает короткий вдох и поправляет воротник, поворачивается корпусом к Хосоку. — Айман, черт возьми, сколько мы работаем вместе? — Семь лет, — Хосок замечает раздражённость Чонгука, видит, как у альфы подрагивают ресницы и губы сжимаются в тонкую линию. — Так почему ты до сих пор не выучил, что мы делаем, когда образовывается коррозия? — Да блядь, я же тебе говорю: нужны материалы. Говорил ещё неделю назад, но ты так меня и не услышал. Чонгук снова отворачивается к панорамному окну и долго смотрит на море: вид прекрасен, вода сегодня спокойная как никогда, чайки изредка пролетают вблизи. Альфе особенно нравится наблюдать, как птицы опускаются на один из камней с добычей и начинают делить её между собой, потом, видно, ничего не получается, и разворачивается драка, пока одна из чаек не хватает добычу и улетает. — Будут материалы, сегодня же выделю сумму. Закупи, что нужно, и пусть новенькие работают. Если что случится — ты знаешь, что делать. — Конечно, — Хосок, наконец-то удовлетворённый ответом, разворачивается и выходит из кабинета, прикрывая за собой дверь. Альфы росли вместе в Корее, жили в одном дворе и ходили в одну школу. Хосок вырос более спокойным и рассудительным, часто отправлял деньги на благотворительность, так как родители ему привили чувства доброты и сострадания. Чонгук же наоброт — всегда хотел все только себе и вырос эгоистичным и самовлюблённым. Оставшись в тишине, Чонгук наливает воду в полупрозрачный стакан и снова садится в кресло. Ему двадцать восемь лет; переехал из Кореи вместе с Хосоком, ещё когда ему было восемнадцать, — также на заработки; стал заниматься нелегальным бизнесом. В итоге он имеет компанию «Адма», добывающую нефть. Хосок на начальном этапе поддержал его и решил быть рядом, так сказать, правой рукой. Чонгук до сих пор очень благодарен другу, ведь без него вряд ли бы что-то получилось. Наверное, Хосок — единственный человек, на которого Чонгуку не похуй. Родители Чона погибли пять лет назад в автокатастрофе, после чего он скорбел целый год и почти забросил дела компании, но Хосок вовремя вытащил его во внешний мир и помог снова жить дальше. Правда, Чонгук изменился: с потерей родителей альфа стал более жестоким. Брюнет закидывает на плечо пиджак, забирает со стола телефон с ключами и, закрыв кабинет, подходит к молодому секретарю. — Меня не будет до завтра, так что перенеси все встречи на вторую половину дня. Чонгук, как всегда, хмурый, глаза уставшие — ему явно пора отдохнуть, но куда там: он, считай, уже прописался на работе и отвлекается на ней от мыслей, которые терзают душу. — Хорошо, мистер Камо, — секретарь давно привык к нервному виду босса, знает, что, если Чонгук такой, его не стоит трогать. Чон выходит из офиса и направляется к чёрной Mitsubishi Lancer, снимает авто с сигнализации и садится в салон. Погода в Абу-Даби сегодня особенно жаркая, аж тридцать пять градусов. На улицах нечасто встречаются прохожие, ибо многие стараются не выходить под палящее солнце. Мужчины надевают куфию, чтобы защитить лицо от загара и песка: сильный ветер тут бывает часто. Чонгук вылезает из машины и пересаживается у ворот комплекса на квадроцикл. Автомобилям туда заезжать нельзя, а территория довольно большая для пеших прогулок.***
Юнги выходит из аэропорта и жмурится от солнца. В Корее тоже тепло, но тут гораздо жарче, так что парень, облизывая сухие губы, скорее открывает бутылку прохладной воды. «Сейчас бы крем солнцезащитный нанести», — думает омега и вспоминает, что положил его в чемодан. Он натягивает получше кепку, чтобы лицо не обгорело: Юнги ненавидит загар, ему нравится естественный цвет кожи, даже небольшая бледность. На улице все суетятся. Парень смотрит на омег — коренных жителей ОАЭ: все они одеты в длинные чёрные платья, называемые абайей, которые, помимо всего тела, закрывают ещё и всё лицо, кроме глаз. Юнги читал об этом одеянии пару дней назад, но когда увидел вживую, даже поморщился. Сам он стоит в шортах и жёлтой оверсайз футболке, на голове — чёрная кепка и очки. Ему безумно жарко, вода не спасает, а каково им? Наверное, он сошёл бы с ума на их месте. Через полчаса его встречает возле аэропорта человек из компании, который и отвезёт его на место временного проживания. — Мин Юнги? — омега удивлённо оборачивается на голос, не ожидая услышать тут родной язык. — Да, это я. Вы говорите на корейском? — Утром ещё говорил, — смеётся смуглый брюнет и забирает чемодан у омеги, укладывая его в багажник машины. — Можно посмотреть Ваши документы? Хочу убедиться, что Вы из компании и не отдадите меня в рабство, — тихо смеётся омега. Мужчина открывает дверь и ищет в бардачке удостоверение, а Юнги неловко топчется у пассажирской двери и смотрит по сторонам. Аэропорт выглядит довольно круто: здание сделано в форме полумесяца, всё оформлено в серебряном цвете, а крыша напоминает волны персидского моря — не зря Эмираты считаются красивой страной для отдыха и сюда едут многие в отпуск. Юнги наблюдает за парочкой, которая выходит из аэропорта, громко ругаясь. Он их не понимает; кажется, они говорят на испанском или подобном языке, но выглядят со стороны очень смешно: мужчина машет руками и кричит на девушку, а та громко и злобно отвечает ему какими-то непонятными для Юнги словами, после чего кидает чемодан и удаляется. — Я Данис, — альфа протягивает ему удостоверение, и Юнги недовольно поворачивается: все-таки он хотел посмотреть, чем закончится ссора той пары. — Давно Вы тут работаете? — рыжий внимательно читает документ и, убедившись, что все и вправду в порядке, отдаёт обратно. — Всего год. — Спасибо, — омега тут же поворачивается и ищет ту самую пару, но те уже исчезли. — Кстати, тут много кто говорит на корейском. Юнги поднимает голову на собеседника, так как Данис немного выше него. — Да? А я переживал, что не с кем будет пообщаться. Мужчина открывает для него дверь, и омега садится на заднее сиденье, успокаиваясь. Там хоть кто-то знает его язык, и уже не так страшно, как казалось изначально. — Ты внимательно читал договор? — уже за рулём говорит Данис, не сводя взгляда с дороги. — А? Ну да, — Юнги смотрит на его спину, а после отворачивается к окну. — Когда приедем, тебе всё расскажут. Поездка выходит долгая: от аэропорта до комплекса ехать, оказывается, больше часа. Всё время Юнги смотрит в окно, осматривая улицы города. Столько для него нового и неизвестного: кричащие вывески на непонятном языке и невероятный пейзаж, высокие пальмы вдоль дороги, а прямо за ними возвышаются огромные здания и небоскрёб Бурдж-Халифа. Машина останавливается, и омега выходит у огромных ворот серого цвета, наверняка метра четыре ввысь. — Чего застыл? Пересаживаемся. — Куда? — юноша растерянно смотрит на мужчину перед собой. Данис указывает на близстоящий к ним транспорт. — Чемодан отвезут в общежитие, так как тут внушающих размеров площадь, но дальше на машине нам ехать нельзя. Катался когда-то на таких? — Нет, — отвечает омега и смотрит на чёрный квадроцикл, поджимая губы. — Хорошо, — старший подходит к омеге, протягивая тому платок. — Обмотай голову, чтобы в лицо не попал песок, тут его много. — Ладно, — Юнги берёт ткань из рук альфы. Он уже видел, как его правильно надевать, поэтому попытался справиться сам — что-то получилось, хоть и не идеально. Омега садится на квадроцикл и крепко обвивает талию Даниса двумя руками.