Шёлковый

Агентство встретило Сону холодными коридорами и мёртвой тишиной. Как только он зашёл, то сразу же удивился, ведь постоянно сидящей в фойе Чеён не было на месте, жужжащие отовсюду принтеры сегодня молчали. Только лишь мелькающие лампы освещали серые коридоры и стены. За дверьми не было заметно ни света, ни каких-либо признаков присутствия людей. — Я слишком рано пришёл? Или сегодня какой-то выходной, о котором я не знаю? — проговорил про себя Сону и продолжил шагать. Было холодно, словно везде были открыты окна на распашку и по всему зданию гулял ледяной сквозняк. Ладони неприятно дрожали то ли от лёгкого мороза, то ли от обволакивающего страха, хотя боятся было, очевидно, нечего. В нескольких шагах от его с Чонвоном кабинета, Сону замер — дверь была приоткрыта, а через маленькую щель Ким заметил то, отчего его начало трясти: из кабинета были видны лишь чьи-то коричневые ботинки, лежащие горизонтально, а на стене в коридоре были тёмные следы ладоней. Тишина. Не было слышно абсолютно ничего. Паника усиливалась, а по спине неприятно бегали мурашки. Неожиданный рывок смелости заставил сделать несколько больших шагов и подойти к двери. Сону толкнул её, но она не поддавалась, словно что-то мешало, подпирало её. Надавив посильнее, у парня получилось сделать достаточную щель, что удалось протиснуться в кабинет. Как же Сону пожалел о своей смелости в ту же секунду, когда он посмотрел на пол и понял, на что он чуть ли не наступил — Чонвон лежал на полу прямо возле своего стола. Сону с ужасом пошатнулся и не верил тому, что видел. Всё казалось безумно ужасным сном, но всё было слишком ярким, реалистичным. Перед глазами поплыло и ком подкатил к горлу. Сону не то чтобы не верил своим глазам — он хотел ослепнуть и забыть то, что он видел сейчас. Ян лежал на животе, а его голова тонула в луже крови в форме почти что сердца. Глаза и рот были открыты, и руки чуть ли не по кисти были в такой же крови. Чонвон выглядел таким идеальным, словно он был живым и сейчас просто разыгрывал своего напарника. Дрожащими ногами Ким сделал ещё несколько шагов, а затем на глазах навернулись слёзы. Чудесно красивый, но мёртво бледный Чонвон с перерезанным горлом пустыми глазами смотрел куда-то сквозь системный блок компьютера Сону. В кабинете пахло железом и страхом. Сону казалось, что он сам стал железом, потому что он продолжал смотреть на своего мёртвого друга и не дышал, не моргал. — Это всё сон, нужно просто проснуться, да? Во сне люди не могут читать и писать, так? — тут же повернув голову, Ким вытащил первую папку с отчётами и уронил её на пол, когда с первого предложения буквы складывались в слова и не было абсолютно никакого труда всё понять. Тут же следом Сону схватил ручку и начал писать своё имя и Чонвона, но из его глаз полились водопады, а пальцы выронили ручку. Никаким сном и не пахло. Сону чувствовал себя, мог делать и видеть всё как обычно. Слёзы не останавливались, а осознание всего медленно подкралось — Ким тут же подлетел к лежащему другу и начал трясти его, поднимать. — Чонвон, прекрати, вставай же! Я не верю тебе, ты плохой актёр... — он был холодным. Сону попытался взять старшего за руку, но та была деревянной, каменной. — Чонвон-а, нет! Не шути надо мной, вставай! — младший взял лицо Яна в свои ладони и начал плакать ещё сильнее, роняя слёзы на бледную кожу друга. — Сонхун... Если он здесь, он должен помочь. Вскочив на ноги, Сону помчался к кабинету босса, спотыкаясь и плача. Ужасно, просто ужасно. На стенах были те же следы ладоней, а на полу капли крови, которые Ким из-за слёз просто не видел. Он бежал и молился Богам, в которых не верит. В полной истерике, Сону распахнул дверь и с большим облегчением выдохнул, когда увидел сидящего за столом Сонхуна. Он сидел повернувшись спиной с опущенной головой. — Сонхун, там... Там! Там Чонвон в крови лежит, у него горло перерезано, ему срочно нужна помочь, он... — Ты серьёзно думаешь, что можешь ему помочь? Себе сначала помоги, слабак. — также не поворачиваясь, сказал босс. — Что... Некогда выяснять отношения, человек умирает! — младший подбежал к столу. — Какой же ты безмозглый, Сону. Ты не видел, что ранишь всех вокруг, заставляешь их страдать, любишь только себя, и вот к чему это привело. — Сонхун развернулся, а Кима окатило ледяной водой. Сонхун улыбался как маньяк, из его рта текла кровь, рубашка также была в крови, но Ким не сразу заметил, что эти следы были раскиданы по груди по самым разным местам, словно кто-то... нанёс несколько ножевых ранений. Пак, кашляя, медленно встал, а Сону шагнул назад. В руке босса был нож, измазанный кровью по самую рукоять. Безумно трясясь, младший шагал назад и плакал, пока Сонхун приближался. Какая-то книга оказалась под ногой — Ким упал и сильно ударился копчиком. Продолжая отодвигаться, ползком, Сону просто шептал и молил его оставить. — Прости, прости, прости... Прости, пожалуйста, я не знаю, что я должен был делать, но я сделаю это сейчас. Сонхун, не надо. Пожалуйста. — спина уже упиралась в стену, а Пак сидел на корточках в полуметре, весь в крови с пугающей улыбкой и ножом. Секунда — Сонхун схватил Кима за ноги и притянул к себе. Напуганный визг и всхлипы разлетелись по всему кабинету. — Сонхун, пожалуйста... — младший дрожал так, что мог вызвать землятресение. Угол ножа неприятно коснулся щеки, — Не надо, молю тебя. Что угодно сделаю, пожалуйста. — Уже поздно, глупый Сону. Поздно о чём-то сожалеть, время имеет способность истекать. Вот и твоё время истекло. Сонхун резко поднял руку и замахнулся — Сону рвано вдохнул, зажмурился так, что стало видно звёзды, и сжал кулаки, чувствуя, как короткие ногти впиваются в кожу. Морально готовясь к безумно жгучей боли, Ким боялся пошевельнуться. Ничего не произошло. Только лишь что-то тёплое брызнуло на лицо, а затем удар рядом оглушил младшего. Он в страхе медленно открыл глаза и приподнялся: Рядом с ним в медленно расширяющейся луже крови лежал Сонхун, смотря на Кима с улыбкой и сожалением. — Нет! — крикнул Сону и вскочил на кровати. Весь в холодном поту, он подумал: "Всего лишь сон". Было холодно. По комнате и возможно всей квартире гулял сквозняк, чему Сону был очень удивлён. Он был уверен, что перед сном закрыл все окна как обычно, но тёмные шторы шевелились от ветра, проходящего сквозь них. Нащупав тапочки, Ким медленно подошёл к окну — солнце уже взошло, вероятно, было раннее утро. Маленькие птички пели свои птичьи песни, и от этого звучания дрожь Сону немного уменьшилась, но сердце по-прежнему громко стучало. Мозг в союзе с алкоголем решил сыграть злую шутку, ведь даже утром, когда парень был трезвым, ему показалось, что на улице, возле лавочки у подъезда, стоял какой-то человек и смотрел прямо в окно Сону. Не придав этому должного внимания, Ким прижал дверку и повернул ручку, задёрнул шторы и пошёл на кухню, где также было открыто окно. "Ким Сону, надо меньше пить, иначе ты так от обморожения умрешь", — подумал парень, наливая себе стакан воды. Стало понятно, что кошмар приснился на фоне холода в комнате и переживаний. Плохие сны — следствие негативного воздействия на тело. Вернувшись в спальню, Ким тут же взял телефон и хотел написать Чонвону, но, подумав пару секунд, отложил телефон. Он уже представил, как Ян начнёт читать лекции про то, что "Ты в реальности причиняешь боль господину Паку, вот тебе и снится такое", а своё перерезанное горло скинул бы на угрызения совести Сону, ведь Чонвон прав, а младший просто не хочет его услышать. Неужели Ким так много боли причиняет Сонхуну? Настолько много, что во сне тот решил убить себя, лишь бы больше не чувствовать ничего? Видимо, душевная боль Пака сильнее той, что он испытал от ножа. Сону лежал на боку, положив ладони под щёку, и хмуро сверлил стену. Он никогда не углублялся в осознание того, какие же чувства испытывает человек, живя с не взаимными чувствами, какого видеть человека, которого ты любишь, зная, что он к тебе того же не чувствует и неизвестно почувствует ли, какого это — просто любить. Столь сильная эмоция была незнакома Киму, по крайней мере он так думал. Это не та же любовь, что к родителям или друзьям, домашнему животному или любимому занятию. Настоящая любовь — трудное чувство, на поддержание которого должны идти силы двух. Для чистой любви нужно стараться, нужно тонуть в человеке, зная, что он всегда рядом и всегда поможет, спасёт от утопания. Глядя на эти критерии, не вникая дальше, Сону бы сказал, что Пак для него во всём этом подходит, ведь он даже знает самый тайный секрет, и Ким не чувствует стыд или смущение из-за этого. Сону никогда не боялся быть собой настоящим рядом с Сонхуном, потому что тот всегда находил пути обхода защиты младшего и видел его насквозь. За те пару лет в прошлом и дни в настоящем Сонхун без преувеличения увидел Кима любым, в лучшем и худшем виде, как внешнем, так и внутреннем, моральном и душевном. Он не видел только Ким Сону, по-настоящему любящего Пак Сонхуна, не как друга, не как босса, а как простого человека, без всяких рамок. — Мама, почему мы опять едем к Пакам! Я не хочу, можно дома остаться? — психовал Сону, пока его мама подкрашивалась перед поездкой. — Разве пару дней назад ты не говорил, что тебе интересно рядом с ним? "Мне почему-то нравится быть с ним рядом, даже когда он занудничает"... Так ты сказал? — ответила госпожа Ким, крася губы карандашом. — Ладно, я так и сказал, но не думай ему об это сказать, поняла! — Сону сложил руки на груди и хотел уйти одеваться, но мама остановила его. — Тебе стоит держаться Сонхуна. Не теряйте друг друга. Ты ещё маленький, возможно, не поймёшь, но я вижу, что вы тот самый редкий тип людей, которые связаны тонкой ниточкой. Ты бы видел себя рядом с Сонхуном, глупый. Ты буквально светишься, хотя он ничего не делает. — дразнила мама. — Неправда, мама! — Ким затопал маленькими ножками, а мама захохотала. Сону нахмурился, потому что это воспоминание слишком неожиданно поднялось на поверхность. Его будто бы не было, а тут появилось. "Почему... Бесит..." — защитный механизм сломался. Все те воспоминания, которые мозг так упорно блокировал годами как нечто обидное, через что не хотелось бы пройти вновь, медленно проявлялись, словно говоря "Тебе мало, хочешь ещё?". Было тепло, казалось, словно на секунду время остановилось и Ким смог вернуться в детство, когда всё было хорошо. Даже слишком хорошо. Слишком сладким всё было. Сону всё ещё немного потряхивало, поэтому он решил сделать растяжку и немного посидеть в тишине. Звук сообщения заставил чуть ли не подпрыгнуть. Парень шумно выдохнул и взял телефон, где было сообщение от мамы: Сегодня вечером ждём тебя на ужин. Ты же помнишь, что у твоего отца день рождения?

***

*Вечером предыдущего дня* Помешивая ложкой чай, чтобы растворить кубик сахара, Чонвон глядел в одну точку и абстрагировался от всего, что его окружало. Он всё мешал и мешал, но когда его руки коснулись, то его током ударило от неожиданности. — Ты сейчас в кружке дырку сделаешь, — сказал Чонсон, забирая ложку из рук Яна, — Тебя что-то тревожит? Ты как будто не на нашей планете эти дни. — А я должен тебе всё рассказывать? — лицо младшего не выражало эмоций; он медленно отпил уже остывший чай и слегка свёл брови — невкусно. — Не будь букой... Я думал, что мы уже довольно близки как друзья, а не просто секс-партнёры. Но если не хочешь, говорить, заставлять не буду. — Пак взял тарелку с конфетами и пошёл в гостиную. — Куда конфеты утащил, эй! — взяв кружку, Чонвон пошёл за старшим. Парни удобно разместились на большом диване в квартире Чонсона. По телевизору шла какая-то комедия, за окном была немного прохладная погода, но у Пака всегда было тепло, несмотря на температуру снаружи. Видимо, от самого парня исходило тепло, с каждым днём становившееся всё сильнее. — Могу я кое-что спросить? — нарушил тишину младший, отвлекая Чонсона от книги. Чонвону не только хотелось что-то спросить, но и ощутить на себе взгляд исподлобья через стёкла очков в тонкой оправе. — Конечно можешь. — старший отложил книгу и стал выжидающе смотреть добрыми глазами. — Про ту вечеринку. Ты действительно тогда весь вечер за мной наблюдал? — Хм, — Пак довольно улыбнулся, — Я же уже говорил тебе это, так нравится слышать, что я с тебя глаз не отрывал? И не только в тот вечер, а ещё месяц до этого. — Откуда ты вообще узнал, что я там буду? — Чонвон подозрительно прищурился и приблизился. — Я не знал. Это просто судьба, что в тот вечер я решил сходить на вечеринку спустя годы игнорирования своих знакомых. А ты почему пошёл? — старший, по-прежнему улыбаясь, также приблизился. — Меня бывшая одногруппница позвала. Там просто была девушка, которая нравилась мне какое-то время... Но я пошёл не из-за неё. Меня просто долго и упорно уговаривали. — Ах да, ты же её поцеловал. Вонён, кажется? Я знаком с её отцом, нас даже хотели поженить по расчёту. Но это было до той вечеринки. И тогда я уже был заинтересован в кое-ком. — Чонсон приблизился ещё. — Если скажешь, что во мне, то я тебя стукну, потому что это будет слишком ванильно... — Да, в парне по имени Ян Чонвон. — Я предупреждал! — только младший успел поднять руку, как Чонсон перехватил её и повалил на спину, нависнув сверху. Во взгляде Чонвона не было шока или удивления. Он будто бы изначально предвидел такой исход и просто сам вытягивал из старшего нужные ответы и действия. — Опять вьёшь верёвки из меня? — наклонившись, шепнул Пак на ухо. — А что, нельзя? — Ян аккуратно снял очки с Чонсона и положил их на кофейный столик. — Тебе можно всё. Кожаные диваны — исчадие ада. Чонвон никогда не понимал кто, зачем и для чего их придумал. Максимально неудобные во всём абсолютно. В одежде на них даже не посидишь нормально, потому что она скользит, а открытые участки кожи прилипают. Что уж говорить о тех случаях, когда безумно жарко: кажется, будто бы влажное от многих вещей тело прилепили на клей. Прямо сейчас был именно тот случай — Чонвона лихорадило так сильно, что он вот-вот был готов ногтями, царапающими спину Пака, оставить следы по всему вокруг. Но как бы сильно он не пытался удержаться на этой планете, воздуха не хватало, точно так же, как и сил терпеть наглую улыбку старшего. Такую сводящую с ума. В его глазах не просто плясали демоны, а целый ад водил хороводы, подпрыгивая в ритм, в котором двигался их предводитель Пак Чонсон. У младшего уже вся шея и ключицы пульсировали, а следы зубов и засосы переливались алым и бордовым цветами. Чонвону нравилась эта боль, просто потому что он знал, что Чонсон никогда не причинит ему другой, верно же? — Я в душ первый, окей? Один. — сказал Чонвон, подбирая свою одежду. — С каких пор ты стал смущаться принимать душ со мной? — Как будто бы мы хоть раз просто мылись в душе. — Тоже верно... — взгляд старшего прошёлся по всему телу Яна. — Я тебя сейчас тресну, прекрати! — А недавно ты говорил не прекращать... — и вот уже младший мчится с кулаками, а Чонсон смеётся с него как влюблённый дурак.

***

Как только Сону переступил порог агентства, по телу тут же пробежали мурашки, хоть и в этот раз всё было в порядке. Неприятный осадок никуда не делся. Идя по коридорам, Ким прислушивался к кабинетам и только убедившись, что там есть люди, с ними всё хорошо, продолжал путь в свой. Горло неприятно побаливало, видимо из-за ночи с открытыми окнами, а если учитывать, что Сону всю ночь снились кошмары, проснулся он в поту, то легко можно было простудиться. Дойдя до поворота к своему кабинету, Ким чуть в обморок от страха не упал, потому что за углом его ждал босс. Сонхун взял младшего за запястье и повёл в ближайшую свободную комнату. Проверив, что никто не идёт, Пак закрыл дверь на замок и хмуро посмотрел на своего подопечного. — Доброе утро, сотрудник Ким. Как спалось? — сложенные на груди руки и постукивание ногой напрягали Сону. Он нервно сжал ремень сумки и прочистил горло. — И Вам того же... Да вроде нормально, а что? — голос хрипел, и это бесило. "Придётся ждать пока выздоровею и не записывать новые видео", — подумал младший, положив ладонь на горло. — Заболели? — огонёк волнения мелькнул в глазах Сонхуна, но как только младший заметил его, тот тут же погас, — Неважно. Мне вот спалось не очень, потому что кое-кто решил позвонить мне посреди ночи, а потом я не мог уснуть до самого будильника. Как думаете, сотрудник Ким, кто же это мог быть? — вот уже Сону упёрся в стол сзади и не мог никуда деться, ибо кабинет был крошечным как кладовка, так ещё и окутанный полумраком. Старший же подходил всё ближе и ближе, и только сейчас Сону заметил то, как был одет босс: рукава рубашки были закатаны, а две верхние пуговицы расстёгнуты, и тонкая золотая цепочка была вся на виду, точно как и аккуратные ключицы. — А кто... — Сону отвёл взгляд не только потому что ему стало неловко, ведь старший был близко (будто бы до этого он никогда не был так близко или даже гораздо ближе), а ещё потому что он пытался вспомнить... — Стоп, я что ли? — Ты единственный, кто может позвонить мне в любое время, а я всегда отвечу, чем бы не был занят. Ну это так, если ты вдруг не знал. В общем я понял, что ты как обычно ничего не помнишь, говорить не о чем. — только Пак развернулся, чтобы выйти, как младший поймал его за руку и остановил. — Если я опять сказал какой-то бред, то извини меня, пожалуйста... — Сонхун усмехнулся. — Ничего, ерунда. Просто в очередной раз ты заставил моё сердце биться как ненормальное и не несёшь никакой ответственности за это. — старший вырвал руку и вышел из кабинета. Несколько минут Сону продолжал стоять в том кабинете и биться лбом об стену, бубня под нос "идиот", "безмозглый" и прочее. Нужно было буквально вбить это себе в мозг, чтобы хоть как-то понять тупость своих поступков. Когда боль стала слишком сильной, Ким всё-таки пошёл на рабочее место. Голова немного кружилась — битьё об стену имело эффект. Чонвон, конечно же, сразу заметил красный лоб и шишку, подлетел и осмотрел, но расспрашивать не стал. Следующие несколько рабочих часов Сону сидел с пластырем с уточками на верхней части лба и чувствовал волнение друга и его взгляд. — Чонвон... — Ладно-ладно... — после такого Ян прятался за монитором и нервно нажимал на клавиши. Периодически на телефон старшего приходили уведомления, на которые тот пулей отвечал. Если бы Сону мог увидеть эмоции Чонвона, то сразу бы предположил, с кем же тот переписывается, но Ян прятался за компьютером. На рабочий телефон пару раз приходили звонки, в то время как телефон Кима молчал с самого утра. Когда пришло время обеда, уже на мобильный младшего пришло сообщение от босса. Грустно вздохнув, Сону пошёл в нужный кабинет. Считая швы плитки, пока ноги медленно волоклись по ней, Ким пытался придумать глупое объяснение своей шишке на лбу, как вдруг его неожиданно обдало горячим ветром, щёки покраснели, а ноги прилипли к полу. — Ты ебанутый что ли, Сону..? — прошептал себе парень и схватился за голову. Рухнув на корточки, Ким начал стучать себе по голове, — Что у тебя в голове? Пустота? Или тебе туда сперма ударила? Что не так?! — парень продолжал шёпотом возмущаться своему же поведению. Неожиданно сзади послышались приближающиеся женские голоса. — Эм, господин, Вы в порядке? — девушка похлопала Сону по плечу. — Извините, а Вы тоже ночью звоните своим друзьям из детства и говорите, что представляли секс с ними? — чуть ли не в истеричном поведении спросил Ким в ответ. Девушка посмотрела на него как на сумасшедшего, убрала руку, поклонилась и быстро ушла. — Всё хорошо, Сону. Не в первый же раз ты его представлял, верно..? — "Но тогда ты не знал о его чувствах, а сейчас знаешь, вдобавок сказав ему об этом в лоб, словно специально!" — пробежало в голове Кима. Ручка двери кабинета превратилась в ледышку. Сону положил ладонь на неё и не решался надавить. Каков же был его шок, когда ручка сама опустилась, а дверь открылась. — От того, что ты её разглядываешь, она чудесным образом не отворится. — сказал Сонхун и пропустил внутрь. Сону же молча прошёл и сел на стул возле рабочего стола босса. Там стояла кружка и лежала маленькая шоколадка. — Бери, это тебе. — Спа...сибо? — неловко потянувшись к оказавшейся горячей кружке, Ким и не заметил свои трясущиеся руки. — Стоп, давай я сам. Не хватало ещё разлитого чая у меня на столе. Ромашковый оказался в самый раз. — Сонхун был Сонхуном. Добрым, заботящимся, понимающим. Сону стал чувствовать себя ещё отвратительнее. Приняв кружку, Ким слегка подул, а затем сделал маленький глоток, и всё под пристальный взгляд старшего. Пак опёрся щекой на ладонь и молча смотрел. — Я сегодня какой-то не такой или как? Почему все сегодня сверлят меня взглядом? — уже не сдержавшись спросил Сону. — Ну я всегда сверлю как бы, просто у тебя весь лоб красный и пластырь на нём, вот и смотрят. — младший чуть не выплюнул чай, а затем с поднятыми бровями уставился в ответ. — Прости, хорошо? Мне стыдно за то, что я сказал тебе по телефону! Хватит издеваться... — Я веду себя как обычно, что не так? — Опять ты говоришь "как всегда", но говоришь странно и смотришь странно! — Мне лучше игнорировать тебя, как было до этого? — старший взял шоколадку, открыл и протянул Киму. — Нет, но... Короче делай что хочешь! — словно хомяк, Сону быстро запихнул сладость в рот и запил чаем, хмуро жуя. Ему всё это начинало не нравится.

***

Заехав домой, чтобы переодеться и как-нибудь замаскировать более-менее заметную шишку, Сону взял давно купленный отцу подарок и, закрыв окно на кухне, быстро вышел из квартиры. По прогнозу вечером обещали прохладу. Ехать нужно было за город, а на дорогах пробки, так что нужно было спешить. Дома у родителей всегда было уютно, хоть и времени здесь они проводили не так много. Ужин уже был готов, а мама встретила с самой милой улыбкой — она действительно редко стала видеть сына после его переезда и жизни отдельно. Особенно госпожа Ким хотела увидеть Сону после его мини-отпуска и, конечно, она чуть ли не сразу начала расспрашивать о работе, коллегах и начальнике. Сону хоть и вздыхал и пытался уйти от ответов, говоря "Это же день рождения папы, давай о нём поговорим", отец выдавал, что ему тоже интересно всё узнать. Рассказав всё от начала до конца, умалчивая некоторые события, Ким и сам не заметил, как к моментам из настоящего времени его голос стал звучать выше, а интонация более спокойной и медленной. Родители переглядывались и улыбались, но Сону этого не видел, ведь смотрел в свою тарелку и не замечал ничего вокруг. — А не хотите альбомы старые посмотреть? — неожиданно спросила мама, — Там твой отец ещё молодой, а ты ребёнок. Все согласились и решили перейти на диван, чтобы было удобнее. Госпожа Ким принесла два гигантских альбома, которые весили, наверное, как два Сону. — Вот тут твоё детство, но тут на многих фото есть Сонхун, точно хочешь посмотреть? — мама вручила альбом сыну. — А кто-то говорил, что выкинул все фото с ним... — в шутку возмущался Сону. Лучше бы он не стал смотреть этот альбом. На каждой фотке, которую мама делала исподтишка, где Сону смотрит на Сонхуна или наоборот, у обоих в глазах чуть ли не реальные сердечки были, особенно у младшего. "Это что реально я?" — думал про себя Ким, пока его глаза были расширены по максимуму. Было неловко, лёгкая сладость осела на языке. Каждая чёртова фотография была такой, будто бы сделана в романтической мелодраме. Больше всего Сону не ожидал от себя такого — он смотрел так... влюблённо? Он, конечно, восхищался Сонхуном, это факт. Он считал его взрослым не по годам, знающим, чего он хочет от жизни, именно поэтому Киму хотелось заставить старшего показать своего внутреннего ребёнка и порезвиться, но не всегда получалось. Но выводить на другие эмоции, волнение и шок, например, получалось всегда и очень успешно. Сону вышел от родителей с румяными щеками, доехал к себе с такими же щеками и даже плюхнулся в кровать румяным. Ему было странно от своего детского взгляда на Сонхуна. Он никогда не замечал такого за собой, а может замечал, но просто забыл. Он обязательно поговорит завтра с Чонвоном, расскажет про тот сон и фотографии, объяснит причину появления своей шишки, а пока что он, умывшись, лёг в кровать и быстро уснул, пока холодный ночной воздух медленно распространялся по квартире через открытое кухонное окно.