***
Юный якса теперь спит отдельно, на полу — там же, где и Сохо, но у другой стены. С ними обоими в избушке довольно тесно, однако сны по-прежнему забываются поутру, словно воспоминания о том, чего не было. Сохо всё чаще заикается и краснеет в присутствии яксы, банально забывает слова и портит любую работу — можно подумать, что она и правда влюбилась, но разве девчонка не осознаёт, что хоть тело мальчика выросло, сам он остался младенцем, не способным даже заговорить? Впрочем, каким-то образом малец понимает, что ему говорят. И даже умудряется оказывать Сохо знаки внимания: вон как активно стирает одежду, хотя это было поручено ей, но хитрюга пожаловалась, что болотная вода после магической очистки слишком холодная. Его привязанность должна пригодиться. Ведь пока у яксы нет причин давать клятву верности. …пожалуй, стоит поторопиться. Рецепт «Отворота» плохо сохранился, часть текста невозможно прочесть, и всё же череда экспериментов уже принесла свои плоды — ещё немного, и варево должно получиться таким, как описывается в книге: абсолютно прозрачным и с ароматом земляники. Надо только снова послать парочку за «вечерним светом». . . . Я не буду больше подглядывать… …нет, не буду. . . . Если только недолго. . . . — Ах! Да! Ещё! Ещё! Растягивай меня больше! Какого… Когда подключаешься к ауре леса, временно оказываешься оглушён ощущениями — требуется время, чтобы сориентироваться и найти нужно направление. А иногда случается и так, что направление притягивает тебя само — подобно неожиданно раздавшемуся звуку, заставляющему обернуться. На краткий миг сердце застывает от ужаса, пока картинка не проясняется и не становится ясно, что стонет и ахает совсем не Сохо, а какая-то толстушка раза в два её старше — парочка уединилась в лесной чаще, на мягком мхе: мужчина почти полностью одет, разве что приспустил портки, и на его бёдрах прыгает справная девица, видимо, подбадривая саму себя задорными выкриками. Что она делает? Со стороны выглядит, как обычное спаривание у животных, но откуда такой энтузиазм? Внимание привлекает и реакция мужчины — точнее, почти полное отсутствие у него этой самой реакции. Хотя густая борода не позволяет разглядеть выражение лица, почему-то хочется, чтобы молчун тоже начал издавать хоть какие-то звуки. В конце концов, даже яки во время гона торжествующе мычат, запрыгивая на корову. Вдруг толстушка тоненько вскрикивает и замирает, мелко дрожа. Когда же дрожь проходит, она отползает немного назад и склоняется над животом бородача… Да ладно… прямо в рот? — Ха-а… — наконец-то мужик выдаёт протяжный вздох, вцепившись в спутавшиеся патлы девицы. Отвратительно! Надеюсь, мой малыш не станет заниматься подобным с Сохо? . . . …ведь не станет же?! . . . Наконец-то удаётся найти нужную поляну. Лес у болота довольно мрачный, воздух влажный и спёртый, а вот здесь, на утёсе, где растёт «вечерний свет», очень свежо. Маленькие белые цветочки радуются не слишком яркому и не слишком жаркому закатному солнцу, словно уставший путник — прохладной, но не ледяной воде. Впрочем, часть цветов очень недовольна, ведь на них падает тень от двух силуэтов, сидящих на корточках плечом к плечу. — …холод приходит ночью? — вдруг раздаётся хриплый голос. — Нет, не так, братец, — отзывается второй, звонкий и насмешливый. — Правильно будет: «ночью становится холодней». Малыш… ты говоришь? Как это возможно?! И почему у тебя такой голос?! — …«становится холодней», — послушно повторяет за Сохо якса и косится через плечо на ближайшие кусты. Неужели что-то почувствовал? — …а вот ещё: когда здороваешься со взрослым человеком, обращайся к нему вежливо, на «вы». Если же это кто-то уважаемый, то добавляй в конце «господин» или «госпожа», — продолжает наставлять его девица, даже и не думая начинать собирать «вечерний свет». А ведь после захода солнца бутоны закроются! Нет. Важнее не это… что они делают? Сохо учит мальца говорить? Но почему втайне от меня? Это больно, когда тобой пренебрегают. Но ничего, раз якса уже способен складывать слова в предложения, всё очень скоро закончится. …хотя хватило бы и того, чтобы он кивнул, давая клятву. — Веноми — госпожа? — Да, но ты, наверное, можешь звать её мамой, ха-ха! — толкает Сохо яксу плечом. — Она строгая, но хорошая, не то что моя… Погрустневшая девица тоже оглядывается, вздыхает и наконец отлипает от юноши, чтобы заняться сбором цветов. Тот провожает её разочарованным взглядом и поднимается с земли следом — но вместо того, чтобы начать с другого конца поляны, подходит к Сохо поближе. Во время сбора их руки то и дело сталкиваются в траве… Девчонка смущённо хихикает. Щекочет его лицо длинной белокурой косой. Задевает бедром. И вдруг то ли спотыкается, то ли поскальзывается — и падает прямо на яксу. Перекатившись пару раз, они останавливаются у самого края утёса. Мальчишка крепко прижимает девчонку к груди. Кажется, или в последние дни он ещё больше подрос? Ха-а… Эй, мелкая сучка, вставай уже, хватит валяться на нём! Но Сохо не спешит подниматься с яксы, а продолжает лежать, прижавшись щекой к его плечу. Лиц не видно, только всё выглядит так, словно юноша тоже не торопится вставать — он даже не убирает руку с её спины! Это, конечно, хорошо, но… …как ты можешь? Что она такого сделала для тебя?! Может быть, спасла от неминуемой смерти?! Вытащила из горящего леса?! Несколько дней не спала, пробираясь сквозь чащу и прижимая тебя к груди?! …как ты можешь так со мной поступать?!***
«Отворот» получается почти что прозрачным, но чтобы довести рецепт до идеала, приходится предпринять ещё несколько попыток, меняя температуру воды и заменяя свежие бутоны на слегка подсушенные, чтобы избавиться от горького привкуса. Быстрее… быстрее… пока их отношения не зашли слишком далеко. С каждым днём поведение Сохо и яксы становится всё более и более неловким, особенно в присутствии друг друга: якса даже как-то опрокидывает чашечку с пыльцой элементальных бабочек, когда его рука всего лишь случайно сталкивается над столом с рукой Сохо, потянувшейся за связкой трав. В качестве наказания приходится выставить их обоих. Хочется опять проследить, но в груди давит от одной только мысли, за чем их можно застать. К тому же нужно готовить отвар. Нет. Я не стану… не стану… . . . Какое-то время парочка исправно ловит бабочек и собирает пыльцу, Сохо при этом трещит не переставая, рассказывая, как всегда мечтала стать колдуньей и узнать все тайны леса — бабочки из-за её звонкого голоса разлетаются, но якса не злится и не заставляет девицу заткнуться. Когда же темнеет, Сохо вдруг начинает дрожать и жаться к нему, будто в поиске тепла… А потом они сидят у дерева, обнимаясь — девчонка робко водит пальчиками по груди яксы, теребя завязки на вороте его рубахи. Что ты задумала, а? Перед глазами живо встаёт подсмотренная сцена между бородачом и толстушкой. Люди живут очень недолго, как и многие животные, так что неудивительно, что и размножаться они начинают, едва выбравшись из пелёнок… …но только посмей его тронуть — и я убью тебя, обещаю! Нет. Девчонку нельзя убивать. Пока ещё нет. Однако и смотреть на её заигрывания невозможно. Остаётся только взять себя в руки и вернуться к приготовлению зелья, несмотря на проткнутые ногтями ладони и прикушенную до крови губу. А потом, когда парочка всё-таки возвращается — почти за полночь — спокойно наблюдать, как жадно Сохо присасывается к оставленной на столе кружке. Похоже, горло девицы пересохло от нескончаемой болтовни. …или стонов… Подозрительно уставшая, но при этом очень довольная, она даже почти не притрагивается к еде и очень быстро засыпает, завернувшись в дырявое покрывало. Посреди ночи поверх этого покрывало появляется второе, но противная девка даже не просыпается, чтобы поблагодарить малыша. А на утро и вовсе встречает его взглядом, полным сдерживаемого отвращения. — Сохо, сходи за водой. — А? Обычная просьба вызывает заминку. Сохо хмурится, оглядывая избу, словно видит впервые, но всё-таки поднимается и уходит. Когда же принесённая ею жижа оказывается очищена и использована для заваривания кореньев, девица некоторое время сидит за столом, пялясь в свою глиняную кружку со сколотым краем. Приходится её подтолкнуть: — Чего загрустила? Неужели заскучала по дому? — …а? — Сохо вздрагивает, и смятение, вспыхнувшее в её голубых глазах, быстро перерастает в едва сдерживаемую надежду. — Мне… можно вернуться? — Почему бы и нет? Теперь настаёт черёд яксы вздрогнуть и удивлённо уставиться на подругу. Однако он тщетно ждёт взгляда в ответ, потому что на Сохо подействовал «Отворот» — обернул все привязанности в противоположенные чувства. Конечно, использование зелья было чревато неприятностями, ведь девица могла возненавидеть не только яксу, но и «колдунью Веноми»… и тогда её пришлось бы убить. Только похоже, что девчонка не так уж сильно к ней привязалась — или привязанность к дриаде ослабла из-за другого чувства, с каждым днём прорастающего всё глубже… Омерзительно. Как ты посмела?! Впрочем, причина не так уж важна, главное, что Сохо больше не хочет здесь находиться. Из вещей она успела обзавестись лишь поделкой из палочек и глины, и эта поделка остаётся валяться в углу избы, когда девица кланяется, косится на незаконченный сбор, которым занималась в последние дни… но в конце концов произносит лишь сухие слова прощания: — Простите, госпожа, что не оправдала ваших ожиданий. — Чужие ожидания — не твоя забота, Сохо. Я пошлю с тобой элементаля, он укажет дорогу к деревне. — Благодарю… Когда девица направляется к двери, якса неожиданно преграждает ей путь. Он явно не понимает, что происходит, и даже тянется к Сохо — но та шарахается в сторону: — П-прости! И, воспользовавшись его удивлением, вылетает за порог. Якса же остаётся стоять с протянутой рукой и растерянным видом. Ну как не подойти к нему и не обнять? Вдруг малец бросается к не успевшей закрыться двери — однако замирает, попав в крепкие объятия. Его острые плечи еле заметно дрожат и кажутся очень тонкими, словно их можно сломать, если сжать чуточку крепче — но в то же время под плотной кожей ощущаются натянутые мышцы. Ты плачешь? Или злишься? — Мой мальчик, не расстраивайся. Люди полны подлости, их чувства изменчивы… но я никогда не оставлю тебя.