Любимая внучка адмирона Винчесто

      Грузный мужчина судорожно перешагивал с ноги на ногу, топчась у кабинета выше стоящего по званию, наконец оттуда вышла секретарша, сообщив, что его ожидают.       — Вызывали, адмирон? — Демон боязливо остановился на пороге, его мелкие глазки неспокойно забегали по комнате.       — Проходите, Рондент, есть разговор. — Произнёс Винчесто, не оборачиваясь.       — Чем обязан? — Советник вяло подошёл ближе.       — Я не люблю долгих вступлений, а посему буду предельно краток и перейду сразу к сути. Упаси вас Шепфа, ещё раз приблизиться к моей жене, чтобы даже духу вашего рядом с ней не было. Я ясно излагаю?       — Но позвольте, серафим Ребекка сама… — Сбивчиво залоптал подчинённый.       — Рондент, вы либо дурак, либо глухой. — Таков был неоспоримый диагноз.       — Я не глухой. — Ответил советник почти обиженно.       — Значит, первое, как я и предполагал. Имейте в виду, я шутить не стану. Не вынуждайте меня требовать сатисфакции! Свободны. — Тучный демон, как ошпаренный, выскочил из приёмной.       В фамильном имении рода Винчесто спустя несколько дней:       — Очередной день, когда вокруг одни идиоты. Эрагон, как был упрямым бараном, так бараном и остался. Века прошли, а мудрости в белобрысой голове не прибавилось. — Блондинка в гневе разорвала документ, будучи несогласной с формулировкой нового постановления. — К чёрту всех и всё!       — А как насчёт твоего любимого чёрта? — В спальне раздался вкрадчивый мужской голос. Ребекка едва ни подпрыгнула на месте от неожиданности, после чего медленно обернулась, как ни в чём не бывало.       — Блудный муж пожаловал! — Произнесла серафим, почти не глядя в его сторону. — Через дверь зайти не догадался, нужно было обязательно в окно лезть, как вор в ночи?       — Такую женщину не грех и украсть! Боялся, что не застану тебя здесь.       — А с чего бы вдруг мне быть не здесь?       — Думал, твоя гордость не позволит остаться в этом доме.       — Ты пришёл, чтобы обсудить со мной жилищный вопрос?       — Думаю, нам следует поговорить о наших отношениях спокойно. Без нервов.       — После недавнего концерта на потеху рогатой публике, удивлена, что ты на такое способен.       — Прости, любимая. — На лице демона было написано такое откровенное раскаяние, а в глазах такая тоска по ней, что Ребекка простила его почти сразу, как увидела. Мимолётного, нарочито равнодушного взгляда её ледяных глаз, брошенного в сторону распахнутого окна, было достаточно, чтобы заметить, как лицо мужчины осунулось, побледнело, под глазами образовались синие круги, а сам он похудел за какие-то два-три дня, что они провели в разлуке. Демоны искусны во вранье, но не похоже, чтобы Винчесто лукавил или преувеличивал то, насколько тяжело ему даётся быть вдали от возлюбленной. Можно сыграть раскаяние, но нельзя побледнеть «напоказ», если только Мамон, вдруг обнаруживший в себе очередной неожиданный талант, ни колдовал весь вечер над гримом для старого друга. Мысль об этом заставила блондинку улыбнуться, представив, как адмирон смирно сидит перед зеркалом, а длинноволосый шатен рядом усердно пытается разобраться, что делать с палеткой теней, со скрипом одолженной у дочери, и размышляя, как им обоим влетит от Мими, в случае, если косметика будет испорчена.       — Извини, дорогой, я тоже, наверное, не во всём права. — Прошептала Ребекка, разглядывая лакированные носы его кожаных туфель. Тон её звучал слишком неуверенно, словно она не могла до конца признать свою даже частичную неправоту, и всё же такая попытка извиниться заметно лучше, чем никакой.       — Посмотри на меня. — Велел демон требовательно и чуть резковато, о чём тут же пожалел. Ребекка не знала, беситься ли от того, что какой-то мужлан вновь пытается указать ей, что делать, или возбуждаться от его приказов. — Признаю, что вспылил и повёл себя глупо. — Продолжил адмирон после того, как их взгляды встретились.       — Ты всё ещё сердишься на меня, Винчесто?       — Сержусь? — Он замотал головой. — Нет. И тогда, на свадьбе не сердился. Но был растерян, не буду лгать. Моя женщина заигрывает с другим…       — Я твоя? — Опасно голубые, обжигающие, как пламя газовой горелки, глаза пронзили его насквозь, но мужчина не сопротивлялся.       — Ты сейчас спрашиваешь или утверждаешь?       — А что бы ты выбрал? — Обольстительно закусила губу.       — Чёрт, не делай так. — Сказал демон, с трудом сдерживаясь. — Это сводит меня с ума. Ещё раз прикусишь губу, и мы продолжим наш диалог в кровати.       — Обещаешь?       — Гарантирую, Бекки.       — Может быть, именно этого я от тебя и добиваюсь. Знаешь, за эти дни мне порядком надоело каждый вечер заводить один лишь будильник.       — Чего ты хочешь? — Рука мужчины по-хозяйски опустилась на талию супруги, завлекающе гладя бёдра и выводя круги на пояснице.       — Всего… — Вздохнув, блондинка расстегнула молнию на платье и, оставшись в одном белье, присела на самый край постели.       Винчесто понимающе улыбнулся, неспешно избавляясь от жилета, затем небрежно отбросил на пол рубашку, давая возможность спутнице любоваться грудой литых мышц, а после плавно опустился на колени. Удобно разместившись между её ног, слишком порывисто и властно раздвинул их в сторону. Ребекке нравилась грубость адмирона, и он это знал, надавливая на чувствительную точку через тонкую ткань белья. Блондинка приподняла бёдра, прижимаясь ближе к его пальцам. Стимуляция становилась сильнее, но дико не хватало тактильного контакта.       — Винчесто… сними их. — Демон беспрекословно выполнил желание дамы и стянул с неё кружевное бельё, отправляя его следом к смятой рубашке.       Вульгарно и приглашающе златокрылая раздвинула ноги. Немного шершавые пальцы прикоснулись к её лону, круговыми движениями распределяя возбуждение, стекающее по бёдрам. Так приятно и чувственно. Не желая показывать свои слабости, она легла на постель, позволяя мужчине подарить ей наслаждение. Движения адмирона ускорились, и Ребекка чувствовала, как мышцы хаотично подрагивают и сокращаются.       — Винчесто… — Она положила ладонь на затылок мужа, вынуждая, нет-нет, прося прикоснуться к ней губами. И он не заставил ждать, приступив к работе горячим языком. Ощущения такие острые, что через короткое мгновение яркий оргазм вырвал её из реальности.       Услышав характерный звук, с которым адмирон всякий раз избавлялся от брюк, Ребекка выжидающе приподнялась на локтях.       — Что ты там возишься? — Буквально промычала блондинка от нетерпения. — Иди ко мне.       Демон забрался на кровать, ложась на неё. Будь его воля — провёл бы так всю свою вечность. Животное неистовство его поцелуя, так быстро сменившееся нежностью не оставляло Ребекке шансов. Он обхватил лицо жены ладонями и смотрел на неё, едва касаясь её губ своими, а потом вновь поцеловал так глубоко и трепетно.       — Не останавливайся.       — И не думал. — Похабно усмехнувшись, Винчесто стал насаживать на себя любовницу, разрушая все границы дозволенного. Серафим царапала ногтями его спину. Он рычал и не спеша выходил, оставляя после себя пульсирующую мучительную пустоту и снова заполняя следующим резким толчком.       Адмирон крепко впивался руками в талию своей женщины, рисуя на коже пылающий след, словно боялся, что в любой момент их сказка может кончиться, и они вновь проснутся в разных постелях, разделённые невысказанными признаниями, ошибками молодости и проклятым законом Неприкосновения.       Стоны выбивались из её груди его размашистыми толчками. Столько ненужных, изматывающих переживаний за последние дни, что их уставшим телам и душам многого было не нужно. Мелкая дрожь охватила Ребекку с головы до ног и ощущение пронзило стрелой, заставив выгнуть спину. Где-то под ухом демон исторг глухое волчье рычание, и тепло заполнило изнутри. ㅤ ㅤ       Гордая небажительница никогда бы не призналась адмирону и даже самой себе в том, как желанны для неё его прикосновения. Лишь от них она могла чувствовать себя защищённой. Оберегаемой. Живой. В его объятиях она узнала радостную безмятежность и сонное, дурманящее удовольствие от занятий любовью, а взамен стала для демона его собственной цитаделью умиротворения.       А сейчас… о, сейчас они лежали рядом, Винчесто крепко-накрепко обнимал во сне бывшую Непризнанную. Блондинка повернулась, и мужчина тоже зашевелился, ослабил хватку, издав глубокий сонный звук. От этого тихого стона она невольно улыбнулась. Адмирон не отодвинулся ни на дюйм, несмотря на затеянную Уокер посреди ночи возню в стремлении примоститься поудобнее да прижаться поближе к нему. Наконец, уткнувшись лицом в ямку под его подбородком, Ребекка блаженно вдохнула его запах, позволяя жару, исходившему от него, обволакивать и согревать. Винчесто по-прежнему спал, дыша глубоко и ровно, при этом, по мнению дорогой супруги, забавно похрапывая. И никогда больше в её бесконечной жизни ей ни захотелось бы засыпать как-нибудь иначе.