Встретимся сегодня в 10 номере Дена? Его не будет, просто нейтральная территория. Хочу поговорить и всё прояснить.
Макс, 19:56
Пилот не стал ждать ответа и отправился собирать вещи. В Бразилии лучше не засиживаться до темноты, особенно когда ты стал эпицентром скандала. *** Ровно в 10 раздался стук в дверь, и Макс поспешил открыть номер. Чеко – всё ещё сердитый, но сохраняющий спокойствие – прошел без приглашения. - Сразу предупреждаю, Ферстаппен: даже не вздумай начинать с извинений. Им я не поверю. - И не собирался, потому что мне не жаль. - Прекрасно. Тогда зачем ты заставил меня сюда притащиться? Чтобы выслушать, какой ты отличный первый номер и как я должен быть послушным вторым? Хотя дай-ка подумать, даже вторым у меня быть не получается, благодаря тебе! - Будешь скандалить – мы ни к чему не придем. Просто сядь и выслушай. Чеко набычился, но всё же сел в кресло и замолчал. - Я не хотел принизить твой вклад в команду или оскорбить тебя. Скажу больше: даже если бы я сейчас «помог» тебе, в Абу-Даби всё равно всё будет зависеть от тебя. Я не собираюсь оказывать тебе медвежьи услуги в борьбе за второе место. Серьезно, Чеко, вице-чемпионство не та вещь, за которую надо всё рушить. - Почему ты решаешь за меня? Конечно, тебе легко говорить: ты почти сразу переметнулся в топ-команду и боролся за подиумы, а в эти два года за титул. Конечно, для тебя второе место сродни проигрышу. А я всю жизнь слоняюсь по командам одна хуже другой, и из каждой меня выгоняют как бездомную собаку. И теперь я попадаю в одну из лучших команд, пусть и вторым номером, вынужден делать вид, что меня все устраивает и бороться за свои цели. Я не просил многого – это второе место для меня уже победа! Почему тебе так сложно просто уступить?! - Я не умею, - Макс пожал плечами, - это уже рефлекс. - От отца, как собака? - В целом да, - пилот даже не скривился от сравнения, - у тебя страх скатиться вниз и потерять всё, что есть, у меня страх, что если я уступлю хоть один раз, то потом от меня будут требовать этого на постоянной основе. Не могу переступить через это ради кого бы то ни было. Я эгоист и думаю только о себе. Ничего хорошего в этом нет, как бы ни хотелось думать иначе. - Ты же понимаешь, как это нечестно? – Чеко стал тише. – Весь прошлый и половину этого года я работал на тебя, чтобы ты стал чемпионом, а теперь ты не можешь наступить на горло собственным проблемам хоть раз? Я ведь не прошу многого, я даже соперничаю не с тобой. Серьезно, Макс, пожалуйста… - Я сделаю всё, что смогу, - голландец честно посмотрел в глаза напарнику, - но не требуй от меня невозможного. И мне жаль, что всё дошло до этого. Я надеялся, наши конфликты останутся за закрытыми дверями. - Не только ты, - гонщик хмыкнул, - и поверь, завтра станет хуже. - Я надеюсь, мои родители ничего не вытворят. - Йос уже точно успел. - Ты про журналиста и Монако? Есть идиоты, которые реально начнут в этом копаться? - Больше, чем ты думаешь. К тому же, сложно сказать, что они совсем уж не правы. Не только ты бываешь на эмоциях. - Я даже не думал тебя обвинять, - Макс закатил глаза, - злился, конечно, какое-то время, но хрен бы с ним. И уж тем более терпеть до Бразилии. - Поверь, эту историю ещё раздуют. Лишь бы обошлось без протестов. - Мы тебя защитим. Какие бы у нас ни были отношения, я не хочу, чтобы на тебе это отразилось ещё сильнее. Команда будет на твоей стороне, и я тоже. - Спасибо, Макс, хотя бы на этом. Они ещё немного помолчали. - Хотя честно, я всё ещё не понимаю, что в Монако тебе в голову взбрело. - Ты хочешь честно? Потому что поверь, история может тебе не понравится. - Раз уж у нас вечер откровенностей, выкладывай. - Ну в общем.. Это прозвучит странно, конечно, но в 21 и немного в этом году я… как бы…, - Чеко замялся и стал невольно отводить глаза. Ферстаппена вдруг осенило. - Влюблен был в меня? – Макс удивленно поднимает бровь. - Ну… да. Не знаю, насколько правильно считать это влюбленность, скорее мне просто нравилось проводить с тобой время. Ты же помнишь, в прошлом сезоне мы постоянно общались, о чем-то говорили, пару раз даже выходные вместе проводили. Мне нравилось быть для тебя заметным, я надеялся, что помогая, смогу стать и первым. Но потом всё становилось сложнее, ты разрывался между Льюисом и Деном, и я всё чаще оказывался даже не на вторых и не на третьих ролях. Сейчас год поспокойнее, я подумал, что все вернется как прежде, но нет, я по-прежнему был для тебя где-то в последней очереди. Вот и психанул в Монако, когда увидел, как вы с Деном обжимаетесь в углу. - Даже не знаю, что тебе на это ответить, чтобы не обидеть. - Что это несерьезно и по-детски? Что я женат и у меня дети подрастают? Что я мог раньше обо всем поговорить, а не устраивать скандалы на публику? -Ты их на публику и не устраивал. - Монако? - Это вскрылось только сейчас. - Все равно. Я не знаю, что это было, откуда и почему, и надеюсь, это ничего не изменит между нами. - Не волнуйся, - Макс усмехнулся, - ты далеко не первый, кого резко на мне «зацикливает». Ден, Льюис, Шарль, Карлос – вроде полный список? - Твою же… - Ага. Я не знаю, чего всех так «прет», хотя есть предположение. - Удиви. - Я перестал притворяться, - Макс пожал плечами. – Благодаря Льюису я вышел из раковины, наконец-то научился быть человеком. Потом в 21 году выиграл титул, и у меня развязались руки. Я буквально могу быть собой больше других, реже притворяться и делать то, что хочу. В гоночном паддоке, когда все и каждый боятся слово сказать, это очень притягивает. Как то, что остается недостижимой мечтой – быть собой, а не сломанной куклой. - Имеешь в виду, что всех притягивает твоя… свобода? - Ага. Она всегда кажется чем-то запретным, особым, но при этом очень страшным, поэтому к ней неосознанно тянутся люди, запертые во «внутренних клетках». Ден, которому приходилось притворяться счастливым на фоне неудач в Макларене, Шарль, психологические проблемы которого делали его одиноким, Карлос, запутавшийся в себе. И ещё Льюис, который пытался за мой счет решить свои сомнения. Кстати, об этом не распространяйся, пожалуйста. Деталей я тебе не расскажу, это исключительно личное дело каждого. В общем, так получилось, что среди них всех я был наиболее устойчивым, и поэтому притягивал внимание. Забавно, учитывая мой собственный ворох комплексов, растущих из детства. Кстати, у Льюиса была схожая ситуация: Пьер, Джордж тому подтверждение. Да и у меня, когда я попеременно метался между Кими, Фернандо и Льюисом. Себя сам проанализируешь? - Уже? Неуверенность в своем месте после долгих неудач плюс благодарность команде за предоставленный шанс. Звучит до жути прагматично, и на влюбленность не спишешь. - А главное просто. Фишка эмоций: они в комбинации кажутся сложными, но если разложить по маленьким деталям, картина становится органичнее. - Что у нас вообще в паддоке творится? – Чеко улыбнулся. – Вроде Формула-1, всё ради гонок, а в итоге бегаем друг за другом, как в сопливой мелодраме. - Потому что все мы, несмотря на команды, очень одиноки. И из-за повышенного внимания, и из-за ответственности. Хочется, чтобы рядом просто кто-то был. - Сложно спорить. Но я рад, что мы смогли всё прояснить. - Я тоже, Чеко. Надеюсь, в будущем нам будет проще. - Все не решается в одно мгновение, но я постараюсь привыкнуть, - Чеко встал и встряхнулся. – По крайней мере, теперь знаю, что с тобой можно о таком говорить. - Уж поверь, за этот год я психологию на новый уровень прокачал. Мне треть команд в Формуле-1 доплачивать за это должна. - Тебе лишь бы похвастаться. Ладно, до встречи, Макс. - Скоро увидимся, Чеко. Перес вышел из номера и отправился к себе. Голландец тоже подумывал собраться и пойти, но, прикинув длину дороги до отеля по темноте и зная, что Чеко сейчас захочет побыть один, махнул рукой и пошел в комнату Дена. Залезая под одеяло, Макс думал, с каких пор всё стало так сложно. С каких пор гонки так тесно переплелись с личной жизнью, а отношения стали значимее баталий на трассе? Немного странно: каждого из них с детства натаскивают на психологах, настраивают на эмоциональную закаленность, учат работать над внутренними ощущениями, но, как только они попадают на трек – готовый домик домик рушится, и все приходится выстраивать самому, без помощи со стороны «опекунов». Иногда так хочется вернуться в детство, когда всё было просто и понятно. Когда чувства не приходилось раскладывать на полочки, не приходилось анализировать поступки и действия – можно было просто жить, наслаждаясь простыми вещами. Максу не хватало беззаботности и легкости ушедших дней, но даже при большом желании он бы не смог их вернуть. Иногда ему кажется, что пилоты Формулы-1 – дети, которые, выйдя из-под контроля «родителей» в младших сериях и попав под контроль спонсоров и пиар-служб, продолжают оставаться детьми в единственной сфере, где контроля нет – в мире чувств, эмоций и отношений. А когда ребенок вырывается из клетки, он далеко не всегда ведет себя разумно.