Глава1 Исповедь проклятых
Сон… Повторяющийся много раз… - Ну, вот опять! И где её носит?! - раздраженно воскликнул вслух щенок. Некоторое время он продолжал злобно смотреть из стороны в сторону, ожидая кого-то увидеть. Минуту порычав, он сделал глубокий вдох и выдох, при этом его взгляд сразу же подобрел. “И на что я надеялся? Что она действительно сдержит свое слово? - с улыбкой на морде подумал щенок. - Уж слишком я наивен…”. Посмеявшись про себя, он вновь сделал глубокий вдох-выдох, затем оглянулся. Щенок сидел около старого сарая, из которого ему нужно было забрать пару вещей. Помассировав лапой подбородок, он задумался: “С одной стороны они не такие уж и тяжелые… Я бы мог перетащить их сам, но есть одно но…”. Посмотрев в другую сторону, его взгляд упал на забор, а точнее на деревянные ворота. - Э-хе-хе! - расстроенно произнес щенок, смотря на них. “Ну почему люди наших родителей не построили сарай около дома?! Зачем было размещать его за забором?! Так еще и ворота еле-еле открываются!” - думая про себя, фыркнул щенок. Он все продолжал пилить ворота взглядом, понимая, что может ему и удастся перетащить вещи из сарая в дом, но на это уйдет довольно много времени. Ворота были довольно старые и полуразрушенные, в частности это говорил их низ, у которого кое-как держались доски. “Может попробовать их вновь подпереть?” - подумал щенок. Вспомнив, чем закончились прошлые попытки, он отбросил эти мысли. Попыток было очень много, и все они заканчивались либо нагоняем от родителей, так как могла отвалиться какая-нибудь доска , либо тем, что ворота слетят с подпорки, и заедут щенку в нос. Представив последнее, щенок поежился, и продолжил думать, как можно выйти из ситуации. Неожиданно для него, ему на нос приземлилась снежинка. Удивившись этому, он посмотрел вверх. С туч, которые заполонили всё небо, стали сыпаться и другие снежинки. - Зима пришла! - радостно воскликнул щенок. От нахлынувшего счастья, щенок разинул рот и стал наблюдать, как тысячи снежинок стали падать на землю, потихоньку окутывая всю местность. Ему очень нравилось это зрелище, но постепенно он начал чувствовать, что на улице потихоньку становилось холоднее. Вспомнив про вещи, он взволнованно посмотрел на сарай, а затем по сторонам, ожидая кого-то. Никого, не увидев, он взглянул в небо, а затем закрыл глаза и разочарованно вздохнул. - Пару минут.… Жду её еще пару минут, - грустно произнес щенок. - Но сперва подготовлю вещи. Зайдя внутрь, он стал собирать нужные предметы, разбросанные по всему сараю. Спустя время, копаясь в ящиках, щенок услышал, как неподалеку проехала машина. Для него это не было редкостным явлением, так как сарай находился практически рядом с сельской дорогой, по которой зачастую проезжал транспорт. Вроде ничего необычного, но щенок услышал, что автомобиль не проехал дальше, а остановился где-то за сараем. Это вызвало у него недоумение, а затем он услышал, как кто-то прошагал за стеной вдоль сооружения. Щенок навострил уши, а также стал принюхиваться, но из-за постепенно усиливающегося ветра, он ничего не уловил. Понимая, что что-то не так, он вышел из сооружения и потихоньку подошел к краю, взволнованно выглядывая за угол сарая. Никого, не увидев, щенок облегченно вздохнул, но затем его накрыла тень. Испуганно обернувшись, он увидел, что словно змея, к нему устремилась человеческая рука. Но перед этим, щенок мельком глаза увидел другого щенка далматинца, который смотрел на него разочарованным взглядом.Франция
Прошло пару месяцев с тех пор, как Оливия вместе со своим человеком переехала из Великобритании в поместье будущего жениха женщины. Если человека все устраивало, то только не далматинку, особенно после того, что произошло с Лаймом у нее на глазах. Увиденное сильно ее потрясло, а когда его утащили полумертвым, она не находила себе места. Каждый день Оливия пыталась пробиться внутрь здания, но двери были либо закрыты, либо не пускала охрана. В конце концов, она надавила на жалость своему человеку, а та в свою очередь выпросила у своего будущего мужа, чтобы далматинка могла спокойно ходить где ей заблагорассудится. - Хорошо, я разрешу ей посещать мои вольеры - спокойно произнес хозяин поместья, но прибавил, - но если вдруг что-то произойдет, то пусть пеняет на себя! - Что она может такого сделать? Она же хорошая девочка! - с улыбкой заверила женщина. - А я и не говорю, что в этом будет виновата она, - сказал мужчина. - Я надеюсь, твои собаководы вмешаются? - взволнованно спросила женщина. - Никаких гарантий, - коротко ответил мужчина. Один только вид этого человека, вызывал у Оливии приступы ненависти. Тот момент, когда мужчина чуть до смерти не забил далматина, никак не выходил у нее из головы. С другой стороны она понимала, что он здесь главный, и ему лучше не переходить дорогу, по крайней мере, до тех пор, пока ей не удастся освободить Лайма. Она считала, что попав в вольеры, ей удастся узнать хоть какую-то информацию и разобраться, что люди с ним сделали. После ее первого посещения того здания, Оливия поняла, что оно действительно огромное, впрочем, как и другие постройки поместья. Но это было наименьшее из проблем, так как попав туда еще раз, далматинка поняла, что ситуация вокруг Лайма обстояла намного хуже… Ведь как оказалось, он такой не один… “Проклятое место…” - с нотками страха, произнесла Оливия, присев неподалеку от здания. Получив разрешение, она каждый день посещала вольеры, и каждый день произносила одну и ту же фразу. Страх сковывал далматинку, и порой она просто хотела развернуться и убежать, но Оливия сразу же вспоминала обещание, что вытащит Лайма, во что бы то ни стало. “Надеюсь, эти чудовища в клетках”, - взволнованно подумала про себя Оливия. Сделав глубокий вдох-выдох, она подошла к входу вольеров. Двери были громоздкими для собаки, поэтому Оливия никак бы не смогла их открыть, но охранники поместья постоянно делали обходы и пускали ее внутрь. Ей даже ждать не пришлось, как из-за угла показался охранник, направлявшийся к зданию. Увидев далматинку, он нахмурил бровь и спросил: “Тебе прошлого раза не хватило?”. Оливия промолчала, да и если бы ответила, то человек вряд ли бы понял собачью речь. Тот же больше ничего не сказал, а просто открыл дверь, пуская далматинку внутрь и заходя за ней сам. Вместе с ним, она прошагала до развилки коридора, и только в конце они разошлись своими путями. “Хватило, - подумала про себя Оливия, - но я не брошу Лайма!”. Охранник неспроста задал этот вопрос, так как её прошлое посещение чуть не закончилось плачевно… Ей повезло, что рядом оказались собаководы, которым был отдан приказ от босса, чтобы те присматривали за Оливией. И хотя они не были этому рады, но злить шефа им не хотелось, хотя при этом люди даже не скрывали своего отношения к ней. И не только люди… “Смотрите-ка! Свежее мясо вновь пожаловало!” - сразу же раздалось, когда далматинка зашла во внутренний двор. Оливия вздрогнула от неожиданности, но и смотреть в сторону звука не решила. “А я уж подумал, что ты со страху померла! Наверное, вчера весь день дрожала в кустах?” - издевательски раздалось с другой стороны вольеров. После этих слов по вольерам разнесся смех. Далматинке стало не по себе, и её начал пробивать страх, но затем она услышала: “Закрыли свои пасти! Уроды! Она пришла ко мне… И Тирану…”. Узнав голос, Оливии стало спокойней, и она направилась по направлению звука. “Пфф… Тоже мне! Нашла, кого защищать…!” - рассерженно прозвучало стороны. “Еще одно слово, Разрезатель, и я заставлю тебя своё гавно жрать!” - послышалось из вольера, к которому подходила Оливия. После этого все обитатели стихли, хотя некоторые изредка бросали свои взгляды в сторону Оливии. Далматинка же не видела этого, а подойдя к вольеру, с улыбкой произнесла: “Спасибо, подруга!” Со стороны послышался довольный смешок. “Этих уродов всегда нужно ставить на свои места… Иначе оборзеют, - произнесла персона, - тебе до рассказать тот случай? Так вот…”. Оливия лишь хихикнула, так как даже не знала, что ей сказать в ответ, дабы не обидеть, но при этом стала вспоминать… Ее новая подруга, чье прозвище было Амазонка, являлась волчьей собакой Сарлоса. По сути, она единственная кто хорошо относилась к Оливии во всем вольере. Они хорошо ладили между собой, и часто делились между собой историями, которых у обеих оказалось немало. Далматинка делилась историями из своей жизни, которые волкособ слушала с особым интересом. Вот только рассказы Амазонки наоборот очень сильно пугали Оливию, так как они заканчивались практически одним и тем же… Волкособ это заметила сразу, поэтому пояснила, как здесь всё устроено… А также то, что смерть, да убийства в их своре были в порядке вещей. “Свора Трехголового всегда будет насчитывать ровно восемь собак, не больше и не меньше, - когда-то пояснила Амазонка, - и каждый выполнит свою задачу, хочет он того или нет… Никто не может побороть голос у себя в голове… Мы все здесь прокляты… Подчинены… Но возможно смерть - это выход…”. Последние слова, будто клином вонзились в голову Оливии. Никто из обитателей вольеров не рассчитывал, что когда-либо окажется на свободе, и все они говорили, как один, что будут служить до самой смерти. Это пугало Оливию, но еще больше ее пугало, что Лайм был также подвержен этому, хотя здесь она его видела не так часто. Только она о нем задумалась, как Амазонка сразу же выбила ее из дум: “Вновь думаешь о Тиране?”. Оливия даже вздрогнула от неожиданности и хотела начать оправдываться. Амазонка лишь издала короткий смешок и сказала: “Успокойся, с ним пока всё нормально. С утра его забрали на реабилитацию… видимо он еще нужен, раз уж хозяин не отдал приказ от него избавиться”, при этом она посмотрела на соседний вольер, который пустовал. Далматинка тоже посмотрела на пустой загон и задумалась. С одной стороны, она была рада, что Лайма пытались поднять на лапы, так как после того случая, он даже ходить не мог. С другой, можно ли было это вообще назвать нормальным? Все они здесь не по своей воле, содержатся, как цепные звери, и обязаны выполнять приказы человека, вне зависимости умрут они во время задания или нет. “Провал карается смертью… самой мучительной и ужасной смертью…” - прозвучал голос Лайма у Оливии в голове. Тот день… его вид… его безжизненный взгляд… готовность умереть… Оливия никак не могла принять этого, не могла признать, что в тот момент он был на волоске от смерти. “Я знаю о чем ты думаешь, - закатив глаза с улыбкой, произнесла Амазонка, - Тиран самый живучий сукин-сын, которого я знаю… он был здесь до того, как я здесь оказалась”. Отчасти эти слова приободрили далматинку, но задумавшись над словами волкособа… - Ам… мне жаль, что ты тоже… - хотела произнести Оливия. - Какие ещё сожаления?! - резко перебила её Амазонка. Далматинка чуть не подпрыгнула с места, не ожидав от неё такого порыва. Волкособ же продолжала злобно скалиться и рычать, и только через время она пришла в себя. Тяжело вздохнув, Амазонка недовольно произнесла: “Пару месяцев назад Тиран пояснил тебе, что такое сожаления… что такое мораль… милосердие… именно здесь на твоем дурацком месте! А ты это забыла?! Даже эти уроды в своих клетках помнят! Или ты хочешь, чтобы тебя за это разорвали?! Как это чуть не произошло вчера?!”, указ на вольеры других псов. Оливия сразу же вспомнила тот неприятный разговор, он произошло буквально через пару дней, когда далматинке разрешили находиться в вольерах. Но больше всего она запомнила последнюю фразу Лайма: “Милосердие - удел слабых! И в этом проклятом котле нет места слабости! Нет места сожалениям! Все это пустая мораль - голословный инструмент, на который только тупорылые и ведутся! И все здесь это знают! Но ты… Ты! Зачем ты вообще сюда припёрлась?! Здесь нет места такой как ты!”. Далматинка же тяжело вздохнула, после этой фразы Лайм не проронил ни слова. Сколько бы она сюда не приходила, сколько бы не пыталась с ним общаться, он всё-равно её игнорировал. Проблема была еще в том, что она не могла так часто застать Лайма в вольерах, так как его увозили куда-то на реабилитацию, за пределы поместья. Приходя к одному и тому же времени, Оливии удавалось его встретить, но он просто заходил в свою клетку и ложился к ней спиной. Хоть он ее и не слушал, далматинка все также продолжала с ним разговаривать. Этим она привлекла внимание Амазонки, которая поначалу относилась к Оливии враждебно, но проведя пару разговоров, они сдружились. Вот только вчерашнее посещение чуть не оказалось роковым. Из-за того, что Оливии не удавалось встретить Лайма четыре дня подряд, она решила прийти в другое время. Далматина вновь не было в вольере, и время она подобрала крайне неудачно. Люди всё время стравливали свору, устраивая поединки между псами, а учитывая, что все псы вольера невзлюбили Оливию (кроме Амазонки) из-за её постоянного присутствия и рассказов про внешний мир, который они терпеть не могли, было довольно очевидно, что они попытаются разорвать далматинку при первой же возможности. Такое чуть не случилось, как только собаководы открыли клетки, то вместо того, чтобы побежать в центр помещения и вцепиться в друг друга, псы с лютой ненавистью побежали к Оливии, которая даже не подозревала, что такое может произойти. Далматинка даже среагировать не успела, но ее спасли собаководы, которые достали свои свистки, остановившие нападавших. “Свистки…” - подумала Оливия, сделав задумчивый вид и приставив лапу к морде. Также далматинка вспомнила, что люди, перед тем как выпустить псов, достали из своих карманов какие-то небольшие книжки, и что-то прочитали вслух. Слов она не разобрала, но, даже не расслышав их, Оливия уловила что-то знакомое, будто она где-то это слышала. “Послушай, Ам, а ты, случаем, не…?” - решив разузнать про человеческие предметы, далматинка спросила у волкособа. Услышав про инвентарь, взгляд Амазонки резко переменился на негативный. “Свисток - это игрушка дьявола, - сделав небольшую паузу, волкособ досадно вздохнула и продолжила, - нам самим неизвестно, как он работает, но этот звук слышим только мы! Проклятые! Мало того, что он разрывает твою голову изнутри, вызывая адскую боль, так еще его радиус поражения довольно огромный, и куда не спрячешься, то ты его всё равно услышишь! Люди… специально сделали его для нас!”. После произнесенного, волкособ озлобленно завыла на весь вольер. Оливии стало жутко от произнесенной тирады, что она даже не решила дальше задавать вопросы. Уловив краем уха странные звуки, Оливия потихоньку стала оборачиваться, боясь встретиться взглядом с другими обитателями вольера. К ее удивлению, все остальные псы будто впали в оцепенение. Кто-то просто замер на месте, а кто-то забился в угол своей клетки, при этом каждый что-то про себя нашептывал. Прислушавшись, Оливия услышала несколько реплик: “Свисток… Больно!”, “Нет! Нет! Нет! Не хочу его слышать!”. За всё проведённое время в вольере далматинка ни разу не видела ничего подобного, будто сам ужас заполонил каждого пса. “А вот книга у каждого своя,” - послышалось со стороны Амазонки. Оливия вновь вздрогнула от неожиданности, и только затем повернула к ней свою голову. Волкособ выглядела подавленной, но увидев испуганный взгляд Оливии, легонько улыбнулась и произнесла: - Восемь псов, и на каждого есть, своя книга… думаю, ты заметила, как их отличить. - Переплет у каждого свой, - серьезно ответила Оливия, прибавив, - на твоем изображен волк. - Верно, - удивленно ответила волкособ. “Вот только они все хранятся у людей”, - подумала про себя далматинка. Хоть она и видела, что свисток действует на всех, но книга могла контролировать только отдельного пса. Также собаководы вечно спорили между собой о какой-то программе, при этом они размахивали книжками перед друг другом. Оливия не понимала о чём идет речь, и о чём они говорят, но благодаря их жестам, далматинка спокойно выучила какому псу принадлежит та или иная книга. - Ам, а если отобрать у людей и свисток, и книжки, они же…? - хотела спросить Оливия. - У них есть ещё ‘что-то’, и оно у нас в голове, - перебила её волкособ, продолжив, - да, мы слышим голоса… приказы… каждое мгновенье! Но это явно не оно! Люди нас… прокляли! После произнесенного, Амазонка будто впала в безумие, начав взволнованно бормотать: “Оно у нас в голове!”. Далматинка испугалась от поведения подруги, но стала бояться еще больше когда взглянула на другие вольеры. Все остальные псы тоже стали бегать по своим клеткам, повторяя практически то же самое. “Да что они с вами всеми сделали?!” - испуганно подумала про себя Оливия. Это помешательство продолжалось несколько минут, но даже после этого были слышны испуганные бормотания. Волкособ тоже прекратила бормотать, но села к Оливии спиной. Далматинка хотела спросить, что это сейчас было, но услышав тяжелое дыхание своей подруги, она резко передумала. Несмотря на то, что Оливия и немного прониклась сочувствием им всем, узнав ситуацию, но она также понимала, что если дать волю этим монстрам, то они разорвут её на части. Больше всего она надеялась, что Амазонка не поступит также… Поразмыслив насчет книжек, Оливия осторожно спросила: “Ам… а вдруг в книгах есть то… что… ну… снимет ваше ‘проклятье’?... И не будет заставлять вас… подчиняться?”. Волкособ уже пришла в себя и с задумчивым выражением ответила: “Может и есть… хотя это могут знать только люди”. “А вот книги они мне просто так явно не отдадут”, - подумала про себя Оливия. Хорошенько понаблюдав за людьми, далматинка точно знала, что у каждого собаковода есть по одной книжке на каждого пса. И хотя мужчин было всего двое, на них были вечно одеты какие-то специализированные костюмы с множеством карманов, в которых и были спрятаны книги. “Книга Тирана хранится в левом кармане на бедре… столько раз ее доставали передо мной,” - произнесла Амазонка. Эта реплика вышибла Оливию из раздумий, что она удивленно посмотрела на волкособа. Та же просто легонько рассмеялась и произнесла: “Ой! Ну и умора! Никак не могу перестать умиляться, когда ты так делаешь! Ты такая лапочка! Так бы и съела!”, заставив далматинку смутиться. Вдоволь посмеявшись, Амазонка вытерла слезы, которые поступили из-за смеха, а затем прошептала: - Ты точно решилась на это? - Да, - на полном серьезе ответила Оливия. - Мда… подруга…, ты точно отчаянная оторва, - с улыбкой покачав головой произнесла Амазонка, добавив, - и это мне в тебе нравится! - Засмущала! - рассмеялась далматинка. Подружки немного посмеялись, а затем продолжили диалог. - И все же… как ты собираешься такое провернуть? - спросила Амазонка. - Ты же понимаешь, что обратного пути уже не будет? - Если я ничего не сделаю, то Лайм закончит свою жизнь также, как и его предшественники, именно так ты мне сказала! - на полном серьезе ответила Оливия. - Так и есть… и всё же? - поинтересовалась волкособ. Вот тут далматинка ничего не смогла ответить, так как сама понимала, что эта миссия практически невыполнима, никому не удавалось сбежать из вольеров, а уж тем более остаться живым. В ходе раздумий она неловко поняла, что она всё время говорила, что вытащит Лайма, а вот за её подругу… Только она хотела произнести речь, но Амазонка её опередила: “У тебя всё на морде написано! Не думай обо мне!”. Поначалу Оливию поражало, что волкособ практически всегда предугадывала её мысли, но когда она вспоминала её рассказы про повадки добычи, преследования и охоту… её становилось ужасно стыдно, что она слишком предсказуема. Амазонка усмехнулась, а затем серьезно произнесла: “Ни одному из псов не удавалось отсюда выйти живым, а ты задумала вытащить отсюда двоих?! Совсем чокнутая?! Вытащить одного, это уже сделать невозможное!”. Хоть и со скорбью, но Оливия согласилась, вытащить отсюда хотя бы Лайма и так казалось непосильной задачей. “Подбери момент, а затем действуй наверняка… в твоей ситуации, я больше не могу тебе что-либо предложить из своей клетки… - сказала Амазонка, добавив, - …так тебе рассказать, что произошло дальше?”. Хоть тема и резко перевелась, но это и оказалось к лучшему. Постепенно ситуация стала более менее спокойной, но через некоторое время произошло то, что никто не ожидал. “О, ДА! СЕЙЧАС БУДЕТ МЯСО!” - разразилось из одной клетки вольеров. Сначала все обратили внимание на клетку, откуда раздался этот звук, а затем и на саму причину. Псы оживились и начали лаять… Только вот девушкам было не до смеху… Двор вольеров был сооружен кругом и был разбит на четыре дуговые части с двумя клетками на каждой стороне, за исключением одной. Всё потому, что одно пса держали отдельно от остальных, который считался самым опасным из всей своры, заслужив этим внимание хозяина. Ему сделали отдельный вольер в одной из комнат здания, к которому боялась подходить не только Оливия, но и охранники. Оливия видела его всего пару раз, но тот запомнился ей хорошо, оставив неизгладимое впечатление. Выражение морды пса всегда было спокойное, а взгляд опустошенный и немного безумный, что создавало впечатление, что пёс слегка замучен, но уравновешен, при этом он вообще никогда не произносил ни звука. Но всё это было лишь обманкой… Кличка этого пса - Садист, порода - Кангал, и хотя на вид он казался неопасным, но люди и собаки знали, его прозвище оправдывало себя. Даже охранники поговаривали: ‘Если он смотрит на тебя, то ты покойник’. Эта молва пошла неспроста, так как этот пёс был настоящим чудовищем, жаждущим убивать и терзать своих жертв, которому было наплевать кто и на чьей стороне. Иногда он просто так выбирался из своих вольеров и нападал на охрану, и при этом хозяин строго настрого запретил причинять ему вред, что играло злую шутку с людьми. Единственное, что всех успокаивало, так это то, что он либо практически всегда находился под взором собаководов, либо находился рядом с хозяином, к которому он относился на удивление дружелюбно. В самом двору он никогда не показывался, да и поединков у него практически никогда не было, но этот случай оказался исключением… Пёс стоял у входа в противоположной части вольера, и ничего не собирался делать… По крайней мере, это так казалось… Вся свора знала, что собаководы сейчас отсутствуют, а значит и за Садистом никто не наблюдает. Пёс это тоже понял и каким-то образом вышел из своей клетки, ища себе жертву. Вот только охрана боялась заходить в вольеры без смотрителей, а если никого из людей нет… Амазонка поняла, что он ищет себе жертву, и хорошо понимала, что кроме собак, больше никого нет. К своре он относился с презрением (впрочем, это было взаимно), но и начать драку пёс не мог, из-за того, что хорошо сооруженные клетки разделяли их… А вот далматинку… Волкособ пригляделась и поняла, что он не просто смотрит в сторону девушек, а именно на Оливию, которая уже вся дрожала от страха. “Он смотрит на тебя! Беги!” - прокричала Амазонка на ухо подруги. Это привело её в чувство, и та сорвалась с места в сторону выхода. Садист этого и ждал, а как только она начала убегать, он устремился за ней. “Не смей её трогать! Ты слышишь?! Не смей!” - стала кричать Амазонка, хотя она понимала, что это не возымеет никакого эффекта. Все остальные псы напротив стали того подбадривать, ожидая кровопролития и выкрикивая: “Мясо! Мясо!”, “Хватай! Прикончи её!”. Хоть Оливия и была быстрой собакой, Садист же был довольно хорошо натренированным псом, способным быстро нагнать свою жертву. В данном случае, что практически и произошло, только Оливия скрылась за поворотом, так пёс в несколько прыжков с небольшим опозданием последовал за ней. Амазонка смотрела на это с ужасом и уже ожидала услышать жалобные вопли своей подруги, но затем произошло то, чего ни она, ни остальная свора не ожидала. Пятясь спиной, Садист вновь зашел во двор, злобно скалясь, а за ним показался Тиран, который явно не был в восторге его увидеть, и потихоньку направлялся к противнику. Услышав благую ругань за стенкой, стало понятно, что собаководы вернулись вместе с далматином. Люди сразу стали ругаться между собой и решать, что делать, а вот псы всё также продолжали скалиться друг на друга. Вся свора с интересом продолжали наблюдать, а Амазонка облегченно вздохнула, когда увидела уцелевшую Оливию, потихоньку входящую во двор. “Если кто её и убьет, то это буду я! И никакая помощь мне и даром не нужна!” - злобно прорычал Тиран, глядя Садисту прямо в глаза. Оппоненту не понравился это тон, и тот уже был готов наброситься, но далматин лишь ухмыльнулся и повел нижней челюстью. Увидев это, у Садиста испуганно расширились глаза, и он, как ошпаренный, отпрыгнул назад. “Ну что, сыкло?! Не ожидал, что мне вновь поставят протезы?! Не по твоим правилам, да?! Твоего хозяина здесь нет, а эти тупицы даже не могут сообразить, как бы прикрыть своего любимчика!... Проваливай в свою конуру или иди и дальше лижи зад своему человеку… может он хотя бы научит тебя издавать хоть какие-то членораздельные звуки!” - более озлобленно и насмешливо оскалился Тиран. Оппонент же вновь яростно зарычал в ответ, но ему было страшно нападать. Боясь, что может произойти непоправимое, один из собаководов схватился за электрошокер дубинку и начал отгонять Садиста, пока другой достал книжку и начал зачитывать текст: “Пёс… пятнистый… двадцать девятый…”. Тиран зарычал и начал корчится от боли, а затем его взгляд преобразился в мертвый и опустошенный, встав, как вкопанный, ожидая указания. “... Приказ! В клетку!” - раздался озлобленный голос собаковода. Далматин послушался и поплелся в сторону своего вольера. У Оливии же сердце обливалось кровью от такого зрелища, но она ничего не могла поделать. Увидев, что его оппонент под контролем, Садист недовольно прорычал и стал уходить. Для гарантий собаковод с дубинкой стал его сопровождать в клетку, попутно крикнув: “Готовь отчёт шефу, пока я отвожу Садиста!”, угрожая псу шокером. Второй человек ничего не ответил, а просто дождался, когда Тиран зайдет в клетку. Как только это случилось, собаковод, сразу же запер вольер на замок, а пёс просто остановился спиной и стал ждать новых указаний. “Приказ! Отмена!” - воскликнул человек и хлопнул в ладоши дважды. После этого он утихомирил остальных собак и ушёл. Только смотритель скрылся за стеной, Оливия сразу же подбежала к Тирану. Увидев, что он до сих стоит на месте, далматинка чуть не начала паниковать, но Амазонка спокойно произнесла: “Подожди, это проходит не сразу”, ложась поближе к клетке соседа. Через время далматин действительно пришел в себя, но даже со стороны было видно, что у него закружилась голова и он потихоньку прилег. Поняв, что Тиран пришел в себя, Оливия весело улыбнулась и начала: “Привет, Лайм! Как прошла реабилитация? Надеюсь…”. Далматин же услышав голос Оливии, всё также остался лежать на животе, но при этом он недовольно закатил глаза. Хоть далматинка этого и не увидела, но Амазонка лишь легонько усмехнулась, подложила лапы под голову и стала с улыбкой наблюдать. Болтала она действительно очень долго и без остановки, радостно делясь историями. Только спустя время, пришел один из собаководов и стал выпроваживать далматику из помещений. Та не сопротивляясь, тихо попрощалась с Тираном и Амазонкой, и последовала к выходу. Волкособ проводила подругу взглядом, а затем сразу произнесла: - Болтает она, конечно… без умолку. - И за пояс не заткнешь, - недовольно огрызнулся Тиран. - Что же ты так с ней, Лайми? - с улыбкой спросила волкособ. - Память стала коротка? - Такое не забудешь… но… - Если ты вновь скажешь, что… - прорычал далматин. - Я знаю, что она тебе не сестра, а та из-за которой ты попал сюда. - Тогда зачем ты ворошишь эту тему?! И вечно говоришь об этой немощи?! - недовольно воскликнул Тиран. - Ну-ну, слабая бы сдалась на самом начале, а она всё время приходит сюда, зная, что если что-то пойдёт не так, то свора порвёт её на части, - укоризненно произнесла волкособ, улыбнувшись и добавив, - к тому же, раз уж ты её так ненавидишь, то зачем защитил от Садиста? - Если бы он не выскочил на меня, то я бы её прикончил! - озлобленно ответил далматин. - Всё также бесишься из-за того поединка? - спокойно спросила Амазонка. - Ты сам знаешь, что в ближнем бою его не победить… уж довольно сильный у него укус. - Если бы Трёхголовый не приказал бы снять с меня протезы, я бы его убил! - Все это прекрасно знают… да и Садист тоже… когда на тебе протезы, он вечно от тебя шарахается… впрочем, как и вся свора, - с ноткой иронии сказала волкособ. - Ты единственный, кто хорошо с ними управляется. - Задобрить меня решила? - Ой! Слушай! Заткнись, а?! Должна я тебя задабривать?! - недовольно прорычала Амазонка. - Раньше из тебя более менее был нормальный собеседник, а теперь ты вечно рычишь и ничего не рассказываешь! - А должен? - усмехнулся Тиран. Амазонка лишь обреченно вздохнула и покачала головой, ничего не ответив. Так они оба молчали пару минут, но волкособ всё же не выдержала и спросила: - Это же всё из-за Оливии? Из-за её историй? - Из-за её присутствия, - с недовольством ответил Тиран. - Не она же ведь тебя отправила на арену, просто щенячья шалость… - Шалость удалась. - Возможно, но… ты никогда не задумывался о другом раскладе? Не о том, где вы оба справились и спокойно живете, а… скажем о более печальном. Тут Тиран перевёл свой взгляд на неё, удивленно нахмурив бровь. Хоть он ничего и не спросил, волкособ лишь хмуро продолжила: “Если бы вас обоих схватили и отвезли на ту арену, как думаешь? Что было бы?.. Про тебя понятно, ты упёртый, как баран, выжил бы, а вот она?”. После произнесенного, далматин перевёл свой взгляд в исходное положение. Поняв, что она его зацепила, Амазонка продолжила: “Ну, допустим, что она выдержала первый и второй бой, но как бы она себя там чувствовала? Или ты? Глядя на то, как она отчаянно пытается выжить? Или может вас бы поставили против друг друга? Как бы ты поступил, зная, что из вас выживет только один?”. После серии расспросов, она стала ждать хоть его какой-то реакции. “Что-то ты много стала воображать, - спокойно произнёс Тиран, и глядя на неё, нахмурил брови и добавил, - что было, то осталось в прошлом, и ни о чем не жалею… а учитывая, как всё сложилось… к чему ты вообще завела этот разговор?”. “Эхх… а я то думала, что смогу воззвать к твоей совести,” - иронично улыбнувшись, сказала волкособ. “Много хочешь… тем более на меня твои уловки не действуют,” - сказал Тиран. Амазонка лишь озлобленно прорычала и воскликнула: “Я тебе глотку перегрызу, если вновь скажешь, что я слишком предсказуема! Ненавижу тебя! Ты непрошибаемый и невыносимый!”. “Мы оба знаем, что ты СЛИШКОМ предсказуема, даже тупорыл, вроде Берсерка это понял… чем он и воспользовался в дуэли с тобой!” - будто укоряя, произнес далматин. Волкособ разозлилась и отвернулась от него. “Хоть ты и скрываешь, но отчасти ты её тоже ненавидишь, а точнее завидуешь ей, не так ли?” - раздалось у неё из-за спины. Амазонка лишь прорычала, но всё же развернулась и недовольно спросила: “Если ты такой наблюдательный, то тогда может сам ответишь за меня?”. “В отличие от тебя, она свободна!” - грубо ответил Тиран. Она тяжело вздохнула и произнесла: “А ты не завидуешь? Каждый день, каждую минуту… мы беспрекословно обязаны выполнять приказы этого урода, а в противном случае мы получим смерть, которую и врагу не пожелаешь! Даже говоря об этом, мы никак не сможем спокойно сдохнуть! Они не дадут!... Никакой минуты покоя… всё время… Почему?! Почему именно мы получили это проклятье?!”. “На арене я тоже жалел себя и задавал вопрос, почему мои похитители проезжали мимо моего место жительства, и почему им на глаза попался именно я? И что толку было от этого груза, делающим меня слабым?” - произнес Тиран. Амазонка поняла, что он специально её подловил, чтобы она вновь вспомнила правила, которым они - ‘проклятые’, следовали, но в разговоре она заметила один изъян. “Ты считаешь её грузом, который напоминает тебе о прошлом и тянет вниз?” - серьезно спросила волкособ. Недовольно кинув на неё взгляд, он ничего не ответил. Хоть Амазонка уже знала ответ, но хотела услышать это от него лично, поэтому она продолжила хмуро пилить его взглядом. Вздохнув, он всё же ответил: “Хорошо же тебя натаскала твоя предшественница… хоть я ненавижу Оливию за поступок из прошлого, но один её вид и впрямь выворачивает меня наизнанку”. - Ты хоть понимаешь, что сам себе противоречишь? - хмуро спросила Амазонка. - Ты ненавидишь Трёхголового, но сам пляшешь под его дудку… а насчет неё… - Здесь всё противоречиво! Всё! - разгневанно ответил Тиран. Амазонка не ожидала такого резкого порыва, и хотя она знала, что обычно в разговорах с ней он был сдержан, но тут волкособ видимо задела его за живое. “А можешь ты хочешь сказать, что мы ‘проклятые’ занимаемся дуростью?! Выполняем приказы, чтобы не умереть, но при этом сами знаем, что сдохнем?! Да, это так! Вот только одна проблема, что эта тварь со своими людьми подчинили нас! И ты знаешь, что при всём желании ты физически не можешь их ослушаться, потому что эти люди сделали тебя инструментом! Игрушкой на пульте управления, которая контролируется через какой-то там набор слов, превращаясь в долбанного зомби! Стоит ли упоминать про наши новые когти и зубы?! Или про голоса в наших головах, которые вечно отдают нам приказы, а мы физически не можем их ослушаться?! У нас отобрали нашу волю! Нас самих! Мы прокляты, да так, что даже в вместо смерти, мы получим агонию! А провинившись мы познаем её во всей красе!… Или тебе напомнить, что может произойти?!” - произнес тираду Тиран, указывая пальцем куда-то в центр двора. “Да… да это так,” - грустно ответила Амазонка. Только после своих слов, волкособ заметила, что все псы притихли и смотрели на их с Тираном клетки. Поняв, что продолжения не будет, все вновь зашуршали. Тяжело вздохнув, Амазонка произнесла: - Я не хочу, чтобы так закончилась моя жизнь… или так же, как у моей предшественницы…. - Нам некуда деваться, - безразлично сказал Тиран. - Ну… у тебя хотя бы есть шанс попробовать… Оливия ведь хочет… - Ты уже говорила. Какая жалость, что у неё ничего не выйдет, - резко перебил далматин. - Оливия не такая бестолковая, как тебе кажется! - сердито воскликнула волкособ. - Ты до сих пор не понимаешь, что она приходит сюда не для того, чтобы тебе глаза мозолить?! Она пытается поддержать тебя… поднять настроение… она… она… Она любит тебя и… - О да! ‘Любовь спасёт мир’! Что за дурость?! - передразнил её Тиран. - Я тебе хоть что-то сейчас затирала за эту бесполезную философию?! Все мы знаем, что она, как и мораль, создана для немощей! - раздраженно воскликнула Амазонка. - Зачем ты это вообще произнес?! Любовь это прекрасное чувство!... Но в твоём тоне это звучит просто отвратительно!… фу... буэ… - Нечего было поднимать… - огрызнулся Тиран. - Ну, ты и бестолочь! Оливия очень упорна, и хорошо осознаёт, что у неё есть только одна попытка, чтобы освободить тебя!... Или ты думаешь, что мы здесь просто так с ней лясы точим?! Каждый день мы с ней обсуждаем, как бы освободить тебя! - приглушенно накричала волкособ, чтобы это услышал только её собеседник. - Вот только ты больше моего хочешь оказаться на свободе! Но при этом ты хочешь помочь ей?! Что-то не сходится… - недовольно нахмурив бровь, произнес Тиран. Поначалу Амазонка ничего не ответила, но глубоко вздохнув, произнесла: “Даже если я и буду свободна? Куда мне идти?... Трёхголовый постарался, чтобы мне… нам всем некуда было возвращаться… но ты другой случай, так как попал сюда не прямым путём! Даже люди не знают про то, что ты знаком с Оливией, и это делает меня счастливой, так как это большой прокол для Трёхголового, который тщательно заметает следы!... Хоть ты и изменился, но она до сих пор считает тебя своей семьей!”. “А также потому, что ты считаешь любовь прекрасным чувством… как сентиментально,” - спокойно добавил далматин. “Даже у наших уродов в своре есть свои представления о чувствах и эмоциях… кроме тебя! Ты совсем бесчувственный!” - недовольно воскликнула волкособ. Тиран же не изменил своего выражения и спокойно продолжил лежать. “Но с другой стороны из всей своры ты самый адекватный… хоть и противоречивый… рано или поздно ‘проклятье’ пожирает нас изнутри и превращает в подобие Садиста… как ты вообще умудрился так сохраниться?!” - удивлялась Амазонка. “Я уже рассказывал тебе, что был перерожден в одном пекле, различий практически нет… этот отличается, разве что своей ‘прогрессивностью’ и способами подчинения,” - сухо ответил Тиран. Волкособ задумалась, о его словах. В отличие от нее, далматин уже с детства ощутил на себе не только всё людское влияние и жесткость, но и предательство своего же соратника. И хотя он не смог избежать преображения, но каким-то образом умудрился сохранить рассудок и остаться самым адекватным и по большей отчасти самым спокойным во всей своре. Хоть псы практически ненавидели друг друга, но к нему они испытывали некое уважение, так как за всю историю Тираном ни разу не овладевало безумие, заставляющее нападать на всех без разбору. Каким-то образом он мог контролировать приступы ярости и гнева, пользуясь ими в бою. Волкособа также поражало то, что он единственный из всей своры умудрился продержаться столько лет и остаться в живых. Замены в вольерах были частым явлением по разным причинам, но всегда следовало одно правило: если пёс всё еще дееспособен, то он будет обязан обучить преемника. Такое случилось и с Амазонкой… Как только люди посчитали её эффективной, они передали волкособу кличку, а от наставницы избавились. Вместе со званием ей передался и арсенал предшественницы, который они просто сняли с усопшей. Операция, небольшой период привыкания… а также невообразимый ужас, который она испытала от ‘принятия в свору’. В тот день люди заставили её смотреть, как умирает наставница… как она умоляет её отпустить… кричит… корчась в агонии… Всех псов в своре ждала эта участь, поэтому было установлено негласное правило: ‘Найди противника посильнее и встреть смерть от него’. Но учитывая тренировки и учебу, то за всю историю всего паре собак это удалось. Даже Тиран, который служил хозяину много лет, не смог преуспеть в этом, а лишь заработал множество шрамов на морде. Вспомнив про это, Амазонка взглянула на него. Непонятно зачем, но Трёхголовый приказал не только реабилитировать его, но и заделать шрамы, чтобы их не было видно. Люди хорошо постарались, так как на далматине остались лишь небольшие метки, которые были видны, только если присмотреться. “А ты довольно красив без шрамов, хоть тебя и потрепало время проведённое здесь, но после реабилитации выглядишь совсем иначе… хотя… нет, все же урод… но симпатичный!” - со смешком произнесла Амазонка. Тиран же ничего не ответил, а лишь продолжил лежать, о чём-то задумавшись. Волкособ нахмурилась, обычно далматин быстро находил что ей ответить по поводу своей внешности. Нарушив тишину, далматин ответил: “Трёхголовый видимо имел на меня планы в будущем, но… теперь я разве, что не напугаю преемника своим видом”. “Не поняла?!” - удивленно и хмуро воскликнула Амазонка. “Последний день реабилитации закончится завтра, но, как считают люди, я не стал, таким же, как прежде, - спокойно ответил Тиран, добавив, - по их мнению, моя эффективность составляет всего около половины от прежней… они уже готовят отсчёт для Трёхголового”. Это стало полнейшей неожиданностью для Амазонки, и глядя на далматина, она поняла, что его таймер запущен… Взглянув на другие клетки, волкособ обратила внимание, что одна из них пуста, а её владелец, пока ещё не вернулся с порученного задания.