***
— Доброе утро всем влюблённым сердцам. — Винчесто появился на кухне. Сонный и негодующий, но обыденно спокойный и понимающий. И тёплое тихое пламя привычно горело в его глазах. — Простите, что разбудили вас, адмирон. — Беременная демоница пристыженно опустила глаза. — Не стоит, милая. По какому поводу подняли шум на этот раз? — Давай, Викусь, хвастайся. — Донёсся насмешливый голос второго участника конфликта. — Дело в том, что сегодня утром Люци принёс мне в постель банановый десерт. — Звучит неплохо, что было дальше? — Но я не хотела банановый десерт, понимаете? — Правда? А кто вчера устроил мне истерику: «хочу банановый пудинг»? — Так это было вчера. — Хмыкнула молодая супружница интонацией столь уверенной, будто озвучила нечто всем настолько очевидное. — Непризнанная, ты хоть понимаешь, что на небесах не растут привычные тебе фрукты? И для исполнения каждого твоего деликатесного каприза нужно время. Откуда я знаю, что тебе захочется через полчаса? Вот я и таскаю всё подряд. — Тебя никто не заставляет. Переутомился, бедняжка. — Вики, знаешь, мне это начало надоедать. — А, может, это я тебе надоела? — Так, стоп! — Винчесто не без усилий загасил новый очаг конфронтации. — Если с бананами всё, мы можем продолжить? — Потом я попросила, чтобы Люцифер принёс мне малину. — А он? — Принёс. Но вы только взгляните на эти ягоды. — Произнесла Вики почти жалобно, привлекая внимание отчима. — Видите? — Откровенно говоря, нет. — Адмирон ещё с минуту фокусировал взгляд на ягодах, не находя подвоха. — Эта малина слишком ворсинистая. Эти волоски будут драть мне горло. Я попросила Люци выщипать её, но он отказался. — Ты себя слышишь сейчас, Непризнанная? — Вообще обо мне не заботишься. Как ты мог поступить так с беременной женой? — Это всё? Или есть ещё что-то? Претензии иного рода? — Пожалуй, нет, адмирон. Хотя… кое-кто в конец достал меня шуточками про мою пузатистость, шарообразность и… Что ты там ещё ляпал, умник? — Младшая Уокер гневливо зыркнула на мужа. — Бегемотистость. — Произнёс будущий папаша в невозмутимо-нейтральной манере. — Ты просто хам, Люци! Да, я поправилась, и по понятным всем, кроме особо одарённых, причинам временно не могу позволить себе носить мини-юбки, но я, между прочим, ношу твоего ребёнка, кретин. — Послушай, Вики, у тебя гиперобострённое восприятие всего. Всегда было. Но с беременностью обострилось. Я не считаю, что сказал что-то обидное. По-моему, все мои шутки были милыми комплиментами, подчёркивающими твоё интересное положение и появившуюся неуклюжесть. — Ну извини, что не умилилась со сравнения себя с беременной слонихой в посудной лавке. Чёрта с два! — Попавшая под руку фарфоровая тарелочка с «гадкой» малиной полетела на мраморный пол. Вновь послышался лязг разлетающихся осколков. — Так, дети! — Винчесто решительно приблизился к разъярённой демонице, понимая, что если ничего не предпринять, эксклюзивная посуда с росписью ручной работы закончится не только в его фамильном имении, но и во всей преисподней. — Опустим тот факт, что вы вдвоём всего за несколько месяцев совместного проживания ухайдокали добрую часть моей коллекции винтажных вещей и предметов искусства, вредители. Давайте побережём хотя бы этот сервиз, доставшийся мне по наследству от предка. — Он притворно нахмурил брови. Попытался придать себе строгий вид, угрожающе сложив руки на груди, но в голосе предательски отчётливо слышалась улыбка. Должно быть, мужчина просто не мог по-настоящему злиться на этих двоих несмышлённых, но таких дорогих ему бессмертных. — Что же, сейчас будем вспоминать уроки хороших манер. — Опять? — Люцифер скептически вздохнул и почесал небритую щёку. — Не опять, а снова, мой мальчик. Ты первый, прошу. — Я… — Начало не слишком многообещающее. — Я про… — Подсказал Винчесто. — Он не любит извиняться, адмирон. Не пытайтесь. — Ехидно подметила демоница. — А ну цыц, Виктория! Не перебивай, дай парню собраться с духом. — Я прошу у тебя прощения, Вики. Мне жаль, если мои слова тебя задели. Что поделаешь, я влюбился в истеричку. — Я истеричка? Я не истеричка! — Я сказал, что люблю тебя, а ты услышала лишь слово «истеричка». — Вижу, воспитательный процесс в самом разгаре. — Серафим, уже не лелея надежды на сон, спустилась на кухню. — Всё так, Бекки. — Отчитался адмирон. — Доброе утро, тётя Ребекка. — Обронил молодой демон. — Да уж, доброе, птенчик мой. — Блондинка не знала от чего её коробило больше, от того, что некий нахал и её дочурка вот уж какой раз посмели прервать её сладостное забытьё, или же от мерзкого обращения новоиспечённого зятька, коим тот стал злоупотреблять всё чаще. — Прости, мам. — Подала голос младшая Уокер. — Беременным у нас снисхождение, прощаю. Раздался продолжительный дверной звонок. — Мы кого-то ожидаем, Винчесто? — Не должны. — Мужчина пожал плечами. Вновь звучание звонковой трели, а после стук по дереву. Когда хозяева отворили дверь, на пороге стояли нежданные гости. И всё бы ничего, но увесистые чемоданы в их руках намекали, что визит планируется длительный. — Ну что, поди соскучились? По шарам вижу, приятно удивлены. — Дьявол светился дружелюбием и сарказмом. Улыбка его бывшей жены была более сдержанной, казалось, Лилит чувствовала себя неловко. — Ну, что ты молчишь? — Серафим обратилась к мужу. — А что говорить, Бекки? — Скажи, что это сон. — Но мы оба знаем, бессмертным не снятся сны. — Спасибо, Зая, успокоил. — «Зая», я ведь сейчас не ослышался? Да, любопытно. Что ж, адмирон, с этого дня будешь получать жалование в морковках, как настоящий зая. — Сатана осклабился, обнажив белоснежные фарфоровые зубы. — Босс, я… — Подчинённый явно растерялся. Он не имел ничего против домашнего прозвища, подаренного ему горячо любимой супругой, однако, надо признать, не всем по душе эдакая романтика. — Я тоже не чёрствый бессмертный, всё понимаю. Дело молодое. Совет вам да любовь! — Отстань от людей, Сат. — Вступила Лилит. — Ремонт в резиденции затянулся, и мы бы хотели, если, конечно, это вас не затруднит… — Пожить у вас. — Без малейшего стеснения завершил фразу Владыка преисподней. — Неужели в аду нет других достойных усадеб и поместий? — Ребекка тотчас начала придумывать пути стратегического отступления. — Есть, разумеется. Но, во-первых, это имение ближе всего к резиденции, а во-вторых… — А во-вторых, кое-кто имеет характер столь невыносимый, что все прочие поспешили откреститься, как только услышали, и спрятаться за выдуманными предлогами. — Перестань, Дорогая. Всё совсем не так. Я, может, страсть как соскучился по деточкам. — Да ну, правда что ли? — В голосе серафима слышался неприкрытый скепсис. — Простите мне моё любопытство, Ребекка, вы всех гостей встречаете в коротенькой шёлковой ночнушке и кружевном пеньюаре? — Что вы, только дорогого свата, и только в тех особенных случаях, когда он соизволит посетить нас в половине восьмого утра. — Другая бы, возможно, смутилась при упоминании своего несколько откровенного внешнего вида, но только не эта железная леди. Она была не робкого десятка, да и было перед кем. — Занятно, а я-то думал, вы приличная женщина. Польщён, но, пожалуй, я пас. — А что так? Отцвели поди хризантемы? — Желаешь убедиться в обратном, златокрылая? — Прищур опасный, двусмысленный. — Ты когда-нибудь успокоишься? Перестанешь облапывать взглядом чужих жён, малахольный? — Рыжеволосая бестия отвесила Сатане хлёсткую затрещину. — Лилит, клянусь тебе, я даже не… И в мыслях не было. — Ещё бы ты да. — А зачем тогда? — Раздосадованно потёр затылок. — Для профилактики. — Что ж, добро пожаловать, Лилит. И ты проходи, проходимец. — Ребекка пропустила гостей войти. — Отец! Мама! — Люцифер не то чтобы сильно обрадовался встрече, и всё же улыбку натянул. — Какими судьбами? — Так это… Соскучились! — Ответил дьявол почти искренне. — Имей в виду, рогатый, я взыщу с тебя моральный ущерб. И за него… — Блондинка покосилась на зятя, — Тоже. — Понимаю, Ребекка, наблюдать за одноклеточными, бывает, наскучивает. — Самаэль окинул небрежным взглядом родного сына и невестку. — Поэтому, надеюсь, тебя не затруднит следующая просьба: выдели нам комнату подальше от детей. Не хочу лишний раз видеть их глупые физиономии. — Вики с трудом подавила вздох возмущения. Люцифер предпочёл никак не реагировать, за прожитые годы бесконечной жизни он безмала привык к выходкам отца. — Губа не дура. — Серафим прицокнула языком. — Только вот, если это возможно, я бы просила о двух раздельных спальнях. — Дорогая, ну для чего так обременять хороших людей? Подумают ещё, что мы привередливы и неблагодарны. В этом нет нужды. Одной комнаты достаточно. — Засуетился, точно уж на сковородке, Владыка. — Нет проблем, сватья. Всё будет устроено. — Подмигнула тёща. — Сочувствую, рогатый, попытка была неплохая.***
В фамильном имении рода Винчесто поздним вечером того же дня: Самаэль вошёл в слабо подсвеченную тусклым светом бра комнату. — Лилит? Жаждалась меня? Уже спишь, моя бестия? Я свет включать не буду, не тревожься. — Сатана обратился к спящей. Женское молчание, по привычке, было воспринято как знак согласия и побудило к дальнейшим действиям. Обронив брюки на полпути к кровати, рогатый обольститель заполз под одеяло. — Так и продолжишь одаривать меня гордым молчанием, Лили? — С этими словами властные руки обвились вокруг женской талии, поползли к бёдрам. Спящая вдруг пробудилась. — Винчесто?! — Ребекка Уокер?! — Я! — Блондинка истерично взвизгнула, вырываясь из объятий «насильника». — Вы что себе позволяете? — Я… спать ложусь. — Промямлил дьявол непривычно растерянно. Сложившаяся ситуация ненадолго посбивала с него былую спесь. — Ну и ложитесь. Зачем же руки распускать? — Кто распускал? Я? — А кто? Я что ли? Я что ли к чужой жене в постель залезла? Отказ бывшей ещё не повод лезть к чужой. Пожилой человек, а туда же! — Ну, не такой уж и пожилой, к вашему сведению. — Не приближайтесь, я мужа позову! — Да что ж вы так орёте, как курица при виде топора? Оглохнуть можно, в самом деле, от вашей сирены. Щёлкнул выключатель, недостающие до полного комплекта сваты вошли в комнату. — Я не поняла, а что это вы здесь полежанки устроили? Шипко устали? Или наблюдали цветение хризантем? — Л-Лилит, это не… Адмирон, ты не подумай, ничего не было. — А ты под старость нюх потерял, старый чёрт? — Демоница была готова испепелить обоих свирепым взглядом. — Да не, я думал, что это ты. — Переход на полушёпот явно не добавил оправданиям убедительности. — Мы ведь так похожи, не различить без лупы. — Бекки, что происходит? — С трудом вернувший себе способность говорить адмирон обратился к супруге. — Винчесто, просто небольшая путаница. Но у тебя нет причин меня обвинять. Не я вторглась в чужое семейное ложе. Вторглись к нам. — Бекки, неубедительно. — Адмирон, не думал, что когда-нибудь буду защищать твою суженую, но она здесь действительно ни причём. — Какой джентльмен, ещё и покрывает соучастницу! А я всё думала, что ты так на неё косил утром! — Лилит подняла с пола знакомый элемент мужского гардероба. — Ложь и провокация! Никуда я не косил. Мы все за ужином выпили за встречу. Глифт был высочайшей пробы, вот я и выпил… чуть больше вашего. — Тебя как в хозяйскую спальню занесло, алкаш-недолюбовник? — Бывшая жена всё же пару-тройку раз стеганула владыку преисподней его же брюками. — У Винчесто не дом, а катакомбы. Тут и на трезвую голову в два счёта заблудиться. Я бутылочку, значит, приговорил и пошёл. К тебе. Думал, ты после бокала расслабилась и… Неважно. В общем, захожу в спальню, вижу, ты уже в кровати, дело за малым. А потом оказывается, что не ты, а сватья. — А я ещё сквозь сон так лежу и думаю, что это вдруг у Винчесто рука такая тяжёлая и грубая. И перегаром разит. — Ну, не так уж сильно вам и разило, Ребекка. — А тебя, ловелас допотопных времён, стало быть, ничего не смутило? Цвет крыльев, например? — Поинтересовалась бестия уже спокойно, и ядовитый огонь в её змеиных глазах перестал пылать столь рьяно, как всего минуту тому назад. — Всё было в темноте, Дорогая, не разглядишь подвоха. Посему, совет тебе, адмирон, на будущее. Пусть твоя суженая ест больше рыбных блюд. — Это для чего? — Винчесто озадаченно посмотрел на босса. — А чтобы золотые перья во тьме светились. От счастливой семейной жизни с тобой, разумеется, и от фосфора. — Очередная остроумная шутка, над которой не смеялся никто, кроме рогатого рассказчика. — Ладно, юморист, одевайся, спать пошли. — Лилит швырнула в бывшего мужа брюки. — Дорогая, не слишком ли много грубостей и избиений за один день? — Тебе не повредит. — Ответила она равнодушно. — По пути покажешь выделенные мне покои? — Нет уж, со мной спать ляжешь! Не хватало ещё, чтобы ты так же бесцеремонно вломился к детям. — Что ж, если дама этого хочет, придётся повиноваться. — Произнёс дьявол, едва сдерживая ликование. — Это холодная констатация факта, а не приглашение на рандеву, Сат. — Демоница извинилась перед сватами за происшествие и вышла в коридор. — Это мы ещё посмотрим, Дорогая. — Проговорил про себя владыка, застёгивая пуговицу над ширинкой. — Игра только началась, и я пожертвую достаточно свечей, если придётся. — Спокойной вам ночи, адмирон, Ребекка. — Он кивнул, направляясь к двери. — С момента, как в имение переехала наша молодёжь, покой стал для нас с мужем непозволительной роскошью. С вашим же приездом, Самаэль, нам придётся забыть о существовании такого состояния души и тела насовсем. — Блондинка измученно вздохнула, не имея сил на спонтанную колкость или ругательство. Винчесто окинул её сочувственным взглядом и положил руки на плечи. Как только дверь за любезным свёкром захлопнулась, они оба рухнули на кровать, вытянув все конечности, и, ни проронив при этом ни слова.