Волчье сердце [в ожидании третьего сезона]

      Тара и Медведица часто приходили в гости к Змее – будучи волком, отвечающим за группировку Инугуми, она имела там свое собственное маленькое логово. То была просторная комната на одном из самых последних этажей главной резиденции Ину, которая включала в себя еще несколько более мелких комнат под разные задачи. Так, одно из помещений стало уютнейшим местом отдыха с тех пор, как к гетто присоединилась Тара.       Девушки гетто забывали все свои заботы, раскидывали по полу пышные одеяла и подушки и подолгу валялись на них, сплетничая о самых разных вещах за не первым десятком кружек чая.       В один из таких дней Тара спросила:       — И все же, почему в вашей культуре не принято давать ребенку имя сразу?       Сказав это, она задумчиво сделала еще один глоток уже почти остывшего напитка, и подлила еще кипятка из только закипевшего чайника. Таким образом, ее кружка так ни разу и не опустошилась.       Медведица, что сидела позади и неторопливо заплетала ей волосы, казалось, хотела что-то сказать, но ничего, кроме едва различимого потока воздуха, так и не вышло из ее рта.       — Мы суеверные, — Змея ответила вместо нее. — Это, впрочем, сильно зависит от клана…       Она сделала паузу, прежде чем продолжить.       — Кажется, люди называют это “как корабль назовешь, так он и поплывет”. Волки верят, что если дать своему дитя имя, неподходящее его натуре, то он всю жизнь проживет, не найдя гармонию с самим собой. Волчатам исполняется около пяти лет, кажется, когда они уходят в небольшое путешествие вместе с действующим богом. Наблюдая за ними в течении некоторого времени, он дает им имена в соответствии с тем, как дети себя проявили, или какой у них имеется потенциал.       Тара вспомнила рассказы о друзьях и знакомых Торака из клана Хёки. Полное имя действующего Хёки было Соколиный Глаз. Как бы странно это не звучало, ему, казалось, оно очень хорошо подходило. Даже украшения из перьев прекрасно дополняли его образ – тогда, когда мимолетом видела его во время битвы с Филин, Таре показалось, что он действительно был гармоничен и красив.       Также она слышала о Левом и Правом – то были близнецы, одинаковые настолько, что даже собственные родители их едва различали. По рассказам Торака, от того с раннего детства они обзавелись привычкой ходить друг с другом строго с определенных сторон. Обладая разными предрасположенностями к бою, они идеально дополняли друг друга.       А ближайших товарищ Сокола имел имя Черный Зубр, кажется. Как и последних двух, лично девушка его не видела, но уже одного только описания ей хватало, чтобы иметь о нем представление. Он наверняка был невероятно сильным и стойким.       В этот момент Медведица издала смешок:       — Неужто ты охотилась на змей вместо оленей?       — Ох, совсем нет! На самом деле тут особый случай, — девушка помахала рукой, как будто речь шла о незначительных сплетнях, а не о заговорах жриц и жрецов. — Мы с сестрицей Лаской были рождены примерно в одно и то же время жрецами благодаря праву косвенности, и технически один из наших родителей – кто-то из предков госпожи Тори. Скорее всего, рожая нас, жрецы хотели повысить свой статус за наш счет, и заодно вбить в нас мысль, что люди – зло, заставить нас пойти против Орсейла. Поэтому самому сильному ребенку, мне, они дали имя, похожее на то, как звали одного из наших прошлых богов, что чуть не разрушил город много лет назад. Бог Сота Оромори чуть не разрушил весь Орсейл в приступе гнева и безумства. Вполне естественно, что жрецы полагали, что я унаследую его волю и продолжу это.       — Но что-то пошло не так, — протянула Тара, наблюдая за тем, как за спиной девушки подрагивает золотистый хвост.       — Мне не понравилось, как они внушали нам ненависть к людям, поэтому я отказалась даже пытаться быть наследницей – видимо, мое слабое тело стало последствием неподходящего для меня имени. Ласку это обошло – на нее особых надежд не возлагали, но и она отказалась от своих возможностей. Птичка напела даже, — продолжала девушка уже чуть тише, — что она пошла в жрицы только для того, чтобы быть поближе к Соколу!       Несмотря на то, какие грустные вещи рассказывала, Змея не прекращала улыбаться, так, словно ей вовсе не было дела до всего этого. Но вдруг улыбка на ее лице приобрела пугающие очертания:       — А ты, Медведица? Неужели тебя в детстве поцеловал медведь? — произнеся это, она рассмеялась так, словно это была лучшая шутка в ее жизни.       Тара ощущала, как сильно дрогнули руки девушки позади нее – даже не видя ее лица, она уже чувствовала, как Медведицу выбил из колеи этот вопрос. Но она держала себя на удивление хорошо. Продолжив заплетать волосы Тары и ровно выдохнув, та приподняла краешек рта:       — Ах, помню это так, словно это было вчера. Охота на закате, могучий гризли пытается украсть нашу добычу. И маленькая я, решившая, что именно этот зверь должен стать моим мужем!.. Мой дражайший лорд Биса был так впечатлен моим стремлением во что бы то ни стало заполучить от гризли обручальный шрам, что не смог не подарить мне имя тогда.       Удовлетворенная ответом, Змея рассмеялась снова, и доложила сахара в свою кружку.       Но Тара прекрасно знала – каждый раз, когда у девушки спрашивали происхождение ее шрама на лице, она придумывала новую историю.       Но отчего-то среди всех версий, которые слышала ранее, именно эта казалась девушке наиболее правдоподобной.

***

      Сила Хёки заключалась в искусной манипуляции аурой, благодаря чему мог не только усиливать и поддерживать союзников, но и ослаблять врагов. Одно касание меча – и противника можно было считать мертвым. Одна мысль – и все будут думать о том же, о чем и он. Он был свободен, подобно воздуху..       Сила Соты была во всеведении. Подобно огромнейшей библиотеке, он не только хранил в себе память и знания всех своих прошлых воплощений, но и мог заглянуть в недалекое будущее, подобно тому, как если бы подглядывал на черновики писателя. Пусть время текло, как вода, для него не было разницы в том, что было раньше, а что будет потом.       Сила Бисы же была в стойкости. В древние времена волки этого клана не уступали по силе никому другому. Они были больше, выносливее, живучее. Все это сделало их идеальными воинами, а Биса удостоился чести носить Оками на своей спине.       Такие легенды ходили, и потому с раннего детства волчата лелеяли в своих головах мысль о том, что никто не смеет даже и мечтать о том, чтобы приручить их. Однако, история клана была куда более мрачной, чем можно было представить.       Это правда, что они были величайшими воинами когда-то, но причиной тому была жестокость и варварство. Именно они были теми, кто начинал большинство войн, грабили деревни и города, насиловали женщин и детей, убивали всех без разбору. Во многом именно из-за них в человеческой культуре все еще жила вера в то, что волки и, в особенности оборотни – исчадия ада.       Это были монстры, искусство которых почти не имело ограничений ни в размерах, ни в форме. И лишь одно существо спустило их с небес на землю.       Тогда, когда на свет родился Оками, именно Биса был первым, кого сразило Божество. Чтобы сохранить свои жизни, все волки клана отдали часть своего искусства. Впоследствии Биса больше никогда не владел своими силами единолично. Где бы ни находилось, у кого бы не хранилось его сердце, сила бога распределялась между всеми его сородичами, и от того титул Бисы перестал существовать. Такова была кара для воина, что позволил себе слишком многое.       И хоть через подобное прошли и остальные Боги, их жертвы не были так велики. Они до сих пор вспоминали клан красных волков как самый сильный и отважный. Во всяком случае это лучше, чем если все продолжали их бояться.       И ровно настолько же, насколько была велика сила Бисы когда-то, теперь волки этого клана желали возвращения Верховного Божества. Но чем дольше они ждали, тем больше рос и страх.       Что, если по возвращении Оками разочаруется в них? Не захочет и дальше иметь дело с кланом, который настолько ослаб, что теперь не был способен даже найти собственного бога? Пережить этот позор снова?..       Поэтому каждые несколько лет в клане отбирались дети из разных семей для того, чтобы сделать из них жриц и жрецов. Вначале их было немало, но лишь немногие заканчивали обучение и были удостоены чести возвыситься. А самый сильный жрец впоследствии однажды мог удостоиться чести получить титул Бисы.       Тогда, даже если в действительно титул не принадлежал ему, у Оками не возникнет вопросов. Лишь самый сильный волк клана был достоин быть рядом с Верховным Божеством, даже если сам он не является богом.       Поэтому…       И именно поэтому…       Если однажды истинного Бису находили, его казнили без раздумий.       “Никто не смеет осквернять честь нашего клана”, — так говорил жрец, зовущий себя богом, перед тем как вонзить свои клыки в шею ребенка.       К счастью, нашлись те, кто нашел в себе силы противостоять тирании жрецов. Полные горя от смерти своих детей родители восстали, и плод их трудов – то, что отныне к каждому молодому жрецу и жрице предоставлялся свой партнер.       Волчица, которая будет сопровождать и поддерживать жреца несмотря ни на что. Волк, который будет защищать свою жрицу.       — Кайа! — кричал молодой волк, зовя подругу.       В огромном поле из высокой травы выглянула мордочка – маленький пушистый волчонок прятался в зарослях.       — Старшие зовут, церемония скоро начнется! — продолжал волк, и лишь тогда малыш выбежал.       Первый был волком, уже почти полностью закончившим свой рост. Пусть в человека он еще не умел обращаться достаточно хорошо, он все равно был одним из самых умелых среди всех своих собратьев. Всего через пару лет крепкие плечи станут еще шире, а сквозь блестящий черных мех начнут проглядывать мышцы.       Пурпурный Гризли – таково было его имя. Многие все еще не до конца понимали, почему старшие решили назвать его в честь такого грозного животного – Гризли был добрым и нежным волком, не выделяющимся особой силой. Лишь первая часть имени оправдывала себя – его яркие пурпурные глаза, подобные фиалкам.       Волчонок же, подбежавший к нему – сирота, которую приняла его семья много лет назад. Родители отказались от нее из-за ярких алых глаз и покончили с собой перед ней же… Алый был цветом бога Бисы, который Оками сам забрал у него, а потому многие верили, что это был цвет греха.       Оттого даже сейчас этого ребенка многие опасались.       Но несмотря на это, у нее было самое безобидное на свете имя – Бабочка Кая. Оно ей очень хорошо подходило – малышка была такой же пушистой, как гусеницы этого насекомого. Гризли и пара старушек были единственными, кто решился присматривать за этим дитя.       С недавних пор именно этого ребенка выбрали на роль ученицы жриц. И сегодня всех новоизбранным должны были назначить своего телохранителя.       — Идем, принцесса, а то мы и правда опоздаем, — сказал юноша и закинул малышку себе на спину. С ходу перевоплотившись, девочка ухватилась за его мех своими маленькими ручками.       Это дитя… действительно было умно не по годам. Но именно это и пугало Гризли больше всего.       “Если ей назначат его… или его… — думал он по пути к месту назначения, вспоминая членов клана, которым доверял меньше всего, — стоит ли мне разобраться с ними?”.       Но во всех этих мыслях не было надобности. Потому что именно на Пурпурного Гризли указала рука старого жреца, когда для Кайи выбирали телохранителя.       — Братец! — радостно закричала девочка, хватаясь за его мех.       Было много недовольных. Немало молодых жриц хотели получить именно Гризли. Но решение старейшин не оспаривается, и юноша был неимоверно счастлив тогда. На следующий же день состоялась церемония, где молодой волк должен был поклясться в верности своей хозяйке. Поклясться, что будет защищать ее ценой своей жизни, если кто-то встанет на ее пути. И предмет клятвы – обручальный шрам.       Это было традицией еще со времен Оками, когда для обращения человека в волка было достаточно даже капельки волчьей слюны, попавшей в кровоток. Именно волки клана Бисы обнаружили это.       …изначально это было средством для пыток. Волки насильно обращали людей, а затем заставляли проходить через множество болезненных трансформацией. Этого было достаточно, чтобы заставить человека сойти с ума.       Однако с приходом Оками это стало чем-то… романтичным. Подобно тому, как люди обменивались кольцами в день свадьбы, молодые влюбленные волки обменивались небольшими шрамами.       Это был совсем небольшой укус мордочки – молодожены слегка кусали друг друга так, чтобы на мордашке остались несколько следов резцов и клыков. По воле хозяина этот след не заживал и навсегда оставался шрамом, увидев который издалека, было сразу понятно – этот волк уже обручен.       Обручальные шрамы все еще практиковались в кланах Соты и Хёки, вероятно. Однако в клане Бисы они давно стали клятвенными – ведь времена Оками давно прошли, и волки больше не могли обратить человека лишь своей слюной. Однако красивая традиция осталась.       — А-а-а… — тихонько стонала Кайа от боли, получив свои отметины, но явно переигрывала.       После укуса на ее переносице осталось четыре короткие царапины.       — Не обманывай, это не настолько больно. Давай, теперь ты.       — Но тебе же, наверное, будет больно!       Волк ничего не ответил и лишь подставил свою морду ближе. Когда малышка сделала свой укус, следов осталось три, а не четыре.       — Совсем забыл, что у тебя второй клык еще не успел отрасти… — сказал Гризли, заметив это. Следы были настолько маленькими, что больше походили на веснушки. — Надо будет повторить потом.       Он взглянул на свое отражение в реке рядом – две маленькие точки виднелись на переносице, и одна побольше – ближе к щеке. Юноша беспокоился, как бы, увидев такой неровный шрам, сверстники не начали обижать Кайю с новой силой.       Но на ее маленькой мордашке расцвела яркая улыбка:       — Нет, не нужно. Кайе и так нравится!       Гризли же усмехнулся:       — Что же, полагаю, что с этого момента мы компаньоны, — волк поклонился, вытянул вперед одну переднюю лапу и убрав назад другую. — Я буду молиться, чтобы моя молодая госпожа в будущем смогла занять пост Бисы вместо того мерзкого старикашки.       — Братец не должен говорить такие злые вещи!       — А принцесса должна должным образом обращаться к своему слуге, так почему она этого не делает?       Ребенок надул щеки в обиде, но довольно быстро обо всем забыл. Вздохнув и сделав самое серьезное лицо, на какое только была способна, малышка, смутившись, тихонько пробормотала:       — …рассчитываю на тебя.       Это было хорошее время. Действительно хорошее.       Но… кажется, люди верят, что жизнь подобна заре – рассвет следует за закатом и закат следует на рассветом. Все однажды заканчивается.       Это произошло совсем скоро.       Там, где жил клан Бисы, Земные Артерии были особенно сильны. Их влияние было столь огромно, что все дети обучались своему искусству намного раньше волчат того же возраста из других кланов. До сих пор такая близость к Артериям была для волков благословением.       Но не в тот день. Тогда… что-то в них изменилось. Прежде спокойный и мирный поток вдруг превратился в стремительную и смертоносную реку. Обеспокоенные этим, жрецы отправили небольшую группу волков в человеческий город – просить совета у местной церкви, что также поклонялась Артериям. В экспедицию отправились несколько дюжин молодых и самых быстрых волков, а во главе – Пурпурный Гризли.       — Братец! — Кайа едва сдерживала слезы, провожая в путь       — Ну-ну, — волк осторожно прилизал ее лохматый мех, — я вернусь так быстро, что ты и соскучиться не успеешь.       Два блестящих рубиновых глаза смотрели на него, не отрываясь. Небольшим жестом она попросила волка наклониться, и когда он это сделал – повесила ему на шею амулет. То была плетеная веревка с висящим на ней небольшим кармашком.       — Красивые, правда? — сказала малышка, и положила в кармашек несколько белых речных камушков, как капли воды похожие на яйца какой-нибудь мелкой пташки.       Волк принял этот “амулет на удачу” и молча обнял малышку на прощание.       Суть экспедиции была проста – найти двух человек, обладающих в городе немалой властью и в тайне поддерживающих волков.       Первый – некто, занимающий пост, близкий к “вожаку” в их “стае”. Мужчина с черным мехом на голове и глазами цвета весенней листвы. Так его описывали те, кому довелось его встретить.       Вторым был человек, тесно связанный с церковью. Говорили, что он обладал чрезвычайно светлым мехом, что для клана Бисы было в диковинку, а также необычными глазами – один был почти черный, а другой – небесно-голубой. Многие в клане Бисы боготворили его и звали Святым Отцом.       Сота и Хёка считали цветом Верховного Божества красный из-за того, что Биса наиболее тесно работал с Оками. Но в действительности цветом Божества был небесно-голубой. Цвет чистой воды, цвет мирного неба, цвет сияющих звезд в ночи.       Пока были в походе, Гризли каждую раз перед сном грезил о том, как встретится с этим человеком. Но в итоге, когда они прибыли в город и смогли связаться с нужными людьми, на встречу прибыл другой – с темным мехом и изумрудными глазами.       Как раз его многие недолюбливали, во многом из-за личности его отца.       Тот человек – нынешний вождь их человеческого племени. На протяжении не одного десятка лет он был одержим идеей захватить и использовать силу волков, из-за чего немало крови им попортил. Несколько раз клан был на грани разоблачения, и лишь чудом все еще оставался в тени. Однако диким волкам повезло много меньше. В поисках оборотней тот человек выловил из леса их всех, и дальнейшая их судьба была неизвестна.       Все стало чуть лучше с тех пор, как в власти пришел его сын – он сговорился с Святым Отцом и устроил переполох с церкви, освободил Святую, несущую волю их волчьего Верховного Божества.       Когда вороны донесли до жрецов эту весть, все волки встали на уши. Гризли не до конца понимал, что значили многие слова, переданными птицами, но не мог не замечать, как старшие жрецы все чаще и чаще стали перешептываться о тех людях.       Тогда они впервые и дали о себе знать. Жрецы отправили ворона с весточкой для Святого Отца и его союзника, и через несколько дней именно второй человек оказался на пороге клана Бисы, несмотря на то, что пусть сюда занимал около недели.       — Это же ты? Пурпурный Гризли, если не ошибаюсь? Давно не виделись, — сказал зеленоглазый мужчина, стоило их взглядам пересечься.       С той самой первой встречи в клане прошло немало времени, и все они успели вырасти. Возможно, именно из-за того, что они уже встречались раньше, жрецы и отправили Гризли в экспедицию – только сейчас он это понял.       Юноша, с трудом принявший вид как можно более похожий на человеческий, поклонился так, как делали это людские воины. Мужчина на это лишь отмахнулся: — Нет, лучше оставить это. Здесь нет никого статусом выше твоего, и я бы не хотел давить здесь авторитетом, который для вас ничего не значит. К тому же, — сказал он, совершенно беззаботно подходя ближе, — мы с тобой, кажется, почти ровесники. Сколько тебе сейчас?       Юноша произнес трехзначное число, указывая возраст в лунах. Это заставило зеленоглазого смутиться и заняться некоторыми вычислениями в голове, после чего он сказал:       — Ну вот, ты ненамного младше меня, поэтому отбросим формальности. В общем, я получил ваше сообщение, — мужчина указал на всех своих людей, которые уже готовились отправляться в путь. — Прежде всего, я собрал здесь тех, кто не станет болтать лишнего, а также медиков и несколько священников.       Они стали обсуждать разные детали этой вылазки по пути к клану – путь предстоял долгий, поэтому нельзя было терять времени. Пока зеленоглазый мужчина ехал верхом на лошади, Пурпурный Гризли мчал на своих четырех лапах рядом с ним.       — То, что ты рассказал, — сказал человек, задумавшись о чем-то, — действительно может быть делом Артерий… У нас сейчас тоже наблюдается что-то похожее. Людей это никак не задело, но высшие чины в церкви сильно обеспокоены в последнее время.       — Поэтому Святой Отец не пришел? — спросил Гризли, несмотря на просьбу, не сумевший обращаться неофициально.       Мужчина усмехнулся:       — …в какой-то степени. Та, кого вы зовете Святой – больна. Ее состояние резко ухудшилось как раз, когда священники начали суетиться. Если бы не просьба вашего клана, я бы тоже остался там.       — !..       — У тебя есть какие-то мысли?       — Я слышал от старейшин, что Артерии неразрывно связаны с Верховным Богом и демоном и происходящие сейчас беспорядки могут предупреждать о рождении одного из них, — волк сделал паузу, но, не получив ответа от мужчины, продолжил. — ...выходит, что Святая – еще дитя? Сколько ей?       Мужчина назвал примерное число в лунах, и что-то в груди Гризли предательски кольнуло. Примерно столько же лун было Кайе, что осталась в клане одна, без него.       — К тому же, — продолжал мужчина, — сейчас ей особенно несладко. Верхушка церкви имеет свои собственные убеждения, отличающиеся от наших. Когда артерии взбунтовались… они увидели в этом какой-то знак, и похитили святую для своих ритуалов.       — Ритуалов? Должно быть, ей хотели назначить телохранителя? Не так давно у нас тоже проходила большая церемония, мы праздновали несколько дней.       — Не думаю, что мы говорим об одном и том же. Их ритуал…       Мужчина рассказал, в чем была суть того. что сделали священники из церкви, и шерсть у Гризли встала дыбом:       — Да как?! Совершить подобное со Святой, просто возмутительно! — ругался Гризли, даже не заметив, что начал скалиться, но затем сразу погрустнел, стоило только представить, что подобное сделали с его Бабочкой. Уши опустились, а из пасти раздался тихий скулеж, — …поэтому Святая сейчас больна?       — Во многом – да. “Святой Отец” делает все возможное, чтобы помочь ей.       Мысли о ужасах, произошедших со Святой, заставили юного Гризли переживать о Бабочке еще больше.       Он не понимал, почему жрецы поступили именно так. Почему отправили в эту экспедицию лишь молодых и неопытных волков. Они объяснили это тем, что облик молодых волков больше всего похож на обычных диких зверей, чем не могли похвастаться старшие, чьи обличья претерпевали множество изменений, но… Гризли чувствовал, что одним только этим все не могло обойтись.       “Может, они таким образом рассчитывали избавиться от нас? Думали, что люди придут на встречу, только чтобы вступить в битву?” — думал молодой волк на протяжении всего пути. Но и это не имело смысла. Они были молоды, но не были ни слабаками, ни гордящимися своими достижениями выскочками.       Он начал догадываться лишь тогда, когда они начали подходить все ближе и ближе к клану. Это произошло ночью.       Но несмотря на это, небо сияло алыми красками. Его родной лес был объят пламенем, а в нем виднелась фигура – белоснежный волк с множеством кровоточащих ран, что вырисовывались на его теле причудливыми узорами.