Любимая внучка адмирона Винчесто

      Утро в фамильном имении рода Винчесто несколько месяцев спустя:       Завтракать в компании новых родственничков стало для Виктории весьма приятной традицией. Очень забавно было наблюдать за их суетой и заботой, стоило будущей мамочке только появиться на кухне. Точнее, сначала они замечали её округлившийся живот, почему-то неимоверно радующий их чёрствые души.       Винчесто изо всех сил сдерживается, чтобы не зажать падчерицу в объятьях отцовской любви, опасаясь, что может навредить ей и малышу. Лилит ограничивается утренним поцелуйчиком в щёку невестки и сияющей улыбкой. Ребекка ведёт себя более сдержанно, пожалуй, как и полагается даме её положения и статуса. Голубые глаза, унаследованные и дочерью, искрятся тёплыми лучиками света, выдавая искреннее счастье этой неприступной златокрылой леди. Она всё ещё скупа на проявления чувств, но линии губ сами растягиваются в любящей улыбке. Морщинки собираются в уголках глаз и старшая Уокер преображается, превращаясь в женщину, объятую трепетом и нетерпением, и грезящую о своей новой роли бабушки. Самаэль медленно ухмыляется, наблюдая за всем этим, потягивая крепкий кофе.       — Следующая кружка обойдётся вам в копеечку. — Бросила серафим, подсчитывая убытки.       — Что, пожалели кофе для дорогого свата? — Дьявол хмыкнул.       — Ничуть. Кофейные зёрна нынче выросли в цене. А вы стремитесь к тому, чтобы израсходовать весь наш запас.       — Не переживай об этом, златокрылая. Я возмещу всё в счёт премии твоему мужу.       — То-то же. — Ребекка удовлетворённо кивнула.       — А каким Люцифер был в детстве? — Решила поинтересоваться Викуся у свекрови.       — Ох, Люлю был таким капризулькой. — Лилит подавила смешок, с гордостью глядя на возмужавшего сына.       — Мама, я же просил так меня не называть. — Молодой демон обиженно отвернулся к окну.       — Согласен, «Люлю» звучит слишком мужественно для такой плаксы. — Вклинился второй родитель. — Спиногрыз орал, не переставая, часы напролёт. Ни днём, ни ночью продыху не было. Вся резиденция на ушах стояла. Ни одна нянька не могла его вытерпеть дольше недели. Пришлось вдвое увеличить жалование, чтобы не остаться совсем без прислуги.       — Ну, извини, что потревожил твоё спокойствие, отец. — Огрызнулся Люцифер. — Я был ребёнком!       — Просто твоя мать во время беременности очень хотела девочку. Вот и получили Люсю.       — Перестань, Сат. — Демоница вперила в бывшего мужа пылающий взгляд.       — Кстати говоря, котлетки просто вершина кулинарного искусства. Нужно будет передать благодарность кухарке. — Люцифер с аппетитом уплетал свою порцию.       — Это Лилит постаралась на славу. Хозяюшка Моя. — Самаэль расщедрился на похвалу.       — А ты не подлизывайся, старый лис.       — Правда, мам, котлетки чудесные. Ничего вкуснее в своей жизни не ел.       — Мне приятно, сынок. — Лилит благодарно улыбнулась.       — Уминаешь так, как будто ты вообще ничего в своей жизни не ел. — Буркнула Вики. — Я ведь тебя не кормлю, Люци, вон как отощал.       — Я же пошутил. — Демон попытался дать заднюю, от греха подальше.       — Мне такие шутки не нравятся.       — А что я такого сказал? — Бровь Люцифера взметнулась в очевидном изумлении.       — Что сказал, то и сказал. Дуру из меня делать не надо.       — Никто из тебя дуру не делает, Непризнанная.       — Всё, ладно, проехали.       — Нет, не проехали. Давай ещё к чему-нибудь придирёмся.       — Надо будет, придирёмся, Люци.       — Спасибо! Позавтракали! — Брюнет подорвался из-за стола, развернулся и, чуть не сбив с ног подходившего слугу, зашагал прочь.       — Люцифер! — Лилит окликнула сына, но он уже покинул комнату. — Ну что ты сидишь? — Она обратилась к Сатане. — Ты с сыном разговаривать собираешься?       — Почему я должен помогать идиотам бесплатно?       — Они наши дети.       — Аргумент. — Согласился Самаэль. — Пошли.       В коридоре:       — Ты что себе позволяешь? — Демоница недовольно посмотрела на сына. — Что за хлопки дверьми? Кричать на беременную жену непозволительно!       — Правильно, Люлю. — Согласился дьявол с долей злорадства. — Мать всё верно говорит. На беременную — нельзя, а во всех остальных случаях — по твоему усмотрению.       — Не я начал этот цирк. — Резюмировал Люцифер.       — Ты сейчас выглядишь, как слабак. Сдаться её напору — сущее унижение, недостойное наследника трона. Кроме того, в первую очередь, это вопрос ответственности, к которой ты должен быть готов. Непризнанная носит твоего ребёнка. — На секунду замялся. — Надеюсь, что твоего.       — Сат… — Лилит покачала головой, призывая сменить вектор разговора.       — Ты, сынуля, думаешь, мне было легко, когда твоя мать была беременна? Она и не такое выкидывала! Но пришлось потерпеть. Ради неё, ради тебя, ради себя терпел! Подойдёшь к своей психованной жёнушке и извинишься — вот тебе моё отцовское слово.       — Ладно. — Выдохнул брюнет обречённо. — К Вики сейчас подходить небезопасно. Лучше сделаю это вечером, после того, как решу все дела в резиденции.       — Пусть так. Ступай к крыльцу, подождёшь там нас с адмироном. Вместе пойдём.       Когда фигура сына скрылась за поворотом, рыжеволосая бестия с вопросом и одновременным вызовом поинтересовалась у бывшего мужа: — Так что я там выкидывала? И что ты терпел, горемыка?       — Лили, я ведь для примера взял. Чтобы убедительнее вышло, и наш отпрыск хоть что-то понял. — Непривычно оправдывающийся тон рогатого, казалось, позабавил собеседницу.       — Не заставляй сына ждать. Опять ведь опоздаешь на совещание.       — Начальство не опаздывает, Дорогая, оно задерживается.       В столовой:       — Что за закидоны, Вики? — Старшая Уокер сурово взглянула на дочь.       — Мам, а что он?       — Что ты? Нет, разумеется, твой муженёк тот ещё фрукт… Я бы даже сказала, овощ, но это не даёт тебе права так с ним обращаться и спекулировать своим положением.       — А почему ты его защищаешь? Ты вообще чья мать? — Демоница шмыгнула носом.       — Действительно, Бекки. Мне кажется, ты перегибаешь. — Винчесто в очередной раз прибегнул к покрывательству падчерицы. — Виктория умная девочка. Ей не нужен мозгоправ.       — Тебе он, конечно, важнее, Любимый, но ты потерпишь.       — Так, мне пора бежать. — Адмирон взглянул на часы, поправив манжеты рубашки. — Девочки, пообещайте не ссориться.       — Обещаем. — Вики приобняла отчима.       — Моя девочка. — Он произнёс это с какой-то особой мягкостью. А затем развернулся к супруге: — Серафим Ребекка соизволит подарить мне поцелуй, чтобы задать настрой утомительному рабочему дню? — Заговорил демон в нарочито официальной манере.       — Может быть… Но только один. — Блондинка чмокнула возлюбленного в щёку.       — И всё?       — Идите, адмирон Винчесто, вас ждут великие дела. — С видом победительницы она приглашающе распахнула дверь.       В резиденции:       — Отчитайтесь о проведённых переговорах, Рондент. — Приказал Сатана. — Только не лейте за зря воды. Не в бане.       — Увы, господин, всё прошло не лучшим образом… — Советник затряс перед лицом владыки некой отпиской.       — Не скромничайте. О том, что мои подчинённые болтуны и дармоеды, мне и так доподлинно известно. Вы со мной не первый век работаете, и у меня нет причин сомневаться в вашей полной некомпетентности. — Выхватив из рук Рондента бумажку, Самаэль быстро прошёлся глазами по тексту. — А ну, уйди с глаз моих, бездарь!       — Слушаюсь. — Подчинённый тот час ретировался.       — И остальных не задерживаю. Люцифер, ты останься. Мы с адмироном посоветовались и решили, пора тебе за ум браться. Учиться управлению. Я хоть и вечен, но временами подумываю бросить всё это к чёртовой матери. А на кого? Преемник есть, да только опыта у него пока маловато.       — Ты хочешь, чтобы я взял под свой контроль одну из провинций? — Люцифер в предвкушении посмотрел на отца.       — Нет, сынуля, лучше. Я назначаю тебя «Главным пометалой» преисподней.       — Чего? — Переспросил наследничек, не скрывая удивления.       — Будешь отвечать за бесперебойную работу мусоропровода в аду. — Пояснил дьявол.       — Это шутка такая? Ты предлагаешь мне должность мусорщика?       — Во-первых, не мусорщика, а фактически генерального директора помойки. Звучит пафосно, согласись. И никто лично тебя в отходах копаться не заставляет. А во-вторых, любой труд заслуживает уважения. Попросишь — и я понижу тебя до дворника.       — Поверить не могу, что адмирон предложил подобное.       — Ну… Адмирон изначально предлагал сделать тебя губернатором какой-нибудь области. Но я счёл это слишком скучным. К тому же, работа с мусором — это то, что тебя непременно ожидает на посту Сатаны. В особенности, если понаберёшь на службу дураков по объявлениям.       — Спасибо, папаша. Постараюсь не упасть в грязь лицом! — Отчеканил молодой демон всё ещё негодующе.       — Подпишите, босс. — Винчесто вернулся в Зал приёмов с каким-то документом.       — Что это? — Сатана с подозрением глянул на подданного.       — Ваше распоряжение, касательно того, чтобы сделать завтрашний рабочий день сокращённым.       — С какой стати?       — Завтра отмечается День влюблённых…       — И?       — Я предложил по такому поводу сократить часы работы, дабы сотрудники смогли провести больше времени со своими вторыми половинками. Вы согласились, босс, и попросили подготовить всё в письменной форме.       — Я был пьян? — На всякий случай уточнил Самаэль.       — Рискну заметить, вы не были трезвы, как стёклышко.       — Тогда не считается, Винчесто. Никаких вам поблажек и выходных. Работаем в обычном режиме.       — Но… — Адмирон подавил вздох разочарования. — Я не хочу колоть вам глаза правдой, босс, но для ваших ближних совершенно очевидно, как сильно вы хотите вернуть Лилит.       — А это не твоё дело, уважаемый. — Зло бросил владыка. — Хотя, постой, ты сегодня генерируешь максимально странные идеи, но попробуй. Чужое мнение уважаю, конечно, но в расчёт не беру.       — Совсем скоро мир бессмертных, как и земля, погрузится в романтическую, благоухающую ароматами любви и нежности атмосферу праздника — Дня святого Валентина, используйте этот день как повод, пригласите супругу на свидание.       — Куда? Пятьсот лет там не был.       — А вот и зря. Каждой женщине время от времени хочется романтики, босс. У них случаются моменты, когда уместней комплименты.       — Ты где этой мыльно-романтической ереси понабрался?       — Поэзия — не ересь, босс… Шекспир, Байрон, Малларме… И вам не мешало бы на досуге заглянуть в томик добротных стихов.       — Я лучше в дуло пушки загляну. — Хмыкнул рогатый.       — Мы давно раскусили твою игру, отец. — Выпалил Люцифер. — Тебе просто завидно, что у нас с адмироном всё в порядке в личной жизни, а тебя мама иной раз даже видеть не хочет.       — Много ли ты понимаешь, сопляк. — Выплюнул слова родитель.       — А меж тем женщина… — Отвлечённо начал Винчесто. — Она ведь словно татуировка. Её замечают: одни критикуют, другие любуются. А где она будет у вас красоваться: на руках, на шее, на груди или ниже, зависит от щедрости души и фантазии разума. Только помнить надобно, что если вы захотите с ней расстаться, шрам в любом случае останется на сердце, если не у вас, так у неё.       — Короче говоря, хрен потом от неё отделаешься, я понял. Ладно, знатоки любви, пора и честь знать. Как Вы могли допустить такое безобразие? Время близится к ночи, а я ещё трезвый!       — Подумайте над тем, что я вам сказал, босс. Поверьте, не всё ещё потеряно. — Назидательно произнёс адмирон.       — Я тебе не за оптимизм плачу и не за рекламу надежды, так что брось это дело подобру-поздорову. — Дьявол с укором взглянул на подчинённого, а затем вышел из Зала приёмов.       В фамильном имении рода Винчесто тем же вечером:       — Викусь, ты на меня не обижайся, ладно? — Люцифер, переступив через гордость, приступил к занятию, что ненавидел сильнее прочих в жизни, к извинениям.       — Ты тогда меня тоже прости. Что-то я завелась с полуслова.       — Да… — Выдохнул брюнет протяжно. — Ты у меня заводная!       — Не прибедняйся, любитель похлопать дверьми. Характер у тебя не ангельский, Люци.       — Перегрелась, Непризнанная? А с чего бы ему таковым быть?       — Спокойствие, только спокойствие, Люци!       — С тобою, чтоб спокойным быть, пустырник нужно жрать, Вики. По полю прям идти, срывать и глотать, не жуя. Вместе с грёбаным корнем и землёй, понимаешь?       — С огнём играешь, чертяга. — Предупредила младшая Уокер.       — Понял-понял, клубничка Моя, не начинай.       — А я и не начинала ещё!       Полночь в имении:       Поздней ночью беременная демоница бесшумно выбралась из постели, чтобы не разбудить муженька, и набросив махровый халат поверх длинной хлопковой ночнушки с утятами, покинула спальню. Когда не можешь заснуть, лучший способ скоротать время — поесть. Так Виктория думала и раньше, беременность лишь укрепила её веру в эту непреложную истину. Быстро обшарив буфет, будущая мамочка нашла арахисовую пасту. Любимый земной «деликатес». Кроме Викули её никто не ел или специально не притрагивался, зная, какая у девушки к ней слабость.       Уже собираясь вернуться в спальню, демоница заметила приглушённый свет, пробивавшийся через витражные стёкла одной из дверей в коридоре. Этот был кабинет адмирона. Тёплое, успокаивающее освещение, что лилось оттуда, было так созвучно с энергетикой этого бессмертного. Всегда готового окутать своей заботой и нежностью близких для него людей. Недолго думая, падчерица постучала. Винчесто радушно отворил дверь.       — Виктория, девочка моя, что-то случилось? — Демон чуть обеспокоенно поймал её взгляд, но отметив невозмутимый вид гостьи и баночку с лакомством в её руке, тот час успокоился, сведя на нет все опасения. — Не спится?       — Вам можно задать тот же вопрос, адмирон. — Она шутливо подмигнула, оценивая обстановку в кабинете, где ещё минуту назад кипела работа.       — Как шутит Ребекка, я — ночная птица. Дни не для меня. Вот и приходится корпеть ночами над бумагами.       — Их там… — Вики заглянула через плечо отчима на стол. — Много…       — Всего три стопки: первую — надо сделать срочно, вторую — очень срочно, а третью — вчера. Обожаю свою работу! — Он хохотнул, вкладывая в своё изречение юмор рабочей действительности.       — Будете? — Демоница передала баночку с пастой, делясь своим сокровищем.       — Благодарю, милая, кушай. Я поставлю чайник.       — Я не хотела вас отвлекать, адмирон, не нужно…       — Ну что ты, что ты… Мне это в радость. — В следующий миг Вики увидела отражение отцовской любви на его лице, а затем Винчесто заговорил, понизив голос почти до шёпота. — Знаешь, Виктория, я… — Он отступил на два шага назад, сделал паузу, очевидно, заколебался. Выражение его лица тоже изменилось, а в интонации засквозило чувство вины. Падчерица подняла бровь в ответ на его странное поведение. Мужчина неловко прокашлялся, но продолжил: — Я давно хотел попросить у тебя прощения.       — За что?       — То школьное разбирательство, когда вас с Люцифером поймали за нарушением Запрета. Мне пришлось покопаться в твоих воспоминаниях. Я увидел слишком личное… Ты поняла, о чём я. Одним словом, нарушил ваши границы. Мне не стоило… Прости, милая.       — Это было так давно, что я и думать забыла. Кроме того, окажись тогда на вашем месте любой другой бессмертный, мы бы так легко ни отделались. Кое-кого бы отчислили из школы, а мне бы и того хуже — вырвали крылья. Так что, и я, и Люцифер очень благодарны вам за ту маленькую спасительную ложь, адмирон. Вам не за что извиняться.       — Счастлив получить ваше прощение, юная леди. — Винчесто по-отечески положил ладонь на её плечо.       — Адмирон, мне тоже есть что вам сказать…       — Минуту, милая, чайник вскипел. Предпочитаешь чай с чабрецом, бергамотом или жасмином?       — С бергамотом, пожалуйста.       Вскоре на поднос опустился дымящийся чайничек, две фарфоровые кружечки и вазочка с мармеладными конфетами.       — Если ты серьёзно проголодалась, Виктория, в твоём положении не будет осудительным разбудить кухарку и попросить её приготовить что-нибудь посытнее. Я бы и сам мог, но боюсь, мои кулинарные способности ограничиваются пересоленной яичницей и подгоревшими блинчиками.       — Я не голодна, адмирон, правда. — Отозвалась демоница, сделав глоток горячего сладкого чая, перекатывая на языке привкус бергамота. — Такой ароматный и согревающий, спасибо.       — На здоровье, милая. Ты хотела что-то сказать? — Винчесто указал на неё рукой, призывая вернуться к оставленной мысли.       — Да… Спасибо вам… За маму…       — Я не совсем понимаю, Виктория. — Он слегка напрягся, не до конца уловив, что падчерица имела в виду.       — Рядом с вами она стала другой. Вспомнила, какого это что-то чувствовать. И иногда, пусть даже редко, она забывает о своём серафимстве, о должности в Совете и службе Шепфа, в такие моменты мне начинает казаться, что я снова вижу перед собой маму. Любимую мамочку, которую давным давно потеряла, и по которой скучала все эти годы. — Слёзы брызнули из девичьих глаз.       — Ну-ну, тише, милая. — Демон принялся бережно гладить её по голове и плечам, точно баюкать.       — Знаете, когда я впервые встретила маму здесь, на Небесах, впервые заговорила с ней, мне показалось, что это лишь бутафория. Неживая пластиковая оболочка дорогого мне человека. Подумала, будто сердце её намертво поросло ледяной коркой, столь прочной, что не под силу растопить даже вечности. Теперь у меня появилась надежда.       — Не будь к ней слишком строга, Вики. Ты многого не знаешь. Через что ей пришлось пройти. Вечная нерушимая связь, что формируется между матерью и ребёнком при рождении, была оборвана по воле несчастного случая. Не думай, что Ребекка мало страдала. Что ни сходила с ума от скорби. Ни кричала по ночам в подушку от бессилия и боли, ломавшей рёбра. Ни плакала…       — Плакала? Мама?       — Удивлена? Нечасто мне доводилось видеть влагу на её лице. Обычно Бекки предпочитала прятать свою боль так глубоко, что и не каждый рентгеновский луч проявил бы. Но несколько раз я был удостоен узреть её беззащитную, подобную оголённому проводу, искренность. Не забуду те мгновения… Не потому, что видел её слабой, а потому что Ребекка смогла довериться мне. Подпустила так близко.       — А потом, неужели мама просто примирилась? Забыла обо мне?       — По-твоему, у неё был выбор? Вас разлучила смерть: ты — провела годы, лелея в сознании образ матери; Ребекка — была обязана отказаться от всего, что напоминало ей о её земной жизни. Даже от собственного ребёнка. Но забыть? Это было выше её сил. Она никогда о тебе не забывала. Я покажу кое-что. — Мужчина поднялся на ноги, подошёл к письменному столу, открыл верхний ящичек и достал оттуда что-то небольшое.       — Это… Это же моя детская фотография! Откуда она у вас? — Бывшая непризнанная изумилась находке, захлопала ресницами, не веря глазам.       — Однажды мы с Бекки спускались на землю, понаблюдать за тобой. — Проговорил мужчина быстро, на одном вздохе. — Она бы пошла в любом случае, но я боялся, что Ребекка может наделать глупостей и, буквально увязался пойти с ней. Тебе тогда было семь лет. Ты играла с какой-то девчонкой в парке, за вами присматривала её старенькая бабушка. Мы держались на должном расстоянии, прикинувшись обычной парой, устроившей пикник в воскресный день. Мимо проходил фотограф-любитель в приподнятом настроении, фотографировал всех подряд и тут же отдавал людям готовые снимки. Он и тебя, юную красавицу, запечатлел на полароид. Вскоре бабушка задремала и, ты с подругой тот час рванули к ларьку с мороженым. Я слышал, старушка не позволяла вам это холодное лакомство, предупреждая, что заболит горло. И пока две довольные непоседы неслись разбазаривать свои карманные, один демон тем временем стащил фотографию.       — Удивительно! Я ведь тогда весь парк прошерстила, думала, снимок ветром унесло.       — Каюсь, брать чужое нехорошо. — Он усмехнулся, но уже в следующую секунду вновь стал серьёзным. — Я отдал снимок Ребекке и, он пробыл с ней до конца обучения в школе. Лишь на выпускном она вернула фотографию, сказала: «Забери это, Винчесто, пусть будет у тебя. Я не могу просто выбросить эту фотографию, как не смогла до конца заглушить в себе материнские чувства. Этот снимок — напоминание, причиняющее мне много боли. Слишком много. А в моей новой жизни ей нет места, как нет и ничему другому» — Она с невыразимой печалью окинула взглядом голубые ленты на своих запястьях. Сквозь годы я сохранил эту фотографию, держа подальше от чужих глаз, как нечто ценное для неё. Для меня… А недавно, представляешь, Бекки спросила, храню ли я всё ёщё тот снимок. Я показал ей его в первозданном виде, только бумага чуть помялась в уголке. Ребекка долго всматривалась в изображение, проводя краешком пальца по твоим чертам, пока я не заметил, что губы её дрожат… Маме сейчас очень непросто, пойми. Но я вижу, как она старается, как боится, одёргивает себя и опять встаёт на этот путь. Однажды сама судьба оборвала связующую нить между вами. Теперь, когда тоненькая ниточка натянулась вновь, не бери в руки ножницы. Люди, которых, бывает, трудно любить, как раз больше всего нуждаются в любви. Дай ей ещё немного времени, прошу.       — Я понимаю, адмирон, спасибо.       — И ещё… Я не хочу лезть, но меня немного беспокоят ваши отношения с Люцифером. У вас всё нормально?       — Мы с Люци и нормально — несовместимые вещи. — Виктория театрально вздохнула и неопределённо пожала плечами.       — Он изменился, уж я-то вижу.       — Это из-за ребёнка. — Настаивала будущая мамочка.       — Нет. Это из-за тебя. Рядом с тобой мой воспитанник подавляет деструктивный компонет личности. Старается поступать правильно и благородно себя вести, и, судя по вашей утренней перепалке и твоему настроению, ему не всегда это удаётся. — Слыша эти слова, демоница уставилась на отчима с наивной улыбкой. — Конечно, мальчик не уступает в упрямстве отцу. Он никогда не признается, но это и не нужно. В любом случае, причина всех перемен в нём — это, в первую очередь, ты.       — Я так волнуюсь, адмирон.       — Расскажи, что тебя тревожит, милая. Я сделаю всё, что в моих силах.       — Скоро появится ребёнок. Первенец. Все ждут, что родится наследник, мальчик… Но ещё на свадьбе я, по совету Мими, тайком поговорила с демоном Барбатосом. Он сказал, что будет девочка. Скажите, может, это ошибка?       — Герцог Барбатос никогда не ошибается в своих предсказаниях… — Протянул мужчина вдумчиво. — О, Шепфа! Будет девочка! Какое чудо! — Воскликнул он, будто опомнившись.       — Вы… рады?       — Рад, шутишь? Да я счастлив! — Его радость так сердечна, что и Вики не может удержаться от улыбки.       — Но как же? Наследник, я должна родить мальчика…       — Ты эти глупости брось. Впереди такое счастье! Знаешь, я ведь так всегда мечтал о дочери…       — И сейчас мечтаете?       — А сейчас мне нравится думать, что она у меня есть.       — Папа… Папочка! — Вымолвила бывшая Непризнанная несмело, тихо.       — Доченька! — Винчесто обнял падчерицу, позволив сердцу полниться отцовской любовью к этой девочке. Он мягко прикоснулся к её животу. — Энергия… Я чувствую. Уже проявляется, пока не сильно, но отчётливо. Это… Жимолость. У нашей малышки редкая энергия, прежде не встречал бессмертных с такой.       — Что она означает?       — Хм, если я правильно помню, жимолость — символ преданной любви. Такой энергией может быть наделён от рождения только ребёнок, зачатый любящими друг друга людьми. У малютки будет нежная, возвышенная, даже поэтичная натура.       — Думаешь, мне стоит рассказать Люциферу, что у нас родится дочь?       — Непременно, стоит! Безусловно, он и сам узнает об этом уже скоро, но поверь, ты очень обрадуешь мужа, сообщив эту весть завтра, в День всех влюблённых. Лучше подарка не придумаешь.       — Вообще-то, у меня уже имеется один. Незабываемый. — Хитро процедила Викуля. — А новость оставлю на закуску.       — Ох, и интриганка! — По-доброму запричитал адмирон.       — Вкусные мармеладки были. — Демоница надкусила последнюю конфетку из вазочки. Опустевшая на глазах баночка из-под арахисовой пасты стояла рядом на подносе. — Пап, может, всё-таки пожаришь блинчики? — Попросила новоиспечённая дочурка, состроив моську столь умильную, что, конечно, Винчесто не смог ей отказать.       — Ладно, милая, надеюсь, получится съедобно.