УЗНАВАЙ МЕНЯ СНОВА, ДЕТКА

Выходя следом за Луи, Гарри смотрит в его удаляющуюся спину. Смотрит и смотрит. И, если честно, внимание его вообще-то сосредоточенно чуть ниже спины. Парень изо всех пытается понять, что он должен сейчас чувствовать. Зачем ему, действительно, нужна эта информация? Что с ней теперь делать? К тому же она всё ещё не точная. Для вопросов есть простор. Что у них выходит? Если уж слишком утрированно, то в какой-то момент Томлинсон так его допёк, что Гарри заловил его в тёмном углу, поправка, в туалете, намеревался отпиздить, но вместо этого надавал тому по голой заднице. Вот с этого момента и хотелось бы подробностей. Он что, просто отшлёпал парня, как малыша и поставил в угол? Или в произошедшее всё же был вложен сексуальный подтекст? Чёртов Луи опять всё вывернул так, что подумать можно что угодно. Но Гарри, вспоминая его намёки и хищный блеск глаз, а заодно и упоминание разврата, всё же склоняется к тому, что на порке не остановился. И позволил себе куда больше, чем полагалось. Но насколько? И после этого Луис что? Вот тогда он неожиданно прозрел, маленький извращенец, и стал сходить по Гарри с ума? Или вот после этой сомнительной стычки оскорблённый до невероятных глубин своей чёрненькой души, перевёл их отношения на бои без правил в режиме «выживание»? Хотя, скорее, «противостояние». Да и как Гарри вообще бы смог его удержать? Луис маленького роста. Но никому не даёт просто так об этом напоминать. Раньше казалось, что бесоёбит он вообще неспроста, потому что в мальчишке явно сидит слишком вредный демон, заставляя того творить несусветную дичь. И остановить его всегда было сложно. Он мало того, что изворотливый, так ещё и достаточно сильный. Как бы тогда Гарри смог не только его отшлёпать, но ещё и полапать за задницу? Неужели Стайлс действительно умудрился стянуть тому руки подтяжками, как когда-то мечтал? Или для начала вырубил его, прежде чем творить свои непотребства? Как бы он вообще смог что-то такое сделать? Итог напрашивается один – Луи опять пиздит, как дышит. А может и нет! Может они с Томмо так своеобразно развлекались три года назад. Но в таком случае единственное слово, которое приходит Гарри на ум – подстава! Он чувствует дикую досаду. Сейчас ему особо жаль своё проёбанное прошлое! И он завидует себе тому из того времени. Его навязчивая фантазия действительно там была в реальности? И он это забыл? Какой же неудачник! Для него это так и осталось маленькой сексуальной фантазией, не более. Ну, всё, теперь он точно сам себя сведёт с ума. Потому что прежде он даже у себя в голове боялся этих мыслей. Но коль оказалось, что он уже дохрена много чего себе позволил наяву, то и думать теперь можно более открыто, не смущая самого себя. Луис, конечно, уже совсем не тот. Поменял стиль одежды, причёску и выражение лица. Но вот задница у него такая, как и прежде. Невероятно аппетитная. Гарри, конечно, больше нравится его улыбка, но прекрасная весьма выдающаяся попа – на очень почётном втором месте. Почти на первом. Она бы лидировала, если бы улыбка парня не была настолько обворожительной. Так, стоп! Что вообще за поебень? Ох, неспроста Томлинсон намекал, что у Гарри самого рыльце в пушку, и не только тут Луис себе татуировки на теле выбивает странного содержания, но и у Гарри в теремочке тоже ещё та ебанутая птица на пружинке кукует. Неужели Луис действительно знает, что порой пацана хотелось бить лишь только за то, что не было другой возможности прикоснуться? Как же стыдно! И как теперь узнать у Луи, чего он там умудрился сделать? Хотя, он и в этом настоящем уже его поцеловал. Может и там… АААА!!! У Гарри тонны эмоций, которые придавливают его к земле. И самая тяжёлая из них – неловкость. Ведь это, простите, пиздос, и в слух это лучше не произносить, и тогда, можно сделать вид, что всё неправда и ничего не было, но…он возбудился от созерцания задницы Луи Томлинсона. И к великому смущению, Гарри отметил, что наполовину затвердел ещё тогда, когда Луи начал свои убогие намёки, настырно нашёптывая их на ухо… Пиздец, приехали! Сначала он за каким-то хреном целует этого чмыря, а потом на того ещё и встаёт. Замечательно… *** Вот так торчать посреди коридора столбом, вообще не шевелясь и не моргая, а лишь краснея – это вообще не найс. Но Гарри понятия не имеет, куда сейчас хочет пойти, что сделать, с кем поговорить. Кому вообще можно что-то такое поведать? Ну, уж точно не его друзьям. Да и что вообще из всего этого потока рассказывать? Что он нравился когда-то Томлинсону? Да настолько, что тот набил на своё тело его инициалы. Что Гарри пробили голову, решив, что Луи и Гарри – гейская парочка? Что Гарри поцеловал Луи? Что Гарри, похоже, раньше лапал Луи за задницу? Что, на вскидку, из перечисленного не шокирует Лиама и Зейна? У Гарри у самого это всё вызывает почти экзистенциональный кризис. Хорошо хоть, что проблема в его штанах очень быстро решается, потому что как только он начинает перебирать странные возможности их с Луисом стычек, возбуждение сменяют непонимание и тревожность. Он знает точно только одно – он не появится на текущей ленте, ибо это уже бессмысленно, и он не готов идти на следующую. Поэтому нужно как-то успешно спрятаться от друзей, а заодно прийти в себя в каком-нибудь укромном месте. Парень уверенно покидает стены колледжа за пять минут до звонка и двигает до ближайшего магазина, чтобы купить сигарет, или, может, даже алкоголя. Или какой-нибудь сладкой дряни. Чтобы пожевать и успокоиться. Он намеренно выбирает дальний на этой улице супермаркет, чтобы встретить как можно меньше студентов. А заодно и идёт по дворам. Он упорно роется в сумке, пытаясь отыскать где-то затерявшиеся в рюкзаке наушники, но краем глаза замечает что-то знакомое, останавливается и делает два шага назад. В паре метров от того места, где он только что протопал Луис полусидит на корточках, откинувшись лопатками на кирпичную кладку. Он затягивается сигаретой и поднимает на Гарри хмурый взгляд. - Свали, пожалуйста. Солнце мне загораживаешь. Гарри с трудом прикрывает рот, чтобы не пиздануть что-то типа: «Я твоё солнце». - Угости сигаретой, а? – выдаёт он первое, что приходит на ум. И Луис никак не выказывает удивления этой просьбе. Отчего появляется подозрение, что тот явно видел его курящим. А не он ли вообще его на это подсадил? Томлинсон вздыхает, но всё равно лезет в карман джинсовки, выуживая пачку, и протягивает Гарри. Стайлс с благодарностью принимает и решительно усаживается к той же стене, игнорируя недовольство парня, немного дёргано забирая принадлежащую ему вещь. - Я..эм..побуду с тобой…- зачем-то поясняет Стайлс. Хотя Луи и сам это видит. Но, что интересно: парень не подскочил, не начал вопить, не понёсся, куда-то, куда он там обычно летит на всех парах. Вообще не выразил никаких претензий, хотя, очевидно, сегодня они уже сыты друг другом по горло. Гарри и сам не знает, зачем здесь присоседился. Его час назад от созерцания этого кошмарного человека рядом чуть не вырвало. Им бы вообще дозировать своё общение. Но сегодня день такой, словно у них судьба всё время натыкаться друг на друга. Гарри делает затяжку, чуть не закашлявшись с непривычки, ведь она третья с тех пор, как он вышел с больницы, и решает продолжить свою оправдательную речь. – Я просто мимо шёл. - Ок. - Я тебя не выслеживал, - добавляет он. - Ок. Луи старательно смотрит в сторону, и ветер слегка колышет его взлохмаченные вихры, задувая челку на глаза. И сейчас, сидящий на земле, немного сгорбившийся, он выглядит как-то разбито что ли. В нём есть какая-то подавленность, которую он решил вдруг не прятать от Гарри. Хотя, очевидно, при Стайлсе он всегда старается держать марку. Кара ведь говорила, что пока Гарри лежал в больнице, на Томлинсона было больно смотреть. Но стоило ему вернуться на учёбу, как Луи снова стал гадом ползучим, самоуверенным и опасным. И так не похожим на себя прежнего. Что же с ним случилось? Что случилось с ними двумя? - Луи… - Мы итак сегодня много сказали, – не даёт ему высказаться Томмо. - Давай помолчим. Луи, который хочет помолчать? Парень, которого раньше было слышно из любого угла? Не станет Гарри молчать, даже если самый говорливый пиздобол в округе вдруг возжелал тишины. - Что мне нужно тебе пообещать, чтоб ты ответил на мои вопросы? – интересуется он, провожая взглядом выпущенную им же струйку дыма. Луи слегка закашливается и посылает Гарри злобный взгляд. - Сразу с козырей пошёл… Слушай, а твой рубеж смущения как-то слишком быстро преодолён! Мож ты пойдёшь, пару недель помучаешься, поизбегаешь меня? Побьёшься головой об стену, уйдёшь в запой? Девчонку себе заведёшь новую, которую почти сразу кинешь? К психологу сходишь? - Ты же сказал, что об этом обо всём не стоит париться. Принимаю наше возможное очень близкое общение как данность. Конечно, Гарри врёт. Он как раз сейчас в магазин шёл для того, чтобы начать план по введению себя в длительную алкогольную фиесту, во время которой хотел поупиваться горем и как раз таки, побиться головой об различные твёрдые поверхности, если понадобится. Но то, с каким тоном говорит Томлинсон, похоже, означает, что это то, что делал Гарри в прошлый раз. Какой смысл сейчас тогда переживать, если парень рядом уже итак всё знает. Что бы у них там не было, походу они к этому пришли через «кровь и слёзы» и катастрофически медленно. А сейчас время говорить открыто и действовать быстро. Луис недоверчиво щурится. - А ты что, решил вдруг меня послушаться. Меня-я-я? - Тебя! Вопросы могу задавать? – выдаёт Гарри быстрее, чем Луи даст согласие. Хотя, тот, наверное, запретил бы. - Ты не удивился, что я тебя поцеловал, потому что я уже это делал прежде, так ведь? - Допустим… - И когда нас застукали те уёбки, мы не просто обнимались, верно? - Почти. Объятия там, определённо, тоже присутствовали… - Мы ведь целовались? – Гарри даже и не спрашивает по сути, он утверждает. Луис на это только утвердительно кивает, разглядывая вблизи тлеющий огонёк не кончике своей сигареты. И ему, очевидно, как бы похуй. - Посреди улицы? - Ночь была. И это была не самая людная улица. И не посредине. И даже не под фонарем. И поцеловались мы спонтанно, не было такого плана. То, как буднично об этом говорит Луи, всё так же гипнотизируя тлеющий табак взглядом, вызывает у Гарри раздражение. Не было у них такого плана? Словно обычно у них поцелуи идут по расписанию или входят обязательным элементом в праздничную программу. - Почему-то такое ощущение, словно ты намекаешь, что мы вообще целовались много раз. - Что, в это так сложно поверить? - На прошлой неделе, наверное, да. А вот сейчас… – Гарри чувствует накатывающий приступ истеричного смеха. Но поскольку Луи сидит с таким видом, словно собрался лицом кирпичи разбивать, пытается сдерживаться. Но через пару секунд всё же хмыкает, вцепляясь в свои кудри, потому что до него как-то запоздало кое-что доходит. - Блять! Я что – гей? Луи тушит свой окурок о стену, и флегматично покачивает головой. Он что, где-то тормозной жидкости хлебанул что ли? - Вряд ли…Но би определённо. И тебе это лучше знать, чем мне. - Ужас…Как теперь жить… – стонет Гарри, не понятно даже для себя, притворно ли, или в самом деле охуевая. Его саркастические стенания, наконец, выводят парня рядом из его сонного транса, он привычно злобно прищуривается. - Ох, детка, мне твоё принятие себя по новой нахрен не сдалось! – ага, а вот и привычная жестикуляция вернулась. Луис так размахивает руками, что чуть не падает с корточек, но всё же справляется с равновесием. - Я даже не знаю, что из этого хуже: что ты опять будешь ходить и ныть, что ты, похоже, по мальчикам. Или то, что ты опять будешь причитать, мол, что за пиздец, парень, которого я хочу – это ненавистный Луи Томлинсон. Стайлс перестаёт теребить свои волосы и неверяще пытается прочистить ухо. Луи сейчас в принципе открыто признал, что Гарри явно обозначал перед ним своё истинное к нему отношение. И...нет даже смысла пытаться отпираться. И, наверное, сейчас нужно чувствовать смятение. Но его нет. Гарри смотрит на профиль этого до невозможности раздражающего человека. Разве может быть что-то постыдное в том, чтобы его желать? Да, он ужасен, как личность. Но, чёрт возьми, он такой красивый. Стайлс делает медленные затяжки, добивая сигарету почти до фильтра, только чтобы ещё дольше затянуть паузу. Чтоб Луи успокоился, а он сам позже влез с очередным бесячим вопросом. - Ты ведь знал, что я хотел тебя, с самого начала? – вкрадчиво интересуется кудрявый, наконец отправляя замусоленный окурок в полёт. Он очень надеется, что тот долетает до урны. - Ты говорил… - Тогда мог догадываться, что я к тебе снова обязательно полезу. - Во-первых, Стайлс, ты хотел того бесёнка в полосатых кофточках. Я вообще не так сейчас выгляжу. Во-вторых, я предпринял попытку – предложил полный игнор! И надеялся, что ты, с твоими потёкшими мозгами, посчитаешь, что есть более интересные вещи, чем какой-то недруг из прошлого, которого ты не помнишь. - Ну, во-первых, - Гарри встаёт на ноги и всё же поднимает бычок с земли и доносит до мусорницы. И в большей степени не потому, что он втапливает за чистоту, а затем, чтобы конец фразы не говорить, глядя на Луи. Точнее, чтоб он не видел его лицо. Хотя, у него может и спина выразительная. - Чертёнок в подтяжках был хорош, да, но сейчас ты выглядишь просто потрясающе. А во-вторых… - А ты так и будешь вот так всю правду-матку прямо рубить? У тебя совсем все границы поехали, не понимаешь, что можно говорить, а чего нельзя? У Гарри визгливые возмущения парня почему-то вызывают лёгкую улыбку. - Луи, уверен, что это всё я тебе уже говорил. - Ага, точно. Но так-то я от тебя обычно слушал: трус бесхребетный, защоренный убогий коротышка, забитый в своём мирке. И что-то типа: мудак ты конченный, Луи Томлинсон. Уже не говоря о том, что я от тебя получал, когда вокруг были посторонние. - Мне нечем себя оправдать, я этого не помню. И даже, предположу, что всё это говорил тебе неспроста. Не строй из себя святого, ты по-любому заслужил. - Тебе до святого тоже далеко, тебе не за что меня обвинять. Начни с себя. - Как только, так сразу. Расскажи мне уже, наконец, за что так меня ненавидишь. Или пытаешься показать, как ненавидишь. - Ага, уже, бегу и падаю. - Луи! Какой у тебя повод? Я не понимал этого тогда, не знаю этого и сейчас. - Твои проблемы. Мне казалось, что мы всё выяснили. - Ты серьёзно? Луи! Ты бредишь! Мы с тобой на днях целовались. А сегодня ты намекаешь, что у нас, возможно, было даже что-то большее. И я бы воспринял эту ситуацию нормально, будь на твоем месте кто угодно другой. Да хоть Лиам! Но это – ты! И не нужно корчить ебало, типа, ну и чего тут такого. Я, конечно, опираюсь на общее мнение, поскольку тебя не помню, почти, но всё же, всё равно склоняюсь к тому, что это просто невозможно. Это ведь ты и я! - Да. Ты и я... Кошмар кошмарный, ужас ужасный… Но я как-то задолбался из-за этого переживать. В первый раз я тоже охуел. А сейчас мне уже не интересно, вот и всё. Я этот фильм уже видел. - И какое у него продолжение? Хочу спойлер раньше, чем я загорюсь этим сюжетом. - Хуета какая-то, ничего интересного. Сиквел точно не планируется. - Мне бы хотя бы краткое описание знать. И, хотелось бы знать жанр и рейтинг. Надеюсь, пожелания потерявших память учитываются? Луи его желание снова выяснить всё разом попросту игнорирует, цепляясь только за последнюю фразу. - О, и чего же ты желаешь? – летит в ответ очередная злобная фраза, сочащаяся ядом. Гарри решает тоже игнорировать то, что Луи побоку на его хотелки, и спрашивал он издевательства ради. - Эм..э..не знаю. Честно, не понимаю. - Ну, тогда и говорить не о чем. Позвонишь, как поймёшь. Шатен встаёт, растирая явно затёкшие ноги. Гарри подскакивает к нему. Растягивать эти фееричные выяснения не стоит, они итак вокруг да около блуждали столько времени. Стайлс полагает, что нужны быстрые решения. Или он действительно окончательно повредился рассудком. - А, знаешь что… я, наверное, понял, – сообщает он Луису, который сразу закидывает голову вверх, находя его глаза. - Так что можем обойтись и без звонка. У тебя ведь есть ключи от раздевалки? - Очевидно. - Пара только началась. Вали туда и жди меня, я дойду до магазина и приду. Парень явно хочет что-то сказать, но передумывает. Он кивает и без дальнейших разговоров идёт в сторону колледжа. Гарри же направляется в противоположную сторону к супермаркету. Ему, в принципе, туда не нужно, но он просто решил, что будет нелепо им идти вместе. А ещё он тупо дал Луи возможность сбежать, если он окончательно от него устал. Да и себе он оставляет такую вероятность. Поэтому, когда подходит к раздевалке, какое-то время смотрит на ручку в нерешительности. А потом всё же берётся за неё и дверь сразу поддаётся, вызывая лёгкое удивление. Но, впрочем, внутри может быть и не Луи. Но там он. Стоит, прижавшись спиной к шкафчику. Гарри нащупывает рукой сзади ключ, и замыкает дверь. Подходит к парню и смотрит в упор. Потом ногой отодвигает лавку, которая стоит между ними, радуясь, что вовремя её заметил и не пизданулся прямо парню к ногам, просто попытавшись к тому приблизиться. Луис на его манипуляции только нервно подёргивается. - Ну, и… так и будешь пялится, или что-то скажешь? – уточняет он, потому что Стайлс так молча и стоит, разглядывая парня перед собой. А Гарри и не собирался говорить. Это ведь бесполезно. Луи его всё равно не слушает. У него своя музыка в голове играет. И спрашивать тоже не имеет смысла. Нечего путного из этого рта не вылетит. Зато ему можно найти другое применение... Стайлс просто молча резко шагает к парню, обхватывает его лицо ладонями и без предисловий начинает его лихорадочно целовать, с трудом понимая, что делает. Щёки, скулы, нос, тонкую кожицу под глазами. Он даже чувствует губами его длинные ресницы. Внутренний голос, конечно, очень тихо, но всё же пытается что-то вякать. Чёрт побери, это же Томлинсон! Но Гарри вдыхает его запах, понимая, что ничего более притягательного не встречал. Он гладит его скулы, поражаясь, какие они изящные. Как он этого раньше не замечал? Хотя, есть подозрение, что замечал. Он ведь и раньше был помешан на Томмо, даже если этого не помнит. Этот парень идеален. Он отлично сложен, у него красивое, милое, сексуальное лицо. И это он всё про Томлинсона? Гарри отстраняется от парня, которого покрывал беспорядочными поцелуями. Тот стоит с полуприкрытым ртом, с блестящими губами, шальными глазами и тяжело дышит. И это, правда, Томлинсон? Да, плевать! Гарри хочет целовать его ещё и ещё! Он наклоняется к парню снова, но тот резко выкидывает руки вперёд, перекрывая возможность для нового прикосновения, упираясь в его грудь. - Не... надо... - выдает он, и Гарри видит то, что никогда не ожидал заметить на лице Луи - дикую затравленность. - Позволь мне… - шепчет он в ответ, потому что точно сейчас не готов уйти. Он словно опьянен. Словно не отвечает за свои действия. Он хочет касаться этого человека снова и снова. Стайлс берёт одну из выброшенных вперед ладоней Луи в свою руку и аккуратно сжимает. И Луи обреченно опускает ресницы. И откидывает голову. Гарри сразу принимает это приглашение, уже не задаваясь вопросом, что происходит. Он стягивает с парня футболку, оглядывая его торс. - О, Господи, теперь я уверен, что мне точно нравятся парни! Чёрт, похоже мне снова придётся проходить все стадии принятия… Я ведь через это уже проходил, да? Но я смотрю на тебя сейчас, и единственное, что вертится у меня на языке - это потрясающий. Гарри специально произносит это в слух. Для него это как исследования себя. Да и если у них уже что-то было (хрен его знает что, он, честно, боится даже предположить), чего ему стесняться, по-любому, он уже итак говорит очевидные вещи, которые от него слышали. Но он смотрит на этот подтянутый живот, на рельеф мышц на руках. Луи обманчиво хрупок. Его тело в отличной форме. Но Гарри четко понимает, что оценивает его вовсе не как со стороны другого парня. Типа, бро, красавчик, держишь себя в тонусе, мне бы так. Он смотрит на эту загорелую кожу, мышцы, татуировки, выпирающие тазовые косточки и понимает, что хочет это всё почувствовать на вкус. Пройтись языком. Целовать, сосать, облизывать каждый миллиметр. Это тело катастрофически желанно. И оно принадлежит чёртовому Луи Томлинсону. Томмо, очевидно, его план не нравится, потому что он словно приходит в себя и начинает вырываться. - Всё! Стоп! Гарри, что ты делаешь? Он же не ослышался? Луи его по имени назвал? - А ты думал, для чего мы сюда идём? Очевидно ж было… - Да ни о чём я не думал! - Вот и сейчас не думай! – Стайлс пытается убрать сопротивляющиеся руки парня, чтобы вернуться к прерванному процессу. И как-то хотелось бы уже перейти к губам. - Да какого хрена! Куда ты прёшь, как танк? Куда делось твоё смущение? - Решил, что эта стадия пускай будет в прошлом. Да и разве с тобой можно по-другому? Тебя только бульдозером переезжать! - Знаешь что, иди ка ты нахрен! – Луи отталкивает Гарри от себя, да с такой силой, что становится очевидно, что и до этого мог спокойно от него избавиться. Но, видимо, не очень хотел. Он возмущенно сопит, поднимая свою футболку с пола и отряхивая её. - Ох, неужели обиделся? – возмущается Гарри, глядя на пышущего гневом врага. Луис не успевает натянуть одежду на голый торс, так и топает ближе, с руками, запихнутыми в рукава. Он упорно разглядывает лицо оппонента, непонятно что там пытаясь найти. - Ты под чем-то? – хмуриться он, - Ты сам на себя не похож! Ну, здрасте, приехали! Уж не от него такие заявления слушать! - Я не похож? – возмущается Гарри в ответ. - И это мне говоришь ты? Ты, блять, мне каждый день все мои шаблоны ломаешь! Каждый чёртов день. Я схожу с ума от того, что ТЫ на себя не похож! - А что ты хотел! Я за эти годы вырос. Конечно, я не выгляжу больше как подросток! Всё, старость не за горами. И спасибо, что об этом напоминаешь, мне и без тебя от этого фигово. - Совсем ёбнулся? Какая старость? Ты ещё даже на постоянную работу не вышел. Я тебе говорю просто про общее впечатление. Что ты не такой! И внешне и…не внешне. - Вот в чём дело! – Луис таки напяливает футболку, и воспользовавшись освобождением рук, сразу больно тычет Гарри пальцем в грудь. - Ты вернулся в прошлое, а прошлое с тобой не вернулось. Знаешь, почему ты помешался на том, что я не так выгляжу, как раньше? Потому что тебе меня не хватает! С самого первого дня, как снова пришёл в колледж. Ты ведь там сейчас, на первом курсе, где у тебя всегда был я. Ты уже и тогда думал только обо мне. – Луи качает головой с таким видом, словно сам офигевает от того, что говорит. Словно сам не верит своему озарению. - Сейчас я раздражаю тебя именно потому, что того парня не существует больше. Никто за тобой не таскается хвостиком, никто не напрашивается на то, чтоб его отшлёпали. А ты ведь так по нему скучаешь, с ума сходишь от того, что его нет рядом. Поэтому так спокойно хватаешь то, что дают! Без разбора. – Луи делает несколько шагов в сторону и взмахивает руками, сопровождая свои действия нервным шипением. - Забавно, я - замена самому себе… Гарри и хочет сказать, что парень делает какие-то нелепые выводы, но не может. Потому что понимает, что тот прав. А сил, чтобы врать, что-то не осталось. - К чёрту прошлое. Беру то, что есть сейчас… - А ты меня спросил, оно мне нужно? - Ты ответил мне тогда на поцелуй. - Я от неожиданности. Просто растерялся! - Луи, я тебе нравлюсь! - Уже нет! И заметь, это ты творишь непонятно что. - Заметь, что ты мне это всё позволяешь. - Ну, больше не стану… - Луи, послушай, я просто хо… - Не лезь ко мне, прошу тебя! – вдруг парень срывается на крик, впрочем, тихий. – Я только почти смирился, что тебя нет в моей жизни. Что каждый идёт своей дорогой. И тут ты ударяешься башкой и начинается этот кошмар. Начни уже жить настоящим! И тоже смирись, что того мальчишки у тебя больше нет. - Да какого хрена вы мне все талдычите про это долбанное смирение?! - Потому что ты отказываешься принимать эту реальность! - Да потому что мне в ней плохо! Я в ней нихера не понимаю. Мне тут постоянно чего-то не хватает. - Мозгов тебе не хватает! Пойми ты – я же тебе уже говорил – многие мечтают забыть всё то дерьмо, что с ними было раньше. Тебе это пришло на блюдечке. Так наслаждайся. А ты ноешь, тебя всё не устраивает! Как бы я хотел ничего не помнить. - Ты не был на моём месте! Тебе не понять, как могут пугать пустые пятна. Вот что ты хочешь забыть? - Тебя в первую очередь! - Я…ам-м-м…мне жаль. - Нихуя тебе не жаль! Свали давай отсюда, мне дверь нужно закрыть. *** На прощанье, видимо, Гарри решает довести парня до психического припадка, потому что снова его хватает, но лишь затем, чтобы огладить бока и после такого маневра достать сигареты из кармана уже накинутой у дверей джинсовки. Он выуживает одну, а потом и ещё одну убийцу лёгких из пачки, намереваясь провести с ними ближайшее время где-то в уединённом месте. То, что Гарри сказал на прощание – это правда. Ему жаль. Он не сожалеет, что так произошло, не чувствует за собой вины. Но ему всё равно жаль парня, за то, в какой он тогда был ситуации. Ему ведь нравился человек, который его не переносит. Гарри намеренно игнорирует тот факт, что, впрочем, этот человек тайно мечтал полапать его задницу. А потом, возможно, дорвался до «сладенького» и налапался её вдоволь уже в открытую. Заинтересоваться своим врагом – так себе история. Они оба это знают. Но Луи пошёл дальше, походу. Он ведь признался, что в отличии от Гарри, у того была не странная похоть, а симпатия. Гарри ему нравился. И Стайлсу приходит мысль, что это очень печально - иметь чувства к тому, кто никогда не ответит тебе взаимностью… У Гарри ведь у самого так было. Он любил безответно. Ту, которую ни в коем случае нельзя было любить. Стайлс вдруг чётко понимает, с кем бы он хотел сейчас поговорить. Да хотя бы просто побыть рядом. Интересно, она позволит прийти к ней в кабинет, как раньше? Получится ли напроситься на чашку чая? Почему-то безумно, до странных щемящих спазмов, захотелось быть ближе к той, что когда-то была самой дорогой, самой особенной. Он стучится в кабинет миссис Бейл, чувствуя лёгкий укол вины за то, как он уже раз туда вламывался. Саманта, вроде, не злопамятна, к тому же она изо-всех сил пытается показать, что ставит профессиональные отношения превыше всего. А Гарри для неё – парнишка, которому пробили голову. Пациент, к которому нужен особый подход. Она, скорее всего, не злится за то, как он себя с ней вёл. Они уже и разговаривали не раз в стенах колледжа. Вот только в кабинет к ней после того случая он ни разу не приходил. Медсестра отзывается почти сразу после первого удара кулаком в дверь, приглашая зайти. Стайлс заглядывает внутрь в нерешительности. - Гарри, – сразу обеспокоенно уточняет она, – что-то случилось? Плохо себя чувствуешь? - Эм…наверное. Он получает цепкий взгляд, после чего женщина машет рукой, приглашая его зайти. Гарри нерешительно садится на стул возле её стола. - Честно, я не знаю, зачем сюда явился. Мне просто-то как-то…эээ… тошно. Женщина продолжает его ещё несколько секунд сканировать взглядом, после чего поднимается, идёт за ширму, достаёт из тумбочки чайник. Всё то время, что она заваривает чай, он молчит. Ну, по крайне мере часть с напитком прошла успешно, не пришлось и усилий прилагать. А что дальше? Вообще, теперь, глядя на эту миниатюрную мадам, он чувствует себя кретином – минут десять назад он лез к Луи с неопределёнными, но явно сексуально-окрашенными намерениями, а потом попёрся к той, что ещё недавно любил. И может быть любил бы и сейчас, если бы не потерял память. Если бы он решил сейчас глобально загнаться, то решил бы, что это очень похоже на измену, и Гарри Стайлс растерял все свои моральные принципы. И где вообще справедливость: почему рядом с грёбанным Томлинсоном он испытывает сотню эмоций, а рядом с ней – ничего, кроме грусти. - Очень хорошо, что пришёл. – Саманта ставит перед ним кружку с горячим напитком, получая его благодарный кивок. Она берёт свою чашку в обе ладони и откидывается на спинку офисного стула. - У тебя последнее время вид, словно ты зол на весь мир. Такое ощущение, что на тебя учёба так негативно влияет, ведь ты даже после выписки был куда спокойнее, чем сейчас. Гарри тоже пододвигает к себе кружку, и легонько вращает её за ручку то в одну сторону, то в другую. Как-то это похоже на приём у психотерапевта. С которым он обычно делиться лишь поверхностными переживаниями. Но почему бы не открыться Саманте? Она ведь не просто врач. Она для него – близкий человечек. Да и держать всё в себе совсем уже невмоготу. - Вы правы, – вздыхает он, поднося напиток к губам и делая глоток, отмечая, что чай с сюрпризом – походу медичка намешала туда пустырника. Ну, может и к лучшему. - Такое ощущение, что я себя вообще не контролирую. Вы знаете, я был так счастлив, когда возвращался в колледж. Я думал, что вот: начинается привычная жизнь. – Он так хмыкает, что пара горячих капель выплёскивается ему на пальцы. - Не поверите, я в первый день решил, что даже с Луисом могу дружить. Я его, когда увидел, даже забавным посчитал. И вообще всё вокруг было таким лёгким, так круто было вернуться. А сейчас внутри меня столько злобы. Она словно булькает внутри. И вообще я чувствую бесконечную неопределенность. - Ты просто потерян. Это понятно. Не всё сейчас выглядит так, как ты помнишь. Но всё придёт в норму. Главное, влейся в привычную канву. Не пытайся думать: «что, да почему». Просто прими, как есть то, что было. От этого уже никуда не денешься. - Вам нужно психологом подрабатывать. - У меня вообще-то есть психологическое образование. Но я хочу выслушать тебя как друг и поддержать. - Вы мне не друг. Вы же знаете. С вами тоже тяжело говорить. Хм...я всё время думаю, что это так необычно. И… какое бы слово подобрать, наверно, неуютно. Просто я думаю, что вот я же вас любил, сильно, но я смотрю на вас и понимаю, что вообще ничего не чувствую. Вы у меня ничего не вызываете кроме, эмм, уважения. И это меня пугает. Потому, что это часть жизни, часть меня, часть моих эмоций, которых я не узнаю никогда. То есть частичка меня, можно сказать, моей души, навсегда потеряна, и я даже не знаю, а каково мне было с ней. Это как-то тяжело мне даётся. - Я уже говорила тебе: просто двигайся вперёд. Не думай о том, что было, думай о том, что будет. А лучше о том, что есть сейчас. - Я понимаю, что это правильные слова. И что так и нужно сделать. Но мне всё говорит о прошлом, которое мне неведомо. Это как раздражитель постоянный перед глазами. К примеру, шрам на спине, он ведь говорит о чём-то плохом, напоминает. И тот, что на голове... его, правда, не видно, но я знаю, что он есть. Да даже эта записка. На неё тоже можно посмотреть. И она нервирует дико и вызывает разочарование. Не думаю, что я когда-то смогу просто смять её и выкинуть, чтоб просто вычеркнуть то, что было между нами. Хотя, когда-то же мне станет плевать. Медсестра сочувственно качает головой. - Не нужно было мне её писать. Мне жаль. Сегодня всем вокруг чего-то жаль. Это он должен сожалеть, что настрочил эту записку, которая теперь лежит у него в комнате немым укором его проёбанному счастью. Так, стоп, подождите... - Эм…писать? Вы ошиблись в слове. Вы хотели сказать, возвращать? Женщина смотрит на него непонимающе, а потом взгляд становится затравленным. - Ну, да. Это одно и тоже, чего ты так удивился? – выдаёт она какую-то нелепость, а потом начинает укладывать папки на столе, опуская лицо. А к Гарри возвращаются донимающие его с утра приступы тошноты. А ещё его накрывает злоба. Хочется ударить по столу кулаком, чтобы все её бумажки, которые она сейчас так тщательно выравнивает трясущимися руками, разлетелись нахер повсюду. - Вы ведь мне соврали, да?! - Не понимаю, о чём ты, – совершенно нелепо пытается оправдаться она и Гарри отмечает, как загораются её щёки. А у Гарри словно загорается красным табличка "Опасно", которая с противными продолжительными гудками пульсирует в голове. - Вы вообще знаете, что было в той записке, что вы передали? Только не кричать! Не кричать! Как удержать себя в руках? - Гарри, я… - Миссис Бейл! - Нет! Я без понятия, – выдаёт она почти со слезами. Ну и, что это за очередная новая запутанная херня? А ведь ему действительно стало легче, когда казалось, что в этой истории стоит точка. Но нихера! Его опять, как дурочка, водили за нос. - Где вы её тогда взяли? Саманта поднимает голову и на её лице читается испуг и нерешительность. Она явно не уверена, что стоит сдавать свою сообщницу, которую покрывает. - Миссис Бейл, вы же взрослый, разумный человек, зачем вы со мною играете? Что за издевательства? - Гарри, это для твоего блага! - Какого блага? Вы только хуже делаете своим враньём! Откуда у вас чёртова записка? - Гарри, пожалуйста, – она в примирительном жесте выставляет руки, - я скажу, только если ты выслушаешь меня до конца. Гарри утвердительно кивает. Ну, и, кто ещё замешан в этом дерьме? - Её принёс Луи, – после заминки выдаёт женщина. И Гарри даже почти не удивлён. Ну, конечно, Луи! Как будто вообще где-то что-то обходится без него… Стайлс открывает рот, чтобы начать кричать. Но Саманта смотрит на него, напоминая, что он обещал дать ей договорить. Ну, хорошо, он помолчит, чтобы хоть немного понять, чего опять творит этот мелкий интриган. - Конверт уже был запечатан. Я не знаю, что он там написал, – продолжает миссис Бейл, ещё раз подтверждая, что вообще не в курсе содержания записки. - Боже, этот паразит, клянусь, получит от меня нагоняй! Он уверял, что там не будет никакой гадости. Я просила, чтоб он не делал тебе ещё хуже, чем есть. Послушай, что бы ты не думал про Луи, у этого мальчика есть сердце. Он заверил меня, что тебе будет лучше, если ты не будешь искать ту твою любовь. Я, как врач, действительно волнуюсь о твоём душевном здоровье. Я согласилась. Там звучали разумные доводы. Его ты не станешь слушать, но послушай, пожалуйста, меня: живи новой жизнью, радуйся, что она у тебя есть. - С чего мне теперь вас слушать! Вы мне солгали. - Ты сам сказал – тебе не больно! - Да, я не оплакиваю свою проёбанную любовь и разбитое сердце! Но мне чертовски неприятно от того, что меня водят за нос. Играют мной! Издеваются! И вы, и Луис, и эта моя, чтоб ей неладно было, тайная любовь. Саманта встаёт со стула, подходит к парню, её руки вздрагивают, словно она хотела его то ли обнять, то ли дотронуться до его плеча. Но она явно передумывает под его тяжёлым взглядом. - Прости, что тебе пришлось через это пройти, - она складывает ладони в молитвенном жесте. - Он так убедительно говорил. Сказал, что знает ту, с которой у тебя были отношения. И что они были ужасными. Он правда, сказал, «дерьмо ебаное», а не так, как я выразилась. В это несложно поверить: все видели, что ты ходил словно полуживой, я выписывала тебе успокоительные. Луи сказал, что это благословение – что ты её не помнишь. Гарри делает глубокие вдохи, чтобы хоть чуточку успокоиться. Заебал вконец этот Луи со своим благословением! Он точно так же говорил, когда понял, что Гарри и его забыл. Подождите, а откуда, вообще, у ебучего Луиса та чёртова записка? Написанная рукой Гарри? Вот же говнюк!