Стекло

      Он стал первым.       Первым во всем и одновременно ни в чем, так как это первенство было совершенно субъективно. Оно существовало только в сознании и жизни одной омеги и других, в сущности, никак не касалось, однако для этого омеги данный факт был важен и часто занимал все его мысли даже тогда, когда думать нужно было совсем не об этом.       Он стал первым. Вэй Усянь.       Единственный альфа, которого Лань Ванцзи подпустил к себе близко на какой-то новый даже для самого себя уровень. Не из тех, где он с ходу называет цену за минет или быстрый, ничего не значащий трах в темном замкнутом пространстве, о котором никто никогда не должен узнать. Нет. Это было что-то совершенно новое для него. Новое и удивительное.       Обычные люди называют такие отношения дружбой.       Но по мнению Ванцзи, между альфой и омегой никакой дружбы быть не может, если хоть один из них не похож на обезьяну. А они оба, по его искушенному мнению, были далеки от этого.       Значит, между ними было что-то другое, и в этом неопознанном чём-то Вэй Усянь… да-да, был первым.       Интересно, в чем же именно? Да в общем-то ни в чем особенном, как сказал бы тот, кто в ситуации Ванцзи никогда не был. Любой из его приятелей только фыркнул бы или равнодушно пожал плечами, думая что-то вроде — «подумаешь».       Подумаешь, Вэй Усянь теперь сидел рядом с Ванцзи на всех общих предметах. Подумаешь, они иногда переглядывались, тихо шептались или переписывались на клочках бумаги во время лекций и семинаров. Подумаешь, они проводили вместе некоторые перерывы и даже ели иногда вместе. Когда Ванцзи позволял себя «уговорить», разумеется.       Подумаешь, у Вэй Усяня был его номер и он звонил и писал ему. И знал о нем, наверное, больше, чем кто-либо другой.       Вот в чем он стал первым. Среди всех альф, которых Ванцзи знал, единственный, кому он позволил узнать себя, это он. Один. И ему не было ни страшно, ни тревожно, ни даже волнительно. Было спокойно, и это спокойствие как нельзя лучше ассоциировалось с Вэй Усянем.       Он даже не сразу осознал, насколько все серьезно.       Типа… Ванцзи этого не планировал.       Да, он признался себе, что этот альфа — горячий и интересный, и ему он кажется классным. Но… это же альфа.       Все, чего они хотят, по его мнению, это трахнуть тебя и забыть. Или трахать, пока могут, а потом найдут следующую омегу, а про тебя забудут.       Но… Вэй Усянь или был хитровыебанный, или Ванцзи не интересовал его, что было немного обидно, если уж честно, ведь себя он считал если не красивым, то где-то рядом с этой характеристикой. Альфа, конечно, говорил, что Ванцзи ему нравится. Но что это значит, пояснять он не спешил, или пояснял так, что понятнее не становилось.       Короче, он этого не планировал. Заводить «друга» альфу, просто так вышло. Вэй Усянь как-то просочился в слепую зону омеги, окопался там, и когда тот обнаружил нелегала, выгнать его оттуда выглядело бы очень тупо. Вэй Усянь уже видел его таким, каким другие не видели. Слышал от него то, что не слышали другие. И отмотать это все было нельзя. Оставалось только плыть по течению, и Ванцзи это даже нравилось. Впервые можно было говорить то, что думаешь, делать то, что хочешь, не боясь получить за это по лицу, и самое главное — не бояться, что в твоем стакане с кофе окажется что-то лишнее.       Вэй Усянь кажется ему безопасным.       И это глупо, потому что он альфа, а альфы не безопасны.       — Значит, ты не любишь острую еду? — они идут по коридору одного из корпусов, Ванцзи не помнит его номер, раньше он здесь не был.       — Почему тебя так волнует, что мне нравится? — он задается этим вопросом уже довольно давно, и никак не может подобрать логичный ответ.       — Если я скажу, что это национальная особенность, это прокатит? — Вэй Усянь улыбнулся. Он явно считал свой ответ забавным. Была только одна проблема.       — Ты постоянно так говоришь, — в конце концов это не может работать вечно.       — Но это ведь правда, — альфа излучал буйную позитивную энергию, которая была всепоглощающа. Не поглощала она только хмурого омегу, воспринимающего все эти ответы как отговорки.       — Да, но нет, — Ванцзи знал, что была другая правда, и именно ее он хотел услышать.       И судя по взгляду альфы, ни на секунду не утратившего задорного блеска, тот его понял.       Вэй Усянь вообще был понятливым. Что опять же отличало его от подавляющего большинства. Этот мужчина понимал, когда Ванцзи, недовольно шипя, велел отвалить от него при появлении на горизонте Мо Сюаньюя, пытающегося подловить их вместе, или Не Хуайсана, который… пытался тоже их подловить, но сделать это с другой целью. Еще он понимал, когда омеге плохо, различая оттенки на его обычно бледном лице, и когда он готов взорваться от ярости или забрызгать все ядом… В общем, много чего понимал.       — У меня должна быть какая-то особая причина для того, чтобы запоминать что-то о тех людях, которые мне нравятся? — настроение альфы не изменилось с виду, но Ванцзи ощутил, как нить между ними натянулась, тревожно вибрируя. Неужели он драматизирует из-за пустой болтовни?       — Она всегда есть, — омега вздохнул и неосознанно придвинулся ближе.       Опять это «нравится» непонятное.       — И правда, — Вэй Усянь, казалось, задумался.       Неясно, был ли это коварный маневр, чтобы перевести тему, или правда он из-за дотошности Ванцзи открыл для себя нечто новое в такой простой человеческой особенности, как внимательность.       — Думаю, ты прав, у меня есть какая-то причина, просто я ее еще не сформулировал для себя, — медленно и вдумчиво сказал альфа. Та нить, что вибрировала между ними, снова расслабилась.       Вэй Усянь при всех его плюсах обладал также поразительной непробиваемостью. Не той, которая огораживала его, защищая. Нет. Не было вообще ничего, что отделяло альфу от Ванцзи. Никакого дополнительного слоя. Или он был, просто сам омега о нем не догадывался, а попытки обнаружить не давали результата.       Бить было некуда. И каждый раз Ванцзи оставался один на один с чем-то эфемерным, но при этом живым и теплым. Так он ощущал Вэй Усяня.       И в противовес этому чувству было липкое и скользкое, которое в нем вызывал Вэнь Сюй. Тот никуда не делся. Он все также был в жизни Ванцзи, крепко удерживая омегу на коротком поводке зависимости.       Скрывать это было сложно, только других вариантов пока не было. Не Хуайсан же утверждал обратное. Эта сколопендра рьяно агитировала за то, чтобы Ванцзи действительно пересел с одного члена на другой, откровенно полагая, что это изменит ситуацию.       Мысль, конечно, соблазнительная. Глядя на Вэй Усяня, Ванцзи и сам думал об этом. Не мог не думать. Это был самый простой выход, очевидный не только Не Хуайсану, но и ему.       Было только два но. Первое — это понимание, что это ничего не решит. На самом деле ничего. Кто такой этот Вэй Усянь для Китая и кто Вэнь Сюй, сын народного прокурора, у которого есть право казнить и миловать? И второе — страх, что это быстро закончится и в итоге ему придется ползти к господину Вэнь на коленях. Тут даже не в гордости дело. У него нет права на гордость в этом случае.       Конечно, фантазия рисовала красочные картинки того, какой могла быть его жизнь, отдай он ее в руки Вэй Усяня. Он мог бы попробовать. Ему и так оказывали знаки внимания, заботились, может быть, и на попечение за секс можно было бы напроситься. Только это все торг. Не решение его ситуации, а он хочет не этого.       Ванцзи хочет быть свободным. Он говорит себе это, просыпается с этой мыслью, а потом раздвигает ноги для Вэнь Сюя на заднем сидении его машины с задранными до колен джинсами и сжимает зубы, когда член раздвигает узкие стенки его влажной дырки.       Ему от самого себя противно. И с каждым днем, чем больше он думает, тем ему хуже. Он ненавидит себя.       Невозможно иначе, когда вечером одного дня глубоко заглатываешь хуй по самый корень, чувствуя, как он долбит глотку, а грубые пальцы держат за волосы, позволяя все это, глотаешь сперму, и утром следующего дня этим ртом говоришь.       Говоришь с Вэй Усянем, который вроде как знает, вроде как может помочь и все решить, только попроси, но ты, блядь, не просишь.       Он занимается самоуничтожением.       — Эй, ты в порядке? — Ванцзи вздрагивает от голоса над ухом, часто моргая, пока перед глазами не пропадет темнота и снова не появится окружающий его мир.       Вэй Усянь, тот, о ком он думал, стоит рядом, участливо смотрит на него своими теплыми серыми глазами. Почему он вообще здесь? Ах да… они на экскурсии. Вокруг них здание архива, ныне объект культурного наследия, переделанного под библиотеку, и экскурсовод что-то вещает про касты монахов древности.       — Мне кажется, тебе нужно расслабиться, эта сессия тебя убьет, — альфа вздыхает у него над ухом и Ванцзи тяжело сглатывает от щекотки дыхания.       — Почему? — омега старается поддерживать невозмутимый вид, но такой близкий контакт начинает его тревожить.       — Ты очень крепко держишь меня за руку, — спокойный тон Вэй Усяня вообще не уместен в этой ситуации. Вытаращив глаза, Ванцзи опускает взгляд вниз на свою руку, до побеления пальцев сжимающих чужую теплую и сухую.       — Прости, я… — он не заметил. Он вообще не понял, как это случилось.       Ванцзи отцепил непослушные пальцы от чужой кисти, сунув руку тут же в карман куртки. С ним и правда творится полная дичь. Последние пару дней так точно. И что хуже — не понятно, с чем это связано.       Его эмоциональное состояние усугубляется. Достаточно одной мысли или неосторожного слова, чтобы он развил из этого убийственную цепочку рассуждений. А тело при этом словно живет своей отдельной жизнью.       — Все хорошо, — Вэй Усянь улыбается и, достав из кармана шоколадный батончик, протягивает его Ванцзи.       Сладкое всегда работает как безопасное успокоительное. Омеге становится лучше даже если это просто фруктовые леденцы, и он уже не отказывается, когда ему что-то предлагают. Лучше так, чем сходить с ума.       Саму экскурсию Ванцзи не слушает. Ею заменили одну из пар по истории, и то, что им здесь втирают в уши, скорее всего даже не правда и этого точно не будет на экзамене. Вместо этого парень просто старается смотреть по сторонам и не думать. Думать ему сейчас вредно.       Все мысли Ванцзи, хочет он того или нет, скатываются к двум вещам. К тому, что он себя ненавидит, и, как ни странно, к сексу.       Второе самое странное для него. Хотя бы потому, что дефицита нет. И раньше такого не было даже при жаре, до которого Ванцзи еще несколько месяцев. Это, блин, пугает. А ещё сильнее пугают цены, если идти к врачу сдавать на гормоны, которые могли расшалиться из-за стресса и образа жизни.       — Что-то случилось? — они вышли из библиотеки в вечернюю суету буднего дня. Вэй Усянь привычно шел рядом. Боги, даже это стало привычным…       — Я устал, — все было гораздо сложнее. Это была не просто усталость, но как это объяснить, тем более другому человеку? Ванцзи предпочел просто пойти простым путем, не объяснять.       — Давай зайдем куда-нибудь. Сегодня пятница, можно расслабиться, — в ответ омега фыркнул, но не отказался.       Не из-за доверия Вэй Усяню. Просто он правда устал. Алкоголь не решит его проблемы, никогда не решал, но и вода не решит. А выпить ему очень хотелось. Прямо горло саднило.       Ванцзи позволил отвести себя в центр в один из незнакомых баров, в которых помимо алкоголя даже что-то готовили. Вэй Усянь, как был, не изменял своей обычной галантности, игнорируя то, что его спутник таким воспитанным не был. Возможно, он просто привык.       Для того чтобы опьянеть, Ванцзи было достаточно обычного пива. Его он и заказал, прекрасно понимая, что так будет лучше, чем от виски или коктейля с водкой. Там он за себя буквально не отвечает. Был, конечно, соблазн взять что покрепче. Может, его смелое "я" решит все за него. Оно вполне могло.       — Я могу уснуть ненадолго из-за алкоголя, минут на десять, это нормально, — предупреждает Ванцзи уже после того, как сделал пару крупных глотков светлого нефильтрованного пива.       — Не поздно было об этом говорить? — вместо ответа омега только пожимает плечами, откусывая от бургера крупный кусок и быстро его пережёвывая, пока не отрубился.       Если его второе "я" захочет трахнуться по старой памяти, пусть это будет хотя бы Вэй Усянь. Или пусть хотя бы он его остановит от попытки учинить им неприятности. Ванцзи чувствует, как веки тяжелеют и закрываются. Он предупредил о том, что может уснуть, правда забыл добавить, что когда проснется, вероятно, ничего не вспомнит. Не вспомнит, значит, этого не было.