Выбор

      Это была одна из самых трудных ночей для Оби-Вана с тех пор, как он покинул Мустафар. Практически все время джедай потратил на возню с испорченными сепаратистскими дроидами и попытками починить их: раньше ему очень нечасто доводилось заниматься чем-то подобным — обычно, где-то неподалеку находился Скайуокер, что всегда был рад поковыряться в какой-нибудь жестянке на пару с Асокой, если время позволяло, — поэтому практически всегда на Кеноби возлагалась только роль наблюдателя. Очень часто он вообще предпочитал не лезть, потому что отдавал должное обширным познаниям бывшего падавана в области механики, и потому что под рукой имелись дела поважнее. Однако ему так часто доводилось видеть, как Энакин возится с ремонтом тех или иных вещей, что просто привык и никогда в достаточной мере не задумывался над тем, что могло скрываться за его неиссякаемым энтузиазмом и желанием починить все, что попадало ему в руки. С самого начала, как только попал в Храм, от дроидов до межзвездных кораблей — для Энакина не существовало ни единой технической проблемы, с которой он не мог бы справиться. И только, пожалуй, сейчас, когда бывшего падавана с его талантом не было рядом, Оби-Ван на самом деле начал понимать, почему Энакин так любил чинить любого рода технику: это позволяло ему не думать о том, о чем он не хотел, позволяло сбежать на короткое время от ответственности, от обязанностей, от сложностей жизни джедая и только Сила знает от чего еще. Это была его болезненная связь с прошлым и одновременно возможность контролировать хоть что-то в своей непредсказуемой жизни. Энакин не мог спасти всех в галактике, но он был в силах починить или усовершенствовать дроида или корабль. Так много всего крылось за этим привычным, почти обыденным занятием, но Кеноби понимал, что на самом деле знал лишь самую малость, и мог только догадываться о том, что еще пытался заглушить Скайуокер, с головой зарывшись в какие-нибудь платы и провода.       Об этом можно было размышлять бесконечно. В какой-то момент Кеноби и сам поймал себя на том, что был рад ненадолго занять чем-то руки, поскольку кропотливая монотонная работа требовала от него полной погруженности и концентрации. Было настоящим облегчением столкнуться с проблемами, которые он мог бы решить совершенно безболезненно, не задействуя при этом собственные чувства. Подобное малодушное бегство от реальности было непозволительным для джедая, но Оби-Ван решил, что заслужил его хотя бы на некоторое время. И в тот самый миг он снова невольно вспомнил о том, сколь часто такие короткие побеги совершал Энакин в годы падаванства. Неужели уже в то время жизнь джедая была ему в тягость? И если все так, то почему он никогда ни о чем таком не говорил?..       Оби-Ван бесшумно выдохнул, покачав головой в ответ собственным мыслям. Доверие. В прошлом у них бывали с этим проблемы, но Кеноби всегда думал, что с началом клонических войн они остались в прошлом.       Как оказалось, он глубоко заблуждался. И, к сожалению, его было не так легко починить...       Джедай работал в противоположном конце амбара, на небольшом кусочке свободного пространства, в окружении нескольких неактивных дройдеков, что пали на Мустафаре в неравном бою с ситхом. Как Оби-Ван выяснил еще несколько часов назад с помощью новой знакомой, дроиды-убийцы, которых он тоже притащил с собой, уже годились разве что на запчасти к другим машинам, а вот с разрушителями еще можно было поработать. Больше всего Кеноби интересовала их перенастройка и вооружение. Даже без светового меча в руках Вейдер был опасен. Да и никогда не мешало иметь в запасе еще какое-нибудь оружие на всякий случай.       Это был весьма болезненный и неприятный урок, который ему преподал на Утапау генерал Гривус.       — Уф, я на сегодня все! — громко оповестила джедая Пелли с другого конца зернохранилища и, подняв голову, Кеноби увидел, как механик сняла очки и, отложив их и выключенную горелку в сторону, помахала ему рукой в перчатке. — Пойду немного посплю, уже вроде обалдеть как поздно. А вы что?       Оби-Ван едва уловимо качнул головой в сторону груды дроидов, что высилась у его ног.       — Я должен закончить.       — А-а, — понятливо протянула механик, утирая тряпкой пот и пыль с лица и шеи. — Что ж, как хотите. Но мой вам совет — если захотите отдохнуть, то лучше сделать это сейчас, пока вездесущие степные твари не разорались — это я про котов. Когда встает солнце, их не заткнешь — я чего только не перепробовала, но все без толку. Отродясь не слышала более противного звука, чем издают эти лотальские негодники… И кто их только сюда завез?.. В общем, — продолжила Пелли прежде, чем Оби-Ван успел что-либо вставить по этому поводу, — имейте в виду, что утром поспать вам не светит.       Она замолчала, выжидательно взглянув на него и Кеноби понял, что вот теперь ему дали возможность для ответа.       — Я приму это к сведению.       — Вот и ладненько, тогда я пошла в дом, подремаю пару часов. И да, обещаю, что не буду приближаться к комнате вашего друга, — добавила она, не слишком удачно изобразив тот самый предостерегающий тон, которым Оби-Ван произнес это несколько часов назад. — Но не задерживайтесь: генераторам тоже нужна передышка. Проводка здесь древнее моей бабули, а нам совсем не нужен пожар.       — Хорошо, — Оби-Ван кивнул. — Спасибо за информацию.       Пелли небрежно махнула рукой и, велев всем своим дроидам отключиться, вскоре покинула амбар, оставив джедая в одиночестве. Какой-то момент Кеноби смотрел на ворота, за которыми скрылась механик, и все пытался понять, что конкретно в ней ему казалось таким знакомым. Это была не внешность, даже не повадки или акцент, а скорее общее ощущение от всего ее образа сразу. Впрочем, пока он не ощущал от Пелли никакой угрозы, то не собирался влезать в ее жизнь хотя бы из банальной благодарности за то, что она помогала ему сейчас, при этом явно понятия не имея, какому риску подвергала себя.       Джедай ощутил легкий укол вины и снова вернулся к работе, отметая все постороннее прочь. Очень скоро Оби-Ван понял, что работа руками не только отвлекала его от безрадостных мыслей о грядущем будущем, но и дарила умиротворение. Это была почти что медитация, только вот, к сожалению, эффект был недолгим. Стоило Оби-Вану хоть на секунду ослабить концентрацию и вспомнить, зачем он всем этим занимался, как все внутренности сразу скручивались в болезненный тугой узел. Поэтому он старательно продолжал проверять цепи и сочленения, аккуратно перенастраивал задачи и команды в тех схемах, что еще работали. Он так сильно погрузился в свое занятие, что не слышал ни гудения генератора, что обеспечивал зернохранилище светом, ни шума ветра, завывавшего на улице, ни выкриков редких ночных птиц. Вместо этого успокоенное монотонным трудом сознание неожиданно выдернуло на поверхность давние воспоминания, в коих были знаки, на которые в свое время он не обратил внимания или не придал должного значения. Знаки, которые говорили ему, что что-то не так, что так не должно быть, но Оби-Ван списывал их все со счетов из-за уникальности своего падавана. Из-за его острой связи с Силой, из-за многочисленных талантов или тяжелого прошлого. Знаки, которые точно не проигнорировали члены Совета, если бы знали о них всех хотя бы отчасти. Совсем маленькие, но их общее количество поражало. Из всех тех воспоминаний, что невольно приходили на ум джедаю, получалось только то, что он был самым слепым учителем за всю историю Ордена.       Слепым по собственному желанию. Абсолютно сознательно.       — Почему тебе хочется летать быстро, Энакин? — спросил когда-то его падавана Гарен Мульн.       — Потому что тогда я забываюсь.       Оби-Ван непроизвольно нахмурился и вздохнул. Воспоминание потускнело и ушло, сменившись другим. Они накатывали на него как волны, и каждое несло в себе какую-то важную информацию о том, что на самом деле творилось где-то в глубине души его падавана. Где-то в самых темных уголках его сердца, куда самому джедаю было не добраться.       — …Я нашёл голопроектор. Там… там было послание, одно из тех, о которых говорил магистр Ки-Ади-Мунди.       — Сообщение, показывающее убийство джедая?       Энакин кивнул. Мгновение Оби-Ван не знал, что ответить. Это были важные сведения, а не то, что ученик мог бы скрыть от своего учителя.       — Почему ты не рассказал мне раньше? — спросил он, повысив голос.       — Я… я не посчитал, что это важно…       Оби-Ван отложил инструменты в сторону, и устало провел ладонями по лицу. Ему и впрямь стоило последовать совету Пелли и хоть немного поспать, прежде чем закончить работу, но едва мысль проскакивала в голове, как он тут же усиленно гнал ее прочь. Кеноби почти физически ощущал, как время утекало сквозь пальцы, чувствовал зловещее дыхание Сидиуса за своей спиной. Джедай полагал, что император почти наверняка попытается связаться со своим новым учеником, как только тот очнется… А может, он уже пытался. Собственное восприятие Оби-Вана, казалось, было будто покрыто тонкой липкой паутиной из тьмы, от которой он никак не мог избавиться. И обрывки прошлого, так некстати являющиеся ему, совершенно не способствовали улучшению его связи с окружающим миром.       — …Энакин, ты оставил своего товарища-джедая заключенным в тюрьму, никому об этом не сообщил, и ушел на миссию с группой, которой у тебя не было никаких причин доверять. Ты был неправ каждый раз. Разве ты не видишь этого?       Энакин молчал.       — Ты не связался со мной, чтобы сказать, что Ферус пропал…       — Я бы поставил под угрозу наше прикрытие…       — Ты был обязан! Так же, как я был обязан Сири. Ты предал меня и Орден своими действиями. И твоя неспособность видеть это беспокоит меня больше всего!..       — Я сожалею, учитель.       Оби-Ван покачал головой, чувствуя как печаль наполняет сердце.       — Все это слова, падаван.       Губы Энакина сжались в одну тонкую линию, а взгляд потемнел.       — Я не знаю, чего вы хотите от меня.       Честность. Лояльность. Терпение. Повиновение. Оби-Ван думал об этих вещах, но ничего не сказал. В конце концов, это тоже были всего лишь слова.       — Я могу только показать тебе путь, — в конце концов, сказал Оби-Ван. — Ты должен сам захотеть идти по нему.       — Я просто… — начал Энакин и запнулся. Он немного помолчал, а затем добавил негромко: — Я думал, вы будете гордиться мной.       Я горжусь тобой, хотел сказать Оби-Ван. И это была правда. Он сильно гордился своим учеником. Но сейчас не время говорить ему об этом.       Или нет?       Помогите мне, Куай-Гон.       Но независимо от того, как сильно Оби-Ван вслушивался, он не слышал тихой мудрости своего наставника. А сейчас было слишком поздно. Вернулась Сири и подала ему знак. Пришло время идти.       — Я подниму этот вопрос перед Советом, — сказал он.       — Конечно, — едко ответил Энакин, мгновенно насупившись. — Совет. Мы не можем и шагу ступить без него.       — Достаточно! — резко ответил Оби-Ван. — Идем. Остальные ждут.       Энакин колебался. Его губы были упрямо сжаты.       — Идем, падаван, — в тоне Оби-Вана прибавилось властности. Скайуокер медлил еще какое-то мгновение, но потом все же послушно пошел следом за учителем…       Решив, что с него хватит, джедай поднялся и отложил инструменты в сторону. Он выключил локальные генераторы, погрузив старый амбар с побитым кораблем во тьму, а после вышел на свежий воздух. Куда хватало глаз, повсюду простирались лишь холмы с очертаниями высокой травы и редкие приземистые деревья с широкими покрученными ветвями. Едва слышно стрекотало где-то неподалеку какое-то насекомое. Серповидный ободок Колстева ярко выделялся на чистом ночном небе вместе с мириадами звезд, и это было единственное освещение на много километров вокруг. Окружавшие Оби-Вана тишина и покой резко контрастировали со смятением, от которого он тщетно пытался избавиться в последние дни. И задумчиво вглядываясь в мирное ночное небо, он думал о том, что хотел бы поговорить с бывшим падаваном начистоту. Как с близким человеком и другом, не джедаем, не оценивая и не осуждая, а просто пытаясь понять его. Оби-Ван очень хотел помочь Энакину, но не знал с какой стороны подступиться. Не знал, как достучаться до него, как показать, насколько Скайуокер ошибался в своих суждениях, насколько запутал его Сидиус, так легко и непринужденно вывернув наизнанку все знания бывшего падавана о джедаях, превратив товарищей и друзей в предателей и злодеев…       Внезапно Оби-Ван почувствовал что-то: короткий всплеск в Силе и его источник был где-то неподалеку.       Кеноби даже не нужно было гадать, что это было. Ответ легко пришел на ум сам собой.       Владыка ситх, Дарт Вейдер, пришел в сознание.       Оби-Ван бесшумно выдохнул и, обернувшись, смерил дом неподалеку задумчивым взглядом. Его буквально разрывало на части: от нежелания идти туда и одновременно с этим в сердце по-прежнему теплилась робкая надежда на то, что, может, Энакин хоть немного остыл и теперь выслушает его. Впрочем, тут же мрачно напомнил сам себе Оби-Ван, когда ситх обнаружит, что его заперли против воли, это определенно не поднимет ему настроения.       Чем ближе джедай приближался к дому, тем тяжелее становилось на сердце. Он почти бесшумно поднялся на крыльцо и на миг замер, стараясь успокоить разум и сердце, которое гулко билось в груди. Призвав на помощь Силу, джедай отпустил в нее свой страх, свои сожаления и печаль. Для встречи с ситхом ему жизненно необходимы были покой и ясная голова. Когда Оби-Ван понял, что готов, он толкнул дверь, и вошел внутрь. Он старался ступать осторожно, аккуратно минуя горы инструментов, запчастей, пластин дюрастила различных форм и размеров, которыми Пелли заставила едва ли не каждый свободный уголок в доме. Сама механик обустроила себе местечко где-то в левом крыле здания: так далеко от комнаты Вейдера, насколько это вообще было возможно. Но даже находись она на другой стороне планеты, Оби-Вану все равно было бы неспокойно.       Едва слышно гудел генератор сдерживающего поля, который они подключили в подвале, но Кеноби практически не замечал этого, поскольку все его внимание занимал другой звук.       — Выпусти меня!..       Оби-Ван непроизвольно прикрыл глаза и поморщился: яростный крик ситха заставлял паутину Силы трепетать и содрогаться. На какой-то момент Кеноби просто замер у комнаты пленника, напоминая себе, что сейчас у него не было другого выбора. Напоминая, что он держит под замком ситха, не Энакина, хотя бы ради безопасности Пелли.       И своей тоже.       Потемневшие шрамы от пальцев Вейдера, что все еще не сошли с его горла, на миг будто обдало огнем. Оби-Ван понял, что больше медлить нельзя. Он с усилием толкнул тяжелую дверь из дюрастила, которую они с Оуэном приварили несколько часов назад — та отворилась с неприятным царапающим скрежетом — и взору джедая практически сразу предстал ситх, сидящий на полу за энергетическим полем под тусклым желтоватым светом старых ламп. На миг сердце Оби-Вана предательски дрогнуло: бывший падаван выглядел неважно и тяжело дышал, издавая пугающее сипение. Его глаза были закрыты, брови упрямо сведены к переносице, а волосы некрасиво сбились в ком от грязи и пота. Механические руки свободно опущены вдоль тела, повязки, которые накладывал Оуэн, немного потрепались, а датчик на груди, контролирующий жизнеспособность легких, тихонько попискивал.       Во рту неожиданно пересохло. Но Оби-Ван изо всех сил постарался, чтобы его голос прозвучал нейтрально.       — Рад видеть, что ты очнулся.       Это была правда. По крайней мере, Кеноби так сам себя старательно в этом убеждал.       Ситх даже не пошевелился. Казалось, он ничего не услышал, но хмурился так будто пытался расслышать что-то другое. Оби-Ван терпеливо ждал, позволив себе считать за хороший знак хотя бы то, что Вейдер тут же не накинулся на него. С обвинениями или кулаками.       Кеноби полагал, что был готов ко всему. Что он знал, чего ждать. Но когда ситх открыл глаза и взгляды их встретились, у джедая невольно перехватило дыхание.       Глаза бывшего падавана все еще были отвратительно желтыми. Он принялся медленно подниматься на свои новые ноги, не сводя с гостя тяжелого немигающего взгляда. На лице Оби-Вана не дрогнул ни один мускул, но внутри все ощущения обострились до предела. Сила почти сразу сгустилась вокруг, и казалось, что пространство зазвенело от возникшего напряжения. Джедай почти физически ощущал, как оно придавливало его к земле.       — Выпусти меня, — почти спокойно потребовал ситх, продолжая буравить бывшего наставника. Оби-Ван сразу же ответил ему в тон.       — Нет. Прости, Энакин, сейчас я не могу этого сделать.       Для Кеноби не стало неожиданностью, что его ответ нисколько не понравился ситху.       — Выпусти меня, Оби-Ван, — Вейдер ощутимо повысил голос. — Выпусти меня сейчас же, иначе ты на себе познаешь весь мой гнев!       — О, я уже имел возможность испытать его, если ты забыл. И он меня совершенно не впечатлил.       Древние диоды в лампах на потолке замигали, а контейнеры с медикаментами опасно сдвинулись со своих мест. Оби-Ван, тем не менее, не сводил взгляда с Вейдера, прекрасно зная, что у него была та же слабость, что и у Скайуокера: оба не терпели, когда задевали их самолюбие. Особенно, когда делалось это нарочно.       Ярость ситха достигла своего пика, когда один из контейнеров сорвался с места и, пролетев небольшое расстояние, врезался в защитное поле едва ли не перед самым носом джедая. Оби-Ван великодушно решил не принимать этот жест слишком близко к сердцу.       Это не Энакин.       — Надеюсь, тебе полегчало.       Ситх сорвался с места и резко ударил механическими ладонями по щитам. Кеноби вздрогнул, а его рука инстинктивно дернулась к поясу, на котором не было светового меча — настолько неожиданной и необдуманной была это вспышка. Казалось, бывший падаван был готов во что бы то ни стало прорвать поле, и не обращал никакого внимания на возможные повреждения своих протезов. Сила темным удушливым облаком клубилась вокруг него, а взгляд горел огнем.       — Я чую твой страх, Оби-Ван, — процедил ситх глядя на джедая так, словно намеревался прожечь в нем дырку. — Он выдает тебя.       — Тебе следует перепроверить свои чувства, Энакин, — покачал головой Кеноби. — Я никогда не боялся тебя и никогда не буду. Могу только жалеть.       — Ложь! — проревел Вейдер, на что Кеноби только мысленно поморщился. Вейдер вновь принялся неистовствовать и отчаянно колотил по щитам до тех пор, пока датчик на его груди вновь предупреждающе не запищал. Ситх отшатнулся, с трудом заглатывая воздух. В какой-то момент он застонал и, закрыв уши руками, снова опустился на пол. По старой привычке Оби-Ван сделал шаг в его сторону, почти бездумно, потому что ему было больно видеть страдания бывшего падавана, но в последний момент одернул себя. Нельзя. Ничего не поделать.       Немного поколебавшись, джедай присел, пытаясь достучаться до здравого рассудка своего невольного пленника. Кеноби совсем не хотел, чтобы тот случайно причинил себе вред в попытках достать его.       — Энакин? — позвал Оби-Ван, но реакции не последовало, и он попробовал еще раз. — Энакин, хватит. Чтобы продолжить исцеляться, тебе необходим отдых…       — Не называй меня так! — вдруг резко выплюнул ситх, подняв на джедая воспаленные и покрасневшие желтые глаза. — Энакин Скайуокер мертв!       Оби-Ван невольно поморщился от его крика, в который ситх вложил буквально всего себя, и это неожиданно привело Кеноби в чувство. Где-то на краю сознания зашевелилось еще какое-то воспоминание, но джедай усилием воли отогнал его прочь: еще не время. Как и не время, судя по всему, для конструктивного разговора, которого он бы так хотел…       Оби-Ван медленно поднялся на ноги и отвернулся. Последние слова ситха болью отдавались в сердце. Но что бы там ни говорил Вейдер, а он, Оби-Ван Кеноби, никогда не станет обращаться к бывшему падавану тем именем, которым удостоил его Сидиус. В какое бы чудовище он не превратил себя, а для джедая он все равно останется Энакином. И где-то в глубине души он хотел верить в то, что чем чаще будет произносить его настоящее имя, тем более высоким будет шанс на возвращение бывшего ученика. Потому что ничего другого у него не было.       — Прости, если я предпочту не поверить в это. Я потерял слишком многих, и не желаю терять еще и его.       — Тогда ты уже проиграл! Выпусти меня, Оби-Ван! И я обещаю, что убью тебя быстро…       «Сомнительная честь», — пронеслось в голове джедая. Он поймал себя на том, что тьма, пронизывающая Скайуокера, душила и его самого. Кеноби больше не мог находиться здесь, ему физически необходимо было выйти на воздух как можно скорее, но Энакин… Оби-Ван не хотел оставлять его, но находиться с ним в одном помещении было почти невыносимо. Джедай устало прикрыл глаза на секунду, каждой клеточкой ощущая направленные себе в спину прожигающие волны ненависти.       — Мне очень жаль, что я так поступаю с тобой, Энакин, но это для твоего же блага, — насилу выдавил Оби-Ван из себя, с трудом сохраняя ясность мысли. Ему необходимо было срочно помедитировать, чтобы избавиться от липких нитей тьмы, что окутывали его с ног до головы. — Надеюсь, однажды ты это поймешь.       И больше не оборачиваясь, он решительным шагом вышел за дверь.       — Оби-Ван!       Закрыв ее за собой, джедай прислонился спиной к прохладной дюрастиловой поверхности. Вопли бывшего падавана набатом звенели в ушах.       — Оби-Ван, не смей! Не смей запирать меня здесь!       О, Сила, помоги.       — Ты не можешь так поступать со мной! Я больше не раб!..       Оби-Ван провел ладонями по лицу и поспешил к выходу из дома прежде, чем его решимость пошатнулась. Уже на свежем воздухе, он выровнял дыхание, усилием воли призывая гулко колотящееся сердце успокоиться, как и снявшийся с места вихрь мыслей. Йода оказался прав. Он совершенно не готов был столкнуться с тьмой подобного масштаба в одиночку. Если бы только на месте Скайуокера был кто-то другой — кто угодно — но это… Где взять силы, чтобы помочь ему?..       Отдышавшись и успокоившись, Оби-Ван устало опустился на ступени крыльца. На улице все еще была тихая глухая ночь. Только ночные насекомые копошились где-то в траве, издавая приглушенные жужжащие звуки. Прохладный ветер ерошил волосы, охлаждал пылающее лицо, но к сожалению не мог остудить разум. Оби-Ван был почти в отчаянии, понимая, что если не будет пытаться и дальше, то ничего не изменится и в конце концов Сидиус победит. Но какая-то его часть упорно продолжала противиться принятому на Мустафаре решению. Какой-то тоненький голосок внутри шептал, что будет проще считать бывшего падавана мертвецом, как сделал это Йода. Как сделал бы на его месте любой другой джедай…       Оби-Ван покачал головой. Он слишком далеко зашел, чтобы сейчас просто отвернуться и уйти. Ему только и оставалось, что двигаться вперед, на ощупь, на свой страх и риск, но как же ему сделать это и не пасть под напором тьмы, что словно щитом окружала бывшего падавана?..       — …Иногда я не хочу быть Избранным, — сказал однажды Энакин. Слова вылетали из него словно камни.       — Это не удивительно, — ответил Оби-Ван, внимательно разглядывая падавана. — Часто дар оказывается ношей.       — Сила такая мощная. Я могу ее чувствовать так сильно. Я так много чувствую. Я не хочу так чувствовать! — воскликнул Скайуокер и голос его оглушительно звенел на ветру. То ли от едва сдерживаемых слез, то ли от чувства вины за смерть мастера Яддль, то ли от гнева, из-за своей беспомощности и неспособности что-то изменить — Оби-Ван не знал наверняка. Ему еще никогда не приходилось видеть ученика в таком состоянии и то, что он говорил, поражало его, невольно заставляя сердце сжиматься в сострадании. — Почему выбрали меня? Почему меня? Разве я не могу отказаться от этого? Разве вы не можете позволить мне отказаться от этого? Разве вы не можете просто это забрать?..       У Оби-Вана не находилось слов.       — Энакин…       — Заберите их у меня. Пожалуйста, учитель, — мальчишка едва ли не умолял, и его почти трясло, когда он говорил все это. Паника накрыла Скайуокера, и казалось, что еще чуть-чуть и его разорвет на части от переполнявших сожалений, вины и стыда. Оби-Ван с сочувствием смотрел на него. Обучать кого-то столь одаренного и восприимчивого было воистину даром и проклятием одновременно.       Кеноби мягко положил ладони на плечи ученика.       — Мой падаван. Я бы сделал для тебя все, что угодно. Я бы нес твою ношу за тебя, если бы мог. Но я не могу.       Энакин склонил голову, мелко дрожа всем телом.       Оби-Ван наклонился ближе, по-прежнему не отпуская плечи подростка, и тихо добавил:       — Но я помогу тебе. Я буду всегда тебе помогать. Я не оставлю тебя.       Джедай не мог бы сказать, что конкретно возымело воздействие на Энакина: прикосновение или слова, но тот перестал дрожать и поднял голову. Их взгляды встретились и Оби-Ван продолжил:       — В последнее время между нами все было не гладко. Но ты никогда не должен сомневаться в моем обязательстве перед тобой.       — И в моем к вам, — откликнулся Энакин.       Сила пульсировала между ними, и Оби-Ван ощущал, что узел в груди ученика немного ослаб. Это был еще один поворот в их долгом непростом путешествии. И что бы ни ждало в будущем, а Кеноби был уверен, что падаван преодолеет все трудности и станет тем великим джедаем, которого в нем увидел Куай-Гон. А он, Оби-Ван, обязательно ему в этом поможет…       — Отличная ночь для того, чтобы кормить собой всякую кровососущую живность, — неожиданно раздался из-за спины знакомый ворчливый голос и джедай мгновенно вернулся к реальности. Пелли поставила портативный фонарь на крыльцо, а сама шумно плюхнулась на верхнюю ступеньку и тут же принялась шуршать каким-то пакетом. — Я, конечно, не поклонница подобных посиделок — был бы выбор, скорее предпочла рубануться в саббак с кем-то помоложе и посимпатичнее… Без обид, — добавила она. Запустив руку в пакет, механик вытащила из него какую-то пластину и принялась с энтузиазмом ее жевать. Заметив взгляд Оби-Вана, она тут же протянула ему еду: — Вяленое мясо вирга?       Кеноби качнул головой.       — Нет, спасибо.       — Как хотите, — пожала плечами Пелли. Она с трудом откусила еще кусок и с остервенением принялась его жевать, слегка причмокивая. — Это конечно не стейк из банты, но уж точно лучше, чем тушеная вомп-крыса.       Оби-Ван нахмурился и с легким интересом посмотрел на свою собеседницу.       — Вы бывали на Татуине?       Пелли фыркнула и закатила глаза. Короткие кудри периодически лезли ей в глаза, и за неимением защитных очков, что носила вместо обруча, она все время убирала их за уши. Впрочем, почти безуспешно.       — Дом, милый дом, — с заметным сарказмом произнесла она. И в этот самый момент Оби-Ван вдруг осознал, что же за ощущение, связанное с ней, не давало ему покоя. У великой Силы и впрямь имелось своеобразное чувство юмора. — И что меня выдало? Упоминание банты или мой очаровательный татуинский акцент?       — Вомп-крыса, — ответил Оби-Ван. — Чтобы ее поймать и стушить придется поднапрячься.       Пелли какой-то момент просто смотрела на него, а затем вдруг громко хохотнула.       — Ага, а вы, значит, остряк. Звезды и луны, даже на противоположном краю света я умудрилась встретить человека, который в курсе, что за напасть эта гнусная тварь. Местные вон постоянно жалуются на своих жаб, а попробовали бы они столкнуться со стаей трехметровых вомп как те, что живут в Юндландских пустошах… Хех, жабы после такого — точно что детеныши эвока. Хотя я сама лично их не видела, но говорят, что создания милейшие, так что…       Она не закончила, вернувшись к пакету с мясом. Некоторое время они просто молча сидели в тишине: тихо гудел фонарь, заливая заросшую поляну перед домом чистым белым светом. Мысли Оби-Вана носились вокруг последнего воспоминания: он обещал, что поможет ученику, но видимо, так и не сумел этого сделать. В отличие от Палпатина. Хотя едва ли после Мустафара и всех тех зверств, что он натворил в Храме, ему стало хоть немного лучше…       — Вам не позавидуешь, — вдруг сказала механик, и Оби-Ван вновь повернулся к ней. Лицо Пелли наполовину утопало в тени, а глаза были опущены вниз и внимательно изучали содержимое пакета. И только в тот миг до джедая дошло, почему она не спала, как собиралась. И что имела в виду своими словами.       — Прошу прощения, мой спутник… Не в себе, — только и сказал Оби-Ван, не зная, стоило ли еще что-то добавлять. Он помедлил и вновь взглянул на Пелли. — Много вы слышали?       Она шумно вздохнула и громко шмыгнула носом.       — Ну… Да так. То, се… «Я убью тебя» и все дела… Знаете, Бен, обычно я не в свои дела не лезу, но он уж очень громко кричал. Даже если бы я закрыла уши, это вряд ли бы помогло.       Джедай отвел глаза и снова повернулся к заросшему травой полю. На свет стали постепенно слетаться насекомые: мелкие и крупные, они танцевали в воздухе, подлетая все ближе и ближе к источнику света.       — С семьей оно всегда так, — с громким вздохом сказала Пелли, задумчиво разглядывая кусочек вяленого мяса, так и не дождавшись от джедая какой-нибудь ответной реплики. — То они в вас души не чают, то в один прекрасный день вы неожиданно узнаете что, оказывается, они навешали на вас долгов на пару тысяч кредитов и смылись в неизвестном направлении.       Оби-Ван вопросительно приподнял брови. Пелли махнула рукой.       — Ой, да ерунда. Я и так давно хотела галактику посмотреть, вот и воспользовалась подходящей возможностью слинять от кредиторов… У вас, конечно, все сложнее, но я вообще все это плела к тому, что какую бы дичь ни творили близкие, а в глубине души вы все равно их любите. Ну, где-то очень-очень глубоко. И они тоже, просто частенько забывают об этом когда дело доходит до денег и прибыли… Так что с семьей вообще лучше видеться только раз в год на день рождения. И нервы целее будут, и кредитная история.       Пелли участливо похлопала Оби-Вана по плечу, после чего засунула пустой пакет из-под мяса в карман, а затем встала и, вытерев руки о комбинезон, подняла фонарь.       — Ну что ж, здорово поболтали, но я пойду, пока ваш товарищ снова не взбесился. И это… Надеюсь, вы все же не восприняли мои слова про семейные узы и все остальное слишком буквально и не ломанетесь прямо сейчас мириться со своим отбитым другом, потому что чует моя селезенка, что он вас прямо на месте прикончит, если представится шанс. А меня такое не устраивает, потому что кто-то же должен мне заплатить за ремонт корабля, так что постарайтесь прожить еще пару дней, ладушки?       — Постараюсь, — лаконично отозвался оби-Ван, а Пелли, казалось, только этого и ждала.       — Отлично.       Она небрежно махнула рукой в знак прощания и поспешила скрыться в недрах дома. Оби-Ван остался в одиночестве и рассеянно наблюдал за тем, как мерно колыхалась трава на ветру.