Салочки

      Отдать рапорт с утра Злат не успел. Едва он пришёл на работу, его затянули в обсуждение де́ла и подведение промежуточных итогов.       Слава получил ответы на свои запросы по больницам. В Лунске числилось шестьдесят два человека с ишемической болезнью сердца, и никто из них официально внезапно не выздоровел. Однако, далеко не все из этих пациентов проходили медикаментозное или хирургическое лечение и приходили на регулярный осмотр. Бердников тут же составил официальный запрос к больницам: в связи с проведением расследования предоставить сведения о текущем состоянии здоровья каждого из подходящих пациентов. Тут оставалось только ждать, ведь, чтобы осмотреть шестьдесят два пациента, нужно было время.       После того, как Злат отчитался о найденных записях Иоланты и показал коллегам ритуал энергетической трансплантации органов, Бердников отправил их с Миланом опросить Георгия Далецкого — ведающего, того самого клиента компании «Высотка», после хамства которому, Патти уволили.       Далецкий работал менеджером агентской группы в страховой компании и согласился встретиться в обеденный перерыв. Даже в это время он постоянно находился в движении: кричал на кого-то в телефон, перевязывал галстук, протирал очки мягкой тряпочкой или просто суетливо ходил туда-сюда по кабинету. В перерывах между всем этим хаосом он быстро и односложно отвечал на вопросы: — Отвратный работник этот Патти, разводы на стекле после него были. — Я ещё в первый раз ему замечание сделал, но он такой при цветочках и рука перевязана, я забил. — А второй раз уже не выдержал. Отвратительный работник!       Злат смотрел на эту беготню и думал о том, что он здесь делает и какое имеет право осуждать кого-либо за преступления, если за свои собственные должен был сидеть в тюрьме. Жаль, максимальный срок давности за вымогательство — пятнадцать лет. Даже, если написать явку с повинной, его уже не посадят. Злат так ушёл в себя, что очнулся лишь от рявка Милана: — Сядьте! Положите телефон и изложите подробно суть ваших конфликтов с Патти Горн.       Георгий посмотрел неодобрительно, но послушался и в том же быстром темпе, но больше не отвлекаясь, рассказал требуемое. Первый раз ему не понравился результат работы мойщика окон месяца полтора назад. Причём не понравился настолько, что Георгий позвонил и потребовал на следующий день всё переделать. Утром Патти пришёл с перебинтованной кистью и запястьем на правой руке. Ни о какой работе в таком состоянии речи идти не могло, поэтому Георгий сменил гнев на милость и отпустил его восвояси. Однако и в следующий раз, когда спустя две недели сотрудник «Высотки» пришёл мыть окна, Далецкий вновь остался недоволен. Вот только на этот раз Патти не стал оправдываться, а разразился в адрес страховщика отборным матом. Георгий оскорбился и в праведном возмущении позвонил с жалобой на нерадивого работника. Патти уволили.       Под напором Милана Далецкий залез в свой планировщик задач и уточнил, что первый конфликт произошёл семнадцатого марта. Злат мысленно встряхнулся после этого рассказа. У них, наконец-то, появилась зацепка. Для ритуала трансплантации нужна была кровь жертвы, а Патти полтора месяца назад повредил руку. Теперь следовало выяснить где и как это произошло.       Поблагодарив Георгия за помощь следствию, оперативники вновь направились в офис «Высотки». Бывший начальник Патти на рабочем месте отсутствовал, поэтому опрос сотрудников начали с секретарши. На этот раз Марина не пилила ногти, а сосредоточенно что-то печатала. — Что случилось у Патти с рукой? — повторила она вопрос Милана. — Он сказал, что поранился о цветы. Это ж было, когда он мне первый раз букет принёс. Не знааааю, — протянула она задумчиво, — я подумала, что он врёт, но не стала докапываться. Там, конечно, были розы с шипами, но это ж как надо было так расцарапать, чтобы всю кисть пришлось обмотать да ещё и запястье прихватить?!       Ещё Марина вспомнила, что в тот день она купила себе шикарные туфли и, порывшись в отчёте об операциях по своей карте, уточнила, что это произошло восемнадцатого марта, утром. Получалось, что семнадцатого вечером Далецкий потребовал от Патти переделать работу, а на следующее утро и он сам, и Марина видели его уже пораненным. Покинув приёмную, Милан позвонил Славе и попросил выяснить, работал ли Патти в тот вечер в баре.       Злат подумал о том, что, возможно, этот след не верный. Патти мог действительно случайно порезаться о цветы, и это всё никак не связано с его смертью. В конце-концов, кто знает, сколько царапин и прочих подобных повреждений он мог получить за последний месяц?       Остальные сотрудники компании туфель в этот день не покупали, поэтому уточнить, когда у Патти появился порез — семнадцатого вечером или восемнадцатого утром — не смогли. Вернувшийся начальник лишь руками всплеснул и заверил, что он в месяцах-то не уверен, не то, что в днях и отправил их к сотрудникам охраны. Милан поморщился, но всё-таки сходил, куда послали. Охрана ожидаемо ответила, что, конечно же, они не хранят записи с камер видеонаблюдения так долго.       Злат всё это время ходил следом и не вмешивался. Он, вообще, сегодня после выхода из отделения не проронил ни слова. Зачем? Расследованием должны заниматься порядочные сотрудники, а не преступники типа него.       Милан тоже за весь день не сказал ему лично ни слова, но уже в машине после выхода из «Высотки» взорвался: — Мне вдруг на мгновение показалось, что ты действительно ответственно относишься к работе! Что кончился запал?! Или ты решил сбагрить всё на меня и балду гонять? Хорошо устроился! Ничего не меняется, как был оборзевшим мальчишкой, так и остался! — Ты прав, — расстроенно подтвердил Злат, — ничего не меняется. Я уже написал рапорт на увольнение. Сейчас приедем и отдам его.       Он закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и всю дорогу строил предположения о том, выставит ли Бердников его с работы сразу по соглашению сторон или потребует отработать ещё месяц.       Машина затормозила резко и со свистом. Злат открыл глаза и увидел, что они остановились возле его дома. Буквально за несколько секунд Милан оказался на улице, открыл дверь, вытащил его за запястье и потащил в сторону подъезда. Всё это произошло так быстро, что опомнился Злат уже возле собственной двери. Что ж, если коллега хочет зайти в гости, почему бы и нет.       Впрочем, на дружеский этот визит походил мало. Раздевшись и разувшись, Милан стянул куртку со Злата, швырнул вещи на пуфик, подождал пока тот тоже разуется, вновь схватил за запястье и, протащив до зала, швырнул на диван. Сам он остался стоять по центру комнаты, источая ауру злости. Злат невольно залюбовался им, но всё же отвернулся и положил голову на спинку дивана. — Надоело? — обманчиво спокойно спросил Милан. — Снова решил пойти по клубам и блядям? — Нет, я… — Злат отлепился от спинки, развернулся к напарнику и сразу зацепился взглядом за засос на стыке плеча и шеи, который до этого был не виден под курткой. — О! Дина Юрьевна всё-таки горячая штучка… — без запала просто прокомментировал он. — Да да, я помню, твои ночи не моего ума дела. — Я тебе сейчас всеку! — Милан сделал несколько шагов к дивану и навис над ним.       Это «предложение» отозвалось с энтузиазмом. Где-то глубоко внутри запротестовали отголоски его юной личности, и Злат вяло удивился: раздвоение уже давно не беспокоило его. Он не страдал склонностью к мазохизму, но сейчас суть была как раз в обратном: наказание. Он был малолетней тварью, должен был расплатиться за это, но не знал как. Вернуть деньги, уволиться с любимой работы — всего этого казалось недостаточно. Быть может, физическая трёпка от знакомого из прошлого сможет что-то изменить? — А давай!       Злат запрокинул голову, подставляя лицо. Милан не двигался и лишь пристально смотрел на него. Постепенно злость из глаз ушла, сменившись недоумением. Милан мотнул головой, как будто выкидывая из неё лишние мысли. Он уже спокойно сел на диван, забрался с ногами, подогнув их под себя, а потом устроился вполоборота. Злат машинально отзеркалил его позу. Промелькнуло чувство дежавю, как будто это было очень естественно сидеть вот так напротив друг друга. — Я тебя слушаю, Злат. Очень внимательно.       Спокойные непреклонные интонации завораживали, и Злат зачем-то начал с самого начала. Точнее с того начала, которое он помнил — с Выборга. Потом он плавно перешёл на Лунск и всё то, что узнал о своём прошлом, а затем, чуть запнувшись, рассказал и об истории с шантажом. — Оправдаться есть возможность, да не спросят — вот беда! — с сарказмом процитировал Милан классику и покачал головой. — Хотя в твоём случае и с возможностями проблематично. Это глупо, просить прощения за то, чего не помнишь. — Но я же точно знаю, что это было! Не важно, помню я или нет! — горячо возразил ему Злат. — Важно. Прежде чем просить прощения, нужно для начала раскаяться и изменить своё отношение к ситуации. А как ты можешь его изменить, если не знаешь каким оно было изначально? Может, твой приятель врёт, и всё было совсем не так? — Есть видео, и я разговаривал с Че. Он боится меня. Так что Кид не врёт! — Допустим, Кид не врёт, — легко согласился Милан. — Но, кто может поручится, что ты не врал ему? Тогда, двадцать с лишним лет назад у тебя могли быть какие-то свои обстоятельства, о которых ты не счёл нужным сообщить. Может, кто-то заставил тебя так поступить?       Злат нахмурился и задумался. Мог ли Кид чего-то не знать об этой ситуации, недоговорить или вывернуть под другим углом? Получалось, что Милан прав: из-за своей стёртой памяти он не мог ответить на эти вопросы наверняка. Могло быть всё, что угодно. Но так ли важны сопутствующие обстоятельства, если сам факт шантажа был неоспорим? Разговор с Че — железное доказательство. Последние фразы Злат озвучил вслух. — Из этого следует, что в данный момент единственный перед кем ты можешь искренне раскаиваться, это ты сам, — заявил Милан. — В смысле? — опешил Злат. — Сосредоточься, Золотко, — беззлобно хмыкнул Милан, — и следи за моей мыслью. Ещё раз повторю: ты не можешь раскаиваться в ситуации, о которой не имеешь однозначно достоверной информации. Но ты можешь признать, что твоё поведение в юности было, мягко говоря, хреновым. Это касается и шантажа в том числе, и в принципе образа жизни. Вот это неоспоримый факт. И, если этот факт сейчас тебя огорчает, то ты можешь раскаяться перед самим собой и постараться исправиться.       Злат снова нахмурился, переваривая сказанное. Вроде всё верно, но с такой точки зрения и его хреновое поведение в целом можно было поставить под вопрос. Может, он был пай-мальчиком и сидел с утра до ночи в библиотеке? Мало ли кто что говорит! Подумал об этом и еле удержался от нервного смешка. Нет, помимо слов Кида, есть много фотографий и видео, наглядно демонстрировавших его образ жизни. Есть старые переписки в «Ромашке», в которых Злат нашёл лишь снобство, да разговоры о тусовках, бабках и доступных дырках. Пай-мальчиком он не был. Даже с ближайшим другом обошёлся по-свински, оказавшись в постели его дяди. Как это можно исправить?       Милан считал, что нет смысла мусолить неизвестное прошлое и нужно идти дальше. А ещё напомнил Злату о том, что однажды его уже лишили любимого дела, и ни к чему хорошему это не привело. В этом он снова был прав. Сейчас, конечно, Злат вряд ли бы ударился в загул после увольнения, у него и денег в таких количествах больше нет, но будущее виделось весьма туманно. — Работай, блин! — Милан широко улыбнулся, впервые за всё время их нынешнего знакомства. — Я же вижу, что тебе это нравится. Профессия у нас нужная и полезная, как раз в противовес твоим прошлым закидонам. Чем не способ уравновесить?       Злат улыбнулся ему в ответ и действительно почувствовал облегчение. Он вернёт все долги, это даже не обсуждается, но вот расплачиваться своей нынешней жизнью за прошлые ошибки не станет. Наоборот: работать, работать и ещё раз работать! Сделать всё, чтобы стать лучше.       Убедившись, что слова упали на благодатную почву, Милан ушёл, а Злат еле удержал себя от дальнейших вопросов. Только успокоившись и снова начав рационально мыслить, он догадался, что в прошлом у них тоже произошёл какой-то конфликт. Найденные в компьютере фотографии говорили о весьма тёплых отношениях в детстве. Похоже, они дружили, по крайней мере на столько, на сколько может дружить ребёнок и подросток со взрослым парнем. Можно было предположить, что это общение прекратилось, когда он подрос и уехал из родительского дома, но против этого было то, что Милан точно знал, где живёт Злат. Вытащив его из машины и впихнув в лифт, он нажал кнопку нужного этажа, а потом на лестничной площадке без раздумий подошёл к нужной квартире. Значит, он бывал здесь и раньше. При этом, Милан точно не обрадовался появлению Злата у себя на работе, как должен был бы обрадоваться пропавшему и вдруг нашедшемуся давнему знакомому. Значит, на то есть причина. Очень хотелось расспросить и всё выяснить, но Злат не стал, побоявшись воспоминаниями разрушить установившееся хрупкое взаимопонимание. Вместо этого он решил и с Миланом действовать по той же схеме: на деле доказывать, что он вырос и поумнел.       Утром Злат проснулся полный сил и нетерпения продолжить расследование. По дороге в отделение он мысленно прокрутил в голове события вчерашнего дня, рассортировывая информацию по полочкам и вновь полноценно включаясь в рабочий процесс.       Слава доложил, что вечером семнадцатого и часть ночи восемнадцатого марта Патти действительно работал в баре, и Милан со Златом отправились в «Панты марала» с новыми вопросами. Вот только они не подумали о времени визита, и утром в заведении не оказалось никого, кроме уборщика. Парень в бандане с кучей пирсинга в ушах, бровях и носу, одетый в джинсовый комбинезон выглядел настолько молодо, что Злат заподозрил в нём школьника и попросил предъявить документы. В паспорте значилось, что оборотню-волку Акиму Титову пятьдесят один год. — А спрашивайте! — весело подмигнул он. — Я посменно работаю, так что бывает и в ночь выхожу, когда посетители и другие сотрудники присутствуют. Что вас интересует?       Аким отложил швабру, стянул с рук перчатки, сел за один из столиков и приглашающе махнул рукой оперативникам. — Скажите, Патти получал какие-нибудь травмы на работе? — приступил Злат к опросу. — Порезы, ссадины? Что-то подобное. — В прошлом месяце я видел его с перебинтованной рукой… — Что не так? — тут же впился в него взглядом Злат, почувствовав неуверенность. — И, кстати, когда это было? — Да ну, бросьте! Когда?! Понятия не имею, — Аким побарабанил пальцами по столешнице. — Говорю же, в прошлом месяце, точнее не скажу. Без понятия, что с ним произошло.       Злат не поверил ему и чувствовал, что парень врёт. — Хорошо, — изобразив согласие, он перевёл тему. — Тогда расскажите нам в общем об этом баре и конкретно о Патти. Всё, что вспомните.       Аким откинулся на спинку стула и начал рассказывать. В целом о самом заведении он ничего интересного не сказал. Бар, как бар: два зала, в одном из которых есть небольшой танцпол. На втором этаже несколько комнат, в которых перепившие посетители могли отоспаться. — Аким, — Злат постарался улыбнуться как можно доброжелательнее, — к чему этот детский сад? На втором этаже комнаты для секса, мы всё понимаем. К тому же, все наши разговоры — это тайна следствия, и мы никому не расскажем, о чём с Вами разговаривали. — А, — оборотень махнул рукой, — была не была! Всё равно через месяц увольняюсь. Сессия начнётся, не до ночной работы будет.       Он расслабился и начал разбалтывать более интересные вещи. Второй зал бара предназначался для тех, кто пришёл не просто выпить или поесть, но и развлечься в сексуальном плане. Там царил полумрак и за деньги можно было заказать стриптиз от официантов. Пришедшие в этот зал посетители потенциально считались ищущими партнёра на ночь. Они могли снимать официантов, либо знакомиться друг с другом и за дополнительную плату уединяться в верхних комнатах.       Патти с клиентами не спал. Милан после прошлого визита правильно предположил, что единственный не оборотень занимался только своей официальной работой, пока остальные совмещали. Чтобы клиенты чётко понимали, что этот сотрудник неприкосновенен, у него даже форма была другая: строгая и закрытая. Так и продолжалось, пока Патти не изменился. Аким самодовольно рассуждал о том, что бывший коллега и раньше-то красавцем не был: худоват, блёклые волосы, какие-то невнятные серо-зелёно-непонятные маленькие глазки, плоская задница, а тут и вовсе подурнел. Стал совсем тощим, в невнятных глазах появились красные капилляры, а на шее то ли синяки, то ли пигментные пятна. Ещё и характер испортился. Клиенты бара хоть и не трахали Патти, но вполне могли позволить себе полапать за все места, пока он принимал заказ или расставлял его на столе. Раньше Патти на это лишь заученно улыбался, а теперь стал огрызаться. Серьёзных конфликтов по этому поводу не возникало, посетители просто смеялись с местного недотроги. Единственным, кто прицепился и стал домогаться всё более настойчиво был Рустам. — У него какой-то бзик на сирых да убогих, — скривился Аким. — На наших вообще не смотрит, а на всех с кем приходил, без слёз не взглянешь! Наверное, таким всё равно, что с ними делают, лишь бы внимание обратили. — А что Рустам с ними делал? — насторожился Злат. — Эээ… Эх, ладно, — Аким вновь постучал пальцами по столешнице. — Вдруг и правда маньяк. Скажете ещё потом, что я его покрывал.       В обязанности Акима в том числе входило прибирать комнаты на втором этаже после каждого посетителя, захотевшего там с кем-нибудь уединиться. Перестилая постель после визитов Рустама, он всегда замечал на белье следы крови. Увидев подобное в первый раз, Аким сразу сообщил Вальтеру, но владелец бара велел не лезть не в своё дело. Мол, все живы-здоровы, уходят на своих ногах, недовольства не высказывают. Остальное их не касается. — Возможно, Патти всё-таки дал Рустаму, — неуверенно предположил Аким. — Не знаю, свечку не держал, но однажды точно видел, как они вместе вышли из комнаты. Сомневаюсь, потому что конкретно в тот раз крови на белье не было! Хрен знает, может, просто поболтать зашли, хотя зачем бы? — Это был единственный раз, когда Вы видели их вместе? — Да, но может, не в мою смену было и ещё. Вы же начали разговор с вопроса про порезы и всё такое, вот я и подумал, что, возможно, это Рустам Патти руку повредил. Неее, — протянул Аким, — я не вспомню даты, даже не спрашивайте. В прошлом месяце.       Таким образом появились две теоретические версии о том, как у Патти могли взять кровь для проведения ритуала: первая — ранение о цветы, вторая — жёсткий любовник. Проверять версию с цветами было весьма проблематично, ведь только неподалёку от «Высотки» находились три цветочных павильона, а фактически букет можно было купить в любом другом месте по дороге на работу.       Договорившись вернуться в бар вечером, когда появятся остальные сотрудники, оперативники решили для очистки совести всё-таки заглянуть в павильоны возле «Высотки». Ни в одном из них не вспомнили возможного клиента полуторамесячной давности. Девушки-продавцы внимательно вглядывались в фотографию и пожимали плечами, поясняя, что у них ежедневно большой поток покупателей, и запомнить всех они не в состоянии. Условно положительным моментов в этих беседах стало единогласное уверение сотрудниц в том, что никто из клиентов у них никогда не ранился, ещё и так сильно, такое бы они запомнили. Всё это не отменяло версию с цветами, а говорило о том, что, если Патти и поранился о них, то произошло это в другом месте.       Далее Злат предложил пообщаться с Рустамом, поэтому перед тем, как зайти на обед в первое попавшееся кафе, он позвонил Славе и попросил выяснить, где им можно найти потенциального подозреваемого. Слава перезвонил через час и поделился найденной информацией.       Рустам Стыров был вампиром и состоял в клане Юрия Темнецкого. Он возглавлял сообщество «Заветы предков» и активно занимался призывами к сохранению древнейших обычаев альтеров. Если бы в Лунске существовали политические партии, это были бы консерваторы. Регулярного рабочего графика у сообщества не существовало, так что сегодня Рустам находился дома и после звонка любезно согласился побеседовать с полицией.       Злат помнил примерную географию Лунска. Город был разделён на кварталы по расовой принадлежности. В правой от въезда части жили четыре стаи оборотней, в левой — три вампирских клана. Лес вокруг делился между оборотнями и эльфами. В реке обитают водники, а в горах гномы. В центре осталась мешанина из ведов, людей и внеклановых альтеров. Также в центре находилась большая часть инфраструктуры.       Территорию вампиров окружал высокий каменный забор с кованными воротами. Охранник потребовал предъявить документы, совершил звонок, уточняя, ожидают ли прибывших и после этого пропустил оперативников. От окружающей обстановки у Злата создалось впечатление, что он попал в прошлое: брусчатка под ногами, каменные дома и несколько зданий похожих на замки в миниатюре. В доме это ощущение усилилось. Дверь открыл слуга. Он поклонился в пояс, передал другому служащему верхнюю одежду гостей и попросил проследовать за ним в кабинет. Интерьер внутри был выполнен в стиле приближённом к барокко, для которого характерны украшенные золотом рамы и стены, резные потолки и мебель и прочие вычурные детали. Сидевший в кабинете за мраморным столом Рустам, молча указал посетителям на стулья напротив. Белокожий, с длинной черноволосой косой он вполне гармонировал со статуей в углу — настолько безэмоциональным было его лицо. — Добрый день, господа! — пафосно начал он. — Злат, счастлив, что ты вернулся к нам.       Не успел Злат решить, как ему реагировать, на судя по всему, бывшего знакомого, вмешался Милан: — Прошу прощения, но давайте все личные разговоры вы оставите на потом, а сейчас сосредоточимся на рабочих. Вам знаком этот альтер?       Милан достал из сумки фотографию Патти Горн и положил на стол. Рустам мельком взглянул и кивнул. — Да, это Патти, он работает официантом в баре «Панты марала». Я часто там бываю. А, что у парня какие-то проблемы с законом?       Рустам, наконец, отмер и проявил небольшой проблеск эмоций в виде любопытства. — Патти Горн погиб полторы недели назад. Причина — тайна следствия. Расскажите, какого плана отношения вас связывали, — Злат легко подхватил опрос, решив, что самое правильное сейчас будет держаться официального тона беседы.       Рустам вскинул голову, печально улыбнулся и сложил руки перед собой в замок. Теперь его образ ассоциировался с ангелом скорби, и Злат качнул головой, выкидывая из неё эти глупости. — У несчастного мальчика явно были какие-то проблемы, я хотел помочь, но он отказывался. Жаль его. — Вы с ним спали? — Милан тоже изобразил печаль на лице и подался навстречу. — Однажды я милостиво позволил ему удовлетворить меня рукой, — Рустам снисходительно усмехнулся. — Не мог пройти мимо чужой ущербности, дал ему возможность почувствовать себя полезным. — Какой рукой? — Злат разозлился на этого высокомерного вампирюгу, поэтому вопрос задал с ехидной улыбочкой. — Что? — Рустам растерялся, но тут же взял себя в руки. — Я не помню. Какая разница? — Разница в том, что незадолго до смерти у Патти была повреждена рука. Вы что-нибудь об этом знаете? Любитё быть жёстким в сексе? — Злааат.       Рустам протянул это с такой неприятной улыбкой, что Злат понял, что сейчас будет какая-нибудь гадость. — Неужели у тебя проблемы с личной жизнью? Я сегодня же сообщу лорду о твоём возвращении. Возможно, Юрий согласится снова уделить тебе внимание. — Рустам! — перебил его Милан, пока Злат, раскрыв рот, пялился на свидетеля. — Отвечайте по существу! — По существу, так по существу, — теперь в глазах Рустама появилась злость. — Все мои любовники счастливы, получив моё внимание, и ни один не жаловался. Я — это лучшее, что было в их жизни! Понятия не имею, что случилось у Патти с рукой, знаю только, что работал он ей на моём члене отлично. Надеюсь, это всё? Через пятнадцать минут у меня запланирован секс с женой, Вы меня задерживаете.       Злат уже пришёл в себя и спокойно спросил: — Ваша жена подозревает Вас в изменах? Может, догадывается? — Не говорите глупости! — Рустам фыркнул даже весело. — Лада с правильными понятиями и гордится тем, какой у неё щедрый и заботливый муж. Понимает, что я не могу отдать себя только ей одной и оставить остальных без помощи. К тому же ко мне частенько приходят просители даже домой. Как бы я, по-Вашему, их прятал?       С территории клана Злат уходил в изумлении. Он знал, что в очень давние времена у вампиров были именно такие семьи: муж — старший в семье, ему позволено всё. С тех пор многое изменилось. В частности вампирши в настоящее время практически не вступали в брак. Они рожали детей по договору за деньги и отдавали их отцам. Рустам, как любитель старых обычаев, где-то умудрился раздобыть себе жену разделявшую его взгляды. По делу этот разговор их никак не продвинул. Рустам отрицал своё жестокое обращение с любовниками, как и причастность к травме Патти.       Собственным прошлым знакомством с Рустамом и его обещанием доложить лорду Темнецкому, Злат не стал заморачиваться. Было и было, а он теперь идёт дальше. Даже, если лорд и захочет продолжить общение в горизонтальной плоскости, Злату это больше не интересно.