Анаграмма

Октябрь 2018       Если бы Софья сказала, что не ожидала многого от мира людей, точно соврала бы. Такая возможность! Возможность зажить нормально, заиметь семью, общение, вылезти из темноты и сырости — в общем, погрузиться почти что в мечту подростка, заботливо впихнув этого самого подростка в мир демонов и заняв её место.       Но, видимо, миру людей было абсолютно наплевать, чего она там хотела.       Демонстрация чудес тупости одним только воровством зеркала не ограничилась — и это при всём при том, что глупой себя Софья не считала уж точно. И в начале же всё шло как нельзя лучше — как по маслу, если уж пытаться использовать людские фразеологизмы.       Злые-злые родители, которые срывались на бедной девочке, оказывается, занимались подобным только по той причине, что София, наивная душа, пыталась вмешаться и прервать их грызню между собой. Стоило проигнорировать данную сцену, разворачивающуюся в гостиной, притвориться, что она не существует и является лишь иллюзией, случайно возникнувшей на периферии, и проскользнуть в теперь уже свою комнату — и всё! И никакой проблемы! И от нецензурной лексики уши не завяли, ведь в испанском Софья не смыслила ровным счётом ничего.       Правда, это вскоре вылилось в одну из множества проблем.       Как оказалось, гениальный стратег, коим девушка себя нескромно мнила, абсолютно таким не являлся, с треском проваливая почти все остальные аспекты жизни…       Теперь её жизни. И теперь это уже не развлечение, когда можно слямзить одноразовый портал у наставницы или пробраться под шумок в работающий на постоянной основе у Совиной Леди, а затем ехидно комментировать все промахи и неудачные решения, тенью следуя за Софией, а вполне себе такая нехилая ответственность, и последствия этих самых решений разгребать приходится самостоятельно.       И самой иногда их принимать, а осознавать свою ошибку только после.       Да и тень-следователь из неё вышла такая себе — только о наличии взбалмошной сестры и сумела составить выводы. А о том, какое это ходячее недоразумение, свалившееся персонально ей на голову…       И, что самое главное, мелкая засранка прекрасно уже поняла, что старшая сестра и воспитательница из Софьи никакая — а приходилось ею быть, чтобы никто ничего не заподозрил! — и поэтому выкидывала финты ещё чаще, чем делала это до великой махинации с зеркальным лабиринтом.       И, технически, ей ничего за это не было бы — Луз обещала ни слова не проронить о её настоящей сущности, она сдержала обещание. Но, видимо, в качестве платы за это она решила истребить все нервные клетки, чтоб уж наверняка.       Добивала ситуацию миссис Носеда, которая — вот же чёрт — уже давно частично доверила Софии воспитание своего непутёвого ребенка, аргументируя это тем, что:       — Меня она все равно не послушает, — тяжко вздохнула она. — А ты же как-то ближе к ней, уже столько раз у тебя получилось объяснить то, что никто другой не смог…       Софья мило покивала головой, потом уже менее мило устроила нерезультативные разборки с мелкой Носедой, а затем совсем не мило с кислым выражением лица выслушивала отчёт директора о новых свершениях Луз, потому что её, видимо, уже весь Грейвсфилд считал вторым полноправным опекуном.       Вот тебе и старшая сестра.       И это только Луз — а ведь сама София тоже была масштабной такой проблемой.       Потому что, как оказалось, не такой она и была глупой… Когда хотела.       Вот, например, испанский. София знала его, а Софья — нет, и это дико бесило! Особенно в случаях, когда Луз что-то тараторила на нём целыми предложениями — и не догадаешься, обругала она только что или просто сказала что-то безобидное. Слава Титану, никто другой ещё не додумался проверить её лингвистические навыки, поэтому пока жить было можно. Да и Носеда смилостивилась в конце-концов, оказав помощь в установке приложения для изучения языка на телефон.       И да, очень, очень большое количество новой лексики пришлось учить уже по прибытии сюда — современные технологии, чтоб их. «Приложение», «установка», «телефон», кстати, последний ей пришлось освоить… И заодно купить новый, потому что разблокировать тот, что прошлой владелицы, не удалось, а Луз отнекивалась, клятвенно заверяя, что не знает пароля. И не узнаешь ведь, врала или нет. Ну, проблему Софья решила радикально: выгребла из заначек все накопленные деньги и без угрызений совести потратила часть из них на телефон. Такой же, чтобы лишнего внимания не привлекать.       Технологии были, пожалуй, не единственным, что трудно давалось в освоении: оставались ещё человеческие науки. На физике и математике в школе в первые недели Софья чуть не умерла — и кто, скажите, заставлял Софию их выбирать в начале года? И ладно, физика, похожие законы и у них в мире были, но зачем люди так сильно усложняли себе жизнь посредством алгебры и геометрии?       — Она захотела изменить свою жизнь, — объяснила Луз, будто бы издеваясь. — Попробовать что-то новое, освоить новые знания…       — Поверь, там, куда я её отправила, напробуется она нового на всю жизнь, — ядовито заявила Софья, направив глубокомысленный взгляд на задачку по алгебре и попутно грызя кончик карандаша, — а мне-то что с этим убожеством делать?       — Не знаю, я это ещё не проходила, — пожала плечами Луз, вновь уставившись на неработающее зеркало — тоже мне, заимела привычку. — На скрипке сыграй, что ли, вдруг вдохновение придёт и духи музыки решат всё за тебя. Правда, не уверена, что эти ребята из тех, кто разбирается в подобных задачках — надо тогда сразу духов научных каких-то призывать…       И, внезапно, эта, как оказалось, не обделённая талантами душа ещё и навыком играть на скрипке успела блеснуть в своей жизни. Инструмент мирно покоился в шкафу, собрав на себе весьма симпатичный слой пыли, который Софья убирать не собиралась — потёрла она уже один раз как-то бардовскую скрипку, задела струну или две, и шарахнуло её магией хозяина так, что навсегда запомнилось.       Играть она не собиралась тем более — что-то подсказывало, что если София хотя бы выйдет на связь, за покушение на инструмент помимо прочих заслуг её четвертуют как минимум. Конечно, при условии, что она к нему относилась так же ревностно, как ребята из ковена бардов.       Единственным, к чему тонкая душевная организация Софьи, по её скромному мнению, оказалась подготовлена заранее, оказался чирлидинг.       Понаблюдала та как-то за тренировкой подобных несчастных, пораскинула мозгами и вынесла вердикт, что это вполне себе приемлемое занятие. И на Кипящих островах навык крутить сальто многим пригождается, поэтому он у неё уже есть, и растяжку улучшит, и, как бонус, вольётся в подростковую жизнь.       Да и знакомый человек там уже имеется.       Правда, этот самый знакомый человек в очередной раз проявил свой восхитительный характер, наотрез отказавшись хоть в чём-то помочь — а помощь требовалась ещё как, ведь ни одного танца и вообще ничего Софья не знала. Носеда упёрлась — чини портал, прогресс будет, тогда и покажу, чем там София занималась. А до тех пор, будь добра, сама решай свои проблемы и пытайся казаться моей сестрой, а я, вообще-то, на тебя за то, что ты сделала, обиделась.       Прокрутив в памяти последний прошедший месяц, события, произошедшие за него и подумав над дальнейшим планом действий, Софья спрыгнула с подоконника спальни, который в последнее время облюбовала, и направилась к шкафу. Там, на полке вместе с запылившейся скрипкой, она нашла старые серёжки Луз и забрала их оттуда, намереваясь вернуть владелице. Всё равно не ощущалось, что магия как-то влияла на это неуёмное создание, а кровь Титана из ниоткуда не берётся, пусть и такая. Зеркало изрядно мозолило глаза, а отказы Луз — пусть и слегка вытянутые, но всё ещё по-человечески округлые уши, поэтому было принято решение всё-таки начать хотя бы мыслительный процесс касательно починки портала.       Главное — найти подходящий момент для замены.

***

1990       Что должно быть намешано в самой сильной магической субстанции мира демонов?       Точного ответа София не знала, да и догадаться не могла — в голове не было ничего, кроме сжирающей её заживо боли.       В инстинктивно закрытые глаза, рот и нос, для сохранности которого она пожертвовала рукой, а, следовательно, возможностью за что-то схватиться и предотвратить падение, кровь Титана хлынуть не успела.       Зато, как самый болезненный на свете яд, просочилась во все открывшиеся раны.       Мозг, уже явно намеревавшийся взорваться от количества поступающих к нему сигналов о невыносимой боли, последними усилиями сгенерировал одну-единственную мысль.       «Хрен я подохну в этом озере».       Вслепую, теряя последние остатки воздуха и сознания, София оттолкнулась ногами, которые пока что чувствовала из-за отсутствия на них ран, что есть мочи. Правда, результата особого это титаническое усилие не принесло — в вязком веществе пятьдесят пять килограмм превратились, видимо, в целую тонну, которую сдвинуть с мертвой точки было не так-то просто.       Единственное, что предписывало недалекое будущее этой самой несдвигаемой тонне — камнем пойти ко дну и там же мёртвой и остаться. Возможно, когда- нибудь обезображенный труп вытянут на поверхность такие же наивные добытчики крови Титана…       Всплывшая перед глазами картина никакой радости и без того сходящей с ума Софии не принесла, а потому она проплыла дальше, и ещё, и ещё, утыкаясь лбом в твёрдую поверхность. Либо корень, либо земля…       Девушка, сделав последний рывок, вскинула свободную руку, нащупывая что-то твёрдое, за что, возможно, можно было бы ухватиться, но не найдя опоры и снова полностью исчезая в озере.       София перестала соображать — единственное, чего ей хотелось, это закричать.       Закричать, выпуская свою боль, так, что Лилит, вероятно, оглохла бы.       Или сдаться…       Это показалось самым лёгким выходом из ситуации, но вместо картины с незавидным уловом из озера через несколько лет, напоминающей Софии, за что следовало бороться, перед глазами предстала рыжеволосая девушка.       «Она же здесь.»       Лилит всё ещё была здесь — последнее, что Арлет успела кое-как осмыслить перед тем, как вылететь из озера, как пробка.       Болезненное приземление — видимо, Лилит не рассчитала сил, — выбило последний остававшийся воздух из лёгких, и София судорожно вдохнула.       Как, оказывается, хорошо, когда такая возможность вообще есть.       Спонтанные, лихорадочные действия старшей Клаторн, направленные на спасение бездеятельной тушки под именем София Арлет, продолжались — именно поэтому через мгновение после такого драгоценного вдоха мощная струя холодной воды чуть ли не протащила девушку по земле. Предназначена она, видимо, была для того, чтобы вымыть кровь Титана из ран, но с задачей не справилась.       — Софи? — сквозь ватную пелену донёсся отчаянный выкрик Лилит до Софии, чьё лицо исказилось в почти что безумной блаженной улыбке. Холод помог избавиться от боли хотя бы ненадолго, и следовало бы сказать хоть что-то, да только вот язык будто отнялся.       — Открой глаза, Софи, — голос прозвучал уже ближе, беспокойные шаги оказались совсем рядом, — Лицо чистое. Открой, ты же жива, правда?       Свет больно ударил по глазам — складывалось ощущение, будто видела она его в последний раз в, по меньшей мере, прошлой жизни. Сами по себе полились слёзы — или они и до этого были, просто их смыло водой?       Прямо над ухом Софии, пытающейся ухватиться за куда-то уплывающее сознание, внезапно раздалось несколько крепких ругательств. «Она впитывается» — послышалось бормотание, а за ним хлынул ещё один поток ледяной воды, сначала направленный лишь на руки, но затем превратившийся в бесконтрольное нечто, впечатывающее девушку в стену и выбивающее последний воздух из лёгких, а с ним — и сознание.       А дальше — лишь темнота.

***

      — Пусто, — прокомментировала находку Ида, сверяясь с картой шахты, куда забрела. — Пусто, пусто, и ещё раз пусто, — прошипела она раздражённо, пиная ногой первую попавшуюся твердую поверхность от бессилия и тут же прыгая, пытаясь унять боль. Да уж, не самое лучшее это было решение…       Может, у Лилит с Софи дела обстоят получше?       Надо было бы узнать.       Ловить ей здесь было нечего, а потому младшая Клаторн направилась на выход из пещеры, ничего не подозревая, и оказалась жертвой врезавшегося в неё палисмана.       Палисмана сестры, если быть точнее.       Резко побледнев, Ида спешно взяла окутанного голубой дымкой ворона — вместе с ним Лилит передала сообщение. Такое случалось очень, очень редко, и только в экстренных случаях.       Что у них уже случилось?       Касание активировало заклинание, и возникло туманное изображение Лилит — Титан упаси, Лилит, которая даже простые послания с одним лишь голосом редко присылала, прибегнула к магии иллюзий! При том, что она метила в Императорский ковен, до попадания в который на смешивание видов магии был строгий соблюдаемый ею запрет!       И без того бледная сестра, казалось, побелела до смерти. Сзади можно было разглядеть озеро, полное крови Титана — как раз того, что они искали. Должно быть, это радостная новость, да только вот выражение лица старшей Клаторн полностью отрицало подобную догадку.       — Ида, бросай всё и срочно на Колено, над пещерой есть отверстие, в которое можно влететь на посохе… Здесь есть кровь Титана, предостаточно, но главная проблема — вот она! — панически протараторила Лилит, и фокус иллюзии сместился на бессознательную девушку.       Во что она уже успела вляпаться?       — Она… Она упала в это… озеро, а твоё идиотское зелье до этого заставило её раны открыться и кровоточить! Кровь Титана просто… Она впиталась в её раны, я пыталась промыть водой и вытащить магией, пока не стало слишком поздно, но эта дрянь, несмотря на всё, затекла в эти порезы и там осталась!       Наблюдающая за этим зрелищем Ида, не ограничивая себя в выражениях, с округлившимися глазами выругалась так, что, находись Гвендолин в радиусе сотни метров от неё, зашила бы ей рот. Ситуация выглядела очень и очень плачевно.       — Я не знаю, что с ней делать, я одна её в таком состоянии не унесу отсюда, — срывающимся голосом закончила Лилит свой рассказ. — Прилетай быстрее… — донеслось из угасшей иллюзии, а ворон, каркнув на её собственного палисмана, сел на плечо, цепляясь когтями за одежду.       Филин, предугадывая желание хозяйки, мгновенно превратился в посох, но Идалин не стала размениваться на полёт, вместо этого прыжками телепортируясь через архипелаг к Колену и только потом взмывая в воздух.       Уже видя отверстие в горе, похожее на то, что мелькало на заднем плане сообщения Лилит, Ида сглотнула ком в горле.       «А ведь в этом и я виновата».

***

      Резкие вспышки — кажется, они были красными, — ослепляли Софию периодически вот уже приличное количество времени. Всё тело скорчивало в судорогах, ненадолго наступало затишье и всё продолжалось вновь и вновь.       Приносящий облегчение холод долго не продлился, хотя девушка была бы рада и покрыться коркой льда — кто-то осилил неподъёмную ношу, именуемую её телом, и водрузил, кажется, себе на плечо. Где-то в отдалении от разума Софии взволнованные голоса о чём-то очень эмоционально переговаривались, да только вот понять она их не смогла бы при всём желании. Даже если бы сильно постаралась и напрягла мозг, который напрочь отказывался функционировать.       Ни одной связной мысли в сознании не было — если бы она там появилась и продержалась хотя бы секунду, это можно было бы посчитать чудом. Если бы у неё сейчас была возможность иметь мнение.       А на данный момент таковая отсутствовала, и потому оставалось лишь молча сносить ледяной ветер, замораживающий мокрые пряди, хлёстко бьющие по лицу. Куда её несли? Как?       Видимо, она летела, раз нет никакой опоры и так холодно. Плечи внезапно ощутили тяжесть пальта, в которое, видимо, Софию всё же догадались снова укутать, но мороз всё равно ещё некоторое время пробирал до самых костей. Это, впрочем, помогло — на короткое время ощущения снова вернулись.       Зубы застучали, помогая Софии подать признаки жизни, и она хотела было даже отважиться открыть глаза…       Да только вот её явно уносили прочь, подальше от такого спасительного на данный момент холода Колена. В тёплый климат всегда поражающей воображение погоды Кипящих островов.       Ей оставалось только бессильно выдохнуть последние остатки холодного воздуха, прежде чем уже знакомые красные вспышки вновь замелькали перед глазами, а она сама вновь задрожала от ощущения раскалённой лавы в венах, артериях, сосудах, от которой никак нельзя было избавиться.       Только перетерпеть.       И прежде чем совсем сдаться, перестать противиться и безвольно утонуть в этом беспамятстве, София всё-таки смогла о чём-то подумать.       «Справлюсь ли я?»

***

      Умение мыслить спустя время вернулось, а сознание и желание думать — пока что нет. София настолько устала и вымоталась от испытываемого, что даже мысленно комментировать ощущения не хотела, предпочитая просто меланхолично наблюдать за изрядно набившими оскомину вспышками, метавшимися теперь туда сюда. Теперь они уже приобрели оттенок ближе к малиновому и стали гораздо ярче, унося с собой острую боль и возвращая вместо неё странную тошноту. Наверное, если она придёт в сознание, долго ещё не сможет смотреть на очень симпатичный слепящий её цвет, который даже во что-то внятное сложиться не может…       Видимо, эта неведомая хтонь каким-то образом поняла, о чём внезапно начала размышлять София, потому что её снова ослепило, и на этот раз вспышки пропали. Что странно — вместе с болью. Единственное, что появилось — сильный ветер, с силой хлещущий по лицу, в котором скоро стало угадываться что-то похожее на песок. Арлет инстинктивно прикрылась руками, даже не успев удивиться тому, что в месте, куда её занесло в бессознательном состоянии, у неё была такая возможность, но внезапно сквозь пальцы она разглядела какие-то силуэты, виднеющиеся в вихре.       Вспышки вновь вернулись, только они были разноцветными и летали во все стороны — а некоторые из них слишком напоминали магию Иды и Лилит.       Значит, и остальные, должно быть, ею являются?       Знакомые цвета внезапно возникли перед самыми глазами, больно резанув своей яркостью — казалось, магия засветилась прямо на руке Софии, тыльной стороне ладони, которой она закрывала глаза. Отсвет должен был ещё раз напомнить об открывшихся порезах, но вместо них на руках были лишь давно зажившие следы. Старые шрамы.       Что за чертовщина происходила в этом месте?       Находиться в самой середине этого вихря становилось всё более и более дискомфортно.       «А ведь я могу здесь двигаться», — подумала София. — «Надолго меня всё равно не хватит, но почему бы и нет?»       И, не успела она моргнуть, как ощутила, что уже побежала, стоило ей об этом подумать. Не она сама начала это действие, глубоко вдыхая и уже задумываясь, через какой промежуток времени закончится воздух, а будто бы просто оказалась… В самой себе во время бега, но слишком неожиданно.       Правда, результата никакого это не принесло — даже не было понятно, какое расстояние она преодолела. Казалось, что она и на метр не смогла сдвинуться. Зато неожиданное осознание будто шибануло по многострадальной голове.       Следующей неожиданностью оказалось то, что она не задыхалась.       Нисколечко.       Совсем.       Ещё раз, какого чёрта?       С самого детства эти идиотские проблемы с дыханием преследовали её, мешая заниматься тем, чем хотелось бы — и даже с горем пополам освоенный чирлидинг, стоивший кучи нервов и неприятных ощущений при той же растяжке, давался крайне тяжело. Трюки, может быть, и удавались, но в себя после них прийти не получалось абсолютно. О длительном беге можно было вообще забыть, несмотря на то, что его рекомендовали — клин клином пытались вышибить, видимо.       А сейчас знакомого холода, раздирающего лёгкие, не было — как и того, что так явственно ощущался после падения в озеро и был единственным спасением.       Как и знойной жары.       Кроме ветра, она не ощущала ровным счётом ничего.       София поняла, что вновь стояла, и не где-нибудь, а в том же самом месте, откуда и начала бежать — в центре этой маленькой песочной бури. И на этот раз она пыталась разглядеть то, что упустила тогда, когда что-то, похожее на магию, резануло по глазам, не позволяя увидеть то, что ей, видимо, настойчиво хотели продемонстрировать.       Перед глазами теперь уже заметались вполне внятные силуэты — да только вот их было настолько много, что невозможно было сконцентрироваться на ком-то одном.       Оранжевая птичка, до безумия напоминающая феникса из легенд и мифов её собственного мира, пролетела прямо над головой, едва не задевая крыльями Софию. Раздался звонкий смех — казалось, её собственный, и птичка умостилась на чьей-то кудрявой голове, только что уклонившейся от какого-то залпа непонятной фиолетовой субстанцией, чуть не прилетевшего и в птичку, и в её хозяйку.       Силуэт вскоре растаял, снесённый бурей, так и не дав возможности в себя вглядеться, и вместо него продолжили возникать всё новые и новые, а с ним вернулись и пронизывающие тело судороги. До них Софии не было никакого дела — лишь бы увидеть побольше из того, что сейчас творилось перед ней, лишь бы запомнить!       Вот какие-то подростки, чьих лиц не было видно, устроили шуточную потасовку, вот снег, вот море, вот город с высоты птичьего полёта и снова чей-то смех… Локации, люди, звери, магия — всё менялось с чудовищной скоростью, мельтеша перед глазами, даже Луз промелькнула где-то в стороне, кружа кого-то в воздухе и счастливо улыбаясь.       Это происходило в её жизни или нет?       Это будущее или прошлое?       Есть такая теория, что все воспоминания проносятся перед глазами перед тем, как твоя жизнь заканчивается. Может, это и случалось сейчас?       Видимо, нет, потому что умирающих с такой силой не тормошат.       И так громко с призывом проснуться тоже не кричат.       Видимо, кто-то очень волнуется за неё? Наверное, в таком случае надо послушаться.       Все образы слились в одну вспышку, кто бы сомневался, всё того же красного цвета, вспыхнувшую ярко-ярко и ослепившую Софию.       Прошло время — неизвестно, какое количество, — прежде чем она сочла свет, пробивающийся сквозь веки, приемлемым для того, чтобы не ослепнуть. Чем-то напоминал простой дневной, насколько она могла судить.       Под чьи-то облегчённые выдохи она, осторожно щурясь, открыла глаза.