***
В полвторого из парадной двери бара показалось две контрастные макушки, пьяно хихикающие. Ёнджун придерживал младшего за плечо, чтобы его сильно не вело. А тот зацепился за его талию, абсолютно убеждённый в том, что старший грохнётся на асфальт, если он его отпустит. Парни были навеселе, но напиться до беспамятства не удалось: они были слишком отчаяно настроены перепить друг друга, а в итоге оба остались ни с чем. Победила, как бы это иронично не звучало, дружба. — Чёрт, а я так хотел загадать желание, — ныл по дороге домой Бомгю, совершенно недовольный. Алкоголь понемногу выветривался на морозе, позволяя более твердо ступать ногами на землю. По правде говоря, держаться парням друг за друга не было необходимости: они были в достаточном состоянии, чтобы идти самостоятельно. Но те прилипли к друг другу, как жвачки, не желая разлепляться. — Что ты задумал? — игриво поинтересовался Ёнджун, выдыхая горячий пар изо рта. Бомгю помолчал, интригуя, а потом с загадочной полуулыбкой ответил: — Не скажу, — он играл с ним в грязные игры, заставляя старшего теперь раздумывать, что было в его голове. Они подходили к высотке, ярко освещённой с крыши прожекторами. Выглядел район, в котором жил Бомгю, совсем нереально: везде стояли дорогие машины класса люкс, здания были огорожены индивидуальными заборами с электронными ключами, а улицы были настолько чистыми, что можно было не боясь облизывать дворовые дорожки. Вот она — жизнь богачей. Ён догадывался, что Бомгю не из простой семьи. Он не просто так приметил тогда его в автобусе, облизываясь на Aonic 5 в его ушах. А въедающийся намертво одеколон младшего был не чем иным, как линейка Pour Homme II. Тем не менее, в голове не укладывалось, как такой парень, рождённый с серебряной ложкой во рту, с аппетитом лопает дешёвую еду из супермаркета и таскается за Ёнджуном, которому даже нечем было похвастаться. Дряблый матрац да книги — всё, что было за его мнительной душонкой. — Пиздец, — изрёк наконец Ёнджун, пытаясь разглядеть конец высотки перед ним. Сколько здесь этажей? Сто, двести? Их было не счесть, он даже не пытался. Бомгю достал ключ-карту, прикладывая к замку. Электронный голос девушки поприветствовал его по имени, после чего калитка приоткрылась под мелодичную трель. Бо, тихо посмеиваясь над растерянностью старшего, потянул его дальше, во двор, в котором, думалось Ёнджуну, он мог бы спокойно зажить. Там были беседки для посиделок, обустроенная детская площадка, скорее напоминающая настоящий диснейленд, открытый спортивный стадион с уличными тренажёрами и кортом для тенниса. — Мы всё ещё в Корее? Куда ты меня привёл, блять? Я что, сплю? Бомгю веселила его реакция. Для него всё это было достаточно привычным, что уже давно наскучило. А Ён, напротив, разглядывал все вокруг, смешно крутя головой. — Сколько, говоришь, твоя мама зарабатывает? — Я точно не уверен.. — замялся Бо, — Но, как видишь, достаточно. — Да чтоб я сдох, — продолжал ругаться Ён, заходя в холл здания. Внутри было всё обустроено для жизни: вот тебе и кофейня на первом этаже, и элитный ресторан, и спа салон с настоящими тайками. Всё, что хочешь, за твои деньги. Ёнджун присвистнул. — Знаешь, Бомгю-я, я решил, — хён игриво хохотнул, прижимая того ближе к себе, чтобы тот наверняка услышал, — Нам срочно нужно съехаться. Здесь же поместятся все мои кошары. Ну так что, выйдешь за меня? Бомгю неловко улыбнулся, немного поникая. Ёнджун не совсем понял, что вызвало такую реакцию. Шутка про сперму была куда страшнее, но сейчас младший выглядел по-настоящему расстроенным. Они зашли в стеклянный лифт, который по нажатию парня отправил их на сто сорок восьмой этаж. — Ты чего? — Ён развернул парня за плечи к себе, чтобы попробовать заглянуть тому в потухшие глаза. Бомгю помотал головой, пытаясь натянуть улыбку. — Все в порядке, просто... не люблю, когда меня оценивают по недвижимости матери. Прости, не бери в голову, — тот отмахнулся и, собравшись с мыслями, вновь смог взглянуть на хёна. Но был сбит с толку нахмуренными бровями напротив и внимательным, серьёзным взглядом. — Ты прав... — Ёнджун вдруг улыбнулся и продолжил, — это твоей матери мне стоит предложить руку и сердце. Она любит молоденьких? Бомгю рассмеялся, запрокидывая голову, затем шлёпая хёна по плечу, чтобы тому неповадно было. — Мне что, действительно придётся звать тебя папочкой? — Да уж, странная семейка получится... Тот, кажется, был настроен решительно, утягивая младшего в неожиданные объятия после сказанного. Шутки шутками, но Ёнджуну стоит сказать что-то по-настоящему стоящее, чтобы больше не заставлять младшего фальшиво улыбаться: — Дурак, — его голос резко стал действительно серьёзным. Даже Бомгю притих, переставая смеяться, утыкаясь в чужое плечо. — Не нужны мне твои сраные богатства, мажоришка. Мне по горло достаточно одного тебя, дешёвого рамёна и немного твоих тупых шуток, понял? Бомгю дал ответ по-своему: обвил его спину руками и отчаянно прижался. Ёнджун был удовлетворён этим сполна, поглаживая парня по лопаткам. Он уже дважды за сегодня сболтнул лишнего, отчего было немного паршиво. Это он и изрёк вслух: — Какой-то никудышный из меня бойфренд получается, — он пытался завуалировать это в шутку, но Бомгю словно почувствовал его дискомфорт и небольно хлопнул его по ребру. — Не говори глупости. Ты лучший, хён. Лифт наконец выпустил парней из своей стеклянной колбы и отправился восвояси. Бомгю приложил какую-то другую карту к электронному считывателю, который загорелся зелёным и отпер автоматически дверь. Ён заставил себя не удивляться лишний раз, чтобы не давать повода Бомгю подтрунивать над ним. Пока младший с трудом стягивал обувь, он дважды чуть ли не навернулся, нелепо посмеиваясь. Ёнджун придерживал того под руку, тихо хмыкая от его потуг. Алкоголь всё ещё кипел внутри, когда оба парня оказались в комнате Бомгю. Тот деловито расправил руки в стороны: — Добро пожаловать, Чхве Ёнджун, прошу, располагайся здесь, или здесь, или даже здесь, — он услужливо указывал по очереди на кресло, маленький гостевой диванчик и собственную кровать. — Я пока принесу нам снеков. Чипсы или сырные палочки? Чего желаете? — Это какие-то ролевые игрища в стюарда? Мне пристегнуть ремень безопасности? — он довольно плюхнулся на огромную кровать младшего, утопая в мягкости одеял, словно в воздушном пудинге. Ён даже не догадывался, насколько Бомгю его жёсткий матрац нравился больше. Младший покинул его на время, по пути посмеиваясь с его шутки, оставляя Ёнджуна осматривать его комнату, которая по размерам напоминала ему полноценную квартиру. Тут был и огромный телевизор с акустической системой, и приставка последнего поколения, и даже навороченный игровой компьютер. Всё, что душе угодно, было здесь, но почему же младший так отчаянно прибегал к нему в приют и истязал себя ненужной работой, имея все это? Для чего он все это делал? — Ваш личный бортпроводник Бомгю принёс вам пива и чипсов, оставьте нашей авиакомпании хороший отзыв, пожалуйста, — он вошёл в роль с головой, вежливо протягивая принесённое старшему. Тот решил тоже поимпровизировать, продолжая разгорающуюся игру: — У меня от турбулентности разболелась голова, не могли бы вы исполнить мне обещанный приват-танец, чтобы помочь мне успокоиться? — Ёнджун хитро улыбался, пока зубами разрывал пачку снеков, усаживаясь поудобнее, словно пришёл на премьеру популярной киноленты. Бомгю был достаточно выпившим, чтобы без стыда поскакать к своему виниловому проигрывателю. — Я уже говорил, что поставлю одну песню, — он уложил пластинку, аккуратно опустил картридж с иглой, и музыка растеклась потоком по комнате звонкой, гитарной мелодией с заливами саксофона. — Я думаю о тебе, когда её слушаю. Он довольно улыбался, начиная пританцовывать, играя плечами в такт песни. Он бархатно подпевал словам на английском, которые давно уже заучил наизусть. Он надеялся, что Ёнджун сможет понять хоть слово.«I ain't got no home, ain't got no shoes Ain't got no money, Ain't got no class...»
Он задорно скакал, махая руками, как умалишённый, а Ёнджуну оставалось лишь посмеиваться. Младший смешно жестикулировал руками, намерено переигрывая, чтобы визуализировать смысл песни.«And what have I got? Why am I alive anyway? Yeah what have I got? Nobody can take away?..»
На припеве он словно с цепи сорвался, широко развёл руки и закрыл глаза, забывая, что на него хоть кто-то сейчас смотрит. А Ёнджун следил неотрывно, не желая и на секунду отводить взгляд.«Got my hair, got my head Got my brains, got my ears..»
Очередную строчку он завыл особенно чувствительно, указывая пальцем на Ёнджуна, дрыгая бёдрами в такт.«I've got life, I've got my freedom»
Младший тяжело дышал сквозь широкую улыбку, поправляя непослушные волосы. Он приглушил музыку, оставляя её фоном, и побрёл под аплодисменты к старшему. Тот довольно улюлюкал, прося исполнить что-нибудь ещё на бис. — На сегодня хватит выступлений, хорошего понемногу, — младшему передали открытое заранее пиво. — Знаешь, что обычно девчонки говорят про танцующих парней? — очередной дурацкий факт вспыхнул в полупьяной голове Ёнджуна, и он решил не сдерживать этот порыв. Он зазвенел своей бутылкой о чужую, немного отпивая. Они сидели лотосом друг к другу, почти касаясь коленями. — То, насколько они хорошо танцуют, настолько хорошо и трахаются. Бо то ли закашлялся, то ли засмеялся. — Чисто теоретически, по десятибальной шкале, как думаешь, насколько я хорош в постели? — Бомгю, этот чертёнок, даже посмел нахально подмигнуть ему, перенимая лидерство в их новой перепалке. Ёнджун хотел было отшутиться, что по детсадовским танцам сложно судить, но придумал кое-что лучше: — Знаешь, я плох в теории. Если бы была практика, мог бы оценить предметно, — Ёнджун вдруг наклонился ближе и подмигнул в ответ, хитро улыбаясь. Бомгю вновь стремительно краснел, не находясь с ответом. — Шучу я, тебя так легко подловить, когда речь заходит о сексе. У тебя никого не было, верно? Бомгю скромно мотнул головой, дуя губы, словно его спалили с поличным. — А у тебя, хён? — осторожно поинтересовался он в ответ, зная, как тот не любил о себе говорить. Но старший на удивление легко ответил: — В старшей школе была одна. Недолго правда: наши пути разошлись после выпуска. — Ого, хён такой взрослый, — Бомгю неловко провёл по шее, отгоняя непонятно откуда взявшееся чувство ревности. — Ну, а у тебя? Неужели никого нет сейчас? — Ёнджуну жизненно необходимо было знать ответ. Он запивал своё любопытство пивом, стараясь выглядеть непринуждённо. Бомгю, к счастью, отрицательно мотнул головой и под вопросительным взглядом старшего пояснил: — Нет и не было, совсем никого, — Бомгю было неловко признаваться в такой простой истине. Он ощущал себя каким-то по-детски невинным и неопытным. — У тебя в университете все видимо в глаза долбятся, раз никто тебя до сих пор не охмурил, — хмыкнул Ён, заканчивая с пивом. Ему отчего-то нравились такие интимные разговоры с глазу на глаз. — Да не то чтобы никто не пытался. Просто это все не то, понимаешь? Мне бы кого-то, кто бы смог вынести мой дурацкий юмор и характер. Я слишком тактильный и навязчивый — это многих смущает. Я слишком переусердствую в выражении чувств: слишком эмоциональный, громкий и надоедливый. Мне бы человека, который просто мог быть со мною рядом, не думая, кто моя мать и сколько денег у меня в кармане. — Иронично, — Ёнджун ухмыльнулся, находя собственную коленку особенно интересной сейчас, потому что смотреть на Бомгю было внезапно невыносимо. — Но, кажется, тебе нужен кто-то вроде меня. Бомгю как-то тихо засмеялся, тоже отводя взгляд. Хён даже не догадывался насколько попал в яблочко. Вот только позволить себе такое младший никак не мог. Он от Ёна и так с ума сходил, стоило ему оказаться непозволительно близко, а думать тем более об отношениях с ним было смертельно опасно. А после того, как младший узнал о его прошлой пассии, всю последнюю надежду на что-то неосознанное он в миг растерял.***
Когда рассвело, они все ещё бились в файтинг на приставке, пытаясь переиграть друг друга. Они несильно толкались плечами, щипались за ноги, щекотались — делали всё возможное, чтобы их партнёр не нажал очередную комбинацию. Делали всё, чтобы чаще касаться друг друга. Хотя они уже и так сидели впритык, ближе некуда. Даже стеснения не осталось, потому что пиво так легко стёрло его последние капли. Старший пару раз крупно зевнул, посматривая на электронные часы над телевизором. Ему ещё предстоит открыть сегодняшнюю смену, потому что старик вновь попросил подменить его. И, если Ён не хочет сдохнуть, оставляя кошкам свой труп на съедение, нужно было возвращаться. — Посмотри, уже рассвет. Выпроваживай меня, — Ён с кряхтением встал, отряхивая джинсы от чипсовой крошки. Бомгю в момент загрустил, не желая отпускать хёна, но настаивать не стал. — Я провожу до калитки, — Бомгю накинул на плечи ветровку, желая как можно дольше продлить их свидание. На самом деле, он был готов ехать с ним в приют прямо сейчас, но понимал, что это будет слишком странно. Его кислая рожа не скрылась от цепких глаз старшего, и, натянув обувь, он спросил: — Устал? Лёг бы спать, я дойду сам, — он мягко потёр его предплечье, будто взбадривая. Но Бомгю насупился лишь сильнее. — Нет, совсем не устал, — Бомгю поправил горловину ветровки, пытаясь занять свои руки делом, и отвёл взгляд, — просто не хочу, чтобы ты уходил. Ён замер, думая, что тоже никуда не хочет. Остался бы здесь, залез бы под воздушное одеяло, утянул бы младшего себе под бок и сладко уснул. Отпечатался бы на его коже вечной татуировкой, присосался бы пиявкой и никуда не отпускал. Ёнджун потрепал его мягкие волосы, пытаясь самому выглядеть увереннее. В его отчасти нетрезвой голове родилось тёплое влечение, потому что смотреть на расстроенного младшего не было сил. Он мягко притянул его за плечи и обнял, а затем пальцами убрал со лба мешающие пряди и невинно чмокнул туда, в попытке приободрить. Горячие губы старшего прошибли Бомгю, словно оголённые провода, и он попытался изобразить, словно растирает сонные глаза кулаком. По правде, лишь скрывал вновь непрошенный румянец. Он дурашливо приподнял голову, встречаясь со старшим глазами. А затем вытянул свои губы бантиком и указал на них пальцами: — А сюда слабо на прощание? — он хитро сощурился, стараясь не улыбаться. Выходило плохо. Ёнджун хохотнул и завёл ладонь, будто бы намереваясь шлёпнуть того по вытянутым губам. — Я же говорил тебе не шутить так, — Ён выпустил посмеивающегося парня из объятий, радуясь, что тот наконец повеселел. Стоять в верхней одежде уже становилось жарковато, поэтому парни поспешили на выход. Они в молчании спустились на лифте, лишь бросая мимолётные взгляды в сторону друг друга и кратко улыбаясь. Бомгю чувствовал нарастающее напряжение, которое разливалось по телу, делая ноги нерешительно вялыми. Ён тоже чувствовал некий трепет под рёбрами, открывая парадную дверь. Утро было зяблое, колкий холод забирался под воротник, не понимая, отчего люди не спят в такую рань. Солнце, такое же сонное, проглядывалось на горизонте. Оно совсем не грело, морозно освещая лица вышедших из здания. На улице стояла мертвецкая тишина, лишь двое двигались к калитке, кутаясь в тёплую одежду. Бомгю смотрел на широкую спину впереди себя, на растрёпанную укладку старшего и боролся с желанием схватить того за руку, чтобы остановить. Внутри было страшное наваждение такой силы, что младший не мог совладать с дыханием. Он хотел сказать что-то, достучаться до него, раскрыть все карты. Хотел, чтобы старший посмотрел на него и молча все понял. Понял, как младший хотел остаться с ним. Ён отпер калитку, оглядываясь через плечо: — Отлично повеселились. Ну, я пошёл? — он видел, что младший что-то хаотично обдумывал, пока солнечные лучи играли на его шоколадной радужке. Он выглядел так, словно сорвался с обрыва, разбитый и покалеченный. Бо неуверенно приоткрыл рот, стараясь быть решительнее, но получилось издать лишь сдавленный вздох. Он и сам не понимал, что должен сказать. Что он вообще собирался сделать? Младший неуверенно покивал на прощание, оставляя того без ответа, и смог лишь наблюдать, как старший уже был по ту сторону ограждения. С каждым его шагом сердце сжимали невидимые тиски, всё горело от недосказанности, от переизбытка неизвестных чувств и боли, которая пожирала его за несмелость. Бомгю отчаянно хотелось окликнуть парня и попытаться разобраться в себе. И вдруг его тело решило, что пора двигаться самостоятельно. — Ёнджун! — Бо выбежал за ним следом, останавливаясь в метре. Тот удивлённо на него оглянулся, не понимая, отчего младший выглядит так мучительно разбито. Была ли этому причина, что старший уходит, или было что-то ещё? Что он старался скрыть всё это время? — Я... — парень задыхался перед ним, пытаясь сложить груду мыслей во что-то связанное и осмысленное. Его руки тряслись от волнения, но он изображал, что просто мёрзнет, потирая ладони. Ещё было не поздно, чтобы вновь все обернуть в шутку. Просто сказать что-то неловкое и уйти. Но сейчас был именно тот момент, чтобы наконец решиться: — Я не... шутил. Ёнджун не совсем понимал, о чём тот говорил, выжидая, что тот объяснится. Младший жмурил глаза, словно перебарывая себя с каждой секундой. Его дыхание сбилось, он не знал поступает ли правильно? Стоит ли ему признаваться в самом тайном или оставить все как есть? — Про прощальный поцелуй. Я не шутил, — смотреть на хёна было опасно, потому что глаза и так покалывали от влаги. Чёрт, не хватало ещё разреветься перед ним, выставляя себя окончательно жалким. Но внутренняя агония пожирала его, пока старший молча смотрел на него своим нечитаемым взглядом. Тормоза начали отказывать. — На самом деле, это было бы моим желанием... если бы мне удалось тебя перепить. Ёнджун прирос ногами к асфальту не в силах двинуться. Его тело натянулось струной, в то время как он обмозговывал, что младший сказал ему. Это вновь его очередная шутка? Или он взаправду серьёзен? Что бы это ни было, сдерживать самого себя Ёнджуну получалось с каждой секундой всё хуже. И пока младший виновато теребил подол ветровки, старший за пару шагов приблизился к нему в неведомом порыве. Сейчас или никогда. Он больше не отступит, как вчерашним утром. Ему нужно было выяснить, что же происходит между ними, что за чувство разгоралось, стоит им встретиться взглядами, прямо как сейчас? Бомгю тоже искал ответы в его глазах, он боялся увидеть разочарование. Но не находил его. Ёнджун был так близко, что соображать получалось совсем туго. Он отчаянно хотел отдаться ему без остатка, повиснуть на его шее и никуда не отпускать. И пусть думает что хочет, Бомгю уже не мог деть свои чувства, выставляя их как никогда напоказ. Ён видел его, такого нового и неизведанного Бомгю, который смотрел на старшего с затаившимся трепетом и нежностью, будто ждал чего-то. Выжидал, как жертва перед погибелью. Словно готов быть растерзанным и съеденным. Бомгю отпустил себя, понимая, что выдал себя с головой. Он чувствовал себя распятым на кресте, отчаянно сдаваясь под взглядом Ёнджуна, который всё никак не находился с ответом. Он тоже был растерян. Ему казалось, что он уже спит в каморке и видит очередной сон. Словно всё это не взаправду. А Бомгю уже давно понял, что за странную тягу он ощущал всё это время. Он не собирался скрывать её, желая быть услышанным и понятым: — Поцелуй мен-.. Его заткнули самым наилучшим способом из возможных, не давая и шанса на спасение. Чувствовать губы хёна на своих было самой немыслимой дикостью, самым страстным желанием Бомгю. Он вцепился пальцами в его куртку, отрезая пути к отступлению. Будто бы хён мог передумать, пока так жадно впивался в чужие губы. Старший запустил пальцы в волосы на его затылке, желая быть ещё ближе. Плевать, если их увидят. Плевать на все. В его руках трепетно подрагивал младший, судорожно отвечая на первый поцелуй в его жизни. Самый лучший, самый желанный поцелуй. Бомгю хотелось реветь, биться в истерике, потому что кровь кипела и бурлила от переизбытка чувств. Его руки отчаянно блуждали по крепким плечам старшего в попытке ухватиться, иначе бы ноги предательски подкосились. Старший безумно хорошо целовался, а Бомгю быстро схватывал, пробуя его язык на вкус. Его рот был самым сладким десертом. Ёнджун владел им в эту минуту, забрался под каждый миллиметр кожи, поселился в голове. Бомгю не мог им надышаться, ему было мало даже сейчас, когда они так крепко прижимались друг к другу. Для прощального, их поцелуй был слишком долгим и жарким. Дыхание сбилось у обоих, и Ёнджун первый нехотя отстранился, напоследок влажно вылизывая чужие губы. Слова были излишни, говорить больше было не о чем. Они были в плену глаз друг друга, обмениваясь горячими вздохами. Бомгю неловко улыбался, стоя с пунцовыми щеками и до ужаса счастливый. Ёнджун запоминал его, такого открытого и понятного, записывал в своей памяти каждый кадр. Он сам был рад, что не ошибся в своих догадках. — Теперь все будут пялиться на меня, — тихо шепнул Ёнджун хитро улыбаясь, показывая взглядом на свой очевидный стояк. Правда, не он один был возбуждён. — Останься. Мы что-нибудь придумаем, — сладко молил Бомгю, и старший бы с удовольствием подчинился, если бы не был так ответственен. Он напоследок легко поцеловал его, даря финальный, действительно прощальный поцелуй, и Бомгю пришлось отпустить его. — В следующий раз обязательно останусь, если ты не передумаешь, — он провёл по его щеке ладонью, забирая капельку тепла с собой. — Не передумаю.***
Тэхён смотрел на него через порог и не узнавал. Тот ошалевши таращил на него свои большие карие глаза и улыбался, как сумасшедший. Бомгю прилетел к нему, не спрашивая разрешения, но очень надеясь, что друг поймёт его состояние. — Мы целовались, — только и сказал Бомгю. Он светился ярче атомной вспышки. — Кто «мы», хён? О чем ты.. — не успевая договорить, Тэхён все понял. Он был умным малым, отчего так нравился Бомгю, потому что ему не приходилось все нудно объяснять, — Господи боже. — Я зайду? Или боишься, что я заражу тебя вирусом гейства? — Бомгю невинно посмеивался, пока Тэ раздражённо закатывал глаза. Его друг совершенно без брезгливости затянул его внутрь. Бомгю не нужно было сомневаться в их дружбе. — Как тебя угораздило, хён? Это же тот самый карманник, верно? — Тэхён шёл следом за беспардонно усевшимся на его кухне Бомгю, рожа которого натягивалась все шире. — Ты ведь понимаешь, что он преступник? Уму не постижимо, из всех людей на планете ты втюрился в бандита. — Ничего он не бандит. Ему выплачивают зарплату и он больше не ворует, насколько я знаю.. — начал Бомгю за здравие, закончив за упокой, потому что, по правде говоря, не знал точно, продолжал ли Ёнджун выкрадывать бумажники или тратил отложенные деньги. Они об этом больше не разговаривали, и Бо решил все за двоих. — Ты так в этом уверен? Откуда тебе знать, что он не грабит сейчас какую-нибудь несчастную старушку? — Тэхён серчал, как дряхлый дед, ставя чайник, зная, что Бо не откажется от кофе и вафельного торта. — Я верю ему. Мы уже однажды поругались из-за этого, потому что он сделал это прямо на моих глазах, но с тех пор все изменилось, — он пытался говорить уверенно, но аргументы друга поселили в нем зерно сомнения. А действительно, откуда Бо мог быть уверен, что Ёнджун просто не крутит его за нос? Сцена в лифте вселяла в него веру в лучшее. — Ага, он просто просёк, что не стоит делать это в твоём поле зрения, вот и все, — Тэхён продолжал стоять на своём, даже понимая, что его друг уже тоскливо опустил голову. А значит, его речи имели смысл, значит, была доля неуверенности в его безумной голове. Тэ не собирался отдавать друга в лапы какому-то карманнику, потому что был уверен, что бывших преступников не бывает. — Пойми, Бомгю-хён, я не из-за вредности это говорю и не потому, что осуждаю твои чувства к парню, а потому что в первую очередь беспокоюсь за твою безопасность. — Тэхённи, всё не так.. — Бо не успел договорить, как его смартфон разразился истошной мелодией. Отчего-то посреди дня звонила мать. А звонила она в действительно редких случаях и только по делу, потому что сама была ужасно занята вечными съёмками по очередному рекламному контракту. — Да, мам? — Бомгю-я, милый, здравствуй, — отчего-то голос родительницы звучал крайне взволновано. — Я тут дома, заехала на пару минут, думала надеть папин подарок, а его нигде нет! Она говорила про кольцо, которое стало последним воспоминанием об отце, который досадно погиб в автоаварии. Стал случайной жертвой пьяного водителя, едущего по встречному движению. Бомгю почти его не помнил, так как был слишком мал, но мама так с тех пор никого себе не нашла, предпочитая воспоминания вместо личной жизни. И, кажется, была вполне довольна этим, ударяясь головой в работу. Тяжкий труд помог ей справиться с горем и прилично разбогатеть, потому что рекламные агентства просто были без ума от неё. Её лицо было украшением каждого ролика, и Бомгю всегда с гордостью хвастался, что всю красоту взял от матери. — Милый, ты не видел его? Я его в последний раз клала на тумбу у входа, может ты его случайно забрал? — Нет, мам, я не помню, чтобы видел его вообще. Ты точно уверена, что хорошо помнишь? Может оно закатилось куда? — Точно уверена, милый, я весь дом перевернула, так ничего не нашла. Божечки, что же делать... Бомгю сложил два плюс два и судорожно сглотнул. Неужели всему виной был Ёнджун, который всё это время лишь прикидывался добропорядочным? А сам, стоило увидеть ценную вещь, схватил её и бессовестно выкрал? Мама в горьких чувствах попрощалась с ним, прося сообщить ей, если вдруг он его найдёт. А Бомгю был в полном замешательстве, тем более после разговора с Тэхёном, который с особым интересом слушал их диалог. — Ты ведь приводил его домой, верно? — Бомгю молчал, утыкаясь взглядом во мраморный пол. В голове было пусто, думать стало физически больно. Он не мог даже представить, что подобное может произойти. Не дожидаясь ответа, Тэхён утвердительно покачал головой, уже сам все понимая. — Приводил значит. Теперь понимаешь, о чём я говорю? Он опасен: одурил тебе голову, позволил пригласить домой и воспользовался моментом. А ты остался в дураках. — Мы ещё точно не знаем.. — Бомгю цеплялся за последнюю надежду, как за спасательный круг. Да не воровал Ёнджун! Не могло такого произойти, так ведь? Ему нужно было увидеть его, чтобы всё самому понять прямо сейчас. Одного взгляда было бы достаточно, чтобы все выяснить. А это всё просто глупое недоразумение.***
placebo - forever chemicals
Тэхён отпустил его не сразу, уговаривая остаться и поговорить, но Бомгю был непреклонен. Он так и не доел кусочек вафельного торта, оставляя друга в растерянности. Он явился словно ураган, также пропадая. Тот понёсся в приют что было мочи, спотыкаясь по дороге и мысленно молясь, чтобы его друг оказался не прав. Молясь, что может верить хёну как и прежде. Он увидел его из окна приюта раньше, чем смог зайти. Желтоволосый стоял около стола, зажимая плечом трубку рабочего телефона, и что-то теребил в руках. Бумажник. Бумажник, битком наполненный деньгами и кредитками, был зажат в его крепкой руке. Его пальцы шустро перебирали бумажные купюры и пластиковые карты, с любопытством казалось рассматривая каждый кармашек. Он о чем-то говорил все время, придерживая трубку у уха, и загадочно улыбался. Бомгю чувствовал себя разбитым и брошенным, словно жизнь разжевала его и выплюнула, оставляя от парня лишь холодное месиво. Он отчётливо слышал возглас Тэхёна даже сейчас: «Я же говорил тебе! Говорил!». Он оказался глупцом обведённым вокруг пальца. Добивая себя, он подошёл к входной двери и прислушался, пытаясь уловить, о чём тот так заговорщически трепался. За дверью, совсем глухо, но до слуха Бомгю донеслось лишь «ломбард», «дорогое украшение» и «сколько я получу?». Этого было достаточно, чтобы с остервенением открыть дверь, пугая внезапностью старшего. Он бегло спрятал бумажник в ближайшей тумбе. Он не знал, что Бо уже давно всё увидел, и теперь неловкие действия хёна лишь подтверждали его укореняющиеся догадки. — Я вам перезвоню, — бросил в трубку напоследок старший, перед тем как расплыться в улыбке. — Ты всё-таки пришёл. Улыбка вдруг стёрлась с губ также быстро, как и появилась. Бомгю смотрел на него так сухо и безэмоционально, оставаясь около входа. Выглядел он натянуто спокойным, медленно дышал и не сводил своего острого взгляда со старшего. Для себя он уже всё решил основательно, собираясь лишь убедиться напоследок в никчёмности Ёнджуна: — С кем говорил? — голос Бомгю звучал словно гром посреди ясного неба. Он был таким хриплым, лишенным былой игривости и звучал так серьёзно, что Ёнджун растерялся. — Да так, ни с кем, — просто ответил он, не придавая ответу особого значения. Он обязательно скажет ему позже, что уже скрывал на протяжении двух недель. Потому что о таких вещах говорить заранее — плохая примета, вдруг не получится. Все было просто: старик предложил ему авантюру, на которую он не сразу согласился. У хозяина приюта был старый друг, который занимался антикваром и часто любил хвастаться, какие неожиданные вещи попадали тому в руки. Все эти рассказы старик передавал Ёнджуну, распаляя его интерес к различным вещицам, дорогим и не очень, у каждой из которых была своя история. А потом признался, что его друг собирался найти себе подмастерье, чтобы передать дело в хорошие руки и спросил у него: не было ли у него ответственного знакомого, достаточно умного и порядочного? Старик сразу же утвердительно ответил и обещал поговорить со своим сменщиком. — Вы собираетесь меня уволить? — Ёнджун был удивлён предложению от собственного работодателя, который всучил ему толстую книгу Джудит Миллер, обязывая её прочесть и запомнить. — Я хочу, чтобы ты не считал приют своей конечной точкой, парень. Нужно жить дальше, ты ведь такой толковый. Выгонять я тебя не собираюсь, просто подумай хорошенько, — старик важно положил руку на его плечо, подбадривая. — Это хорошая возможность. Зарплату там тебе точно не задержат. Хозяин приюта грустно вздохнул, понимая, что одному вести дела будет совсем худо. Но отбирать такую возможность у своего былого сотрудника он никак не собирался. Этот парень и так сделал достаточно для этого места. — Если я соглашусь.. Позволите мне стать совладельцем приюта? — у Ёнджуна глаза горели как никогда прежде. Ни один кошелёк, битком набитый бумажками, не распалял в нём столь сильное пламя. Он долго думал о том, как легко воровать и жить так до самой смерти. Ведь глупых людей явно больше, а его навыки оттачивались с каждой кражей. Но с появлением Бомгю в его жизни, что-то в нем ломалось, собственные устои и убеждения. Переломным моментом сначала была их жаркая ссора, а затем его это «Чхве Ёнджун поступает честно». Ёнджуну так сильно хотелось быть этим человеком, о котором так воодушевлённо говорил младший, робко прижимаясь к его плечу. Он хотел, чтобы Бомгю смотрел на него с гордостью и больше не работал ради ёнджуновой зарплаты, как припадочный. Все его выстроенные не от хорошей жизни принципы ломались одним лишь студентом по имени Чхве Бомгю. Имя, которое он не собирался узнать, но, когда услышал, было уже поздно: он с головой погрузился в младшего, утопая в нем без конца. Из мыслей Ёнджуна выдернул нехороший смешок Бомгю: — Ни с кем, говоришь... — он горько улыбался, опуская голову. Он чувствовал себя так отвратительно обманутым. С каких пор Ёнджун делал это с ним? Когда впервые представился, когда позвал на свидание? Врал ли он, целуя его сегодня утром? Неужели всё это тоже было ложью? Сердце лихорадочно билось под рёбрами, словно погибающая в клетке птица. Он не сдержал одинокую слезу, яростно стирая её кулаком. — Бомгю, все в порядке? — старший заметно нервничал, не понимая, что происходит. — Иди к черту, Чхве Ёнджун, — холодно просипел Бо дрожащими губами. Он хотел исчезнуть, позабыть это место, вычеркнуть из памяти парня, что был перед ним. — Нет, ты не Чхве Ёнджун, ты долбаный безымянный вор! Бомгю кричал на него что было мочи, выливая всю жёлчь, что скопилась в нём. Выливал боль, бьющую через край от предательства, от разбитого и растоптанного сердца. — Сегодняшнее утро — моя самая худшая ошибка. Лучше бы его не было и тебя тоже. Ты мне... просто омерзителен, — он ядовито выплюнул последнее слово, думая, что этого всё равно недостаточно. Ведь, если у человека нет совести, стоит ли Бомгю так распаляться, ради чего? Всё это было так глупо. Бо скользнул взглядом полным отвращения по чужому лицу, желая его навсегда забыть, и поспешно вышел за дверь. Он больше сюда не придёт. Бо летел домой без оглядки и сожалений. Он вырвал Ёнджуна из своей жизни, как ненужную страницу, гнилую и потрепанную. Разорвал и растоптал ботинком, оставляя от неё лишь грязь на подошве. Вот чем для него был старший в этот миг. Он сам себе был противен. Противен, что был так слеп и наивен, полагая, что люди могут измениться. Что Ёнджун был с ним честен. Зато какая великолепная роль, как он вжился в образ хорошего парня, что Бомгю хотелось взвыть. Он ведь... почти влюбился. По-настоящему, в первый раз, так ярко, что ослеп. И не сразу разглядел затаившегося зверя, который лишь выжидал подходящего момента. Бомгю ревел, не стесняясь прохожих. Смотрите, тыкайте пальцем — у парня сердце вырвано, нет ни пульса, ни бурлящих вен. Он выл в небо, пытаясь излить свою боль через голос, но получились лишь хриплые всхлипы. Он бы предпочёл ничего никогда не чувствовать. Безэмоциональность показалось ему ценным даром, и он завидовал тем, кто никогда не любил. «Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу..» — лишь билась окончательная, единственная мысль. Он одновременно обращался и к карманнику, и к самому себе. Бомгю - король дураков, глупый шут. Он ничего не понимает, прикидываясь, что в жизни бывает как фильмах, романтических новеллах. Что всё проще и прозрачнее. Но Ёнджун показал ему всю тщетность существования: воткнул в него нож, стоило младшему приоткрыть тому свою душу и тело. Бомгю плёлся по улице, не пытаясь унять поток слез, льющийся градом, словно из прорванной плотины. Он не мог перестать думать о Ёнджуне, об их поцелуе, о сказанных им словах. «О чём же ты, сука, недоговорил тогда в каморке, чёртов урод? Кем ты притворялся всё это время?» Бомгю чувствовал себя не лучше сгнившего биомусора в контейнере, собачьего дерьма, размазанного по асфальту. Ему хотелось расшибить тупую башку о ближайший фонарный столб, отбить все костяшки о шершавый бетон зданий, расхерачить ногами одинокий постамат. Но буря осталась с ним, пожирая потухающее сознание. Бомгю обмер, замечая, что совсем не чувствует ни холода, ни дрожи. Он стал плакать совсем молча, переставая вообще что-либо чувствовать.