Срывая цепи

***

Спрыгнув с пасти червя, Моракс относит Сяо к кузнецу и, окружив каждого барьером, усаживает яксу на наковальню — с которой тот почему-то тут же соскакивает, даже сквозь грязь на лице покраснев до кончиков ушей. Или это огонь из печи так окрасил его кожу? — Подожди немного. — …слушаюсь, господин. Еле слышный голос хрипит. Здесь, у огня, лучше видно окровавленную и изрезанную в лохмотья одежду — по сути от верхнего одеяния яксы не осталось ничего, кроме свисающих с пояса лоскутов, а их недостаточно, чтобы скрыть тёмные пятна и полосы на теле. Это кровь, смешавшаяся с землей. Раздражение закипает с новой силой, трансформируясь в самую настоящую злость и заставляя сжать кулаки. Тошнота многократно усиливается, созданные барьеры тут же теряют чёткость, оплывая, будто тая от жара — приходится закрыть на пару мгновений глаза, чтобы взять эмоции под контроль. И всё равно, когда Моракс отделяет от своего балахона часть подола и превращает обратно в чистую энергию, у него получается создать лишь весьма посредственную накидку — скорее всего, ткань недолго будет сохранять физическую форму, но пока что её достаточно, чтобы прикрыть ещё больше заострившие плечи яксы. Сяо всегда был довольно худощав, однако сейчас он похож на одного из тех аскетов, что замуровывают себя в горах и превращаются в настоящие скелеты, обтянутые кожей… До какой же степени его измучили? Или всё дело в долгое время насильно подавляемом пробуждении, из-за которого оно стало нестабильным? — …мой король, простите за настырность, но, может, всё же обратите внимание на свою покорную слугу? Назинет наконец справилась с испугом и даже подошла к Аждахе, словно больше не нуждаясь в его защите. Сколько же в ней самодовольства, чтобы продолжать спокойно стоять, даже не начиная вымаливать прощение? — Забавно это слышать, — закрепив края накидки под подбородком Сяо, Моракс оборачивается и сплетает руки на груди, разглядывая красивое, но высокомерное даже в такой ситуации лицо Назинет. — После совершённого ты всё ещё считаешь себя моей слугой? — Разумеется, мой король. — Гра-а… — словно предупреждая подаёт голос червь. «Тц. Даже у моего терпения есть границы». Взглянув на безобразную голову, Моракс призывает копьё. — Нет! — в то же мгновение Назинет оказывается между ним и монстром. — Не надо! Не убивайте его! — Тогда, может, мне сначала убить тебя? — …если посчитаете нужным, — после некоторых колебаний сдавленно соглашается женщина, не сводя блестящего взгляда с застывшего у груди лезвия. — Но сначала выслушайте. Несмотря на сдержанный тон, она не выглядит сдавшейся — нет, от Назинет исходит сила, не уступающая Аждахе, и всё же «королева» предпочитает юлить, словно и правда почитает своего «короля». — И какие же у тебя заготовлены оправдания? — «Оправдания»? …называйте, как вам будет угодно, — покосившись на Сяо и кузнеца, Назинет поджимает губы и вдруг резко вскидывает взгляд горящих алым глаз: — А чем я, собственно, поставила свою верность под сомнение? Тем что похитила одного из никчёмных людишек? Так он даже не относится к числу ваших подданных! Если я в чём и виновата — так это в том, что поспешила… И всё же прошу о снисхождении — моя ситуация не терпела отлагательств. — Поэтому ты убила всех, кто оказался тебе не нужен? Моракс искренне пытается понять, насколько холоден разум этой женщины. Но когда та равнодушно пожимает плечами, раздражение разгорается только сильнее. — Я слышала, горные мастера пренебрежительно отзывались о вас, мой король! Людей много — наплодятся ещё… Зато те, кто придут на место убитых, будут вести себя осмотрительнее. — Значит, ты убила кузнецов исключительно из-за заботы о моей репутации? — Возможно, не только, — поколебавшись, опять пожимает плечами Назинет, скользнув настороженным взглядом поверх блестящего лезвия копья. — Я планировала уладить всё до того момента, как вы обо всём узнаете… Никто не должен был выжить, и эта армия тоже не должна была появиться… да ещё и так скоро! Алые зрачки вспыхивают ярче — похоже, Назинет действительно думала, что убила всех и тем самым выиграла время для «улаживания», потому искренне разгневана промашкой. Её логика жестока, но не то чтобы совсем не понятна. Пусть Моракс никогда не был зациклен на почитании собственной персоны и большую часть жизни просто не обращал внимания на людей — но, в то же время, до знакомства с Гуй Чжун и он не видел особой разницы между ними и хиличурлами. Как не видят значимых отличий между разными видами жуков или птиц. Собственно, Моракс и сейчас не считает, что люди чем-то лучше хиличурлов или якс, однако и те, и другие под его защитой: все, кто находится в Ли Юэ — в том числе и гости из Каэнри’ах. «Они не напали на тебя, не угрожали твоей жизни… и всё же ты бессмысленно их убила». Копьё подрагивает в руке, просясь поскорее вонзиться в грудь самоназванной королевы. Однако её убийство не только ничего не исправит, но и станет причиной новых бед — потому Моракс заставляет себя лишь кивнуть, будто принял озвученные аргументы, и указывает взглядом на Аждаху: — А что скажешь насчёт него? Ты не подумала, что, подчинив моего друга, огорчишь меня? — Я всего лишь использовала власть, принадлежащую мне по праву рождения, — задирает Назинет подбородок. — Вы очень снисходительны, мой король, водя дружбу с теми, чьё призвание быть вашими слугами… Не слишком ли жестоко требовать подобного снисхождения от меня? Впрочем, если прикажете, я сейчас же освобожу разум вашего «друга»… Алые глаза смотрят испытывающе, будто ответ не очевиден. Но вместо того, чтобы и правда отпустить Аждаху, Назинет кивает на Сяо: — Предвосхищая ваш вопрос насчёт этого яксы — юноша преследовал меня, обнаружил укрытие и угрожал убить моё золотце… я была вынуждена защищаться! До сих пор в словах «королевы» сквозила непоколебимая уверенность в своей правоте, и в последнем её заявлении тоже не чувствуется лжи, но со стороны Сяо мгновенно доносится волна возмущения — Моракс ещё не разорвал и не ослабил ментальную связь с ним, и потому чувствует искреннее негодование яксы. Это негодование накладывается на собственную злость. «Что со мной? Почему так трудно себя контролировать? …неужели из-за попавших в тело миазмов?» — И последний вопрос, — Моракс опять прикрывает глаза, надеясь успокоиться, но не закрывает совсем, ибо выпускать Назинет из вида явно не стоит. — Что за существо ты пытаешься защитить? — Это… — Назинет оглядывается, и монстр тут же громко щёлкает круглой пастью с несколькими рядами острых зубов. — Его зовут Чи, мой король. — Твой питомец? — Нет… моё дитя. «Ха?» — …как ваша матушка готова была сделать всё ради вашего появления на свет, так и я- Осёкшись, Назинет морщится, будто проглотила букашку. — Зачем вы слушаете её, Рекс Ляпис?! — внезапно вмешивается мастер Олорич, приближаясь с закинутым на плечо молотом. — Неужели вам всё равно, что она натворила? Мои люди, ваш подчинённый… Кузнец оступается, едва не упав, но в глазах его продолжает светиться праведный гнев. Сяо помогает мастеру устоять, хотя сам двигается очень скованно, будто каждое движение причиняет яксе боль. Взгляд Моракса вновь проходится по его разорванной одежде и падает на грудь, на отёкшие рёбра и уже подживающие раны на тех местах, где сломанные кости прорывали кожу. Безусловно, подобная жестокость не может остаться безнаказанной. …только вот яксы всегда подвергаются опасности. И пусть гибнут не так часто, как люди, всё же серьёзные травмы для них в порядке вещей — в первые столетия Моракс искренне не понимал, почему столь хрупкие создания продолжают настаивать на служении ему. Потом начал сожалеть, что вынужден полагаться на них. Однако то, что он испытывает сейчас — далеко от сожалений или сочувствия. А ведь Сяо не лучше и не хуже других якс. Просто особенный. При взгляде на него у Моракса никогда не получается оставаться равнодушным. И теперь, из-за ран этого яксы, он ощущает сильнейшее желание разорвать Назинет, а потом не спеша, как следует, пережевать её останки. — Выслушайте меня, мой король! Крик Назинет приводит в чувство. Моракс замечает, что пещера дрожит из-за его разбушевавшейся и вышедшей за пределы человеческого тела энергии. Ближайшую стену раскололо несколько трещин — совсем рядом с белесой головой. Десяток вишапов корчится, свиваясь в клубки и пытаясь уйти под слишком твёрдую землю, кузнец не устоял и упал на колени, Сяо же то ли помогает ему встать, то ли сам держится за мужчину… Назинет с умоляющим взглядом схватилась за лезвие каменного копья, окропляя его своей кровью. Чудовище за её спиной, видимо, почувствовало опасность, а потому протяжно скулит и неистово бьётся, пытаясь освободиться — скала вокруг сморщенной головы крошится понемногу, и по пещере расходятся волны смердящих миазм, словно чудовище проглотило тысячи трупов, но не переварило их, и тела остались гнить в каменной утробе. — Тише-тише, золотце… — косится Назинет через плечо, улыбаясь дрожащими губами, хоть в успокаивающем тоне и проскальзывает нетерпение. А затем жалобный взгляд пылающих глаз возвращается к Мораксу: — Мой король… нет, Ваше Высочество Принц! Умоляю! Не губите моё дитя! — Что с ним? — не слыша собственного голоса спрашивает Моракс, только чтобы хоть немного отвлечься. — …не знаю, рассказывала ли вам Фрида, но нашему миру постоянно приходится противостоять Миру Тьмы, — принимается торопливо бормотать Назинет, продолжая отчаянно сжимать лезвие каменного копья. — Дыхание Бездны ядовито для всех живых существ, а особенно для чистых элементальных созданий вроде меня — однако, когда яксы не справляются, вишапам тоже приходится принимать участие в битвах… Сглотнув, женщина опять нервно косится на Сяо, в сузившихся глазах мелькают зависть и презрение. Даже не верится, что когда-то она улыбалась ему сочувствующе. — Какое отношение ваши битвы имеют к Тейвату? — нетерпеливо бросает Моракс, отходя на шаг и загораживая собой яксу. — Или то, что ты здесь натворила?! Копьё выскальзывает из окровавленных пальцев — Назинет словно бы с сожалением отпускает его и так сжимает обломки своего и так изломанного веера, что те осыпаются на землю мелкой трухой. — Я была беременна, когда заразилась… и дитя в моей утробе… оно поглотило эту заразу, позволив мне выжить… как я могла просто отказаться от него?! — …и тогда ты решила отнести ядро в Тейват. Моракс не спрашивает, потому что ответ очевиден. Однако Назинет кивает, глядя ему прямо в глаза: — Вы смогли появиться на свет и стать богом в этом мире, мой король… И я надеялась, что мой ребёнок… Ну почему Чи должен прозябать в теле монстра? Только потому, что в нём не течёт кровь Небесных Драконов?! Злые слёзы проступают в уголках пылающих глаз и тут же испаряются. — Гра-а-у… — плаксиво вторит матери червь, успевший ещё больше раскрошить скалу рядом с собой и углубить проходящие поблизости трещины. Кузнец сопит, оперевшись на молот и больше не вмешиваясь в разговор, только поглаживает мозолистой ладонью толстую рукоять. Что же до Сяо — якса стоит, глядя себе под ноги и не обращая внимания на сыплющиеся с потолка камни. А ведь Фрида тоже сделала всё, лишь бы сохранить ему жизнь — даже вручила совершенно незнакомой и зловредной дриаде, понимая, что сама не сможет спасти малыша. — Я приму наказание! — выкрикивает Назинет. — Но прошу защиты для Чи! — …ты! — не выдерживает мастер Олорич, пытаясь подняться с колен. — Да как ты смеешь ещё и просить о чём-то, злобная сука?! Аждаха тут же срывается с места и почти успевает разбить кузнецу голову, но покрытый каменными пластинами кулак врезается в плоскую стену призванного Мораксом барьера. Стена эта выворачивается и заключает Аждаху в клетку. И в то же мгновение рассыпается на осколки от его яростного рёва. «А я и забыл, что больше всего на свете ты ненавидишь замкнутые пространства…» Хотя Моракс уже взял себя в руки, пещера продолжает трястись — червь бушует и рвётся на свободу, словно пытаясь защитить свою мать… и Аждаха тоже бросается на Моракса. Но между ними вдруг материализуется изумрудная вспышка. Кулак Земляного Дракона врезается в нефритовое древко. Кажется, его взгляд немного проясняется от удивления. «Разве я не просил подождать?» Стоит отдать должное: у Сяо неплохо получается свести на нет мощь размашистого удара, хотя дрожь земли лишает его устойчивости… а может, ноги яксы просто слишком ослабли. Будет жестоко отвергнуть его благородный порыв, не дав показать себя в деле. Но в то же время очень хочется прижать юношу к себе и с пристрастием поинтересоваться: «Ну зачем встревать, когда еле ходишь?» Каменные кулаки Аждахи выбивают из нефрита всё новые и новые искры, заставляя Сяо отступать шаг за шагом. Пока узкая спина не упирается Мораксу в грудь. И только тогда он наконец призывает плоский барьер, разделяя яксу и Аждаху, а заодно и всю пещеру на две неровные части. — Дорогой, хватит! — звонкий голос заставляет вломившегося в светящуюся стену Аждаху гневно фыркнуть. Но его глаза мгновенно мутнеют, а каменные кулаки повисают вдоль застывшего тела. — Мой король, — Назинет подходит к барьеру и вглядывается в руки Моракса, лежащие на плечах Сяо, прищуривается… и продолжает смиренным тоном: — Вы ведь понимаете, что я не хочу заставлять вас сражаться с собственным «другом»? И всё же у вас много защитников, а у меня нет никого- — «Никого»? — перебивает её Моракс, сжав плечи Сяо сильнее. — А тебе не приходило в голову, что Аждаха был бы на твоей стороне и без гипноза? Или его любовь к тебе — тоже проявление твоей власти? — Понятия не имею, — отводит глаза Назинет. — Почему ты сразу не рассказала обо всём? Зачем наплела про пик Виндагнир?! — …разве монархов интересуют личные мотивы вассалов? …давайте, не будем об этом, мой король. Лучше скажите, как собираетесь меня наказать. — Наказать… Тошнота подкатывает к горлу. Верно, нужно решить, как наказать Назинет. Но Моракс уже заключил с Грухом договор относительно её участи, хоть и не знал тогда о похищении Сяо. «Нет, всё нормально. Это станет для неё серьёзным наказанием». — Я отдам тебя людям, пусть они вынесут приговор. — Что? — пылающие глаза расширяются, а вот алые зрачки в них сжимаются в едва различимые ниточки. — Людям? Меня?!