Этот дневник принадлежит Драко Малфою

12 мая Дорогой дневник! Поскольку все прогулки и даже хождение по замку после шести вечера строго запрещены, у меня нет никакой возможности всё время следить за Поттером и Уизли. И, если честно, дорогой дневник, топать за этими двумя придурками в Запретный Лес не очень-то и хочется. Мне до сих пор иногда снится в кошмарах та жуткая фигура в капюшоне, которую мы с Поттером встретили, когда вместе отбывали наказание. Бр-р-р! Так что я решил, что за пауками гриффиндурки могут сходить и без меня. К тому же, нас снова нещадно завалили домашними заданиями, ведь не за горами экзамены, о чём нам сегодня на уроке трансфигурации напомнила наш новый директор — профессор МакГонагалл. Уизел так дёрнулся от этой новости, что комнатные туфли, которые он трансфигурировал из пары белых кроликов, в испуге сиганули со стола. Что-то он какой-то нервный в последнее время, наверное, о пауках думает. — Экзамены? — ужаснулся придурок Финниган, и хвостики его крольчат тут же стали похожи на обгорелые бенгальские огни. — У нас ещё и экзамены будут в такое страшное время? Лонгботтом выронил волшебную палочку, и она по пути на пол испарила ножку его стола. Профессор привела мебель в порядок и сердито повернулась к Финнигану, поморщившись от запаха гари, который источали его несчастные кролики. — Если школа до сих пор не закрыта, так только для того, чтобы вы не остались неучами, — строго сказала МакГонагалл. — Экзамены состоятся как обычно, и я надеюсь, что вы будете усердно готовиться. — Профессор, — захныкала Браун, — простите, я не могу превращать этих милых кроликов в обувь, они так похожи на моего Флаффи. О, я так скучаю по нему! Я бы умерла, если бы кто-нибудь превратил его в тапок! Вот ведь дура! Я закатил глаза, изящным взмахом палочки трансфигурировал своих пушистиков в пару идеальных элегантных меховых туфель и демонстративно переобулся. Браун истерически всхлипнула, а старухе МакГонагалл ничего не оставалось, как сухо кивнуть мне: «Хорошая работа, мистер Малфой!» и продолжить обход пыхтящих над заданием студентов. Поттер, видимо, мыслями находился в Тайной Комнате и решал, с какой стороны подступиться к чудовищу Слизерина, потому что его кролики успели сжевать пергамент с заклинанием, прежде чем он опомнился и наколдовал им вместо хвостов шерстяные красные помпоны. На этом сходство подопытных зверьков с тапками закончилось, и проходящая мимо МакГонагалл укоризненно покачала головой. Но Поттеру, разумеется, вовсе не обязательно лезть из кожи вон, чтобы получить хорошие оценки, ведь в конце года вернётся старикашка Дамблдор и накинет ему сто баллов за участие в каком-нибудь мифическом чемпионате, о котором никто слыхом не слыхивал. 27 мая Дорогой дневник! Сегодня во время завтрака МакГонагалл торжественно сообщила, что у неё есть хорошие новости. — Дамблдор возвращается! — завопили со всех сторон. Тоже мне — хорошая новость. — Матчи по квиддичу возобновляются! — предположил Вуд. А вот это действительно было бы отлично. — Поймали наследника Слизерина? — воскликнула какая-то рейвенкловка, и на лице нашей старосты Джеммы Фарли промелькнула робкая надежда. Все три стола с нескрываемым торжеством уставились на нас. — Профессор Спраут известила меня, — не обращая внимания на гвалт, усиленным голосом продолжила директриса, — что мандрагоры наконец-то созрели и готовы к употреблению. Спасибо всем студентам, которые без устали дежурили в теплице номер три. (Эй, слизеринцы тоже дежурили, пока профессор Спраут демонстративно не отказалась от нашей помощи!) Уже вечером мы сможем вернуть к жизни всех подвергнувшихся Заклятию Оцепенения. Хочу вам напомнить, что одна из жертв, по-видимому, знает, кто именно на них напал. (Разумеется, это Грейнджер!). Горячо надеюсь, что этот кошмарный год успешно завершится поимкой преступника. Зал радостно загалдел. Поттер уставился на меня таким взглядом, что Василиск Салазара Слизерина утопился бы от зависти в Чёрном Озере. К моему изумлению, Уизел не присоединился к уничтожению меня взглядами, а глупо и радостно заулыбался, даже прекратив поглощение сосисок. Затем эти двое о чём-то зашептались с весьма озабоченным видом. Наверное, придумывают, как будут объяснять ожившей Грейнджер, что даже и не начинали готовиться к экзаменам, пока она валялась в Больничном Крыле. Удачи, ребята! Я продолжил искоса, незаметно поглядывать на гриффиндорский стол. Мелкая Уизли подошла и села рядом со своим братцем. Вид у неё был какой-то бледный, растрёпанный и растерянный. Что, малявка, Поттер совсем не обращает на тебя внимания? Ну так сочини ещё пару стишков в его честь! Я чуть не подавился тыквенным соком, вспомнив «жабьи глаза» и «волосы цвета доски». Уизлетта посидела некоторое время, не говоря ни слова и нервно раскачиваясь на стуле, словно решаясь на что-то, а потом вскочила и выбежала прочь из зала. На секунду я подумал, что Поттер помчится следом, но тот, кажется, и внимания не обратил на причуды своей малолетней поклонницы. Я с аппетитом принялся за шоколадные булочки, утратив интерес к гриффиндорской компании. ***** После обеда мы с гриффиндурками в сопровождении профессора Локхарта топали на историю магии. Выглядел этот павлин несколько измотанным, даже не успел как следует завить свои волосы. (Видимо, сегодня была его очередь всю ночь патрулировать коридоры). Да и вообще его обычно отливающие золотом волосы выглядели какими-то тускло-рыжими, наверное, забыл наложить на них Чары Гламура. Вот моя мама — красивая от природы, и ей нет необходимости прибегать к подобным ухищрениям. — Не понимаю, почему профессор МакГонагалл до сих пор не отменила эти обременительные меры безопасности! — сокрушался Локхарт. — Ведь совершенно ясно, что преступником был Хагрид, а его, хвала Мерлину, давно отправили в Азкабан, где этому ужасному преступнику самое место! Вот идиот! И этот человек ведёт у нас Защиту от Тёмных Искусств? Он что, правда верит, что наш придурок-лесничий организует нападения на полукровок? Да великан ведь и мухи не обидит! (Ну разве что ненароком раздавит сотню-другую, сев на них своей необъятной задницей!). — Полностью согласен с Вами, сэр, — внезапно поддакнул Поттер, заставив меня засомневаться в трезвости моего рассудка. Вроде мы сегодня не работали на гербологии с растениями, вызывающими слуховые галлюцинации… Уизел тоже застыл на месте, раззявив рот и выронив учебники. — Спасибо, Гарри, — улыбнулся Локхарт, взмахом палочки подняв книги Уизела. Те мигом взлетели и треснули рыжего по носу. — К чему все эти ночные бдения, прогулки с учениками между уроками? У преподавателей и без того хватает дел. Излишняя предосторожность! — Вы совершенно правы, сэр, — кивнул Поттер. На этот раз Уизел крепче вцепился в свои книжки, и на его лице отразился мучительный мыслительный процесс. Кажется, до этого идиота дошло, что его приятель что-то задумал. Я тоже начал догадываться, что к чему. — Почему бы Вам, сэр, прямо сейчас не отказаться от этой чепухи? — с энтузиазмом предложил Уизел, подтвердив мою догадку. — Осталось пройти всего-то один коридор. — А ты знаешь, Уизли, я, пожалуй, последую твоему совету, — облегчённо вздохнул наш учитель ЗОТИ. — Мне надо пойти подготовиться к следующему уроку. С этими словами Локхарт поспешно удалился, а Поттер с Уизелом отстали, делая вид, будто ищут что-то в своих карманах. Наврав своим, что у меня прихватило живот, я скользнул за гриффиндурками. Они, не замечая слежки, поспешили на второй этаж, но, к сожалению, дорогой дневник, мне так и не удалось выяснить, куда эти двое направлялись! Внезапно перед ними, как из-под земли, выросла профессор МакГонагалл (подозреваю, что она патрулировала коридоры в своей кошачьей ипостаси). Я нырнул в ближайшую нишу, находящуюся за портретом одноглазой Ганхильды из Горсмура. — Поттер! Уизли! Что вы здесь делаете? Почему вы не на истории магии? — Мы тут, это… Мы собирались… — в ужасе промямлил Уизел. — Собирались проведать Гермиону! — нашёлся Поттер. Ага, конечно, так я и поверил. Профессор МакГонагалл, к моему удивлению, проглотила эту явную и очевидную ложь, и её глаза наполнились слезами. Вот уж не ожидал, что нашу старую Кошку так легко провести. Хорошая работа, Поттер, снимаю шляпу. Эх, из тебя бы получился отличный слизеринец! Тупица Уизел выпучил глаза, но Поттер незаметно наступил ему на ногу и продолжил разливаться соловьём: — Поймите, профессор, мы не видели её сто лет и решили потихоньку сбегать в Больничное крыло… — Да, да, конечно, мальчики, разумеется, — прерывающимся голосом сказала расстроганная МакГонагалл, — я понимаю, как это тяжело друзьям. Конечно, Поттер, конечно пойдите навестить мисс Грейнджер. Я извещу профессора Бинса о причине вашего отсутствия. Передайте мадам Помфри, что я разрешила. Поттера с Уизелом точно ветром сдуло. — Ну, а Вы, мистер Малфой, — внезапно повернулась МакГонагалл к портрету Ганхильды, — будьте так любезны сейчас же вернуться на урок, если не хотите неприятностей для себя лично и для всего Вашего факультета. С этими словами наша преподавательница трансфигурации вновь обернулась кошкой и мягкой поступью прошествовала дальше по коридору, а мне ничего не оставалось, дорогой дневник, как вернуться на историю магии, так и не узнав, что там задумали Поттер и Уизли. 28 мая Дорогой дневник! Сегодня с самого утра вся школа стоит на ушах. Говорят, что чудовище Слизерина утащило в Тайную Комнату малявку Уизли. Учителя сидят с постными лицами, девчонки плачут, парни возбуждённо переговариваются. Староста Джемма Фарли не отпускает от себя первогодок ни на шаг, ведь по всему выходит, что теперь и чистокровные в такой же опасности, как и маглорождённые. Хотя я, дорогой дневник, не верю, что Джинни Уизли стала жертвой слизеринского монстра. Ведь отец заверил меня, что тем, у кого чистая кровь, в Хогвартсе ничего не грозит, а, как бы я ни презирал нищую рыжую семейку, неоспоримым фактом является то, что они входят в список «Священных двадцати восьми». Ускользнув от всевидящего ока Джеммы Фарли, я прокрался на третий этаж и внимательно рассмотрел новую надпись, петушиной кровью написанную над той, первой, которая сообщала, что Тайная Комната снова открыта. «Её скелет будет пребывать в Комнате вечно». Ой, да ладно! Держу пари, влюблённая малявка сама написала это, чтобы привлечь внимание Поттера. Спряталась где-нибудь и сидит, ждёт, когда шрамоголовый рыцарь кинется её вызволять из беды. А этот идиот, похоже, повёлся. Я целый день не видел ни его, ни Уизела! Интересно, если бы это меня утащило чудовище, отправился бы Поттер выручать меня? Он же такой весь из себя благородный гриффиндорец, святой герой волшебного мира! Или прыгал бы от радости, что от меня осталась лишь горстка костей? Что-то у меня совсем испортилось настроение, дорогой дневник. Наверное, перезанимался. Всё-таки я не Поттер, которому всё сходит с рук, стоит ему только героически сверкнуть своими знаменитыми очками. Мне на экзамене никто хороших оценок за красивые глаза не поставит. Буду ложиться спать. Надеюсь, чудовище Слизерина сейчас проглотило назойливую Уизлетту и сыто рыгнуло. 30 мая Дорогой дневник! Вчера вечером мы уже переоделись ко сну и тихонько болтали, лёжа в постелях, когда к нам в спальню зашёл староста Флавиус Перкс и сообщил, что все студенты немедленно приглашаются в Большой Зал на праздник. — Можете не надевать мантии, — хмыкнул Перкс. — Это будет грандиозная вечеринка в пижамах. Кажется, поймали чудовище Слизерина. И, видимо, всё же не у нас в гостиной, раз слизеринцев любезно пригласили присоединиться к общему веселью, — староста закатил глаза, и его комнатные туфли, очевидно, трансфигурированные из кроликов, сделали то же самое: блестящие коричневые пуговицы практически исчезли под меховой опушкой. Я не испытывал никакого смущения по поводу своей пижамы, дорогой дневник. Ведь она настолько роскошна, что даже на приёме в Министерстве Магии будет смотреться уместнее, чем самая дорогая парадная мантия Уизела. Старосты повели нас в Большой Зал, где уже собралась вся школа. Первогодки сонно хлопали глазами, пытаясь понять, что происходит. Некоторые малявки спросонья вообразили, что мы срочно эвакуируемся, потому что чудовище добралось до нашей гостиной, чтобы сожрать тех, у кого в роду затесались маглорождённые. У входа в зал нам повстречался профессор Локхарт. Вид у него был абсолютно безумный, волосы на голове топорщились не хуже, чем у Поттера, любимая мантия лазоревого цвета была заляпана грязью непонятного происхождения. — Приветствую вас! — радостно закричал он при виде нас. — Вы тоже здесь учитесь? Какая забавная у вас школьная форма. Представляете, — доверительно зашептал он нам с Тео, — оказывается, я преподаю здесь Защиту от Тёмных Искусств. Да, да, честное слово! Мне сказали об этом два мальчика, когда мы с ними летели по канализационным трубам, держась за лапки феникса! Чудеса какие-то, не правда ли? Мы с Теодором переглянулись. Наш профессор явно где-то крепко приложился головой. Может, это он победил Василиска, и, вместо того, чтобы оцепенеть, слетел с катушек? Хотя, если честно, дорогой дневник, разница между сумасшедшим и обычным Локхартом была едва ощутимой. Интересно, о каких мальчиках он лопочет? — Это очень храбрые мальчики, — заговорщически прошептал чокнутый профессор, — они победили гигантского змееподобного монстра. Просто рраз! — и готово! Я думаю, всё дело в том, что один из них, тот, что в очках, умеет говорить со змеями. Я похолодел. Поттер что, действительно сегодня сразился с Василиском Салазара Слизерина и одолел его? Да ну, не может такого быть, дорогой дневник! Войдя в Большой Зал, я тут же принялся искать глазами Шрамоголового, но его не было за гриффиндорским столом. Зато там сидела очень бледная, но радостно улыбающаяся Грейнджер. Она, распахнув глаза, слушала Уизела, который что-то восторженно рассказывал ей и сидящим поблизости гриффиндуркам, размахивая вилкой с наколотым на неё куском жареной колбаски. В конце концов, видимо, в самом кульминационном месте его монолога, несчастная колбаска сорвалась с вилки и спикировала прямо в кувшин с тыквенным соком, забрызгав мелкого Криви, который, тоже, как и заучка, живой-здоровый — подпрыгивал на месте, радуясь, что снова может двигать руками и ногами. — Ух ты! — вопил он. — Круто!!! И что, прямо совсем завалило камнями?! Ва-ау! Жаль, меня там не было! Что же всё-таки произошло? Куда делся смертоносный Василиск, почему у Локхарта съехала крыша, и, самое главное — где Поттер, мантикора его задери?! За столом преподавателей тоже произошли изменения. На директорском месте вновь восседал старик Дамблдор. Он с невозмутимым видом объявил, что начисляет Поттеру и Уизелу по две сотни баллов за отвагу, проявленную при спасении малявки Уизли. Интересно, во что эта прилипала вляпалась, дожидаясь, пока её шрамоголовый принц клюнет на ту надпись и бросится спасать «деву в беде»? Ведь не может же быть такого, дорогой дневник, что она и впрямь побывала в Тайной Комнате и чуть не стала обедом Василиска? Или может? Гриффиндурки завопили от радости, точно стая взбесившихся банши, мигом рассчитав, что полученных баллов хватит, чтобы снова ни с того ни с сего в последний момент выиграть Кубок Школы. Я с досадой швырнул кусок пирога в тарелку. Что бы мы ни делали, как бы ни старались — Слизерину никогда не получить Кубок, пока Поттер не окончит Хогвартс. И тут двери Большого Зала отворились, и вошёл сам виновник моей досады — святой непогрешимый Поттер, спаситель гриффиндорских первокурсниц и укротитель гигантских змей. Если честно, дорогой дневник, выглядел наш герой не то чтобы очень: весь в крови и пыли, очки перекошены, мантия разорвана вдрызг. Но это не остановило добрую половину хогвартских девчонок от того, чтобы кинуться обнимать его, визжа от восторга. Идиотки! Парни тоже не остались в стороне. Они хлопали Поттера по плечу, трясли его руку и засыпали вопросами. Он совсем скис, смущённый таким повышенным вниманием к своей очкастой персоне. Положение спасла МакГонагалл. Ко всеобщему изумлению, она объявила, что, «по случаю столь отрадных событий, дирекция сочла возможным отменить экзамены». Отменить экзамены, ты можешь в это поверить, дорогой дневник? Все, кроме зубрилы Грейнджер, ужасно обрадовались. По правде сказать, дорогой дневник, я уверен, что в этот раз получил бы гораздо лучшие оценки, чем наша всезнайка-грязнокровка, ведь она чуть ли не половину семестра провела в Больничном Крыле. Отец наконец-то был бы доволен мной, но… Но это было бы немного нечестно, так что вряд ли я смог бы по-настоящему гордиться собой. Праздник продолжался всю ночь, В половине четвёртого утра в зал ввалился лесничий Хагрид, которого наконец-то выпустили из Азкабана. Видок у него был ещё хуже, чем у Поттера. Великан протопал прямиком к столу гриффиндурков и с таким жаром хлопнул Поттера и Уизела по плечам, что они ткнулись носами в свои тарелки. В прекрасном настроении я выходил из Большого Зала, сомневаясь, что смогу уснуть после такого количества съеденных блюд. И тут меня нагнал Финниган, который злобно прошипел мне в ухо: — Можешь не изображать короля школы, Малфой! Твой папенька больше не главный попечитель Хогвартса! Говорят, он запугал остальных членов Совета, чтобы те проголосовали против Дамблдора. Кстати, как удачно в Азкабане освободилась камера! Будешь посылать дорогому папаше свои аттестаты с оценками в тюрьму. Вот же кретин! Я так опешил, дорогой дневник, что даже не нашёлся, что сказать. Винс и Грег, заметив неладное, подошли и красноречиво встали по обе стороны от меня. Финниган насмешливо фыркнул и побежал догонять своих. — Пойдём, Драко, — тихо сказал мне Тео. — Думаю, тебе не стоит воспринимать всерьёз слова всяких идиотов. Скоро мы поедем по домам — и ты сможешь спросить у отца, что на самом деле произошло. Так я и поступлю, дорогой дневник. Хотя, сомневаюсь, что отец сочтёт нужным посвящать меня в подробности своих взрослых дел. 5 июня Дорогой дневник! Сегодня мне исполнилось тринадцать лет. Мама прислала мне столько угощений, что я смог пригласить на пикник весь свой факультет, даже сопливых первогодок .Стояла ужасная жара, и мы расположились прямо на берегу Чёрного Озера, не обращая внимания на плещущихся неподалёку в воде гриффиндурков. Близнецы Уизли, забавляясь, дёргали за щупальца гигантского кальмара, и до того раздразнили его, что он в бешенстве всплеснул всеми восемью конечностями по воде и залил водой наш импровизированный стол. — Вот что бывает с теми, кто не делится, Малфой! — завопил один из близнецов вместо того, чтобы, как подобает порядочному волшебнику, извиниться и высушить чужие вещи заклинанием. — Профессор Бинс не рассказывал вам на истории магии, что Мерлин велел делиться? — крикнул другой. Ага, мечтайте, рыжие клоуны! Гриффиндорцы — последние, кого я пригласил бы к столу в свой День Рождения. ***** Из всех многочисленных подарков, что я получил сегодня, дорогой дневник, больше всего мне понравилась присланная отцом шкатулка. Та самая, которая приглянулась мне, когда мы с отцом прошлым летом были в «Боргин и Бэркс»! Значит, папа запомнил, на что именно я любовался! Он ещё тогда испугался, что незнакомая вещь может быть проклятой, и ударил меня тростью по руке, когда я потянулся к ней. Выходит, он вернулся в магазин, узнал всё об этой шкатулке и купил её для меня! Дорогой дневник, знаешь, это самая красивая шкатулка в мире! Она изумрудного цвета, а на её крышке изображён спящий серебряный дракон. Если хорошенько приглядеться — увидишь, как мерно вздымается его спинка и подрагивают крылья, словно дракончику снится, что он летит. «Draco dormiens nunquam titillandus» — гласит надпись на шкатулке. «Никогда не щекочи спящего дракона». Открыть её может только хозяин — тот, кто первым пощекочет дракончика. Сейчас я пощекочу серебряную спинку — и крышка откроется. Я буду хранить в этой чудесной шкатулке тебя, мой дорогой дневник, чтобы никто и никогда не смог забрать тебя у меня и прочитать мои секреты. Конец второй части