Bite

Уилл сидел у входа в приемную. Как и два месяца назад, хотелось сбежать. Профайлер не представлял, о чем они будут говорить. Он нервно стучал ногой по полу, сидя в кресле. Его брови были нахмурены, а глаза быстро бегали, пытаясь найти что-нибудь, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Скрип двери заставил его чуть ли не подскочить на месте. — Здравствуйте, Уилл, — доктор одарил его легкой улыбкой. — Мистер Кроуфорд уже успел предупредить о вашем визите. Надеюсь, вы ждали не слишком долго? — В его голосе с трудом, но можно было уловить искреннее переживание и даже заботу. Уилл разрешил себе немного раствориться в этом успокаивающем баритоне. Присутвие Ганнибала рядом давало некое чувство безопасности, словно рядом с ним Грэм мог не бояться галлюцинаций и навязчивых мыслей. — Нет, не долго, — сухо ответил он и зашел в кабинет. Уилл сразу же начал беспокойно метаться из стороны в сторону. На его лбу начали выступать капельки пота. Он не знал, почему именно сейчас начал переживать. Уже как два месяца у них стабильно несколько раз в неделю проходят сессии. Иногда даже кажется, что Ганнибал знал Уилла лучше, чем он сам. Почему же сейчас так сложно рассказать о загадочном послании, о чувствах убийцы, своих ощущениях? Доктор Лектер в свою очередь не задавал лишних вопросов, молча сидел и ждал, пока Уилл не соберётся с мыслями. Ганнибал знал, что ему нужно время. К тому же, ему нравилось наблюдать занимательное выражение лица Уилла, находящегося в раздумьях. В такие моменты он был особенно уязвим. При желании можно было взять в руки скальпель и аккуратно перерезать ему горло, прижать телом к себе и чувствовать, как оно напрягается. Руки обхватывают чужую спину, а глаза полны непонимания, отчаяния и злобы. Как только жизнь покинет его, Ганнибал устроит очередной званый ужин, обязательно пригласив Кроуфорда. Это послужило бы своего рода издёвкой — посмотри, Джек, до чего ты его довёл. Уилл обладал особенной чувствительностью к преступлениям, с которыми имел дело. Если однажды он сойдёт с ума и возьмётся за нож — Джек будет виноват ничуть ни меньше, чем сам Уилл. Он — маленькая потрескавшаяся чашка, каждый миллиметр которой Ганнибал обожал до безумия. Хотелось со всей силы бросить её на пол, но лишь для того, чтобы потом дотошно собрать все кусочки и склеить, залив трещины золотом. — Что ж, — прервал тишину Уилл. — Сегодня я увидел самое странное признание в любви. — Грэм сел в кресло и прикрыл глаза рукой. — Вы про сегодняшний инцидент? — Доктор поддался вперед. — Почему это именно признание в любви? Как вы пришли к такому выводу? — Это было очевидно. Жертва убита без лишней жестокости. Не как обычно убивает Чесапикский потрошитель. — Чесапикский потрошитель? Откуда вам знать, что это именно он? — Это очевидно. Ну или кто-то очень похожий по профилю. Но я уверен, что это он. Еще я уверен, что он меня знает или следит за мной. Потому что тот парень был слишком похож на меня, — у Уилла слегка перехватило дыхание, он откашлялся. — Вам принести воды? — поинтересовался доктор. — Да, если можно, — надо было отвлечься от мыслей, которые начали сбиваться в один большой клубок бреда. Ганнибал встал и не спеша подошёл к бару. Тем временем Уилл ерзал в кресле, пытаясь найти удобное положение. — Давайте вернемся к вопросу о признании. — Лектер налил воды в стакан и направился обратно к мужчине. — Если все-таки предположить, что это преступление совершил Чесапикский потрошитель, значит ли это, что он способен на чувства? Это очень занятно, ведь вы постоянно говорили, что он не способен ни на какие эмоции, — психотерапевт протянул Грэму стакан. Он сразу начал пить. — Что ж, я мог ошибаться, — Уилл отставил уже пустой стакан на кофейный столик. — Но любовь в его понимании довольно своеобразная. — Своеобразная? — Ганнибал хмыкнул. Формулировка показалась ему оскорбительной, особенно от Уилла. Может он ошибся? Или признался слишком рано? Он был уверен, что его поймут. — Ну, она просто отличается от обычного понимания любви. Она больше похожа на что-то необузданное, манящее. Его любовь граничит со страстью, но он не любит пошлостей. Его любовь, — Грэм замолчал, пытаясь правильно подобрать слова. — Его любовь манит меня. В кабинете повисла тишина. Уилл слегка покраснел и уставился на ботинки Ганнибала. Если бы он поднял взгляд, то не смог бы не заметить блеск в глазах доктора. Но этот блеск пропал так же быстро, как и появился. Лектер не должен показывать свои истинные эмоции, мальчик к этому не готов. Но Ганнибалу нравилось чувствовать некую взаимность, хоть Уилл ещё до конца не понимал, что происходит. — Манит в каком смысле? — невозмутимо спросил Ганнибал. — Я хочу узнать, насколько сильно он может выразить свои чувства. Разве не интригует перспектива погружения в чувства монстра? Быть может, даже внутри него можно найти нечто прекрасное. Уилл Грэм не догадывался, что этими словами он дал зеленый свет. Ганнибал покажет, как он умеет любить. Но был один волнующий момент: сможет ли Уилл принять это? Вдруг однажды он просто отвернется и убежит, оставит наедине с разбитым сердцем. А может он пожелает навсегда остаться верным псом Джека, заманит в свои сети и сдаст полиции. Возможно, Уилл догадался, кто сидит напротив, и все происходящее между ними не больше чем игра. Это ранит. Кажется, самое время позвать Уилла на ужин. Конечно, Ганнибал знал, что не может этого сделать. Пока что. Его сдерживал врачебный этикет и то, что Грэм еще не до конца открылся ему. Именно поэтому нужно было найти весомый повод попросить Уилла остаться. Ганнибалу было все равно на этику, он хотел обладать Уиллом, его мыслями, руководить действиями. Но он знал, что сейчас это только оттолкнет его. Это было бы чересчур. Постепенно дом психотерапевта становился для Уилла зоной комфорта, нельзя было это разрушать. — То есть, Вы бы хотели, чтобы преступления продолжились, Уилл? — Грэм неприятно сморщился, меняя позу в кресле. — Люди всегда совершали преступления, наше дело это расследовать. Но если это связано со мной, во имя меня, про меня, то я буду крайне заинтересован и взбудоражен. — Уилл пожимает плечами. — Смерти людей, бесспорно, это страшно, но пока мы расследуем одно преступление, совершается десять. — Взбудоражен вниманием? Или тем, что чтобы привлечь Вас, кто-то лишает жизни человека? Тем более так жестоко. — Ганнибал был весел, хоть и не хотел этого показывать, но его уголки губ подрагивали в попытке спрятать довольную улыбку. Ответ Уилла был не столь важен, был важен лишь факт заинтересованности. — Это, наверно, звучит очень неправильно. Но Вы мой психотерапевт, и я должен быть полностью честен перед Вами. — Уилл ловит взгляд Лектера. — Я рад, что Вы желаете открыться мне. — Лектер покашливая отводит взгляд. Он видит в словах прямой подтекст, но не понимает его причины. C одной стороны, Ганнибал видел полное поощрение своих действий. С другой, он, как психотерапевт, видел больного человека, который боялся общества, но так отчаянно в нем нуждался. — К сожалению наша сессия подошла к концу. Думаю мы достигли определенного прогресса в нашей терапии. — Да, наверное. — Уилл немного расстроился, что время так быстро пролетело. Осталось ощущение незавершенности. Грэм не спешил покидать кабинет. Но он не хотел показаться невеждой и поднялся с кресла. Доктор проводил его до двери. — Буду рад снова Вас увидеть, Уилл. — Ганнибал аккуратно положил руку на его спину. — Надеюсь, что это будет в более неформальной обстановке. Мои двери открыты для Вас в любое время, — он одарил мужчину теплой улыбкой. — Хорошо, спасибо за Вашу заботу, доктор Лектер, — с этими словами Грэм поспешно покинул кабинет.