Город неоправданных надежд

Я в который раз винил себя в том что не ушел раньше, что вообще не прогулял сегодня школу. Урок химии - это плохо, а ещё хуже это тест по ней. И в этот раз я даже тетрадь поленился взять, чтобы попытаться в который раз списать, и по заготовленному сценарию, она бы забрала листок и тетрадь, поставив мне "неудовлетворительно". В этот раз все было иначе. Я не заметил, как от нервов, начал грызть карандаш — дурацкая привычка с детства, от которой я не могу отучиться по сей день. Если под рукой нет карандаша, в ход идут мои ногти, а если и руки грязные, то внутренняя сторона щек и губы. Я определенно волновался, она обещала позвонить моим родителям, а мама очень слаба на эмоции. Увидев точку, поставленную карандашом на полях, я и сам не заметил как начал рисовать, чтобы как то скоротать время и перестать нервничать. Но все перелилось из черточек на бланке в что-то даже интересное. Я смотрел на получившейся шедевр, и думал как его стереть. Нервно сжимал руки — больше не от трудного теста по химии, темы которого я не учил дома, или великолепной актерской игры, сами знаете скольких актеров, а скорее от того что покурить охота. Я зевнул и перед глазами уже все плыло. Учитель, заметив как я что-то старательно вывожу карандашом на бланке, решила посмотреть что я там написал. Для класса, и для неё, необычайная редкость когда я что-то пишу. Увидев какой-то рисунок, она уже летела, чтобы начать ругать меня, потому что знала — на листочке с тестом, который она попросила любезно не трогать, а писать все задания на листе в клетку, я с довольным видом нарисовал её карикатуру, слава богу карандашом. Я и вправду сам напрягся, смотря как меняется её гримаса на лице с каждой секундой. —Уокер! Все резко дернулись от крика, и через мгновение уже от звонка на перемену. Я быстро собирал свои вещи, оставил один листочек, даже не найдя в этом смысла, и выскочил из кабинета. Меня черт куда ноги несли, я просто бежал, чтобы убежать от этого теста, чтобы сесть и достать сигарету, зажечь ее и успокоиться. Я вышел к главному помещению всех курящих нашей школы, раздевалка служила курилкой и все валили сюда. Наконец-то...этот блаженный вкус на губах, на моих губах. И вдруг, я осознаю что мечтать не вредно, не положил я пачку в рюкзак, ведь прошаркал его полностью, и ничего не нашел. "Дырявая башка ты, Джей", как будто тихий голос везде, или громкий голос внутри меня, который я уже почувствовал по привычке. Он путался с моими размышлениями, как мое второе я, но иногда оставался самостоятельным, не всегда зависел от меня. Он будто бы шептал истину, а я ее подхватывал, но для всех его не существовало. Он иногда стыдил меня внутри, а иногда хвалил, и я делал все, чтобы он продолжал сидеть во мне, читал книги, развивал его, кормил его идеями и приключениями, и он отлично мне помогал. Но с памятью, к сожалению помочь он мне не мог. Я забыл забрать пачку из-под подушки... Я сел на скамью, прикидывая что делать дальше. Сбежать с уроков? Вариант, только родителей вызовут, и будет худо, но я получу то, чего хочу, спокойствия. И тут я заметил Коула, моего друга. Коул — не мозговитый парень, ему это ни к чему, он больше поражает всех своей блестящей обворожительностью, и скорее больше всего силой воли, чем, чем либо другим. Именно сила воли дала ему все то, что сейчас он имеет. А имеет он прилично. И кого имеет, тоже прилично. Все бегут за внешностью, будто в ней все дело, они нарочно обманывают себя, думают что он смог сделать себе такое тело, значит, скорее всего он сделает так же с их жизнью. Но они ошибаются, плевать ему на их жизнь, на их тело, на все в них. Он ловит кайф с себя, со своих мышц, тела, и со своей жизни. Очередная девушка как побрякушка, которая способна лишь выразить для него это чувство, которое идёт у него изнутри. Поэтому он и не ходит в холостяках очень долго. Конечно, зная это, я бы на месте тех девушек в жизни не встречался бы с ним, и без сесть-подумать, можно догадаться что ты его вообще не будешь волновать, потому что ты ему нужна только для потешения самолюбия. Да, грубо звучит, особенно для нашего общества, но это горькая правда. И сейчас Коул не нашел очередную на неделю-вторую, и сейчас выглядел подавленным. По человеку было видно издалека, что ему явно не хватает перемен. Честно говоря, из-за него я и перестал верить в любовь. Я смотрел и на его модель отношений, и на отношения родителей, которые сейчас держали умеренную дистанцию и молчание, где каждое слово, брошенное друг другу, было на вес золота. Я перестал верить в то, что любовь есть. Да, она безусловно есть, но не в том количестве и качестве, как ее показывают в фильмах или книгах... И не зря я думал, каким я буду отцом, ведь мне кажется ребенок очень сильно учится у родителей. А как я научу своего ребенка тому, чего я сам толком и не выучил? Внушать ему то, что любовь должна быть только такая, что до гроба, а сам знать что это лишь обманка и фантазия разгулявшегося в романе автора...это какое-то лицемерие... Коул никогда не курил, но потусить с ребятами, в таком состоянии, было как никогда важно для него. —найдется еще одна такая? — я решительно подошёл к ним, желание взяло вверх над гордостью. —у меня последняя... Я перевел взгляд на Коула, не зная даже зачем. Я знал что у него и даже штучки не найдется. —не-е-е-ет, дружище, ты же знаешь что мое тело священный храм. Ага, храм. Монастырь Святых. —в мое тело не должно попасть ни грамма травки, ни миллилитра алкоголя. Конечно, да. Ни миллилитра. На вечеринках это правило либо забывается, либо делается исключение. Обычно этот священно служитель первый ужирается, и тянуть его домой приходится мне, а как сигарету в обычный будний денёк, так тело Храм. Хотя, сравнивая наши тела по критериям красоты, то да, его тело храм, а мое скорее курилка или туалет какой-нибудь. Он усмехнулся, как то странно на меня посмотрел. Он явно что-то хотел спросить. В такие моменты надо помогать человеку взглядом, давая знак что ты готов его слушать, так я и поступил. —ты не против...если на этот раз мой день рождения мы будем отмечать "У Чена"? —охх, Коул, честно говоря, удивляешь. Ты же знаешь, что я приду на твое день рождения, даже если он будет где-то на помойке, потому что я иду не на помойку, а к тебе на день рождения... Я понял что его это успокоило, Коул боялся что подумают что-то не то, о чем он сам представлял. На мгновение он посмотрел в телефон и поднял глаза на меня. Я улыбнулся, покинув помещение. Тут ловить больше нечего. Обычно водители машин, будь то легковых или грузовых, водители мотоциклов или велосипедисты старались объезжать заветный поворот с трассы номер сто три, гадая о том, что случилось если бы они свернули туда. Но в этот раз, маленький городок Ниндзяго, окружённый лесными чащами и непролазными болотами, встретил со всеми почестями, новых жителей. Машина завернула с трассы, спускаясь вглубь. Черная, будто смородина в пик своей спелости, макушка, выглянула из розового кабриолета, который пару раз в своей работе видел такое бездорожье. Она повернулась, посмотрев на указатель, с которым рядом всегда стоял пластиковый указатель кафе, чтобы дальнобойщики, искавшие где можно перекусить, заезжали в Ниндзяго. В машине, рядом с ней сидела коричневая макушка, которая что-то усердно мотала головой, видимо рассказывая о чем. Ещё тогда никто и не догадывался, что это Смиты младшие. Уже был вечер, на улице особо то и немного было людей, но сколько внимания к машине и пассажирам. Все только и поворачивались, кивали, смотрели, усердно рассматривали. Их взгляды вызывали уже привычный зуд. Болезненный такой, в голове. От него можно избавится только одним способом — равнодушием. Повернул голову и делаешь то, что тебе нужно — первый закон Нии Смит, о котором я узнаю уже слишком поздно, когда эти взгляды казались мне не самым худшим в моей жизни. —ты же помнишь про кафе? —кафе? Ах, точно, да...кафе... —да-да, кафе. —я заберу все, ты главное только подожди... —а куда я денусь? Я единственный уныло вздыхал весь вечер. Даже Дарет пришел с какой-то девушкой, а я снова чувствую себя одиноким. Стабильность я люблю, но не настолько чтобы. Хотя и Коул уже уныло попивал коктейль, смотря как играют другие. Посетителей было немного, так что люди наслаждались тишиной. Разве что Зейн не умолкал. Что-то шептал на ухо своей любимой Пиксал. Улыбка дотронулась до моих губ. Забавно, что он ей там такого говорит? Рассуждают ли они на философскую тему или говорят о чем то грязном? Может Зейн в глазах общества и кажется таким, мол «в тихом омуте черти водятся», но я знаю что это какая-то ничтожная алгебра. Фишки бились о стол, и шуршание карт по рукам прервал дурацкий колокольчик на двери. Высокий парень потянул дверь на себя, заходя в помещение. Проходя к стойке заказов, конечно же через наш стол, чуть было не свалив коктейль Коула, и фыркнув, отодвинул его от края, когда тот слегка испачкал его брюки. Он посмотрел на официанта скорее уставши, чем грубо. —заказ на фамилию Смит, пожалуйста. —сэр, простите, на какую фамилию? —Смит. Фамилия прозвучала очень громко в такой тихой обстановке, все напряжённо повернулись, смотря на меньшего Смита. Он обвел всех взглядом, проклиная то ли нехорошую интонацию своего голоса, то ли громкость. —заказ отдается в руки только заказчику, извините. —мой отец, заказчик, попросил его забрать. Я могу предоставить документы. —простите, к сожалению я не имею права отдать его... —да что-ж это такое... Кай громко цыкнул, положив руки в карман и уже шел к выходу, как напоролся на коктейль Коула и наконец-то свалил его с нашего столика. Я лишь видел как он летит вниз, в полете разливаясь на ноги парня-незнакомца. Он продолжил свой путь с острой непоколебимостью, будто бы не он, будто это не с ним. А Коул, наблюдая за этим, насупился, как петух или индюк, с его фирменным яростным взглядом, по которому было видно, что собеседнику точно стоит волноваться о своей целостности. Он встал, смотря на разбитый коктейль. Успел протянуть руку и схватить виновника за капюшон, но тот резко развернулся, не давая потащить себя на пол. —чего ты творишь?!.. Кай прошипел, смотря на Коула, держащего его за одежду. Между ними был этот злополучный разбитый стакан, и они оба покосились на него. — это я хотел у тебя спросить! Коул, не по пьяни, возможно бы и не ввязался в такое, но сейчас это казалось ему невозможным. —убери то, что ты натворил... —пусть уборщики это убирают...в этом гребанном месте они вообще есть?! Или тут самообслуживание?.. Он засмеялся, глядя на того. Коула это будто натолкнуло на то, о чем он будет жалеть ещё долго. Удар в нос оказался для Кая очень серьезным, сказать по правде, чуть ли не фатальным. Он скривился, от боли даже снова начал дышать через рот, но собравшись, врезал в ответ. Удар Кая конечно был слабее, ведь сильная боль не оставляла его, положив дрожащую руку от боли, на лоб, он тяжело задышал. Коул немного испугался, но не оставлял попытки надавать тумаков невеже. Бой был на неравных, один покалечен, а второй хотел выплеснуть ярость, очень хотел этого боя. Тчетные попытки ответить Коулу, дались Каю невероятно трудно. Зубы сжимались, а тот сопровождал удары хрипотцой. Наконец-то бой кончился, только ни один из них не выиграл. Хоть и боем назвать это тяжко, мы даже не успели вскочить. Их обеих за воротники, как за шкирку, маленьких котят, схватила девушка, мама-кошка. Она прикусила губу, смотря на Смита, то на Баккета. —что это за спектакль? Дамская ручка, хоть и маленькая, но со своей злостью, сжимала одёжку обоих. Парень едва уже потянулся снова к Каю, как та лишь отпустила брата и запустила Коулу отрезвляющую пощечину. Да так, что на щеке такой след остался, что ещё он пол вечера красовался, по словам моего друга, а на утро превратился в небольшой синяк у левой скулы. —совсем не осталось сострадания? Этот дурацкий город выжимает все настолько глобально? Она посмотрела на того снова: — ты же видишь, у него нос сломан, куда ты его бьешь?.. Она изучала его взглядом, анализируя его все детальнее. —скажи убрать, и он уберет, или хотя бы бей не туда... Он, зажмурившийся, отпрянул, но потом широко раскрыл глаза и схватив её руку, пытался её скрутить. У Коула всегда был принцип, девушек он никогда не бил. Это конечно было у трезвого Коула, а у пьяного скорее всего и принципов нет, либо я недооценил его стадию опьянения. Она лишь отцепилась от него, но не взглядом. Ее настороженный, но не напуганный зор, следил за ним внимательно, пока она доставала из кармана платок, чтобы подать его брату. Он вытирал кровь с носа, шмыгая ею же. Коул лишь напряг жевалки, смотря на ту. —да уберем, все, перестань.. Он отступил на один шаг, она посадила Кая на диван, и пока он вытирал кровь, она договаривалась с уборщиком. Зейн и Пиксал обратили на них внимание, только когда рассерженный Коул сел за стол, его пыл потихоньку сходил, но он все равно грубо смотрел на всех. —Джей, какого хрена ты так недоволен вечно чем-то?! —ты вечно ведёшь себя как обиженка. Тебе не нравится что мы отмечаем мое день рождения в кафе, потому что снять дом сейчас не возможно, а дома отец устроил прием гостей? Вот ты и сам выдал себя, друг. Ты вывернул мне себя, свои переживания, что так усердно пытался спрятать за алкоголем и той вспышкой агрессии, вызывной тем придурошным. Он посмотрел на меня с вопросом, что озвучил до этого. Я лишь попытался удержать себя в руках. —Коул, у меня просто болит голова...меня все устраивает, я не против отмечать твой день рождения где угодно, главное, что я с тобой отмечаем твое, правильно? Я вымучил из себя неловкую улыбку. Все странно посмотрели на меня. Я быстро начал повторять сказанное в голове, пытаясь понять что лишнего я взболтнул. Коул расстроился, видимо даже через пьяную призму сознания, он все равно понимал, что ляпнул откровенную дичь. Хотя эта дичь имела смысл тут. Я все таки должен был хотя бы натягивать улыбку, но как тут ее можно натянуть? Меня тут мучают признаки будущего одиночества, а я нахожусь на празднике, который происходит в данный момент. Зейн отвлекся от увлекательного уботления Пиксал, посмотрев на насупившегося Коула. —ты так резко отреагировал на выходку этого парня, что произошло, Коул? Он сжал зубы, посмотрел искоса на него. —а не пошёл бы ты, Зейн?!.. Хоть бы кто нас бы разнял, а вы все сидели! Хотя Коул был отчасти прав, но никто не хотел его разнимать не по причине того что они плохие друзья, а потому что могли попасть под раздачу. Дарет тоже отвлекся от своей знакомой, повернувшись к ним. —Зейн ни в чем не виновен, Коул...и вправду, почему ты так резко отреагировал? Коул сжал руки до побеления, стукнув по столу, и все разом встрепенулись. —Во всем виноваты эти... Смиты... Набрав воздуха в грудь, он на выдохе произнес: —отстаньте от меня! Он положил руки сначала на затылок, а потом вовсе встал и вышел из кафе. Больше за вечер, сколько бы я его не ждал, он не пришел. Все так же через время собрали вещи и уехали, когда Коул не вернулся. А я продолжил сидеть, думая о бесконечном будущем и доедая остатки еды.