Miraculous Escalation Worm/Чудесный Эскалационный червь

Джейсон был плохим человеком. Он знал это. Он приехал в Залив в надежде заработать денег. Все говорили, что для того, чтобы заработать в Заливе, тебе даже не нужно было заканчивать среднюю школу. И он ушёл из дома, когда ему было 16, в полной готовности оставить после себя яркий след. Он закончил тем, что стал продавать наркоту для Толкача. Он едва помнил свой дом, свою комнату, в которой жил до того, как запрыгнул в автобус с сотней баксов в кармане, которые он украл у матери. Это было… сколько лет назад? Вроде год или два. Ему исполнилось 17 на той неделе, когда в Залив нагрянул Левиафан. А после Мама подчинила его. Он сделал… он не знал, действительно ли он всё это делал, или она пичкала его иллюзиями. Но он знал, что избивал других людей, что кричал, что Мама приказала ему наказать окружающих, поднять топор в руках и обрушить его на детей, и он кричал в ужасе от того, что Мама сделает с ним, если он откажется опустить на них своё оружие. Он знал, что может отказаться губить людей — убивать людей — но он слишком боялся той боли, которую Мама уже дала ему попробовать на вкус… А потом к нему пришёл Ангел. Дома, в маленькой часовне среди колыхавшихся пшеничных полей, пастор Ричардс говорил об Ангелах Господних. Джейсон тогда над ним смеялся, потому что в мире существовал только один Ангел, и она несла с собой только разрушения. Но в этот раз… С ним заговорил другой Ангел, и её голос был подобен грохоту сильнейшей бури, в которой он когда-либо бывал, её голос прокатился по огненным небесам, и Мама… Мама пала пред этим голосом. Её приказы, которых невозможно было ослушаться, превратились в визгливые разглагольствования, и пусть он всё ещё был напуган обещаниями расправы, тот могучий ангельский Голос придал ему сил, сама Избранная Богом Ангел сошла с небес, ниспосланная, чтобы помочь людям искупить свои прегрешения. И он выпустил топор из рук, и Мама обрушила на него пытки, и хотя он кричал, рыдал и обделался, они не заставили его снова взять его в руки. И когда она приказала ему убивать, в её голосе звучал ужас, и он услышал неистовую песню неповиновения, которая напомнила ему о тех днях, когда он был маленьким и бегал по этим необъятным пшеничным полям. Поэтому он перестал принимать наркотики и замкнулся в себе, когда его начали преследовать фантомные боли. Он перестал подворовывать в магазинах и спросил у человека, который сжалился над ним и дал немного мелочи, есть ли такое место, где он мог бы заработать деньги честным трудом. Подметать полы было скучно, но это был честный заработок, и на те гроши, что ему платили, Джейсон обустроил свою маленькую часовенку в заброшенном здании. Было трудно найти правильные изображения Ангела. Многие, слишком многие рисовали её с преувеличенными чертами фигуры и лица, больше уместными для порноактрисы, чем для Ангела. Но Джейсон нашёл других, таких же как он, и они помогли найти ему хорошие изображения, чтобы украсить ими часовенку. Одна бездомная женщина когда-то была художницей, и она смогла нарисовать для них несколько картин. Настоящих картин, где Ангел стояла, прижав флейту к губам, с нимбом над головой, в который Святой Дух выплеснул своё пламя. И Джейсон проповедовал. К нему ходило немного людей, и другие над ними смеялись. Но он сказал своей пастве встретить их насмешки добротой, поступать праведно, как того бы пожелала Ангел. И однажды, когда собралась его небольшая паства (всего восемь человек, но он надеялся, что со временем их станет больше), к ним пришла сама Ангел. — Эм-м-м… привет? — заговорила она на входе, держа флейту в руке. Джейсон и остальные упали на колени, не смея встретиться взглядом с помазанником Господним. — Чт… нет! — крикнула она. — Нет, не передо мной! Не становитесь передо мной на колени! — он почувствовал, как её руки коснулись его, коснулись его недостойных рук, когда она подняла его на ноги, прежде чем отбежать и помочь встать другим. — Почему… — сказала она им, когда они все оказались на ногах. — Почему вы это делаете? Её голос был не таким, каким его помнил Джеймс. В нём не было злости… в нём… слышался ужас. Что мы наделали? Боже всемилостивый, что мы такого сделали, что так разозлили твоего Ангела? — Ты — Ангел Господень, посланный к нам? — спросила одна женщина из его паствы. — Это не я! — воскликнула она. — Я Рена Руж, но я не… я не ангел. Мне была дана сила, но она не делает меня ангелом. — Но… — одна худенькая девушка огляделась по сторонам. — Разве не ты дала нам силы, чтобы мы мы могли сделать всё это? — Я… — Ангел оглядела их, и внезапно Джейсон понял, что её глаза влажно блестели в свете их самодельных свечей. — Я это не делала. Я не могу дать чего-то, чего у вас изначально не было. Я просто помогла вам отыскать это в себе. Я не заставляла вас делать всё это, — она снова посмотрела на них. — Пожалуйста. Не делайте этого. Не поклоняйтесь мне. Я недостойна этого. Я действительно этого не достойна. Если вы сделали всё это для меня, значит, вы можете делать всё это и для других. У вас есть сила, и вы можете использовать её для более достойных целей. Все замолчали, но Джейсон чувствовал силу её слов… они звучали почти как музыка, которую он слышал, когда был под властью Мамы. Все уставились на Ангела, а потом кивнули и, как будто очнувшись ото сна, ушли, но их спины были прямыми, а взгляды — ясными. Я согрешил. Я согрешил перед Ангелом. Джейсон упал на колени и заплакал. — Прости меня. Прости меня, Ангел, я думал, что знаю чего ты… — Встань, — сказала она, и наклонилась, чтобы помочь ему. — Почему? — У меня… у меня ничего нет. Когда я услышал твой голос, я был готов убивать… потому что я был трусом. Я пришёл сюда, потому что был слишком горд, а в итоге… — он сглотнул. Он больше не хотел ничего говорить. Когда тебе нужна очередная доза наркоты в Заливе, и когда некоторые извращенцы любили развлекаться с молоденькими подростками… И пускай боль и унижение были ужасны, новая доза помогала ему забыться. — Ты звала меня. Ты сказала мне, что я был… что я был достоин. — Ох… — её голос был мягок, и в нём звучала тревога из-за услышанной недоговорённости. — Иди сюда, садись, — она подвела его к одной из скамеек (Джейсон вспомнил, как нашёл её на свалке и починил), и села рядом с ним. — Я не лгала. Я не могу создать то, чего изначально не было. Ты… у тебя есть кто-нибудь? — Они не захотят меня видеть, — он отвернулся, чувствуя жгучий стыд. Его отец был так горд, когда он занял третье место в региональном чемпионате… Мама помогала ему, у него были друзья… И они не захотят увидеть… того, в кого он превратился теперь. — Я думал, что ты… — Нет, я не способна на такое, — она посмотрела на него, а потом покачала головой. — Отдохни, Триккс, — мягко сказала она. И после этих слов перед ним уже стояла темнокожая девушка с большими, карими глазами, спрятанными за стёклами очков. Он заморгал, глядя девушке в глаза. — Я знаю. Выгляжу не так, как ты себе представлял, — улыбнулась она. — Не очень по-ангельски, да? — Я… я хотел… — Увидеть меня такой, какой я никогда не была, — сказала она. — Интересно, не с этого ли начинала Мама. — Боже упаси! — вырвалось у него из груди. — Ты прав, — сказало парящее маленькое существо, взлетая над плечом девушки. — Он оберегает всех нас. — Я такой же человек, как и ты, — сказала Алья. — Вот, возьми меня за руки. Он сделал это, и это были обычные человеческие руки, не такие, какими он себе представлял прикосновения Ангела. — Что… что мне делать? — Для начала? — сказала она. — Позвони своей семье. Я думаю, они захотят, чтобы ты к ним вернулся. Но если они не захотят, мы всегда сможем найти для тебя местечко и здесь. Я знаю как тебя зовут, но какое у тебя полное имя? — Джейсон Райт. — Хорошо, Джейсон. Почему бы нам не позвонить твоим родителям прямо сейчас? Джейсона пробила неконтролируемая дрожь ужаса. Он знал нужный номер телефона. Иногда он проговаривал вслух его цифры, снова и снова, по ночам, когда не мог заснуть. Но так и не позвонил. Они прогонят меня прочь. Они расскажут ей, какой я на самом деле ужасный. И она прогонит меня. — Я не могу, — Джейсон закрыл глаза. — Ты настолько в себя не веришь? — Я этого недостоин. — Тогда как насчёт того, что я открою тебе один секрет, который знают лишь немногие? — и после этих слов девушка приподнялась на цыпочках (Джейсон никогда не думал о том, что Ангел была ниже его ростом) и прошептала ему на ухо. — Меня зовут Алья Сезер, — а затем она отступила на шаг. — Ну вот, я бы не раскрыла тебе свой самый большой секрет, если бы ты не был его достоин, — она взяла его за руки, протянув свой телефон. — Позвони им. И он позвонил. И мама ответила на его звонок. Он начал всхлипывать, а потом она тоже начала плакать, и всё, что он мог говорить, это что ему жаль, и что он был неправ, и он повторял это снова, снова и снова. Она спросила его, где он всё это время пропадал. Он ответил. Она сказала, что сейчас же пошлёт ему денег, чтобы он вернулся домой. — Но… папа… — Твой отец не переставал молиться о том, чтобы он смог увидеть тебя и обнять ещё раз… И после этого стало только ещё больше слёз. В какой-то момент Рена Руж взяла телефон из его рук, и он услышал, как она рассказывала о Маме, о том, как он сопротивлялся её приказам. О том, как они должны им гордиться. А потом ему вернули телефон, и он поговорил с матерью и младшей сестрой… Прошло так много времени с тех пор, как он говорил с ней в последний раз. Тогда она ещё ходила за ним хвостиком и глядела ему в рот. А потом он поехал домой. Пейзажи за окном менялись от гор и моря на бесконечные поля, какими он их и помнил. Он почти отказался выйти из автобуса на своей конечной, слишком боясь того, что скажет его семья. В конце концов, он захлопнул перед ними двери, выбросив всё, что они для него сделали, на помойку. Но секрет, который доверила ему Ан… девушка, толкал его в спину. И они встретили его там, и обнимали, плакали и сжимали так, словно никогда не собирались отпускать.

***

Джейсон так и не вернулся в Залив. Он больше никогда не видел эту девушку, кроме как на фото и видео. Но ничего страшного. Она вернула ему его жизнь, и он знал, что должен отплатить за это и напомнить себе о даре, который был ему дан. Поэтому однажды, когда он стал старше, он стоял в часовне, где крестили когда-то его, и держал в руках собственную дочку. Её маленькое личико морщилось на свету, и, о Господи, как он когда-то мог поверить, что боялся чего-то, когда он не знал страха за собственного ребёнка. Но он чётко знал одну вещь. Когда пастор спросит его, как будут звать его девочку, его ответ будет прост. — Алья Райт.