Чёрный лёд

Глава 5 Осколки памяти Полумрак ударил по глазам, почти ослепил. «Каденция»... Чёртова «Каденция»... Опять... Как в тот раз... Впрочем, какая разница? Какая разница, если всё уже так? Какая разница, если её уже нет? — Пошли, Джонни. Пойдём, присядем, — Кэрри слегка приобнял рокера за плечи, и Джонни усилием воли подавил в себе желание сбросить руки лучшего друга с себя. Не нужна ему ничья жалость. На хуй она ему не упёрлась! Они думают, что знают, что он чувствует? Думают, что знают о нём хоть что-то?! Ярость плеснула в лицо раскалённой волной, но он — в который раз за этот чёртов бесконечный день? — сдержал её. Лишь слегка повёл плечами и Кэрри — умненький, аккуратный, осторожный Кэрри Евродин — тут же отстранился. Да уж... Они достаточно долго знали друг друга, чтобы ни у одного ни осталось по поводу другого ни малейших сомнений. Джонни шёл как во сне: всё видя и ничего не замечая. Истерично хохочущие бритоголовые девицы за столиком у единственного окна; напряжённый, настороженный взгляд хайрастого бармена за стойкой, впившийся в лицо Кэрри; группа шумных разодетых в неоновые шмотки ребят, сгрудившихся вокруг большого стола в центре — всё это было и не было. Будто бы не было. Не имело значения. Иногда взгляд цеплял знакомые лица: с кем-то из них он пил, с кем-то трахался, с кем-то дрался. Всё равно... Теперь уже всё всё равно. А Кэрри с настойчивостью питбуля тащил его к самому дальнему столику. — Эй! Тебе что взять? Как обычно? Джонни лишь смерил гитариста тусклым безразличным взглядом. Кэрри кивнул благоразумно державшемуся на расстоянии официанту — и через минуту перед ними стояли две бутылки и две стопки. Текила для Джонни, коньяк — для Кэрри. Слегка звякнуло стекло, и Евродин придвинул стопку к Джонни. — Давай. Тебе это нужно. — Пусть тебе бабы в постели дают, — сквозь зубы прошипел рокер. Но тем не менее выпил. Уже самостоятельно налил себе ещё, затем ещё. Не брало. Чёрт. Джонни схватил со стола бутылку и принялся хлебать из горла. Это было всё, что сейчас нужно, всё, что он мог — отключиться. Совсем с концами. Горло полоснуло резкой, страшной, обжигающей огнём болью — и тут же он ощутил, как кто-то вцепился руками в протез, отжимая его на себя. Рефлексы были сильнее. Как и всегда. Джонни резко отбросил от себя помеху и затуманенными от боли и алкоголя глазами успел увидеть, как падает со стула Кэрри. Перевёл взгляд на собственный протез и зажатые в хроме осколки. Судорожно сглотнул, ощущая всё ту же жгучую боль. Это ж надо — вот так вот тупо нахлебаться стекла! Рокер почувствовал, как с уголка губ стекает горячая струйка — кровь. Но и это тоже было — всё равно. Резкий удар в плечо — и всё тело пронзило, как электрическим током, диким ознобом — быстрый стимпак. Через несколько секунд боль отступила. Физическая боль, конечно. Разумеется, как любила говорить Альт. Альт, ох, Альт... Почему? Зачем? За что?... Лучше бы болела тушка. Это, в конце концов, — всего-навсего мясо. Увы, вместе с повреждениями стимпак «убил» и опьянение. — Кэр... Договаривать не пришлось. — Я сейчас, — гитарист поднялся и направился в сторону барной стойки. А Джонни остался один. Наедине с собой.... *** *** Обычно Джонни старался не выходить на сцену пьяным в говно. Как правило. Но сегодня — было слишком хреново. Очередная закончившаяся мордобоем ссора. Очередная попытка, ясно дававшая понять — смысла нет. Нечего тут спасать. Но он знал, знал слишком отчётливо, что так просто покончить с этим не удастся. Знал, что его не отпустят. И знал, что не отпустит сам. Не может он отпустить. Просто тупо не может. В таком состоянии нужно было что-то сделать, и рокер сделал, что мог: набрался. Не до кровавых соплей, но заметно. Кэрри только поморщился досадливо, увидев, как лихо въезжает на стоянку перед клубом «порше». — Попробуй привести себя в норму, Роб. Хоть чуть-чуть. Время есть. Естественно, он попёрся через главный вход. Чтобы ощутить себя важным. Значимым. Чтобы снова быть Джонни. Джонни, мать его, Сильверхендом. Роберт тут не нужен никому. Даже ему самому он не нужен, чёрт побери. Залитый бухлом мозг даже не удивился, когда оптика засекла в толпе знакомый силуэт: затянутые в белую кожу плечи и рассыпавшиеся по ним светлые волосы. Альт Каннингем — теперь он знал имя — обернулась, будто почувствовала на себе его взгляд, и одарила его тёплой, хотя и несколько ироничной улыбкой. — Что, Джонни, не в форме сегодня? - мигом «прочла» ситуацию раннер. — Не знал, что ты придёшь, - Джонни пытался держать лицо, даже понимая всю бесплодность этих попыток. — Оно и видно. Пойдём-ка в твою гримёрку, ладно? Попробую тебя слегка «подлатать». Аптечка у неё оказалась — как у хорошего рипера на выезде. Что-то Альт ему вколола, что-то заставила выпить, что-то — вдохнуть. Джонни, погрузившись в полудрёму, наблюдал за деловитыми, но без суеты движениями движениями девушки. Не то что бы любовался. Ему тупо было спокойно. И легко. Пару раз кто-то совался в гримёрку, а она отвечала. Отвечала голосом человека, привыкшего руководить людьми. Её слушались. И самому рокеру было странно помнить про то, что она здесь — впервые. Настолько органичной она казалась. А через полчаса — к своему невероятному удивлению - он был в полном порядке. От хмельной мути в голове и следа не осталось. Тело было лёгким, мозг — чистым. Можно было играть. Можно было стрелять. Можно было делать вообще что угодно. А девушка смотрела на него всё с той же слегка насмешливой, но тёплой — такой тёплой — улыбкой. — Спасибо. — Да ладно тебе! Что могу. Джонни хотел поцеловать её, но тут, как назло, ввалился Кэрри. «Как же не вовремя, бля!» — в чёрт-знает-какой уже раз выругался про себя Джонни. — Ну что, вы тут уже на.... - начал было гитарист, но замер на полуслове, чуть внимательнее вглядевшись в лицо Джонни. — Ни хуя себе! Да ты гонишь! Как??? — Не благодари меня, — усмехнулась девушка-раннер. Так и получилось, что за кулисы они шли вместе: он, Джонни, Кэрри и Альт. Как чаще всего и бывало, Кэрри вышел на сцену первым — объявлять, заводить толпу — это он умел. Умел получше самого Джонни, хотя в этом тот не признался бы никому. На несколько десятков секунд они с Альт остались одни. Металл коснулся мягких, как шёлк, светлых волос, длинной тонкой шеи. Альт стояла перед ним, не двигаясь, и лишь напряжённый взгляд полночно-чёрных из-за расширившихся от зрачков взгляд говорил, что она что-то чувствует, видит, слышит... — Останешься? - одно-единственное слово далось ему отчего-то зверски трудно. — Дождусь тебя. Вдруг понадобится ещё пару уколов тебе сделать? — Только за этим? — Не знаю... Посмотрим. В тот день она впервые сидела за «специальным» столиком. На местах для группы и личных гостей. И Джонни снова смотрел на неё. Уже без привычной злости. Корпоратка или нет — она помогла ему. И ничего не попросила взамен. *** *** Транш вернулся. Все деньги, что были на его резервном счету, он перевёл Бестии. Тупая, бездарная попытка выразить... что? благодарность? Благодарность за что???? "Меня там не было. Не было в башне, когда это случилось с ней. Я должен был быть там, должен был понять, к чему всё идёт, должен был успеть остановить её. Их всех. Но меня там не было" Чувство вины скрутило внутренности тугим узлом, и Ви упёрся лбом в руль квадры. Зажмурился, закусил губу, чтобы не застонать. "Как я мог не понять, не сообразить, что она задумала? Где были мои глаза??? Но я не понял. Не захотел понять. Не захотел увидеть. Я хотел одного: чтобы всё было по-старому. Чтобы ни хрена не менялось. Чтобы они оба были рядом со мной. Я видел, знал, что с ней что-то происходит, что она отдаляется. Я бесился, и чем больше бесился, тем дальше она от меня уходила, тем недостижимее становилась, и я снова бесился. Я просто не верил, что всё может зайти так далеко..." "Перевод заблокирован получателем" - высветилось перед глазами сообщение. Это было странно. Когда это Бестия отказывалась от бабла? Ещё одно сообщение. "Найди сам, куда их потратить, корпи. Хотя мыло и веревка стоят дешевле". Сучка. Все они... Суки. Принципиальные, гордые. Им легко быть гордыми, легко размахивать своими принципами, как транспарантом. Чёртовы дети! Ви представил себе невозмутимое лицо Сабуро и даже зарычал от ярости. От дикого, нечеловеческого желания вскрыть глотку ему, его обожаемой дочурке, которая - в этом он не сомневался - была причастна к произошедшему. Не могла не быть. Не могла не знать. Даже в первую очередь ей - на глазах у папочки. Чтобы тот смог испытать хоть толику, хоть каплю той боли, которую чувствовал сейчас Ви. Но он знал, что не сделает этого. Знал, что ровно через две недели он запрячет все свои чувства поглубже, уберёт их в самый дальний уголок души, войдёт в свой кабинет и приступит к делам. Как ни в чём ни бывало. И как ни в чём ни бывало будет вежливо улыбаться ублюдкам, убившим её, кивать им на Совете директоров, соглашаться, проявлять уважение, делать за них всю грязную работу. Будет. Потому что иначе никак. Этих тварей не победить ни пистолетом, ни бомбой, ни пламенными речами о свободе и равенстве. Всё это давным давно работает на них. И только на них. Поэтому - только так. Улыбаться, кивать, быть послушным и предсказуемым. Быть безопасным для них. Чтобы не боялись. Чтобы доверяли ему свои тайны, свои секреты, свои грешки. Он будет делать это: медленно планомерно копить информацию и власть. Потому что информация - и есть власть. Единственная настоящая власть в этом грёбаном мире. Чтобы победить этих сук, чтобы уничтожить их, он должен стать им равен. Стать с ними наравне. И он станет. Чего бы ему это ни стоило, он поднимется, и тогда найдёт способ сделать так, чтобы каждый из них, каждый, кто был причастен к проекту "Душегуб" лишился всего, что ему дорого. Нет, ему не нужны их грёбаные жизни. Ви точно знал, чего хочет: чтобы те, кто разрушил его жизнь, мечтали о смерти, чтобы смерть казалась им избавлением. И тогда - только тогда - он позволит им умереть. И может быть тогда он сможет простить. Не их. Себя. Ви хотелось верить в это. Когда-то давно он пообещал себе защищать эту девочку. Перед глазами встал образ её восьмилетней: стриженное под машинку хмурое тощее создание в серой интернатской форме на два размера больше, чем надо, испуганно озирающееся по сторонам. Просто девчонка-малолетка, ничем не отличающаяся от других. Почему он не смог пройти тогда мимо? Новичков ведь всегда колотят, так там было заведено, и его колотили, и эта девчонка, став постарше, стала бы задирать других желторотиков. Но он, ни на секунду не задумавшись, расшвырял троих докопавшихся до неё сверстников. Хотя один из них крепко подбил ему глаз. И пока Ви болезненно морщась, ощупывал свежий синяк, девчонка не сбежала куда подальше, как ей, в общем-то, следовало, а подошла и спросила: — Очень больно? Только тогда он заметил, какие у неё глаза: здоровые, как плошки, зелёные-зелёные, как трава весной. — Фигня. Пройдёт к вечеру. Тебя как звать, малая? — Альтьера. — Длинно как-то. — Тогда Альт. — На Альт ты тоже пока не тянешь, мелочь. Ладно. По месту разберёмся. А ты держись меня. Эти парни те ещё подонки, знаешь ли. — А ты? Он тогда просто обалдел от такой наглости. — А я из них - самый мерзкий, усекла? Так что держись поблизости. Так они и были в интернате. Вместе. Ви и Терри. Терри и Ви. Они выжили. Они смогли. А теперь её нет. Он потерял её. Потерял навсегда. Осталась месть. Каждому, кто причастен, каждому, кто виноват. Сколько бы времени это не заняло - они ответят. Лицо Ви исказила болезненная гримаса, стоило ему вспомнить о единственном человеке, мстить которому он не хотел и не мог. Нет, если быть совсем честным — хотел. "Джонни, бля, уёбок тупой, ну хоть что-то ты мог понять?! Хоть раз мог подумать, перед тем как делать что-то??? А мне теперь что делать? Что мне делать с тобой? И с собой..." Корпи почувствовал, как непроизвольно начали раскрываться клинки богомолов, и с силой врезал кулаком по рулю, пытаясь прийти в себя. "А что ты можешь? Что, чёрт бы его побрал?! Его ведь даже убивать, бля, не надо. Рассказать ему, что он натворил, - и он обнулится сам. Он не выдержит этой правды, даже Бестия понимает это. Этого ты хочешь, а? Опомнись, он виноват не больше, чем ты сам. Он ведь просто не знал, что делает. За ошибки по глупости не убивают". "Разве?" - прорезался в сознании другой голос, ехидный и вкрадчивый. -."Да ладно тебе, Винс. За такие - убивают. Ещё как убивают. Ты убивал и за меньшее. А этот недоделанный террорист - сколько времени он нарывался? Если бы не он, она, может, и не сделала бы того, что сделала, ты не думал? Если бы она не любила и его тоже? Если бы он не стоял между ней и тобой?" Видение было до боли чётким: Джонни с "мелорианом" в руках, и он сам - на крыше башни корпорации. Потому что он не выдержит одиночества. Потому что, потеряв Джонни, он потеряет всё, что ещё осталось от его собственной души. Если от неё, конечно, что-то ещё вообще осталось. Он не был уверен. Ви не знал, уничтожил ли в действительности "Душегуб" душу Альт, но с его собственной он справился на отлично. "Ты можешь гордиться собой, Терри. Твоя программа делает своё дело даже лучше, чем ты сама могла предполагать". Ви почувствовал, что не может больше. Не может выносить это один. Просто не может. Совершенно бездумно он завел тачку и вмазал по газам. Он и сам не знал, куда хочет поехать и что делать там, куда приедет. Его вел инстинкт: двигаться. Куда угодно, как угодно, но не останавливаться, не позволять себе думать, чувствовать. Ви гнал, как бешеный, он и впрямь обезумел от боли и гнева, ему было плевать на последствия. В кои-то веки ему было на них насрать. Насрать на копов, на репутацию, на возможные жертвы. На всё. Квадра неслась по улицам Найт-Сити, взвизгивая тормозами на поворотах. Скорость перемешивалась в крови с гневом, а тоска будто бы отступала, становилась глуше, выносимые. Двойная сплошная, предупреждающая надпись - здравствуй, Пасифика! Кто тут у нас смельчак? Да, это было бы неплохо: порезать на стейки парочку мальстрёмовцев или мусорщиков, вот только никто почему-то не стремился связываться с укомплектованным соло с брендингом "Арасака" на плече. *** *** — Эй, Роб, ты как? - голос вернувшегося от бара Кэрри вырвал Джонни из воспоминаний. Зря. — Всё так же, Кэр... - Джонни избегал взгляда старого друга изо всех своих сил. Хотелось тупо послать его куда подальше, но какая-то часть Джонни держала. Эта часть помнила, что Кэрри с Альт были друзьями. Настоящими друзьями. А значит — ему тоже плохо. «Да, ему плохо. Ему хуёво, но он больше всего озабочен тем, чтобы помочь мне. Кэр всегда был таким. И она тоже. Дааа.... С друзьями мне всегда везло». — О! Да это же ты! Джонни! Сколько лет, сколько зим! Давненько ты тут у нас не появлялся! - какая-то смутно знакомая девица плюхнулась на колени рокера и попыталась игриво приобнять его за плечи, прижавшись — совершенно случайно, конечно же — пышным бюстом к его подбородку. Джонни не помнил имени этой девки, помнил только, что трахался с ней. В чёрт-знает-каком алкогольно-наркотическом угаре, на какой-то тупой, дебильной афтер-пати, в очередной раз раз погавкавшись с Аль из-за какой-то херни.... Тинни, Тэдди, Твигги... Блядь! Хер её знает! Ещё бы он их всех запоминал... Джонни вдохнул запах и невольно поморщился от сладковато-гнилостных, слишком приторных и пряных нот. Запах Альт был совсем другим: свежим, ясным, прохладным, как рассвет в степи. А девочка не тормозила: рука с двумя хромовыми пальцами коснулась его бедра очень расчётливым и — теоретически — чувственным движением. У Джонни оно не вызвало ничего, кроме омерзения. — Скучаешь, красавчик? Движения руки стали активнее, и Джонни хромом перехватил руку девочки. — Слушай, отвали, а? — как можно нейтральнее проговорил он. — Не до тебя. — А что не так-то? — в голосе тёлки прорезались ядовитые нотки. — Ааа! Я и забыла! Ты же теперь собственность раннерской сучки! Тело среагировало быстрее разума. Пальцы хрома сжали запястье тупорылой девки, а удар ноги отбросил её от столика. — Не смей!!! — Ммммм... Вот как мы заговорили! — лицо девки исказилось яростью, из пальцев выдвинулись тридцати сантиметровые клинки, а в другой руке появился ствол. Девчонка слегка повела плечами, и майка чуть сползла с плеча, обнажая клановую татуировку. Шельма! «Похуй! Так даже интереснее!» — на периферии сознания заметить сбегающихся к чёртовой девке союзников и охуевшую в конец рожу Кэрри — и.... — двигаться, двигаться, двигаться. Хромом легко выдернуть у девчонки ствол, живой рукой перехватить когти. Упасть на спину, перекатиться, подмяв под себя более лёгкое тело... И празднично отхватить по хребтине от какого-том не в меру резвого парнишки из новичков. Бляяя! Как же больно-то, а, мать вашу! Преодолевая боль, Джонни перекатился ещё раз, живой конечностью нащупывая «мелориан», а хромом блокируя чёртову девку. «Чёрт! Вот это смерть! Тупее не придумаешь! Да где же там Кэрри, мать его налево?!» Жесточайшим ударом и Джонни, и обоих его противников отнесло метра на три и душевно так вмазало в стену. На время в глазах потемнело. Рокер слышал только звуки выстрелов, стоны, крики, какую-то возню — и ничего не мог понять. Встать тоже не мог. Мог только валяться в полуотключке. А когда наконец-то проморгался — обнаружил над собой до боли знакомую физиономию. Мужчина лет двадцати пяти стоял над ним, а на его лице цвела настолько самодовольная улыбка, что хотелось ёбнуть. От души. С ноги. Усиленным металлическими вставками ботинком. Увы... Высокий, молодой — на вид — парень в форме Арасаки с улыбкой смотрел на него, протягивая руку, а в глазах была такая боль.... такая тоска... страшная... невыносимая... адская.... Что невозможно было эту самую руку не взять, не сжать в своей, не коснуться... — Холодно сегодня, — пожал плечами Ви. — Ещё как... #чёрный_лёд #сказки_ночного_города