***
Изабелла очнулась, открыла глаза и увидела потолок ванной комнаты. Наступил новый день? Или еще ночь? Окна задернуты шторами. Зачем? Мурашки на плечах и осторожный поворот головы. Над бортом ванны высится край черного крыла. Изабелла закрыла глаза. Полная тишина и совершенное отсутствие мыслей… Глубокий вдох. Надо встать хотя бы за тем, чтобы узнать, который час. Девушка очень медленно поднялась из остывшей воды, протянула руку, взяла полотенце, осушила тело и осторожно переступила борт. Не спеша обошла она неподвижную темную фигуру, глядя на нее сверху-вниз. Лукард лежал на кафельном полу, как раненый зверь, широко раскинув руки и подогнув одну ногу. Изабелла опустилась рядом с ним на колени и долго смотрела в его красивое лицо. Потом опасливо протянула руку и быстро откинула упавшие на глаза волосы. Он не пошевелился. Девушка положила ладонь ему на грудь: прохладная кожа и мускулы, словно вырезанные из мрамора. Ни пульса, ни отголоска дыхания. Тонкие пальцы скользнули ниже по невероятному атлетическому телу, по талии и узким бедрам… Медленно оторвала она руку от черных брюк из нераспознаваемого материала, поднесла ее к противоположному запястью и, щелкнув двумя маленькими крепежами, отсоединила серебряный кол. Веретено прошлось по сильной груди, там, где недавно лежала хрупкая девичья ладонь, и остановилось посередине. Никаких признаков жизни. Изабелла приставила палец к лунке кнопки, неотрывно смотря на длинные черные ресницы, и вдруг с высоким криком замахнулась и воткнула оружие в каменный пол рядом с левым боком ее демонического гостя. Послышался глухой удар — кнопка привела в действие смертоносную пружину, и из-под острия Веретена полетела каменная крошка. Девушка в полном опустошении опустилась поперек огромной фигуры графа. Длинные густые волосы скрыли ее лицо, вздрагивающие пальцы левой руки на его груди и дрожащие губы в сантиметре от его талии. Изабелла прерывисто дышала, не в силах отдалиться от рельефного пресса, от платиновой кожи и заключенной под ней неизмеримой мощи. Она вспоминала его руки. Вспоминала его жесткие крылья, давшие ей возможность дышать под водой. Вспоминала его силу и его объятия, в которых она так неожиданно почувствовала себя защищенной. Защищенной… Девушка попыталась отвлечься на какие-нибудь полезные мысли, как например, на полученную информацию о том, что серебро оказывает на него не настолько сильное влияние, как на его подданных, ведь он был так близко к ней, но не почувствовал защитный слой; да и ранения от него были не так страшны, потому что царапина от Веретена и зацепившего его на пороге Белой Виллы кола не дымилась. Или на размышления о том, что для обнаружения невидимого глазу серебра ему нужно было подключать какие-то дополнительные способности. Или о том, что три слоя распыленного раствора все же сдерживали его, потому что он не смог прикоснуться к ее шее, а один слой, по его словам, он мог перетерпеть… Нечеловеческим усилием воли девушка взяла себя в руки, отодвинулась от похожей на музейную статую фигуры противника, встала и покинула комнату, отдав команду на отключение системы защиты дома, чтобы Лукард мог беспрепятственно выйти вечером. Теперь все равно уже было понятно, что его вторжение нечем было сдержать. А немногочисленные ранения он получил только из-за того, что ему пришлось закрывать собственным телом хозяйку Белой Виллы. Следовательно, напади он на этот дом при обычных условиях, ее единственную жительницу ничто бы не спасло… И все же интересно, как он отреагировал на собственные изображения? Он же должен был их заметить? Это обычному человеку было бы не до ознакомления с интерьерами в момент уворачивания от череды атак, а он должен был обратить на это внимание. Или он просто не успел ничего сказать ей по этому поводу? Или он и так все понял?.. 06.15 утра. Значит, впереди еще целый день. И она проведет его с ним под одной крышей.***
Лукард очнулся с исчезновением последнего луча заходящего солнца. Окна завешены плотными шторами. Это означало, что она спасла его жизнь. Ведь ей было под силу в любой момент уничтожить его одним движением, просто открыв окно. Он посмотрел на раскрошенный пол, взял в руки приведенное в действие Веретено, нажал на кнопку, подождал, пока лезвие спрячется, и еще раз выпустил его — серебряное острие с ощутимой отдачей молниеносно и почти беззвучно выскочило из своего укрытия. Лукард перевел взгляд на дверь, убрал крылья и осторожно ступил в коридор. Все было тихо. Он шел на ее аромат, словно зверь на охоте, и через полминуты безошибочно остановился перед ее дверью. Изабелла лежала на кровати в ареале разметавшихся по подушке черных волос и по пояс укрытая одеялом. Девушка спала беспробудным тяжелым сном после не менее тяжелого дня. Она сделала попытку уснуть утром, но у нее ничего не вышло. Промучившись около часа, она попыталась забыться на улице и прийти в себя под теплым солнечным светом. Но это тоже не помогло. Изабелла пыталась читать, отвлекать себя играми, даже ходила на танцевальное озеро, — все было бесполезно. Она не знала, что делать дальше. Но в ванную комнату, где остался он, она ни разу не зашла… Дверь медленно открылась, и в образовавшемся проходе сверкнули два зеленых огонька. Лукард вышел из тени, приблизился к кровати и, окинув маленькую свернувшуюся фигурку долгим взглядом, опустился на пол, положив одну руку на согнутое колено. Задумчиво и не шевелясь, смотрел он на красивое нежное лицо, изможденное бессонными сутками, потом протянул руку и медленно убрал одеяло, обнажая точеные линии ее тела и обновляя в памяти все изгибы. Но вспоминал он не ее порывы, которыми она лишила его равновесия, не ее горящий взгляд, не долгие поцелуи, не жаркие объятия на земле и в воздухе. И не то, как она играла с ним, проверяя его реакцию, скорость и силу и заставив его — вечного властелина подлунного мира и повелителя потусторонних сил — дважды за одну ночь опрометью броситься ее спасать. Он не думал даже о том, что она по какой-то причине сохранила ему жизнь, ведь он впервые в жизни оказался настолько уязвим. Он вспоминал ее испуганное дыхание, ее трепещущее тело в своих руках, когда он опустился с ней на дно озера. Он вспоминал ее прекрасные глаза, ее дрожащие ресницы. Вспоминал, как она пыталась спрятать свой затравленный взгляд, как закрывала себя руками, как боялась его страсти. Он не мог понять, как всего за несколько мгновений ей удалось перечеркнуть его воздействие на себя, ведь он сам извлек и приумножил ее дикие инстинкты, которые должны были погрести ее выдержку и самообладание под жаром неукротимого желания. Он словно оказался в другой вселенной, в бескрайних владениях воды и покоя, куда она увлекла его за собой, охлаждая его пыл. Он всегда был горяч как огонь, свободен как ветер и страстен как земной зверь. Под стать ему было и его вечное окружение: его женщины-тени, жаждавшие лишь его мужской силы и человеческой крови и не знавшие ничего более этих двух ипостасей своей жизни. Но никогда еще он не попадал в такой бесконечный и загадочный мир. Являя собой вечность, он не мог представить, что в несовершенном мире людей есть что-то более бескрайнее, чем его жизнь и он сам. Он помнил, как поднял со своей груди ее лицо, как она сопротивлялась, как не хотела, чтобы он видел ее глаза. Помнил ее дрожь. Помнил, как она сдалась, как он увидел в ее взгляде саму ее душу, как почувствовал ее существование, ее боль, ее усталость, ее бесконечный страх от того, что ее привычная жизнь вдруг оборвалась и она попала в ад, вынужденная бороться за свое существование... И он ничего не смог сделать. Он со всей своей безумной мощью впервые оказался бессилен. Его нещадно жег огонь желания, дикий зверь вожделения жадно вздымал бока, в голове пылала похотливая блажь — а он держал ее в своих руках, чувствовал ее полуобнаженное тело и бездействовал. Ее бесконечная женственность и кротость оказались сильнее его природы. Она ничего не говорила, только смотрела ему в глаза и трепетала всем телом. Он помнил, как осторожно прикоснулся губами к ее шее сквозь свою рубашку, как почувствовал карамельный аромат ее волос и посеребренной кожи. Помнил, как сильно она вздрогнула, как в отчаянии попыталась отстраниться от него, думая, что он хочет ей овладеть... "Я не причиню тебе боли", — витали в воздухе над их головами его тихие слова. Он помнил, как она отшатнулась, услышав звук его голоса, и, как еще сильнее обхватив себя руками, спрятала лицо у него на груди. Это было выше него. Его убивал ее страх, ее прерывистое дыхание и отчаянное биение сердца... Он помнил, как говорил ей, чтобы она не боялась его, и как, пропуская сквозь пальцы ее шелковые волосы, прикасался к ее бархатным губам. Она была совсем другая, не похожая ни на кого. За его долгую жизнь у него были тысячи женщин, опытные и невинные, зрелые и совсем юные, но ни она из них не оставила после себя ни тени эмоций и воспоминаний. Он тоже чувствовал их дрожь и видел их страх, но стоило ему заключить их в свои объятия и припасть губами к их телу, как они становились такими же порочными и ненасытными, как все его окружение. Изабелла же оставалась так чиста, так легка и женственна. Даже в момент своей наивысшей страсти. И хотя он доставал эту страсть из глубин сознания самых закоренелых и чопорных монашек, ни у одной из них он не смог почувствовать смятение или сожаление о содеянном. Взгляд же Изабеллы, даже после того, как он разбудил в ней ее животную сущность, все равно оставался непорочным. Сама ее душа была прозрачна, как кристалл. И это тем более приводило его в смятение, потому что он знал, что у нее уже был мужчина. Его прикосновения к ней, правда, можно было сосчитать по пальцам, но все же Лукард чувствовал его присутствие в ее теле и узнал бы этого мужчину из миллиона других. Тогда как ей удалось сохранить свою чистоту?.. Темный граф очень многого не понимал в этом удивительном творении природы, буквально свалившемся ему на голову. И лишь в одном он не сомневался, и это было единственное, что он подлинно смог прочесть в ее взгляде, — рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Это было так абсурдно, так немыслимо и так невероятно. И тем не менее, он знал, что это было так.***
Изабелла проснулась от холода. Сквозь распахнутое окно на дальний край пола лился яркий солнечный свет и вместе с ним в комнату проникал свежий утренний ветер. Девушка приподнялась над кроватью и осмотрела спальню. Открытая дверь, открытое окно... Он был здесь. Она непроизвольно схватилась за плечо и шею — ничего. Никаких следов. Быть может, он выжидает время? Или дает ей возможность прийти в себя, чтобы продолжить их противостояние? Изабелла снова откинулась на кровать. Несмотря на свою сущность, ее противник был благородным воином. Жизнь за жизнь. Подлость и обман были ему чужды. Хотя — она горько усмехнулась — с его силой, скоростью и ловкостью ему это и не было нужно. Ветер продолжал хозяйничать в комнате. Изабелла закуталась в одеяло. Он спас ее. Спас дважды. И второй раз — рискуя своим существованием. Ведь он шел на верную смерть: или от солнечного света, оказавшись беззащитным перед ним в ее доме, или от ее руки, ведь она пришла бы в себя раньше, чем он мог проснуться. И все же он спас ее. Продолжительный сон, свежий воздух и солнечный свет понемногу приводили сознание в порядок, и единственным ответом на все вопросы сейчас являлось предположение о том, что Лукард был заинтересован в продолжении их войны, и поэтому она могла больше не опасаться постороннего нападения на свой дом. Теперь это было лишь их столкновение, и граф вряд ли позволит вмешаться в него кому-нибудь еще. Значило ли это, что она выиграла их второй и, пожалуй, более важный бой? Изабелле казалось, что да. Потому что ее противник сохранил ее жизнь и дал второй шанс. Она не надеялась на то, что сможет уничтожить его прошлой ночью. Его звериная реакция и бешеная сила не оставляли ей перспектив, а единственная подвернувшаяся возможность убить его в воздухе означала для нее самой верную смерть. О том же, что Лукард окажется в ее доме под утро, сраженный солнечным светом, она не могла и помыслить. Впрочем, она ничего не смогла бы извлечь из этих двух обстоятельств. Не только ее рука никогда не поднялась бы, чтобы забрать чью-нибудь жизнь, но и даже сама мысль об этом не смогла бы зародиться в ее голове. Все, что она делала, было направлено лишь на то, чтобы потянуть время, заполнить движением часы бала, отвлечь и попытаться пошатнуть состояние своего оппонента. И сделать это нужно было таким образом, чтобы не превратить его в настоящего врага, бок-о-бок с которым ей придется существовать неопределенное количество времени. Но внезапно ей удалось нечто большее. Она смогла его остановить. Он не тронул ее. Он держал ее в своих руках, смотрел ей в глаза, касался ее губ и... не трогал. Ведь это была та область их взаимодействия, которая приводила ее в ужас и при этом была практически неизбежна. Изабелла закрыла глаза. Почувствовав себя в его объятиях, ощутив его неимоверную силу, которая в те мгновения не была направлена против нее, услышав его низкий спокойный голос, она смогла стать обычной девушкой — маленькой, напуганной, беззащитной. И вдруг именно это его остановило. Остановило в тот момент, когда она была настолько обессилена, что ему стоило шевельнуть пальцем, чтобы от нее ничего не осталось. Она помнила его взгляд — он пронизывал ее насквозь, заглядывал в душу, перебирал ее мысли в поисках ответов на свои вопросы. Но все, о чем она думала в тот момент, это о том, как многое она была бы готова отдать за его защиту... И он увидел это, прочитал в ней и, скорее всего, пришел в такое недоумение, что решил продолжить их поединок в более подходящее время, потому что та ночь была абсолютно безумна для них обоих… Внезапно Изабелла почувствовала невероятное облегчение. Как бы то ни было, все ее планы, приготовления и бессонные часы не прошли даром. Ведь, получается, она одержала победу. Пусть и незапланированным способом. И сейчас ей совершенно ни о чем не хотелось думать. Ни о том, к чему готовиться дальше, ни о том, какие ошибки она допустила, ни о том, что нового она узнала и как этим пользоваться. Ей просто хотелось отдохнуть. И у нее для этого был впереди целый день, солнечный и ясный.***
А по ту сторону камер зрительский мир "Новой Реальности" праздновал победу Изабеллы. Все видели, как Лукард зашел в ее комнату, как опустился на пол и неотрывно смотрел на нее в течение получаса. Он не тронул ее, и все пришли к однозначному выводу: граф был заинтересован в своей прекрасной соседке. Передача била все мыслимые рекорды. Запись с танцем страсти в воздухе была пересмотрена за последние сутки миллионы раз. Из нее вытаскивали отдельные фотографии, делали музыкальные клипы и короткометражные фильмы. Эту сцену описывали в стихах и в прозе, ее рисовали, ваяли во всех доступных материалах и разрабатывали трехмерные модели. Мир бурлил, как котел, и жаждал продолжения, сходя с ума от догадок и фантазий о том, что могло произойти на дне озера, под сенью огромных крыльев, куда не смог проникнуть ни один объектив. Время шло. Изабелла, каждый раз с напряжением ожидая наступления ночи, занималась восстановлением дома после вторжения своего страшного гостя. Темный граф же каждую ночь проводил в длительных и дальних полетах. Он, как и раньше, улетал с появлением луны в сторону, противоположную от Белой Виллы, и возвращался с восходом солнца. Камеры не могли уследить за ним — они были настроены только на ареал жизнедеятельности Изабеллы, то есть на ее дом, ближайшие города и излюбленные места. Харвест мечтал о том, чтобы получить возможность следить за Лукардом во время его отсутствия, но пока об этом не могло быть и речи. Тем не менее его команде удалось установить связь с замком. Буквально за день до бала. Это было огромным техническим достижением, сотворенным на костях программистов, но все усилия после выхода первых же кадров в эфир окупились стократ. Прошло несколько дней. На всех экранах высветился темный облик графа, неподвижно сидящего на высоком бархатном кресле. Сегодня он не улетел из замка. Он провел в главном зале уже целый час, закинув ногу на ногу, положив голову на левую руку и медленно перебрасывая между пальцев другой руки поблескивающее в лунном свете Веретено. Лукард отрешенно смотрел в пустоту и, если бы не горящие зеленым огнем глаза и медленно переворачивающаяся в руке смертельная игрушка, можно было бы принять его фигуру за каменное изваяние. Он никак не мог освободить свой разум от воспоминаний. Ведь сделай он это — и судьба Изабеллы была бы решена в ту же секунду. Но всем обитателям замка под страхом смертных мук было запрещено даже смотреть в сторону дома, облицованного белым мрамором. Сам же хозяин ночного полчища уже несколько дней не мог определиться со своим следующим шагом. И виной тому было необъяснимое поведение гостьи его замка. Он, в течение своей столь длинной жизни приобретший внутренний взор, позволявший ему видеть насквозь любое живое и неживое существо, никак не мог понять эту девушку, рассмотреть ее, разгадать. Он закрывал глаза и вспоминал те недолгие минуты, когда они сгорали друг в друге, сходя с ума от желания. Ветер, земля, луна и полная свобода. И ему было абсолютно все равно, что к каждому их движению были прикованы миллионы посторонних глаз, ведь его звериное чутье говорило ему о том, что за ним следят. Как и сейчас… Он давно знал о присутствии камер в его владениях, но его мысли были важнее этих мелочных забот. Он так невыносимо хотел обладать ею. Так сильно, как ни одной другой женщиной — ни живой, ни тенью. Ведь лишь она одна, единственная из всех, пришла к нему сама. И пришла не за наслаждением, а на войну. Она просчитала все настолько, что смогла свести его с ума, не обладая никакими сверхъестественными возможностями, хотя и понимала, что может заплатить за это ценой собственного рассудка. Темный граф не имел обыкновения тешиться призрачными надеждами и отдавал себе отчет в том, что был наголову разбит в этой встрече. Он медленно поднял в руке Веретено и поймал на высвобожденное острие лунный свет — яркий серебряный отблеск сильно резанул глаза. Точно так же как браслет и гребень, вспышка которых заставила его дважды отвернуться и потерять контроль над Изабеллой. Лукард стремительно встал на ноги и отбросил металлический стержень. Дерзкая малявка. Ее победы ей было недостаточно. Напоследок она решила посмеяться над ним, оставив и без того понятное объяснение способа своего противодействия его взгляду, которое, одновременно, было прямым напоминанием того, что она сохранила ему жизнь. Или это входило в ее план с самого начала? А как же ее страх, ее прерывистое дыхание у него на плече, ее дрожь, ее выражение глаз, молящих о защите? Обычные женские козыри? Порождение Евы, она смогла воззвать к его снисхождению и теперь полагает, что сможет манипулировать им, как любым другим мужчиной! Небольшая вспышка, острые крылья за спиной — Лукард вихрем вырвался из окон своего замка.***
Изабелла стояла перед зеркалом и убирала перед сном длинные густые волосы. Она уже приняла расслабляющую горячую ванну и переоделась в белоснежный спальный пеньюар. Это была четвертая спокойная ночь подряд. Еще никогда она не чувствовала себя такой отдохнувшей. Теперь ей даже иногда казалось, что ее война — это порождение ночных кошмаров. Девушка понимала, что непозволительно успокоилась и что долго так продолжаться не может, а значит, со дня на день надо было ждать какого-то движения в свою сторону. Но она так устала с тех пор, как оказалась в этом безумном мире, что, почувствовав передышку, никак не могла заставить себя вернуться к непрерывно тревожному образу жизни. Она провела расческой по длинному локону. Вся система защиты и мониторинга до сих пор была отключена — Изабелле так надоело это тихое, но назойливое электрическое жужжание камер и звук сканирования помещений. От них начинало зудеть в голове и казаться, что находишься внутри электрической коробки. Девушка посмотрела в потолок. Как парадоксально: в эти дни при абсолютном бездействии системы контроля дома, она чувствовала себя в большей безопасности, чем при полной ее боевой готовности. А все потому, что ее главный враг нес в себе более надежную гарантию от нападения ночной армии, чем все оружие и приспособления противодействия вместе взятые. Изабелла глубоко вдохнула и закрыла глаза. Если бы так было всегда... Если бы мир перевернулся с ног на голову и темный граф не был ее противником. Не на ее стороне, а хотя бы просто не против нее… Из окна повеяло ночной прохладой. Девушка вспомнила, что не закрыла ставни, но не могла вернуться в пугающую действительность. Память услужливо преподносила сцены из ее недавнего прошлого. Если бы он всегда был так осторожен с ней, если бы всегда говорил такие слова, как тогда, если бы она всегда могла чувствовать прохладную силу его рук... Как сейчас... Изабелла резко открыла глаза и с ужасом посмотрела в зеркало — она стояла посреди комнаты совершенно одна, но ее плечи были сжаты чей-то железной хваткой. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди — едва наклонив голову, она увидела его руки на своем теле, однако в зеркале отражалось лишь ее побледневшее лицо... Ее сознание вновь отказывалось понимать, что у чего-то материального нет отражения. Ведь Лукард был так огромен, что должен был заполнить все пространство зеркала. Он же стоял прямо за ней — она не только чувствовала, но и собственными глазами видела его руки. Они словно дотянулись до нее из Преисподней. Только руки, не имеющие продолжения, платинового цвета, с темно-бордовыми когтями. Изабелла понимала, что прошел всего миг с тех пор, как он схватил ее, но ей показалось, что она успела постареть на несколько лет. Она чувствовала, что начинает задыхаться от суеверного ужаса. Надо было срочно убедиться, что это не галлюцинация, иначе через пару секунд она потеряет рассудок. Девушка медленно подняла голову и, едва обернувшись, сразу попала под испепеляющее зеленое пламя. Он пришел за ней. Все, что Изабелла сейчас осознавала, это необходимость любой ценой добраться до комнаты с иконами. Серебряная расческа! Девушка с размаха опустила оружие на плечо графа. Он отреагировал немедленно — острые зубцы, кажется, даже не коснулись платиновой кожи, но все же он подался назад и выпустил Изабеллу из стальных оков. И этой заминки ей было достаточно, чтобы схватить лежавший на комоде Водопад, включить его и броситься на пол, сократив таким образом время образования наполненной ионами серебра сферы с полутора секунд до половины. Это было первое устройство, скорее даже прототип. Кроме того, что у него было уязвимое место — нестабильная полоса от нижнего края до пола, — его хватало всего на пару минут работы. Но эти минуты должны были ее спасти. Не помня себя от страха, девушка вырвалась из комнаты и стремглав побежала на первый этаж. Она оборачивалась каждую секунду — Лукард то появлялся, то исчезал из ее поля зрения. Он материализовался прямо перед ней, перелетал через ее серебряную сферу, издевательски выскакивал из-под пола, обрушивая каменную кладку и засыпая ее путь пылью и осколками, а потом снова пропадал. Изабелла уворачивалась и теряла драгоценное время, Водопад слабел с каждой секундой. Голова кружилась от бешеного биения сердца, ноги подгибались от ужаса, ей не хватало воздуха. Впереди уже виднелся последний поворот, но силы были на исходе. Она оперлась на стену рукой и обернулась. Никого. Зловещая тишина наполнила ночной дом. Изабелла тяжело дышала, у нее начало темнеть в глазах. Надо сделать последний рывок и преодолеть оставшиеся пару метров. Девушка повернулась в сторону спасительной комнаты и тут же пронзительно закричала, уткнувшись прямо в лицо своего противника. Лукард висел или, вернее, сидел на потолке, глубоко вонзившись когтями в белую штукатурку. На Изабеллу сверху посыпалась краска и осколки каменных перекрытий, не выдерживавших колоссального веса. Но она не замечала этого — он поймал ее взгляд… Изабелла не понимала, ее ли мир перевернулся или граф, действительно, сидел на потолке вверх ногами, обнажая в беспощадной улыбке смертоносные клыки. Устройство запищало и отключилось. Лукард проследил, как поблескивающая сфера медленно растворилась в пространстве, и не спеша провернулся на руках, приняв обычное положение. Девушка бессильно прислонилась спиной к стене. Ее преследователь с издевательской затяжкой протянул руку, взял ее лицо и, приблизившись, прижал к стене. Изабелла, словно птица в клетке, забилась в его жестких объятиях. У нее не осталось ни единого шанса на спасение. Лукард резко сорвал с ее плеча кружевную лямку ночного пеньюара и с леденящим душу смехом припал к ее шее. Девушка завизжала, чувствуя, как его клыки, выбирая самое нежное место, оставляют за собой две тонкие дорожки на ее коже. С невероятной и неизвестно откуда появившейся силой Изабелла пыталась высвободиться из его плена. Она кричала и вырывалась из его рук, путаясь в его и своих волосах — длинных, одинаково блестящих и иссиня-черных. Они обволакивали ее, сливаясь воедино, обездвиживая и не давая даже вздохнуть. Внезапно крик ужаса застыл на ее губах — она почувствовала ледяное проникновение двух острых игл в свое тело, в последний раз дернулась в его смертельных объятиях и... Проснулась. Она лежала поперек кровати, вся замотанная в одеяло и простыни, бледная и похолодевшая от страха. Ее колотило от увиденного кошмара, она никак не могла понять, почему находится в своей спальне и куда спрятался Лукард. Изабелла судорожно включила свет, скатилась с кровати, на ходу стаскивая и разрывая обмотавшие ее во время жуткого видения покрывала, и, захватив из-под подушки припасенное несколько недель назад Веретено, кинулась к головному пульту управления на первом этаже, чтобы активировать систему защиты дома. Как она могла быть такой безрассудной! Ее враг был таким диким и опасным! О каком интересе с его стороны и промедлении могла она думать?! Он не приходил к ней лишь потому, что знал — она никуда от него не денется. Куда бы она ни направилась, он найдет ее за одну ночь и сотрет с лица земли, если захочет. Девушка сбежала по лестнице и, почти не касаясь земли, пролетела по коридору, проверяя один сканер за другим и все еще не понимая, почему пол в коридоре был целым и где следы от обрушившегося потолка. Весь первый этаж засветился как концертный зал. Изабелла домчалась до комнаты с иконами и ворвалась внутрь, не в силах избавиться от ощущения тяжелого взгляда в спину. Она упала на пол и свернулась в маленький клубок, закрыв лицо руками. Ее трясло, как в лихорадке, она была совершенно опустошена. Как никогда раньше Изабелла сейчас ощущала свое одиночество и уязвимость. И все, что она понимала, что лишь эта комната была единственным местом, куда Лукард не должен был проникнуть. Именно в эти минуты она в полной мере оценила свои старания по благоустройству такого неказистого на первый взгляд помещения. Здесь был маленький душ, банные принадлежности, запас воды, шкафчик с консервами и целая коробка автономных фонарей на случай отключения электричества. В экстренной ситуации она могла бы жить здесь по ночам под сенью святых ликов, а днем пытаться действовать и искать пути спасения. Ледяной холод начал понемногу отпускать ее тело. Девушка приподнялась на руках и обернулась — сквозь открытую дверь из коридора лился яркий свет. Держась за стену, она подошла к крану, включила теплую воду и сняла пеньюар. Исцеляющая сила воды медленно приводила ее в чувства. Изабелла начала согреваться и разбираться в мыслях. Первым делом следовало убедиться, что система работает не только в доме, но и на улице. Девушка прислушалась — в коридоре было тихо. Наскоро промокнув тело полотенцем, она оделась и, на всякий случай подняв с пола серебряный колышек, выглянула наружу. Никого. Изабелла осторожно переступила порог и посмотрела на ближайший пульт системы мониторинга. Его основной датчик горел ровным успокаивающе-зеленым светом. Значит, на улице нет никаких сбоев и снаружи дом под контролем. Девушка дошла до мониторов в зале. Они демонстрировали главный вход, окна и крышу. Никаких отклонений. Тогда почему все еще было так жутко?.. Девушка снова осмотрелась и начала перелистывать все камеры подряд. Холл — дверь закрыта, запасной выход — закрыт, окна на кухне и в гостиной — закрыты, окна в библиотеке — закрыты, кабинет и все подсобные помещения — закрыты. Изабелла переключилась на второй этаж. Малый зал — закрыт, ее спальня — открыта, второй кабинет — закрыт... Открыта?! Окна в ее спальне открыты? Девушка поспешно вернула изображение назад. Окна открыты! Но она точно помнила, что закрывала их перед тем, как лечь спать. Это же в ее сне они были открыты… Или нет? Закрывала или не закрывала? Изабелла прижала руку к груди и попятилась в сторону убежища с иконами. Жуткий сон, обездвиживая тело, поднимался из самых глубин сознания. В глазах снова начало темнеть. Девушка развернулась в сторону коридора и… Закричала. Сложив руки на груди и заслоняя своей двухметровой фигурой спасительный проход, стояло воплощение ее ночного кошмара. Изабелла качнулась в сторону, роняя из рук Веретено, и попыталась отойти, но Лукард страшно усмехнулся и шагнул вперед. Он был здесь, он пришел за ней. Ее непроходящее видение, ее мучение, ее погибель. Он держал ее в своих руках и зловеще улыбался. Но почему не сработали датчики постороннего присутствия? Как он мог пройти? Неужели он появился здесь еще до активизации системы и все время находился прямо у нее за спиной, поэтому лазеры не успевали его засечь? Изабелла понимала, что это было так, ведь она чувствовала его взгляд, пока бежала по коридору. А это значит, что он видел и понял ее страх, ее бегство, ее слабость, ее поражение без боя… Он не держал ее, когда она медленно опустилась на колени. — Лукард… — вырвался из ее груди слабый стон отчаянья. Он скользнул по ее плечам, когда она опускалась вниз, но не отпустил. И теперь ее сложенные в мольбе ладони оказались крепко зажаты в его правой руке. Изабелла трепетала, как загнанное животное, глядя в его беспощадные глаза и понимая, что он прилетел к ней, обуреваемый жаждой расправы. Но почему он не схватил ее раньше, когда бесшумно, словно тень, скользил за ней по пятам? Зачем медлил? Ждал, чем закончится ее побег, или жалел ее? Тогда почему именно сейчас, когда она упала к его ногам, в его глазах внезапно засверкала такая холодная ярость?.. Зеленый взгляд испепелял время и пространство. Она снова играла с ним! Демонстрировала свою слабость, умоляла, стояла на коленях, один за другим выкидывала свои женские козыри. Такая беззащитная, такая нежная и хрупкая. Едва уловимая усмешка — как часто он это видел. Его холодное сердце никогда не трогали подобные картины. За исключением только одной недавней ночи. Но он предпочел забыть о ней — она была слишком невероятна и непостижима… Изабелла чувствовала, как в ее душу начинает проникать ледяная тоска. Он прилетел за ней. Он не отпустит ее. Он даже не пленяет ее властью своего взгляда, чтобы она могла осознать это во всей полноте. Внезапно за ногой Лукарда что-то блеснуло. Веретено! Девушка отдышалась, прикрыла глаза, медленно наклонила голову и прикоснулась губами к его руке. Показалось ей или нет, что его пальцы на мгновение шевельнулись, но это движение дало ей возможность оценить время и расстояние до своей цели. Ее преследователь ничего не предпринимал. Изабелла сжалась в пружину. Один кошачий бросок — и Веретено схвачено. Девушка лежала на полу, молниеносно прижатая к земле каменным телом противника, но серебряный кол в ее тонкой дрожащей руке уже был приставлен к ее собственной груди. Лукард в бешенстве застыл над своей жертвой, не рискуя ни сделать лишнее движение, ни попытаться подчинить ее своей воле, чтобы первой же волной своего влияния не спровоцировать ее на опасное движение. Они смотрели друг другу в глаза, без слов понимая мечущиеся в воздухе мысли. Он жаждал ее, как тогда, после бала, на земле и в воздухе. Жаждал мести через ее тело. Но она не переживет этого. И лучше умрет от собственного оружия… На миг темный граф засомневался и остыл, увидев ее ночной кошмар и бегство, но, уже через несколько минут попав на крючок ее женской хитрости, вновь закипел от гнева и готов был овладеть ею немедленно со всей своей яростью и безумной силой… Однако не мог. Он держал ее в своих руках и проклинал все на свете. Она остановила его. Опять. Он знал скорость работы пружины — она была почти такой же быстрой, как он сам. Но этот серебряный стержень был прижат к самому ее сердцу, а его свободная рука застыла в воздухе возле ее головы. Он слышал и видел, как шумит кровь в ее напряженном теле, он читал самые крохотные импульсы ее сознания, он чувствовал ее насквозь и знал, что она готова расстаться с жизнью лишь бы избежать участи, которую он ей предначертал… Все случилось в мгновение ока, но Изабелле показалось, что прошла целая вечность. Она в последний раз взглянула в красивое и холодное лицо своего палача, закрыла глаза и, откинув голову назад, спустила пружину. Она услышала щелчок, почувствовала прикосновение металлического острия и ощутила внезапный вихрь воздуха рядом со своим плечом. Она не знала, умерла она или нет. Перед глазами было темно. Она чувствовала, как кто-то крепко схватил ее руку и отвел в сторону, и, одновременно, слышала звук рвущейся одежды и шорох Веретена, острием коснувшегося ее кожи... Темный граф горящими глазами смотрел на проступающие сквозь белоснежную ткань алые капли крови. Нет, Изабелла не умерла. Она даже не была ранена. Сверхчеловеческая реакция и скорость Лукарда оказались выше технических достижений. Смертоносный бросок Веретена прошел по касательной к ее телу, оставив на груди лишь небольшой след. Он спас ей жизнь. Но спас для себя. Девушка почувствовала, как он разорвал ткань ее ночного наряда и припал губами к оцарапанной груди. Он вкусил ее крови. Он уже ее не отпустит. Лукард резко посмотрел ей в глаза и, прижав к себе, взмыл вверх, словно щепки, проломив каменный потолок первого, второго этажа и крышу. Изабелла понимала, что они двигались в направлении его замка, но ничего не могла изменить. Ветер мешал дышать, холод и смертельный страх сковывали ее тело… Девушка в отчаянии обвила его шею руками и припала губами к мощному плечу. Она звала его по имени, осыпала его поцелуями, заклинала отпустить ее, обжигая его кожу своим горячим дыханием. Ей уже нечего было от него скрывать — она с надрывом говорила о том, как боится его бешеной силы, как боится принадлежать ему. Она пыталась вырваться из его железных оков, молила не трогать ее, взывала к его жалости и мужскому снисхождению. Она просила его дать ей время, обещала прийти сама. В порыве безумного ужаса она пыталась донести до него, что его тело причинит ей мучительную боль и что он был слишком огромен для нее. Она открыла ему все свои страхи, все свои женские страдания. Она сходила с ума от безысходности, умоляла его о защите, вновь и вновь целуя платиновое тело и бессильно произнося его имя... Над головой промелькнула темная рама окна, царственный сводчатый потолок и демоническое крыло. Сквозь слезы и разметавшиеся волосы Изабелла увидела серое возвышение склепа. На минуту потерявшись в пространстве, она почувствовала, как перевернулась в воздухе, а потом увидела под собой зияющее отверстие и упала в кромешную темноту.