***
Они познакомились в день, когда Серёжа промок до нитки. В холл он влетел мокрый, с капающей с волос водой, хлюпающими кедами, ну и… представлял из себя лужу. Максим, не поднимая головы, уже хотел было поздороваться с очередным клиентом, будничным тоном проинструктировать, отметить в абонементе и выдать ключ-браслет, но его взгляд вперился в кого-то сродни божеству. Тогда ему так показалось. Но Серёжа и сейчас продолжает доказывать свою божественную сущность просто присутствуя в жизни Максима. Так вот, они встретились взглядами. Шевелев сразу совершенно поражающе обаятельно улыбнулся и спросил, есть ли в душевых фен. Фен, конечно же, был. Макс даже был бы не против отдать ему свой личный Дайсон, который остался с ним после продолжительной совместной жизни с девушкой (бисексуальность свою он осознал как раз в этот период времени, и, храни её бог, девушка восприняла это спокойно и даже подшучивала на эти темы регулярно, а потом все распалось как-то само собой). Ещё тогда незнакомец улыбнулся ещё раз, рассыпался в благодарностях и, после отметки в абонементе, направился в сторону раздевалок и душевых. Сердце Максима застучало сильнее, дыхание сбилось, а на губах расцвела предательская улыбка — все по ГОСТу дешёвых романов. Но для него это была жизнь. Серёжа очаровал его с первой секунды: своей такой притягивающей простотой, искрометными и иногда нелепыми шутками, своей улыбкой, смехом, внешностью, жестами, коих обронить он успел немало — словом, всем. И пока тот, Заяц был уверен, уже хотя бы разминался, Макс тут думал о всяких непотребствах, а он на работе, между прочим! Конечно, отчитывать его было некому, кроме директора и владельца, к тому же, и с тем и с той он был в хороших отношениях, насколько они вообще могут быть таковыми у коллег. Макс вообще считал себя харизматичным и интересным. С ним точно можно было поговорить о многом, и он любил читать… в его личной библиотеке было много книг (пару стеллажей), самых разных: от Донцовой до Карла Маркса. А Сережа показался ему серьезным. Да, он улыбался, шутил и смеялся, но что-то выдавало в нем тот стресс и нервозность, с которой обычно сталкиваются студенты на последних курсах. С которой столкнулся и он сам полтора года назад. Из чего, в целом, следовали бабочки в животе? Из чувств. А какие чувства могут вообще быть, когда вы общались с человеком всего пять минут? Симпатия? Тогда какая: простая человеческая — мол, просто хороший парень, дружеская — можно пообщаться, или… Или. Списать все на обычный интерес было проще, поэтому он длинно и обречённо выдохнул, возвращаясь к работе. «Бухучёт» сам себя не учтет. Невтерпеж стало через двадцать минут. Парень-то ему интересен! Вот и решил он взять перерыв и сходить в зал… хотя нет, вообще-то сейчас просто обед, а по будням в обед почти никого не бывает, да ещё у Максима друг тренером тут работает… ну, вы поняли. Поэтому он, подождав пару минут и предупредив сидящего рядом коллегу о перерыве, умчался в сторону тренерской раздевалки. На пути к любви.***
Влетев в зал, он, запыхавшийся красный, остановился, оглядывая помещение и цепким взглядом выделяя знакомую фигуру. — Серый! На оклик повернулся поджарый невысокий блондин с милыми щеками и в кепке козырьком назад. На лице его тут же появилась дружелюбная улыбка, и он подошёл к Максиму, похлопав после его по плечу. — Чего это ты тут? — это можно было считать сродни приветствию. Вообще, сам зал не был зоной Зайца, и он там появлялся редко, хотя иногда тренировался по вечерам, когда нужно было что-то решить или обдумать. Поэтому Серёжа, удивлённый визитом друга на его территорию (ну, не только его, конечно, там ещё работал Дима с длинной фамилией на «Р», Аня с красивой улыбкой и искрометными шутками и Никита. Просто Никита. Он мог одним взглядом в землю всадить, поэтому просто Никита.) — Кофе-брейк. но я ещё спросить хотел. Вы же тут все тренера общаетесь, а может он и твой. Короче. У тебя занимается Сергей… боже, как же его… Шевелев! — абонементики, родимые! Что бы Макс без вас делал?! — Знаю такого, но не у меня. Он вообще, кажется, без тренера сюда ходит, один. Пашет, как конь на поле, конечно, не дело это. А тебе зачем? — Да там… не важно, в общем. Знаешь-то его откуда? — Да он же веса тягает бог знает какие, от груди последний раз сто двадцать жал, а я страхую его. Так и познакомились. Так тебе зачем? Понравился, что ли? — он узнал о максовой ориентации чуть ли не первым и, конечно, без шуток ни один их разговор не обходился. Но Серёжа хоть и шутил, но относился к этому серьёзно и понимающе. — Понравился, понравился. Ты мне лучше скажи, где он? Недавно его оформил, пол часа только прошло, а его в зале-то я не вижу. — А, да он че-то сегодня не в духе был: рассеянный, задумчивый, на вопросах ступорился и залипал. Обычно он не такой просто. Случилось, может, что… — Так ты не состояние его описывай, а где он скажи, — Макс нервно постукивал носком кроссовка по кафелю. — Так в раздевалку пошёл, куда же ещё! Я думал, ты сообразишь, а видно любовь последние мозги вытолкала, — на последнем слове он получил подзатыльник и рассмеялся, провожая высокую фигуру взглядом, — послал же бог такого кому-то.***
В душевой шумела вода. Серёжа смывал с себя пот, пыль и непонятные чувства от взгляда на парня на ресепшене. И если остальное удачно утекло в слив, то чувства (какие, он ещё не разобрал) уходить не спешили и вообще, кажется, решили поселиться тут, в сережиной груди. Где-то открылась дверь. Внимание он, конечно, не обратил. Кто-то пришёл заниматься, не впервой уже пересекаться с мужчинами, светя всеми своими фибрами души. Шаги послышались откуда-то от двери в сам зал, и это уже могло насторожить. Но, конечно же, не Сергея Шевелева — сегодня он рефлексирующий меланхолик, который ещё и влюбиться успел. Хотя какая там влюблённость? Симпатия и только. На голову лились тёплые струи воды, перед глазами была стена, отделанная плиткой непонятного бежевого цвета, а сзади раздалось емкое: «ой, еп твою налево, блять… то есть, я извиняюсь, боже мой, простите!» На фразу Серёжа естественно обернулся. И вот, честно, лучше бы Максим три раза подумал, прежде чем импульсивно бросаться на поиски своей судьбы, чтобы взять у него номерок. Вид открылся шикарный. Снова мокрые волосы, убранные заученным движением назад, красивое лицо (с ним он уже знаком), длинная красивая шея, проступающие ключицы, гордые ровные плечи, грудь, мышцы пресса, рельефные руки, дальше… дальше он смотреть не стал — не в тех они ещё отношениях. Сережа ойкнул, прикрылся и покраснел. — Кофе-брейк… — ляпнул Заяц, мысленно хлопая по лбу себя так сильно, что звук был слышен в другой галактике. Шевелев озадаченно кивнул и уставился куда-то в пол. Максим кивнул в ответ два раза и, наконец, спешил ретироваться обратно в зал. Захлопнул за собой дверь и прислонился к ней спиной, закрывая лицо руками. Было стыдно. Он слышал, как Серёжа выключил воду, кажется прошёл за полотенцем, повязав его на бедрах и, выдохнув тихое «пиздец», вышел из душевой. Так все началось.