Стекло

      Свет множества стилизованных под фонарики светильников ослеплял ярким красноватым светом. Кажется, организаторы переборщили с мощностью освещения, а может, они просто надеялись, что все просто ослепнут к херам и перестанут обращать внимание на очевидные изъяны обстановки вокруг.       Не учли они только то, что найдутся такие, как Вэй Усянь, люди, в принципе равнодушные к свету и темноте.       Хм, ему в принципе не важно, как выглядит мир вокруг. Его интересовало только информационное наполнение. Не более.       Хотя, конечно, все это не ради него. Все это должно было работать на большинство присутствующих в роскошно украшенном клубе. И к слову, работало. От обилия света и блеска мужчины и женщины опускали взгляд ниже. Как же, наверное, странно смотрелся человек, способный смотреть прямо в чужое лицо в такой обстановке?       Достав из внутреннего кармана пиджака очки, Вэй Усянь водрузил их на нос и еще раз окинул помещение взглядом. М-м-м, китайский шик. А он, так-то, любитель минимализма.       Он пришёл сюда по приглашению Цзян Фэнмяня, чтобы «поболтать» о жизни. Не то чтобы он хотел болтать с дядей, не хотел, но отказывать на прямое приглашение было невежливо, учитывая, что он и так довольно долго игнорировал большинство знакомых, и чтобы игнорировать их дальше, ему нужно было хоть раз встретиться с кем-то из них.       К счастью, помимо встречи с господином Цзян, у него была еще одна в этом же клубе. Как удачно. Он все спланировал.       Вэй Усяню нужно было встретиться с директором SoftFI, которого он сам же и назначил по рекомендации партии. Конечно, прежде они встречались… но не обсуждали ничего, кроме проекта «тень», а это не есть хорошо, если он рассчитывает на стабильно растущую прибыль от китайского филиала.       Господин директор уже ждал его за заранее забронированном для них столиком. Очень приятный, к слову, человек, хороший руководитель с прекрасным послужным списком. Господин директор имел крепкие связи и был крайне вежлив.       Но едва ли он понимал принцип и алгоритмы работы современных компаний и программного обеспечения, которое они создают. Даже если прежде он и обладал определенным стеком, вероятно, тот уже устарел. Вэй Усянь не любил ставить на руководящие должности тех, кто ничего не может, кроме как отдавать приказы и ставить планы. Такие люди раздражали таких, как он. Но в данном случае едва ли у него был выбор.       — Господин Вэй, можно нескромный вопрос? — господин директор пока производил крайне приятное впечатление весь ужин, поэтому Вэй Усянь молча кивнул. — Почему вы не заняли пост директора сами?       М-м-м, интересно, обычно его спрашивали что-то вроде «почему я» или «почему не кто-то из его собственных знакомых».       — О, здесь всё просто, — мужчина по-доброму улыбнулся. — Я не руковожу людьми, к тому же в этом нет смысла.       — Как человек с большим опытом, могу сказать, что из вас бы вышел прекрасный руководитель. Вы умеете вдохновлять людей. Это больше, чем мотивировать, как делает большинство, — хм, похоже, господин директор его неправильно понял. Он здесь не прибедняется.       — Я имею в виду, что я не хочу руководить людьми, — Вэй Усянь снова улыбнулся, ловя на себе удивлённый взгляд другого мужчины. — Понимаете, люди не очень мне нравятся. То ли дело программы. С ними всегда все довольно просто, а главное, они работают так, как ты говоришь им работать. С ними всегда все зависит от тебя на полные сто процентов. А люди… люди хаотичны. Они отнимают слишком много времени. Если я буду работать с людьми, вероятно, я сойду с ума. К тому же, по окончанию проекта я вернусь обратно в Нью-Йорк, а пост директора предполагает длительный срок.       Господин директор смотрел на Вэй Усяня очень удивлённо. Похоже, с такой откровенностью он сталкивался впервые. Что ж, вот и разница в ролях и менталитете.       — Понимаю. Однако разве вам не приходится работать с людьми? — м, его, кажется, поняли буквально, что ж, бывает.       — Конечно, приходится. Но я ими не руковожу, это главное, — если он будет контролировать кого-то, то, скорее всего, будет чувствовать себя просто ужасно. В этом все дело.       — Тогда какую роль вы занимаете, — о, а это довольно сложный вопрос.       — Внутри компании у меня нет какой-то особой должности. Я просто делаю то, что мне нравится, и плачу себе за это, — озвучив собственные мысли, Вэй Усянь и сам понял, насколько это странно звучит.       Оба мужчины молчали, Вэй Усянь потому, что задумался, а господин директор, вероятно, был смущён. Это нормальная реакция окружающих в процессе личной беседы с господином Вэй, редко когда бывает иначе.       — Я, конечно, слышал о подобном, но никогда не сталкивался, — честно признался господин директор. — Мне всегда казалось, что если нет рамок и ограничений, строгой иерархии, то человек не будет развиваться внутри системы. Процесс обязательно остановится.       — Всегда есть исключения из правил. Я давно не работаю в компании как рядовой сотрудник. Будь так, мне было бы, наверное, очень скучно, — Вэй Усянь поднял бокал за тонкую ножку, слегка наклоняя его, заставляя вино облизывать прозрачные стенки.       — Скучно? — мужчина в очередной раз удивился.       — Да. Именно, — господин Вэй оторвал взгляд от рубиново-красной жидкости. — Понимаете, все, что я делаю, рождается из чистого энтузиазма, вдохновлённого идеей. Если я хочу что-то сделать, я сделаю это. Без вариантов. Даже если на это уйдут годы. Но если мне скажут что-то сделать, а я этого делать не захочу, то, вероятно, я не сделаю ничего.       Вэй Усянь внимательно посмотрел на директора и вздохнул, отставляя бокал обратно на стол. Что-то он разоткровенничался. Но на самом деле в этом не было ничего плохого. Напротив. Научиться говорить о себе и своих чувствах это всегда важная часть в терапии. А он тут, как бы, лечится своего рода.       — И у вас ни разу не было желания бросить что-то в процессе? — мужчина, с которым говорил господин Вэй, удивленно выгнул брови, что выглядело почти карикатурно.       — Нет, не было. Я очень упрямый. Это у нас семейное, — все было довольно просто, думал Вэй Усянь.       Даже если в прошлом он воплощал чужой замысел или выполнял чужое поручение, у него была мотивация прийти к результату, если он изначально видел в этой работе какой-то смысл.       К тому же…       Он никогда не был рядовым сотрудником SoftFI. Ядро компании принадлежало ему, да, но это не значило, что он там работал так же, как все. Первоначально, это был старт-ап, созданный ради использования технологий, которые им были запатентованы. Бренд ради бренда.       То, что компания разрослась и получила мировую известность, вовсе не его заслуга. Это заслуга сотни тысяч человек, которые работали или работают в ней. А еще это заслуга его родителей, которые в какой-то момент взяли все управление целиком на себя.       Его заслуга лишь в том, что компания вообще появилась, и в собственном ядре, которое образовано на технологиях и патентах на эти технологии.       Это он себя не принижает еще. Вэй Усянь просто реалист. Он прекрасно знает и помнит, чем он известен. И то, чем он известен, довольно сомнительные вещи.       Нет, он не сделал ничего плохого, и в криминале замешан не был. Но некоторые факты его биографии довольно, э-э-э, смущающие.       Поэтому никто уже просто не удивляется его поступкам. Тут просто уже нечему удивляться. От такого человека, как он, напротив, ожидаешь очередной странной ерунды. Поэтому он не очень-то переживает за свою репутацию. Чего нет, того как бы и нет.       — Так, в каком виде будет протекать наше сотрудничество? — разобрав все основные интересующие нюансы, подошел к финальному вопросу господин директор.       — Это будет внутренний договор на оказание услуг на три года, пока я буду контролировать процесс запуска проектов, дальше все возьмут на себя выросшие в компании сотрудники. Отчетность также будет проходить через главный офис компании, — Вэй Усянь не собирался оставаться здесь дольше трех лет. После он собирался вернуться обратно в Америку.       — Вы будете продолжать курировать проект «тень»? — задал уточняющий вопрос директор.       — Да. Я возьму на себя курирование проекта и менторство на направлении информационной безопасности, — собственно, это все вопросы, которые им было необходимо обсудить, насколько понял Вэй Усянь, так как дальнейшая беседа перешла плавно на обсуждение всякой ерунды.       Они еще немного поговорили о погоде и политике, а потом господин директор ушёл, оставляя Вэй Усяня одного дожидаться следующего страждущего с ним пообщаться.       Почему никто не говорил ему, что взрослая жизнь такой отстой? Вечно всем от тебя что-то надо. Хотя не то чтобы в детстве у него было по-другому. Почти то же самое, только не так ебано, чинно-церемонно.       Если честно, Вэй Усянь бы с большим удовольствием встретился с Юй Цзыюань. Нет, у него не было предубеждения к Цзян Фэнмяню, просто… ну, по его мнению, дядя был очень мягким человеком, а у него не было времени на размазывание розовых соплей по стеклу.       Ему вообще хотелось быть не здесь, так-то. Он бы с большей радостью терся об кактус, имя которому Лань Ванцзи. Но чего нет, того нет.       Вместо любимого ведра с репейником ему достался розовый куст без шипов, который, кстати, не опоздал, а напротив, пришел на встречу раньше минут на двадцать. Даже порефлексировать Вэй Усяню сегодня позволено не было, и весь остаток вечера был отдан политике и пространным осторожным беседам. Как балет на льду. То еще извращение для его психики.       Цзянь Фэнмянь был главой семьи и, соответственно, ключевым юридическим представителем. Конечно, были нюансы, которые им нужно было утрясти. И касались они всем известных лиц.       Дело в том, что не так давно Вэй Усянь прилюдно отбрил попытку Вэнь Сюя завязать знакомство. И это вызвало большой ажиотаж. Да, он отказывал Вэнь Жоханю. Но глава семьи Вэнь был гораздо продуманнее своего старшего сына и не делал громких предложений. И тем более не навязывал знакомство и партнерство.       Вэнь Сюй же панибратски к нему подкатил, да еще и через третьих лиц. Вэй Усянь, по его мнению, что, дурак, вестись на это. Если так, то это оскорбительно, и он не собирается жеманничать с этим ушлым уебком. Так-то у него личная неприязнь вообще-то, и он не собирался скрывать факт того, что Вэнь Сюй ему неприятен, и никакого сотрудничества между ними нет и быть не может.       Для альф же что считается оскорбительным? Прилюдное пренебрежение. А Вэй Усянь имеет черный пояс по опусканию всяких мудаков с небес на землю. Его жизнь нелегкая ой как хорошо этому научила.       Вэнь Сюй, думая, что он обосраться какой оригинальный, подослал к Вэй Усяню и его компании знакомых пушечное мясо в лице робкого парнишки, и когда у них завязалась предсказуемо неловкая беседа, подошёл, чтобы несчастного прилюдно поунижать, видно ожидая, что это посчитают забавным и поддержат избиение младенцев. Не учел господин Вэнь только то, что Вэй Усянь ярый противник буллинга.       В общем, впечатление, которое и так было дерьмовое, стало хуже некуда. Вэй Усянь и так не был настроен на общение с Вэнь Сюем, а теперь и вовсе был готов ему врезать без лишних слов, но вокруг была толпа народа. А этот сын кобелий все еще прокурорский сын. И Вэй Усяню все еще не нужны проблемы.       Хотя, видит бог, он был готов опуститься.       Удержал его Цзян Чэн одним только взглядом. Глядя на него, Вэй Усянь подумал о семье Цзян и о цзецзе, которую нельзя волновать.       В общем, он послал Вэнь Сюя с его предложениями в пешее эротическое. Не буквально, а образно, но суть посыла была очевидна. А еще в присутствии других альф отказался жать руку, а это, ну, что-то типа плевка в лицо. Или громкого заявления, что он считает господина Вэнь недостойным и очевидно ниже себя.       Обосрал так обосрал, короче.       — Его отец в бешенстве, — робко улыбаясь, поделился переживаниями Цзян Фэнмянь.       — Ну, это же его проблема, что сын у него оторви и выброси, — фыркнул Вэй Усянь, для которого, в сущности, проблемы не существовало.       — Это, конечно, так. Но он все еще не оставляет надежды склонить тебя к сотрудничеству. Он будет искать другие пути, и когда добьется своего, взыщет за каждое оскорбление, — Цзян Фэнмянь, используя свою предусмотрительность, пытался предупредить его о последствиях.       Правда, это было лишним, так как Вэй Усянь и сам все прекрасно понимал.       — Так я и не собираюсь с ним сотрудничать. Мне казалось, я ясно донес до него этот факт. Не моя проблема, что он отказывается это принимать, — не его проблема в том, что семья Вэнь не понимает слово «нет».       В его случае, Вэнь Жохань бессилен, пока Вэй Усянь хоть раз не примет их сотрудничество. А он этого делать не собирается. Очевидно, ситуация безвыходная.       Вэнь Жохань, как прокурор, который рассчитывает посадить на свое место после себя сына, как никто в этой позиции заинтересован в проекте «тень», доступ к проекту позволит ему улучшить качество работы. Но сколько судеб это сломает из личных мотивов? Сотни? Тысячи? Сотни тысяч?       Вэй Усянь создал этот проект для Китая из благих побуждений. И ни за какие деньги он не даст доступ тем, кто рушит чужие судьбы. Он, скорее, сломает проект собственными руками и заплатит неустойку, чем позволит навредить невиновным. И это очевидно всем, кто уже с ним работает, поэтому у Вэнь Жоханя нет поддержки даже со стороны партии.       Его настойчивые попытки переломить ситуацию уже вызывают подозрения. И чем дольше это длится, тем хуже.       — Они сами загонят себя в яму, — подумав, говорит Вэй Усянь.       — Но сколько людей пострадает? — спрашивает его Цзян Фэнмянь.       Однако, глядя друг другу в глаза, они понимают — гораздо меньше, чем могло бы пострадать.