Срывая цепи

***

— С возвращением, Властелин Камня! — С благополучным возвращением! — За ваше здоровье! На холме собрались все выжившие год назад яксы вместе с адептами. Человеческий город тоже не спит — сверху открывается вид на длинные улицы, освещённые бумажными фонарями и потому похожие на жёлтые реки. Сяо ни за что не захотел бы сейчас оказаться там, внизу, среди пьянствующих людей, но и здесь, на холме, достаточно шумно, чтобы желать убраться подальше. Однако он пока не может уйти — это будет проявлением неуважения к Властелину Камня, лично проследившему, чтобы Сяо занял место за одним с ним столом. Хорошо, что хоть не рядом… Ведь подобного права всегда удостаивались только Просвещённые Адепты и генералы — они и в этот раз расселись в обычном порядке: справа от архонта Меногиас, слева Босациус, дальше остальные, Сяо же усадили в самом конце, после Бонанас. А ведь он пытался незаметно ускользнуть, едва услышав об организованном торжестве… однако господин не только не позволил этого, зорко следя за каждым шагом, но даже не отпустил за стол к младшим яксам вроде Первасеса, и теперь Сяо не знает, куда деться от более чем полусотни любопытных взглядов… Конечно, он с самого своего появления в Ли Юэ не был обделён вниманием, и всё же так долго оставаться на всеобщем обозрении ему ещё не приходилось. — Попробуй, это вкусно, — пододвигает Бонанас к Сяо очередную тарелку с тонко нарезанной рыбой. — Или, может, хочешь выпить? Девушка даже берётся за глиняный кувшин, но поверх белой руки ложится более смуглая. — Ты забыла? Этот парень не ест, да и пить ему нежелательно. — А, верно… Сяо, прости, я совсем забыла… Кстати, как ты себя чувствуешь? Искреннее сожаление Бонанас сильно смущает. Но Сяо сам виноват в таком отношении: после прохода через портал у него немного закружилась голова, и все, кто встречал Властелина Камня, увидели, как он едва не упал, и как господин поймал его и едва не поднял на руки. Лишь отчаянная мысленная мольба позволила Сяо остаться на своих двоих. — Я в порядке. И могу выпить. — Ну как хочешь, — фыркает Индариас. Бонанас же озабоченно переспрашивает: — Уверен? Ты не обязан пересиливать себя и подстраиваться подо всех. Но пойми господина — он очень беспокоится, поэтому просто посиди с нами. Сяо знает. Ведь сидящий в середине каменного стола Властелин Камня постоянно бросает взгляды в его сторону. Хотя при этом вроде бы внимательно слушает по одному и по двое подходящих якс — каждый норовит наполнить чашу Моракса вином и перекинуться хотя бы парой слов, будто до конца не веря в его возвращение. Конечно же, взгляды господина не остаются незамеченными. И с каждым мгновением Сяо всё сильнее хочется провалиться сквозь землю. Две сотни лет Веноми учила его быть ниже травы, тише воды, поручала тайные миссии, на которых обнаружить себя означало подвергнуть риску весь план и вызвать гнев хозяйки… а если она вдруг заставала Сяо разговаривающим с кем-то из жителей поселения — этому жителю потом приходилось очень несладко. Конечно, не так, как Сяо. И всё же, человека вполне могли понизить из охотников в собиратели, а то и вовсе изгнать, объявив бесполезным для общины. Потому Сяо привык держаться от людей подальше. Так он мог быть уверен, что не навлечёт на них беду. И пусть сейчас ничего подобного случиться не может, его всё равно одолевает беспокойство — кажется, что происходит что-то неправильное и даже опасное. — …Ох, я бы спел… с удовольствием… только в горле так пересохло… — доносится с противоположного конца стола. Там расположился Барбатос. «Расположился» — потому что он даже не сидит за столом, а буквально лежит на нём верхней половина тела, словно уже успел основательно опьянеть. Но Сяо чувствует, что Анемо Архонт сильно истощён: он последним вылетел из портала и практически рухнул на землю, белоснежные крылья тут же распались на тысячи перьев, кожа посерела, а из глаз совсем исчез изумрудный блеск, однако Барбатос заявил, что ни за что не пропустит «попойку». Что же до его нового слуги… Бу сидит среди младших якс, рядом с Каразетсу, по-прежнему закованный в кандалы, но они совершенно не мешают чужаку уплетать за обе щеки всё, до чего только позволяют дотянуться короткие цепи. Младший брат маршала приглядывает за пленником, явно отнесясь к поручению со всей ответственностью, ведь обычно Каразетсу не отказывает себе в удовольствии напиться и побалагурить, но сейчас четырёхрукий якса лишь иногда посмеивается над шутеечками товарищей и изредка поднимает наполненный ещё в самом начале застолья бокал. Как надолго Бу останется при Каразетсу? Барбатос выглядит плохо — не похоже, что он скоро отправится в обещанное путешествие, и Сяо это не нравится. Честно говоря, ему противно даже смотреть на брата. И стыдно, что из-за их родства остальные относятся к Бу по-особому: вон, даже усадили за общий стол, пусть и в цепях… Сяо морщится. И случайно встречается взглядом с Каразетсу — зрительный контакт затягивается, но никто не произносит ни слова, а когда Сяо снова поворачивается в сторону нижнего стола — уже не обнаруживает за ним ни Бу, ни четырёхрукого. Впрочем, Каразетсу очень скоро возвращается, снова обменивается с Сяо взглядами и на этот раз принимается пить и есть вволю. Интересно, клеился ли Бу к нему? Если пытался, наверняка столкнулся с искренним непониманием, ведь Каразетсу даже на старшего брата с Первасесом смотрит косо, а для себя и вовсе не признаёт никаких других отношений, кроме как с девушками. И всё же… «Надо будет предупредить». — …Мне кажется, или город успел разрастись? — …И людей, вроде бы, стало больше. — …Мы отбили нападение, ведь не могли допустить, чтобы Властелин Камня вернулся в разрушенную гавань… Голоса, голоса, голоса. Разговоры, в которых Сяо не принимает участия, но из которых складывается более или менее чёткая картина происходившего в Ли Юэ во время отсутствия господина. Особенно старается Хранитель Облаков, занявшая место слева от Властелина Камня, когда Босациус переместился за стол ниже, к Первасесу. Небо постепенно начинает светлеть. Часть якс уходит, а часть приходит — это вернувшиеся с ночного дежурства спешат поприветствовать господина. Когда же солнце показывается из-за морского горизонта, Моракс наконец поднимается из-за стола, а за ним встают и генералы. Сяо тоже вскакивает. И пока все взгляды устремляются к Властелину Камня, незаметно скрывается в кустах — внизу его ждёт ещё спящий город. Кажется, люди тоже праздновали всю ночь, так что не видно даже рыбаков, обычно на рассвете уже выходящих в море. Склон. Красные ворота. Площадь… На входе во дворец не обнаруживается никакой охраны. Да и кого здесь охранять? Хотя Сяо чувствует тонкую вибрацию воздуха, когда поднимается на третий этаж — это охранное заклинание узнаёт и пропускает его. Наверное, слишком самонадеянно прийти сюда первому. Но Сяо не хотелось вновь плестись в конце процессии, сопровождающей Моракса. Как и возглавлять её, идя рядом с господином. И всё же он неплохо провёл время, всю ночь сидя неподалёку от Властелина Камня и слушая его размеренный голос. Чувствуя, что вернулся домой. Что всё закончилось. И пусть Сяо до сих пор не до конца понял, что именно произошло в Верхнем мире и почему Моракс принял решение вернуться, оставив своё дитя и Кассию… но это не его дело. Хотя немного жаль, что малыш появится на свет так далеко от отца. И что Сяо не будет к этому причастен. Но у него с самого начала не было права на заботу о яйце… как и на эти сожаления. Однако пустота, которую он почувствовал, очнувшись после ритуала, ощущается до сих пор — будто исчезло нечто важное, что связывало его с господином… что делало их ближе. — Проклятье. Возьми себя в руки. Вздохнув, Сяо перешагивает порог комнаты, обводит взглядом купальню, в которую окунулся перед самым вторжением… косится на окно, через которое тогда выпрыгнул… Кажется, всё это случилось очень давно — тысячу лет назад. Но комната всё ещё пропитана энергией Моракса, смешанной с его собственной — свидетельство их многочисленных соитий… Раньше Сяо не замечал, но сейчас отчётливо чувствует следы своей ауры повсюду, а особенно на кровати, на подоконнике, у стола и в купальне… то есть там, где они занимались любовью чаще всего. «Любовью». Произнести подобное вслух ему пока сложно, ведь даже от мысли становится не по себе — словно без спроса откусил от чьего-то сладкого сна. Словно слишком задержался в чужих грёзах. Однако… это не сон и не грёзы. Дойдя до застеленного парчовым покрывалом ложа, Сяо проводит рукой по золотой вышивке, чувствуя знакомое покалывание. Эта вышивка множество раз натирала ему ягодицы. И всё же Сяо с удовольствием вытягивается на покрывале, чтобы вновь ощутить шероховатую вышивку сквозь тонкую одежду, воссозданную господином. И тут же вскакивает, услышав шаги. Так что когда Моракс заходит в комнату, Сяо уже скромно стоит у окна и приветственно склоняет голову: — С возвращением, господин. — И тебя, — раздаётся в ответ мягкий и немного уставший голос. — Желаете искупаться? Или, может, хотите, чтобы я сделал вам массаж? — Разве в обязанности воина входит такого рода забота о моём теле? Моракс спрашивает вроде бы насмешливо, но Сяо чувствует его недовольство и поднимает взгляд: — Пока я рядом с вами, господин — готов исполнять чьи угодно обязанности… лишь бы это соответствовало вашим желаниям. — А как же твои желания? Моракс направляется прямо к нему. После возвращения рога и хвост пропали, но аура всё ещё ощущается очень густой. Намного плотнее, чем была раньше. Особенно в этом воздухе, бедном на энергию. Сложно не испытать восхищения. Сяо падает на одно колено и вновь склоняет голову: — Пожалуйста, господин, не смейтесь надо мной. Вы же знаете… моё единственное желание — служить вам. — И всё же ты отказываешься от официального признания моим спутником по жизни. Моракс останавливается перед ним. Кажется, на затылок вот-вот опуститься тяжёлая, но ласковая ладонь… однако время идёт, а ничего не происходит. Господин будто испытывает его, дожидаясь ответа. Сяо сглатывает сгустившуюся слюну, вспоминая многочисленные взгляды на холме — по коже тут же будто пробегает тысяча муравьёв, заставляя невольно поёжиться. Однако Сяо отбрасывает сомнения и тихо произносит: — Я подчинюсь воле своего возлюбленного господина, если таково ваше истинное желание. — Хах, — резко выдохнув, Моракс вдруг тоже опускается на пол. И Сяо чувствует, как плечи сжимают, а затем его притягивают к груди и обнимают. — Скажи это ещё раз. — Е-если таково ваше ис… — Нет, — прижимаются к уху горячие губы. — Другое… то, что сказал перед этим. — «В-возлюбленный господин»? — Да-да, именно это. Но можно и без «господина». И вновь по коже пробегают мурашки, но на этот раз они заставляют не содрогнуться, а расслабиться. Из позвоночника словно вытаскивают стержень, и кровь приливает к шее, затылку, груди и животу. — …Мой возлюбленный якса, — тихий томный шёпот продолжает щекотать ухо, лишая воли. — Как же я рад, что на этот раз ты почти не пострадал. — Да, мне… повезло. «Господину вовсе не обязательно знать, через какую агонию я прошёл в том мешке… да, лучше не упоминать о таком». — Знаешь, я чуть не съел твоего брата. — Хах… Сяо с трудом осознаёт услышанное, чувствуя лишь, как на смену горячему дыханию приходит горячее прикосновение губ. — Как только представлю, что он касался тебя… — Простите… мне нет оправдания… Тело окутывает густым покровом гео-стихии. Сяо будто погружается в густую тёплую жидкость, в которой, всё же, можно дышать. Он не сразу осознаёт, как оказывается на руках Моракса — лишь когда тот относит его на постель и укладывает рядом с собой. Вновь появившийся хвост обвивает ноги, в дополнение к рукам теснее прижимая к телу архонта, но дыхание теперь щекочет не шею, а макушку. Наверное, господин очень устал. Не стоит навязываться ему. Однако Сяо чувствует твёрдость внизу живота Моракса… твёрдость, которая явно требует внимания. И к которой он решается прижаться теснее бедром и чуть-чуть потереться.