hi, Maggie

— Как такое возможно? Габриэль выглядел крайне встревоженным. Его высокий лоб покрылся глубокими морщинами, губы сжались в тонкую линию, а тяжелый взгляд, которым он обвел каждого из присутствующих, был преисполнен такого откровенного беспокойства, что становилось не по себе. Он стоял так долго, очень долго, пока за его спиной не скрипнула массивная дверь. С небольшим опозданием прокравшись в часовню, Розита уселась на свое место. В окнах, обращенных на восток, полыхало такое зарево, что можно было без труда разглядеть недовольное выражение лица девушки. Солнечные зайчики заскользили по деревянным стенам, огибая кованные подсвечники. Забежали вниз по оконным витражам. До самой земли. Мимо сгорбившегося на лавочке Дэрила, затачивающего охотничий нож. Затем прямиком на дерево — зашелестели в зеленой листве. А потом обратно. Мимо Кэрол, сонно устроившей голову на плече младшего Диксона. Вверх по стеклам. И снова по стенам, между кованных подсвечников, покачивая робкое пламя. Заигрались, сверкая яркими бликами. Священник повернулся к столу, и из-под высокого воротника черной рубашки мелькнула белоснежная колоратка. Мужчина постарался пригладить ее, другой рукой прижимая к груди крохотный томик карманной Библии в кожаном переплете. Мэгги в ответ внимательно разглядывала Габриэля. Словно в поисках чего-то столь неуловимого визуально, но вполне ощутимого подсознательно. Было во всей его позе что-то еще помимо растущего волнения. Ожесточение. Сдержанное, скрытое, выдравшееся из его подавляемой, темной стороны, какую в силу своей предусмотрительности, мужчина демонстрировал довольно редко. — С Шепчущими покончено. Ниган убил Альфу, — Аарон махнул металлической рукой куда-то в сторону, — Бета мертв, а Лидия все еще здесь, с нами. Почему ты думаешь, что они до сих пор представляют опасность? Девушка на секунду прикрыла глаза, набирая воздух в легкие. Поставила локти на стол и устало потерла пальцами виски. Нет, она не чувствовала себя уставшей сегодня. Совсем наоборот. Она ощущала небывалый прилив сил, что определенно придавало ее рассудку, затуманенного последними событиями, ясности. Это было скорее автоматическим движением, чтобы привести в порядок мысли и сосредоточиться. Вчерашний вечер закончился стычкой с Ниганом. Разумеется, он просто не мог закончиться как-то по-другому. Проклятье. Мысли закручивались медленно и совершенно не желали формироваться во что-то осознанное. Пока Аарон что-то оживленно доказывал, Мэгги шаг за шагом возвращалась в просторную гостиную, заново распахивала входную дверь и впечатывала Спасителя в стену. Образы рушились на нее как вода с неба. Его горящие карие глаза. И тихое, почти бесшумное дыхание. Почти прикосновение к ее губам. До горячей дрожи по спине, которую она могла поклясться, он обязательно почувствовал. Сосредоточься, черт возьми. «…Ниган убил Альфу…» Я не боюсь, ясно? Конечно. Конечно же, она не боялась. И ей никому ничего не нужно доказывать. Она была уверена — это сверкало в ее бесстрашных глазах и несомненно требовало к себе уважения. В ответ небрежное, возмутительное. Попробуй. Страх опьяняет хищников. Голос — тихий, низкий. На самом деле, ударом в набат по голове, настойчивым звоном прямиком в мозг. Господи, хватит. Прекрати. Прекрати думать об этом. Целое чертово утро жить воспоминанием об этой бессмысленной минуте вчерашнего вечера, которое не стоило ни секунды потраченного времени. Но она думала, вспоминала, казалось, даже ощущала его запах, колючую щетину под пальцами и кое-что еще. Мэгги зажмурилась, стиснув зубы. Руки сами собой сжались в кулаки так сильно, что ногти больно впились в ладони. «… до сих пор представляют опасность…» Тогда она не обратила внимания. Она была такая разозленная, что несколько раз пожалела только о том, что не захватила с собой нож и собственноручно не вскрыла этот старый шрам, неровный рубец от которого остался на его шее. Жестокое напоминание о том, что однажды милосердие Рика Граймса превзошло его гнев. Осознавать это было неправильно и странно. Как и думать о том, какая должно быть черная как смоль кровь польется из открытой раны. Такая же, как его чернильная душа. Чернее самой темной ночи и самой глубокой бездны. Потому что вчера была только его бледная теплая кожа, к которой она сама же и прикоснулась. Такая теплая, Господи. Кожа, под которой колотилась венка трепещущего пульса. Точно посылая искрящиеся импульсы ей под ногти, под подушечки пальцев, в ладони и выше, к плечам, а дальше — прямо в грудь. Горячо. И жарко. Так что у самой заходилось в бешеном темпе сердце. Вот-вот раздробит ее ребра в мелкую крошку. Тогда она вдруг представила, как не наткнется на сопротивление, представила, как ее не обдаст арктическим холодом, если она захочет касаться дальше. Да разве он способен на такое? А она? Нельзя. Ни в коем случае. Начинала кружиться голова. Прошло не больше минуты, когда она сама убрала руку, и ее пальцы исчезли с его шеи. Сама отстранилась, а он наклонился следом. Мэгги не знала, к чему все это могло привести — не хотела знать — даже не хотела задумываться и потому благодарила все известные ей силы за то, как быстро в проеме арке показалась невозмутимая Лидия. Девочка тут же извинилась и поспешила ретироваться, но ее появления было достаточно. Плевать, что она там делала или собиралась делать, девушка уже исчезла за порогом и спешила вернуться в лазарет. Ощущая неприятный холодок внутри и всем своим существом пытаясь стереть из памяти ощущение тепла его тела. Это случайное, ошибочное прикосновение, которое она допустила. Позволила себе зачем-то. Это было ничего. Огромное немыслимое ни-че-го. И это ничего тем более не значило ни черта. Когда Мэгги добралась до кровати, а ее голова коснулась подушки, мир тут же провалился в темноту, разрешая ей, наконец-то, выспаться. Она уже совсем забыла, каково это — закрывать глаза и не видеть ничего, кроме блаженной пустоты, спать и не чувствовать на утро тяжести в затылке. Она спала как убитая. Черт знает, от чего это зависело. То ли от банальной усталости, то ли от того, что подействовали предложенные ей лекарства, то ли от того, каким был этот ненормальный вечер, день, утро… Это были очень длинные сутки, в которых было очень мало сна. Определенно, одни из самых длинных. Но да. Сегодня она, пожалуй, выспалась. Идея проведения собрания Совета в такую рань всецело принадлежала Мэгги. — Я знаю, как это прозвучит, но нам нужно… — Нам нужно решать вопросы поселения, а не гоняться за призраками, — Розита с усмешкой резко перебила ее. Мэгги сложила на столе руки и нахмурилась, чуть склонив голову. Словно хотела изобразить поддельную заинтересованность в ее словах. Глядя так, как смотрят на прохожих на улице. Она не понимала, чего хотела больше — вывести ее из себя или заставить озвучить то, что гудящим напряжением зависло между ними. — К чему ты клонишь? — спокойно спросила она. Ну же, скажи это. Скажи это при всех. Скажи это в лицо. — К вопросу безопасности. Она наблюдала эту демонстрацию безразличия и, еле скрипнув зубами, ощутила, как в душе вновь задирает подбородок знакомое раздражение. — Это тоже вопрос безопасности, — предельно четко отделяя каждое слово, выдавила из себя девушка, — и сейчас это важнее. Розита тут же замолчала и упрямо сжала губы. Она смотрела на Мэгги со скучающим выражением лица, подперев щеку ладошкой, постукивая пальцами второй руки по столешнице. Звук действовал на нервы. — Мэгги, — обратился к ней Иезекиль, и она тут же повернулась. На этот раз он был вместе с ними, сидел рядом, развернувшись к девушке корпусом и закинув локоть на спинку стула. Его пристальный взгляд ощущался почти физически. — Может, — он тяжело вздохнул, будто опасаясь произнести следующее вслух, взглянул куда-то за ее спину, должно быть, на охотника, прежде чем продолжил, — может быть то, что вы видели было случайностью? В глазах вспыхнул дьявольский огонек. Девушка почувствовала его и отрицательно замотала головой. Она определенно не была против лидера Королевства. Вовсе нет, скорее, наоборот. Он ей даже нравился. Весь его эксцентричный вид, витиеватые фразы, подчеркнутая учтивость придавали его образу средневекового рыцаря некой загадочности. И что самое главное — он старался быть справедливым. Мэгги, несомненно, ценила это, но полагать, что результат их вылазки с Дэрилом был случайностью, глубоко ошибочно. Это сводило к нулю все старания и попытки докопаться до правды. Очень опасные попытки, если учесть тот факт, что она планировала устроить новым знакомым западню. Но почему-то именно сейчас, когда она решила обо всем рассказать Совету, все, что они увидели и к чему пришли, все, что она знала и выведала у Нигана, все, что она придумала, показалось несусветной чушью. Бредовой идеей. Молодец, Мэгги, отлично, Мэгги. Какая беспросветная глупость. Она уже почти видела, как Аарон разводит руками и неодобрительно качает головой, Розита кривит губы, а Кэрол одаривает ее тем самым сочувственно-беспокойным взглядом, от которого у нее ком в горле и неприятное тянущее ощущение в желудке. Она невольно вздрогнула, когда Дэрил резко встрепенулся и метнулся к столу. — Я знаю, что мы видели. Никого из вас, — он взмахнул в воздухе охотничьим ножом, обводя присутствующих, — там не было. Если вы не верите ей, поговорите со мной. Голос низкий и хриплый. Зависший грозным предупреждением, которому никто не решался противоречить. Мужчина, не находя себе места, нервно мерил шагами помещение часовни, расхаживая между узкими стрельчатыми окнами. Цветное стекло пускало солнечных зайчиков, которые запрыгали по его лицу, оттеняя непривычную серость в глазах. Мэгги не понимала, что именно означал этот недобрый блеск. Было ли это недовольство или же рвение защитить ее? Наверное, от нее самой же, учитывая вчерашнюю выходку. — Каков план? Мы все равно не знаем с чего начинать, — Аарон развернул на столе карту. В груди шевельнулось воодушевление. Девушка поднялась с места, шумно отодвигая стул, и, наклонившись над картой, ткнула в отметку за чертой города. — За городом есть аэростанция. Начнем оттуда. — Это довольно далеко. Ты сказала, что следы вывели вас к Святилищу. Соберем группу и проверим всю фабрику, — все тот же обеспокоенный тон священника. — Почему с нее? Длинные каштановые волосы падали на лоб, чуть скрывая лицо. Цепкий ледяной взгляд исподлобья медленно наполнялся гневом. Скользнул по Габриэлю — случайно — и намертво приковался к карим глазам Розиты. Непроницаемые, насмешливые, карие. От них захотелось отмахнуться. На секунду перехватило дух, но она заставила себя сохранять самообладание вместе с ровной уверенной интонацией. — Ниган говорил с одним из них. Их община находится там. — Мэгги. Раздался позади укоризненный выдох Кэрол, который девушка благополучно проигнорировала. Ей не нужен этот горький укор. Она не хотела повернуться и наткнуться на это беспощадное молчаливое осуждение. Даже самой маленькой крупицы будет достаточно для того, чтобы подогреть в ней злость. — Ну, конечно, — язвительная усмешка Розиты, — теперь ты предлагаешь поверить Нигану, — всплеснув руками, она откинулась на плетеную спинку сидения. — Я предлагаю проверить информацию. Мэгги до хруста сжала челюсти, прежде чем опуститься обратно на стул. Ощущая, как раздражение буквально начинало закипать в грудной клетке. Бурлящим потоком хлынуло по венам, пузырилось под кожей, перекрывая бешеное течение изможденных мыслей. Будто кто-то вонзил в ее грудь нож и провернул несколько раз, а она по-прежнему могла дышать. — Здесь моя дочь, моя семья и я останусь здесь, пока у нас в порядке вещей убивать своих. — Это был несчастный случай, — перебив ее, рыкнул Дэрил. Он остановился на секунду только для того, чтобы, шагнув к девушке, проговорить ей это в лицо. Розита вскочила с места. Его взгляд красноречивее любых слов говорил о том, что ей лучше даже не пытаться выкинуть хоть что-то из задуманного. У нее ничего не выйдет. Дэрил ей не позволит, он пообещал. Он обещал защитить. Я ей не позволю. Слова эхом отозвались в сознании. На одно короткое мгновение екнуло сердце, разливаясь приятным влажным пламенем. А следом другие. Грубые, чужие, злые. Не вынуждай меня думать, что Розита права. Девушка отвела глаза и спрятала лицо в ладонях. Привычная тишина часовни утонула в нестройном гуле голосов. Все вдруг заговорили одновременно, что-то восклицали, что-то обсуждали, и отдельных фраз практически невозможно было разобрать. Мэгги захотелось оказаться в месте подальше отсюда. Она скорее предпочла бы бежать из часовни и просто идти по улице, подавляя в себе желание обернуться и убедиться, что наглые карие глаза не следят за ней. Она просто хотела побыть одна. Гомон стих так же внезапно, как и начался. Иезекиль поднял руку вверх, привлекая внимание и, выждав определенную паузу, дополнил: — Нам всем следует успокоиться. И сохранять здравомыслие. Если мы имеем дело с Шепчущими, то это дракон со множеством голов. Наш подвиг требует союзничества. Мэгги сцепила руки в замок и даже смогла натянуть некое подобие улыбки. Почти удовлетворенное выражение. Почти благодарность. За его присутствие, за его слова. Это придавало уверенности. Кивок. Молчаливое «спасибо». — Именно поэтому Ниган пойдет с нами. Он лучше всех знает город. Она даже не успела договорить и практически проглотила окончание фразы, потому как врезалась в потемневший за одну долю секунды взгляд Дэрила. Такой мрачный, что, очевидно, вот-вот поглотит ее целиком. Она снова ощутила это напряжение, электризующееся все больше с каждым размеренно протекающим мгновением. Мужчина сунул нож за пояс и дернулся так резко, что девушка была уверена, что он обязательно что-нибудь ударит, будь то дубовая столешница или поверхность стены. Еще чуть-чуть и он взорвется. Она наблюдала за ним, и его поведение заставляло думать. Думать и снова думать, подбирая варианты. Один хуже другого. Что-то внутри больно сжалось вместе с этими мыслями и ощутимо вздрогнуло, когда дверь за охотником захлопнулась с таким грохотом, что задребезжали оконные стекла. Зачем тебе это нужно, Мэгги? Хотела позлить его? Тогда, что это было? Недовольство. Это определенно было недовольство. Розита издала звук, отдаленно напоминающий нервный смешок. — Я тоже пас. Не вижу смысла тратить на это время, — она поправила сбившуюся футболку и выскользнула из часовни. Аарон какое-то время сверлил взглядом неподвижное дверное полотно, а затем переглянулся с Мэгги. Он задумчиво почесал затылок здоровой рукой и еще раз внимательно изучил карту. Девушка знала, что может доверять ему. Она не могла точно сказать, в какой момент они стали достаточно близки, чтобы называться друзьями. Просто помнила то нападение «волков» в Александрии, и как он помогал ей найти Гленна и как утешал после его смерти, и то, как он спас ей жизнь. И, похоже, продолжал спасать даже сейчас. Если бы не он, она бы не возглавляла общину Хиллтопа, не была бы членом Совета и не уговаривала всех пробраться на заброшенную аэростанцию. Всего этого бы не было. Ее бы вообще здесь не было. Она даже не представляла, что у отчаяния есть такая точка невозврата. Черта, заступив за которую, вернуться уже невозможно. И Аарон, пожалуй, был одним из тех, кто схватил ее за шкирку как раз в тот момент, когда она собиралась ее пересечь. Мысленно возвращаться к этому воспоминанию всегда было как-то… не по себе. Вдруг бы его не оказалось рядом? Что бы тогда случилось? Думать об этом было невыносимо. Как и том человеке, который лишил ее мужа, а ее ребенка отца, а она по-прежнему оставалась той, кто позволял этому человеку дышать с ней одним воздухом. — Снаряжайте лошадей, — скомандовал рекрутер, — встретимся через полчаса у главных ворот. Аарон похлопал Мэгги по плечу и свернул карту, направившись к выходу. Все засобирались следом, послышался скрип ножек стульев по полу и торопливые шаги. Девушка выходила предпоследней, но не успела она даже схватиться за ручку двери, как спина Габриэля исчезла за дверью, закрывшейся всего в паре дюймов перед самым носом. Легкое, едва ощутимое прикосновение пальцев к плечу. Кэрол. — Мэгги, — девушка моментально повернулась, — что происходит? Ничего. Захотелось прокричать это короткое слово прямо ей в лицо. Вот так просто. Ничего не происходит. И она бы правда прокричала. Она бы могла проговорить это слово по буквам, по слогам, да как угодно, лишь бы к ней перестали приставать с этим вопросом. У нее уже мозги плавились от него. Потому что ничего, черт возьми, не происходило. Или этого не замечала только она, потому что была втянута в самый эпицентр? Это как с торнадо, да? Если видишь, что оно не движется, значит оно движется прямо на тебя? В таком случае у нее были большие проблемы. Просто глобальные. — Все в порядке, — голос будто охрипший. — Я тебе не верю. Мэгги подняла на женщину удивленные глаза. То есть как это? Но Кэрол оставалась непоколебимой. Она стояла, недвижима, достаточно близко, чтобы на ее лице можно было рассмотреть каждую мелкую морщинку и каждый завиток коротких седых волос. Смотрела таким же холодным жестким прищуром, каким умел смотреть только Дэрил. Прямо в душу. Будто по кусочкам, по осколкам вытягивая из самых дальних закоулков самые темные детали. — Это Ниган? Дьявол. Хватит. Хватит рыться в моей голове. — Нет! — получилось слишком резко. Кэрол застыла и Мэгги испугалась. Сама до конца не понимая, чего больше, своего выкрика или тех вопросов, которые обязательно за ним последуют. Потому что нет. Дело не в Нигане, а в том, что он делал с ней. Факт его существования уже очень давно отравлял ее жизнь, каждую минуту. Но теперь было кое-что еще. В чем она не могла признаться даже сама себе. Она не знала, что с ней происходит. И уж точно не могла это объяснить. Она дернулась, намереваясь пресечь этот зрительный контакт и оказаться на улице. Здесь становилось слишком душно. Но ладонь женщины твердым движением накрыла дверную ручку, преграждая девушке путь. — Тогда в чем дело? Мэгги подняла руку и поправила волосы и, пожевав щеку изнутри, вскинула голову, встретившись с ней взглядами. Теперь в ее смеющихся голубых глазах неосознанный ужас, от которого сначала сжалось сердце, сменился зарождающимся пониманием. Девушка тяжело выдохнула. — Кэрол, я должна идти. — Ты так легко готова ему поверить. Что между вами изменилось? — ее голос потускнел, словно потерял всякую эмоциональную окраску. Мэгги чуть не подавилась воздухом. В немом изумлении вытаращилась на Кэрол, выбирая что больше ее ошарашило: бестактность вопроса или допущение мысли о том, что «между ними» вообще хоть что-то было. Что-то кроме паталогической ненависти и ее желания его смерти. Между ними была только глубокая липкая бездна. Всегда будет. — Ничего, — твердо произнесла она. Женщина отступила на шаг назад и скрестила руки на груди. Ее внимательный взгляд метался по лицу девушки, будто в поисках любой, даже самой незначительной подсказки. Считывал ее насквозь. Внутри все скрутило от страха. Вдруг Кэрол сможет разгадать ее быстрее, чем она сама это сделает? И Мэгги становилось по-настоящему страшно, будто все стены Александрии прямо сейчас рухнут им на головы, погребая под собой каждый дом и каждого жителя, поднимая от земли столпы пыли, а приветливое солнце продолжит пригревать обломки, будто ничего не случилось. — Я просто… — женщина плотно закрыла глаза, будто ее мучила головная боль или стало невыносимо тяжело здесь находиться, но в то же время она не могла просто уйти, — мне кое-что показалось… — Тебе показалось, — быстро перебила девушка, — то, что ты говоришь — абсолютная бессмыслица. Прекрати. Прекрати, Кэрол. Потому что я правда не готова об этом говорить. Здесь даже не о чем говорить. — Я ненавижу Нигана, — выпалила она в приступе какой-то отчаянной ярости, невесть откуда взявшейся, — ненавижу так сильно, насколько это только возможно. Он убил Гленна, Абрахама, Спенсера и Оливию. Это непростительно и это не забывается. Мне плевать, чем он сейчас занимается. Изменился он или нет. Раскаялся он во всех своих преступлениях или нет. Сейчас я его ненавижу. Ненавижу, что он говорит и ненавижу то, что он делает. Потому что Ниган навсегда останется хладнокровным убийцей и настоящим чудовищем. Ниган навсегда останется Ниганом, — она настойчиво перехватила взгляд Кэрол. — Если и существует на свете такая чистая ненависть, которую когда-либо за всю свою историю способен испытывать человек, то, поверь, вся ее сила сконцентрирована в моей голове. Даже если Розита будет упрекать меня в этом, Лидия продолжит его оправдывать, а ты готова его простить. Она тут же прикусила язык, потому что это прозвучало как обвинение. Так чертовски неправильно. Не так. Она хотела не так. Кэрол смотрела на нее прямым нечитаемым взглядом, который, как бы Мэгги ни пыталась расшифровать у нее не получалось. — Я не готова его простить, — спокойно ответила женщина, — не после того, что он сделал. Но я придерживаюсь позиции, что каждый заслуживает второго шанса. Девушка громко прыснула от смеха. — У него было достаточно шансов, он не воспользовался ни одним, — спрятала руки в задние карманы джинс, принимая более расслабленную позу. — А ты? Ты бы смогла его простить? Мэгги удивленно изогнула одну бровь. Почему ты спрашиваешь? Разве недостаточно было той тирады пару минут назад? Она даже сначала растерялась, но в итоге все же собралась. — Он никогда не просил о прощении. — Но, если бы он это сделал, что бы ты ответила? Девушка бросила долгий взгляд за окно, где уже вовсю светило солнце. Она часто думала об этом. Представляла себе, как бы это выглядело и в какой обстановке бы это произошло. Произошло бы вообще? Что бы он ей сказал? Оправдывал бы он свой поступок или нет? Жалеет ли он об этом или, если бы у него была возможность прожить жизнь заново, он бы обязательно повторил это? И все чаще она приходила к выводу, что ей совсем неинтересно. Его извинения не стоили бы и секунды жизни, подаренной ему Риком. Потому что все, что она видела, когда смотрела не него — была бита, опускающаяся на голову Гленна. Крошащая кости и раздавливающая плоть. И кровь. Много крови. Сплошной завесой застилающей лицо горячо любимого ей человека. Прошло очень много времени. Мэгги даже не дышала, только слушала детский радостный визг и смешки, раздающиеся совсем рядом. А сама она стояла в полумраке часовни, где уже давным-давно догорела последняя свеча, и не могла поверить в то, что говорила ей Кэрол. Не могла поверить в то, что на полном серьезе рассуждала, смогла бы она простить Нигана. Не могла. И не хотела. — Нет. Кэрол понимающе кивнула. Даже немного улыбнулась ей уголком губ. — Я хочу сказать, что если вдруг что-то изменится, то я всегда буду на твоей стороне. — Что насчет Дэрила? — почему-то этот вопрос интересовал ее в большей степени. — Он… — она замялась, подбирая слова, — просто не понимает. Не понимает. Это ничего, пусть. Она сама не понимала, что за чертовщина с ней творилась. Потому что Кэрол только что сказала, что не собиралась осуждать ее, если она вдруг передумает, более того, она собиралась оправдывать ту нездоровую одержимость, которая росла в ней с невероятной быстротой, заламывала ей руки, подчиняя себе. Превращала ее в кого-то другого. В кого-то, кем Мэгги совсем не являлась. В кого-то, чье сознание целиком и полностью было заражено одной единственной мыслью. Любая одержимость начинается с ненависти. И что ей теперь делать? — Смирись, иначе это съест тебя изнутри, — будто прочитав ее мысли, посоветовала женщина, открывая перед девушкой дверь. Она тут же вынырнула наружу, не желая оставаться в темной и душной часовне больше ни секунды. Чувствуя, как еще немного и от бестактных и неуместных вопросов Кэрол у нее определенно точно закончится терпение. Она не хотела с ней ссориться. Просто в последнее время все стало слишком сложным. Просто… Вдохнула полной грудью. На улице прибавилось народу, стоило солнечным лучам подняться чуть выше острых крыш. Повернулась, собираясь направиться к конюшням, но не успела ступить даже шагу. Замерла. Как вкопанная. Уничтожающе вперилась в выразительный профиль мужчины напротив. Он говорил с Юджином. Увлеченно слушал то, что инженер ему объяснял и, казалось, даже не замечал такого пристального внимания. Или специально игнорировал, чтобы… Спровоцировать? Интересно, он слышал все, что она про него сказала? Мэгги бесило то, что стоило Спасителю появиться в поле зрения или же вспыхнуть в мыслях, как из сознания градом сыпались эти странные, наверняка не требующие ответа вопросы. Захотелось расхохотаться в голос прямо ему в лицо. Потому что слушай. Слушай и внимай каждому слову, которое ты заслужил. Вдруг если он не расслышал, то она могла бы повторить это еще раз. И еще. Столько, сколько потребуется, лишь бы донести до его скудного ума, что он сам и его поступки не значат ни хрена. Или она только пыталась убедить в этом себя? Ты до сих пор на него смотришь. Надтреснутый шепот раздался прямо над самым ухом, но, обернувшись, Мэгги никого не обнаружила. Только раздосадовано сжала губы и зашагала в другую сторону узкой улицы. Это займет чуть больше времени, но зато избавит ее от ненужной необходимости контактировать с мужчиной. За прудом находилась старая конюшня, амбары и прочие хозяйственные постройки. Минута за минутой приближаясь к ним, девушка получала почти нездоровое удовольствие от мысли о том, что Ниган несомненно все слышал. И оттого ей становилось все труднее сдерживать рвущихся из груди чертиков, ревущих и пляшущих под торжественное звучание собственных скрипок. Она догадывалась, что скорее всего он пойдет за ней. Поэтому она шла, не оборачиваясь, ощущая только его высокомерный взгляд между лопаток. Шла, смотря прямо перед собой, проклиная все на свете — себя, его, гребаное Святилище и чертовых Шепчущих, Кэрол вместе с ее дурацкими вопросами. Мэгги заставляла себя идти, держать гордую осанку, прислушиваясь к звуку собственных шагов до тех пор, пока за спиной не раздались еще. Почему он просто не может оставить ее в покое? Под навесом, по обе стороны от длинного прохода, располагались стойла, устланные соломой. Девушка остановилась у одного из них и протянула лошади спелое яблоко из большого металлического ведра. Животное аккуратно ткнулось носом в раскрытую ладонь, щекоча руку мягкими губами, подхватило плод целиком. Раздался сочный хруст. Пальцы скользнули выше и провели по гладкой соловой шерсти, погладив округлую щеку. — Ты с ними неплохо ладишь. Мэгги невольно вздрогнула, но даже не повернулась. Она видела его боковым зрением. Ниган оставался в проеме, подперев плечом деревянную стойку. На секунду прикрыла глаза, успокаивая разбуженное раздражение, продолжила любовно почесывать голову лошади. Та в ответ только довольно фыркнула. Взгляд мужчины медленно блуждал от самой макушки до носков ее ботинок. Она словно совсем не замечала. А на деле ее будто затопило плавленым свинцом. Оно вымазало ее изнутри, жгло невыносимо больно, потому что стоять здесь и сейчас, делая вид, будто только что ничего не случилось, стоять, намеренно игнорируя того, кем были заняты ее мысли уже несколько недель подряд, было единственным, что она могла себе позволить, чтобы не утонуть в отвратительных воспоминаниях минувшего дня. Мэгги просто не решила, что с ним делать. Мысленно послала его к черту. Ниган даже не дернулся. — Ты уже спланировала, как это сделать? Господи. С чего он взял, что она станет его слушать или еще лучше — делиться с ним своими решениями? — Спланировала что? — безучастно спросила она, стараясь не смотреть в его сторону. И не подмечать в его поведении самые крошечные детали, включая ту же идиотскую привычку разглядывать людей с надменным высокомерием. Это раздражало. Вот сейчас он поиграет желваками, усмехнется и быстро коснется кончиком языка нижней губы, чуть наклоняя голову набок. Так предсказуемо, Ниган. — С какой претензией заявишься в лагерь наших старых-новых друзей. У тебя же есть план, верно? — усмехнулся. Когда только она успела его так тщательно изучить? Захотелось отпустить в его сторону какое-нибудь дежурное оскорбление. Чтобы это стало крошечным шагом в привычную стабильность. В собственную нормальность. В которой она продолжила бы ненавидеть его так же злостно, как хотела сейчас. — Все, что тебе нужно знать — ты идешь с нами, — и прежде, чем он успел возразить, добавила, — это не просьба. — Не хочу тебя разочаровывать, но ездить верхом мне еще не доводилось. Мэгги недоверчиво покосилась на него, а в следующее мгновение уже опустила руку в ведро и бросила Нигану крупное румяное яблоко, которое он поймал с тихим хлопком. Несколько секунд повертел его в пальцах, рассматривая каждый раскрасневшийся бок. Подкинул вверх и снова поймал. Внутри девушки поднималось таких исполинских размеров эйфорическое злорадство, что оно заставило ее почти улыбнуться. Губы мужчины сжались, словно он услышал ее мысли. О, нет. Если бы это было правдой, она бы послала его к черту, а не стояла вот так, продолжая искоса бесстыдно наблюдать за тем, как Ниган хмурился и щурил глаза от яркого солнца, которое роняло на его высокие скулы и щеки золотистые лучи. — Попробуй подружиться, — она кивнула в сторону соседнего стойла, — не убивая при этом их друзей. Он не ожидал. Она это видела. С опасным удовольствием до мозга запоздало начинало доходить, что только что за слова вырвались из ее рта, однако возвращать их она не собиралась. Точно так же, как не собиралась жалеть о них. Еще чего. Не все же время ему подначивать ее. И Мэгги совершенно точно не волновало, что он сейчас чувствовал. Это была чистой воды провокация. Сознательная, подлая. Которую он проглотил и даже не поперхнулся. Только негромко хмыкнул и чуть сильнее нахмурился так, что его помрачневший взгляд практически полностью исчез под опущенными бровями. Шагнул к ней. Мэгги едва удержала себя от желания шарахнуться в сторону подобно испуганному кролику, вместо этого — задрала подбородок и следила за тем, как он приближается и останавливается на безопасном расстоянии. Достаточно безопасном для того, чтобы не заметить, как девушка пыталась выровнять участившееся дыхание, унимая грохочущее в глотке сердце. Она не должна бояться. И если это не страх, тогда что? Шумно втянула воздух носом. Расправила плечи — как обычно — точно у нее на голове стояла фарфоровая чашка с чаем. Застоявшаяся в стойле лошадь нетерпеливо забила копытом, просовывая рыжую морду между прутьями решетки и выпрашивая угощение. Ниган вытянул руку. — Раскрой ладонь, иначе рискуешь остаться без пальцев, — издевка в ее голосе росла. Мэгги тихонько усмехнулась себе под нос, отстраненно подмечая, что ей, наверное, даже будет немного жаль, если это все-таки произойдет. Закатанные широкие рукава и распахнутый ворот льняной рубашки обнажали красивые руки мужчины — удивительно красивые руки. Отрицать это было бессмысленно. Краем глаза она скользнула по новенькой чистой повязке на его предплечье, выглянувшей всего лишь на пару дюймов. Он, вероятно, успел посетить Лауру или об этом позаботилась Лидия. От этой мысли невольно сжались зубы. Ей откровенно не нравилось то, что происходило между этими двумя. Хотя, скорее всего, не происходило ничего. Должно быть, то, что Лидия видела в нем родственную душу, а Ниган пользовался своим, неизвестно откуда взявшимся, умением ладить с детьми, каким-то неведомым образом сближало их. Им обоим не доверяли, и это делало их похожими. Но что сближало с ним ее саму, Мэгги не знала. И именно это незнание привело ее туда, где она сейчас находилась. Он намеренно проигнорировал ее колкость, послушно последовав совету, и лошадь стянула фрукт из ладони мужчины, неторопливо прожевала. — Теперь можешь погладить. Она проговорила это и тут же ощутила легкое чувство превосходства. Вместе с ним отступал и тот внезапный гнев, который поразил ее сразу же, как только Ниган появился в поле зрения. Покидал ее тело как волна во время отлива в открытом море открывает дно. А там столько всего, что аж страшно становится. Размером с огромную пропасть. Дикое, темное. Нечто такое, что принадлежало ему. Скажи это. Скажи, что ты заглянула внутрь себя и на том месте, где должна быть душа, обнаружила только пустоту. — Слушай, Мэгги, я тут подумал, — начал он, пока девушка выводила жеребцов под навес. Ее движения были ловкими и плавными, когда она заправляла стремена, подтягивала пряжки, проверяла надежность уздечки и правильность установки седла, пристегивая заднюю и переднюю подпругу, явно чувствуя себя комфортно рядом с этими грациозными животными. Завораживало и то, как легко она с ними управлялась. Так что он ненадолго замолчал, любуясь оточенными навыками седловки и одновременно дожидаясь ее внимания, которое, он был уверен, незамедлительно последует после многозначительной паузы. И не ошибся. Как только она закончила, прикрепив к ремням колчан со стрелами и закинув за спину лук, она вернула ему вопросительный взгляд. Сама наверняка даже не заметила каким жадным он был на самом деле. Кончик языка закололо, и он скользнул по нижней губе, ощущая легкую шероховатость запекшейся раны. Мэгги заметила. И еле сдержалась, чтобы не продолжать смотреть дальше. Не черная. — Ты и я, — еще одна недолгая пауза, — вместе мы справимся. Нам не нужны остальные. — Нет никаких «нас», — передразнила она его. Какое ребячество, Мэгги. Она вспыхнула в ту же секунду. Ее адски-зеленые вписались в него на невероятной скорости. Вмазались, будто были гигантским грузовиком, а он — преградой у него на пути. Она уставилась на Нигана так, словно у него вместо головы вдруг выросла тыква. Какое-то «нам». Еще хуже — вытекающее из него «мы». Одно слово. Короткое крохотное одно слово. Оно не умещалось в ее разуме. Это настоящее безумие. Она сунула ему поводья рыжего скакуна, впечатавшись ладонью в грудную клетку мужчины, а затем молча развернулась, направляясь к выходу. Крепко стискивая ремешок уздечки, которая моментально становилась ледяной под жесткой ладонью, она повела вторую лошадь. Звонко застучали по дощатому полу подкованные копыта. Прежде чем выйти из конюшни, девушка обернулась всего на долю секунды только для того, чтобы отдать условный приказ — следовать за ней через время. Она не хотела, чтобы их видели вместе. Дверь закрылась без хлопка, с тихим шорохом, но это все равно заставило Мэгги против воли вздрогнуть. Медленно выдохнуть. И опуская голову, с тихим ужасом осознать, что внутри кроме возмущения не было ни привычной злости, ни ярости, ни раздражения. Господи, да что же это. Тонкие пальцы свободной руки уже непроизвольным движением потянулись к обручальному кольцу на шее, нервно покрутили, оттянули серебристую цепочку. Словно подсказывая ей ту банальную причину, по которой он до сих пор оставался жив. Внутри все еще до неприличия громко вопило это «мы». Хлесткое, необдуманное. Наверняка, необдуманное, потому как, если бы Ниган хоть ненадолго задумывался, прежде чем что-то ляпнуть, то в таком случае существовала небольшая, совсем мизерная, вероятность того, что общение с ним могло бы выродиться в нечто сносное. Даже для нее. Несмотря на то, что мотив его поступков по-прежнему оставался для девушки загадкой. Что еще хуже — у нее до сих пор не было внятного объяснения собственным поступкам. Эта мысль показалась дикой и отталкивающей. Это пугало. Определенно. Однако она осталась невероятно довольна своей реакцией на такую возмутительную дерзость. Она поставила его на место, и это просто не могло не придать уверенности в себе, приглаживая взвинчивающее беспокойство. Она ответила спокойно и с достоинством. Хотя внутри эти слова гремели воплями, разрывая барабанные перепонки. Мэгги предельно ясно запомнила его темные глаза, больше походящие на два черных агата. Такие темные-темные. Они практически полностью поглотили ее и, скорее, принадлежали бы ощетинившемуся зверю, а не человеку. Даже такому жестокому и отвратительному. Дьяволу вроде него. Он смотрел на нее так, будто все уже знал наперед. Будто уже достаточно изучил ее для того, чтобы предвидеть каждый следующий шаг. Но если это действительно было так, он бы предвидел и то, что она вполне могла перегрызть ему глотку за нечто подобное. Могла, но вместо этого просто ушла. Молча. А теперь в голове металось бессчетное количество обидных фраз. Их было много, очень много. Они отскакивали от стенок черепной коробки точно мячик для пинг-понга и занимали собой распаленный разум девушки. Вместе с этим открывая для нее то, как сильно человек может начать презирать самого себя. Это происходило потому и только потому, что она осознавала, что поступала неправильно, но уже не могла остановиться. Надеясь только, что рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места, выстроится по цепочке друг за дружкой в единый причудливый узор, как кружево. И тогда станет понятно, зачем это все было нужно, потому что все, наконец, будет правильно. Вцепившиеся в уздечку пальцы немели от напряжения. Лучи яркого солнца, замершего в зените, отражались от солнечных панелей и в стеклах припаркованного Форда. Яркий свет отвлекал от гнетущих мыслей после встречи с Ниганом. Мэгги отчаянно старалась не думать о том, что ей предстоит провести еще несколько часов в его обществе, прежде чем они доберутся до места назначения, а потом… Что-то произойдет. Девушка не знала, что именно, но чувствовала, что что-то обязательно должно случиться. Тревожное предчувствие сдавило грудную клетку. В любом случае, она не считала, что они смогли бы справиться только вдвоем. Для того, чтобы так решительно утверждать, им требовалось гораздо больше информации, чем то, что их противником по-прежнему оставались Шепчущие. Нужно было выяснить каким количеством ресурсов они располагают, сколько у них оружия и сколько людей. Да и вообще. Какого черта она всерьез рассматривала его предложение? Мэгги решила, что ее это мало интересует. Вернее — не интересует совсем. Пусть катится со своим планом в хренову преисподнюю, где ему самое место. Неподалеку от центральных ворот их ждали Аарон, Иезекиль, Магна, Конни и Келли. И Дэрил. Немного в стороне — несколько оседланных скакунов, они нетерпеливо били копытом, взрывая землю. Дэрил. Она не ожидала его увидеть. Его поведение утром в часовне показалось ей весьма однозначным. Так что она была уверена, что не встретит его здесь, занятого починкой старенького байка. Сделав еще несколько шагов, девушка замерла как вкопанная, словно только что налетела на невидимую стену, наблюдая, как мужчина, закончив возиться с двигателем, вытер ладони от машинного масла о красную тряпку и затем заткнул ее в задний карман штанов. Лошадь позади недовольно фыркнула и тряхнула головой, отчего ее уздечка мелодично прозвенела. Мэгги потянула за тонкий ремешок на морде, успокаивая животное. Она хотела что-то сказать, чтобы привлечь внимание охотника, но слов было так много, что они вертелись на языке невнятными обрывками фраз и совсем не желали складываться в связное предложение. Она не знала, как заговорить с ним, стоит ли начать издалека или, может, будет лучше просто сделать вид, словно ничего не произошло, и она совсем не удивлена внезапной смене его настроения. О нет, еще как удивлена. Почему он передумал? Когда девушка собиралась открыть рот, ее окликнули. Она невольно вздрогнула и повернулась на звук. Она была так глубоко погружена в собственные размышления, что совсем не заметила приближение Кэрол. Женщина держала за руки Хершеля и Грэйси, которая сломя голову тут же бросилась в объятия Аарона. Вслед за ними, заливисто смеясь, вприпрыжку направлялись Джудит и Эр-Джей. Мэгги ловко увернулась от двух детей, едва не влетевших в нее на полном ходу. Тогда они закружили вокруг Дэрила маленьким вихрем, по очереди хлопая друг дружку по плечу, как в салочках. — Мы пришли пожелать удачи, — мягко начала Кэрол, и ее губы растянула приятная улыбка. Мэгги хотела ответить тем же, но взгляд сам собой опустился на лицо ребенка, которое не выражало ничего, кроме печали и горести. Все внутри мигом подобралось и сжалось в тугой неприятный комок. Хершель выпустил ее ладонь и в один широкий шаг прильнул к матери, неудобно обхватывая ее талию и утыкаясь лбом в живот. Потрепанная кепка с его головы с тихим стуком свалилась на землю. Девушка любовно потрепала мальчика по макушке. Он в ответ только шмыгнул носом. И что-то проговорил. Выдохом. Тихо-тихо, так что пришлось изрядно напрячь слух, чтобы разобрать сказанное. — Почему ты снова уходишь? Просто ошеломление. Вопрос поставил ее в тупик. Она хотела ответить — потому что так надо. Сухо, нескладно. Скажи это — и он сам от тебя отвернется. Но она просто не знала, как правильно ему все объяснить: у нее не было заготовленного ответа, не было подходящего объяснения и уж точно не было повода его обманывать. Был только страх. Страх спугнуть его руки. Думай, думай. Ну же. — Хершель, милый, послушай… Пара растерянных блестящих от соленой влаги глаз уставилась прямо на нее. Мальчик мужественно сморгнул накатившие слезы. — Кое-кто сделал нам очень-очень плохо, поэтому теперь мы должны разобраться с этим, — Мэгги погладила ребенка по щеке и опустилась перед ним на корточки, сохраняя зрительный контакт, она собиралась продолжить, но Хершель перебил ее. — Почему всегда ты? Почему не может кто-то еще? — он отвернулся и пнул носком ботинка первый попавшийся камень, скрипя зубами от досады. Тот покатился по асфальту и скрылся в траве. Он будто совсем не слушал ее. Смотрел в сторону. Его грудь тяжело вздымалась, пока он шумно втягивал воздух носом, раздувая ноздри то ли от злости, то ли от обиды. Болезненной, почти ощутимой. Отчего отчаянно-сильно захотелось попросить у него прощения. Она чувствовала себя виноватой за то, что оставляет его здесь. Чувствовала, как ему становится больно. Из-за нее. — Я не… — Я могу пойти вместо тебя! — вдруг выпалил мальчик. Девушка изумленно вскинула брови. — Мышонок, я очень горжусь твоей смелостью, но это не обсуждается, — она постаралась придать своему тону намеренной строгости, — это может быть опасно, поэтому в этот раз идут только взрослые. — Но я ни капельки не боюсь, — объявил Хершель, хотя его голос предательски дрогнул. — Не сомневаюсь. Мэгги улыбнулась плотно сжатыми губами и на минуту притянула сына к себе, заключая в крепкие объятия. Она поглаживала его по спине, пока его дыхание не выровнялось. Стало спокойным, размеренным. А следом прозвучала фраза, от которой — Дьявол, помоги — она моментально задохнулась. — Что если ты не вернешься? Тут же показалось, что во всей Александрии стало на порядок тише. Словно целый город поглотила мертвенная тишина, от которой крошечные волоски на затылке встали дыбом. Девушка отстранилась, хотя, на самом деле, практически отшатнулась в сторону от этих слов, полоснувших лезвием по ушам. Ужас леденящей волной обжигал щеки. А она все пыталась понять, чего именно она так сильно испугалась — того, что действительно могла не вернуться или того, что светлый разум Хершеля был омрачен подобными мыслями. Она хотела успокоить его. Убедить в том, что все обязательно будет хорошо. В то же время ей бы хотелось, чтобы кто-то точно также сжал ее плечо и сказал это заветное утешение. Нужное. И она бы поверила. Потому что ее нашли бы в этой суматохе. Выдернули бы из этого ада, где она бы перестала бояться и трястись. Так что же теперь стало с этим гребаным «хорошо»? Только сейчас Мэгги поняла, что все это время сдерживала дыхание, словно желая убедиться, как долго можно не дышать. Выдавая только неправдоподобное возмущение: — Что за глупости?! — воскликнула она, — конечно же я вернусь. Голосом, от которого сделалось тошно. Встревоженный, неуверенный, а в нем столько откровенного притворства, что захлебнуться недолго. — Всегда возвращаюсь, — девушка подняла с земли головной убор и нацепила его на голову мальчика, шутливо щелкнув пальцем по вздернутому носу. — Обещаю. И в этом «обещаю» Хершель услышал… что-то. И потому смотрел слишком странно, так словно знал страшную тайну. Смотрел прямо в лицо Мэгги просто, чтобы убедиться, что ошибается. А оно еще бледнее, чем было. Она моментально заставила взять себя в руки. Кажется, он даже поверил ей. По крайней мере, больше не сказал ни слова. Затем он блеснул глазами и быстрым движением развернул кепку козырьком назад. Джудит незаметно подкралась на цыпочках практически вплотную и, хлопнув друга по руке, громко выкрикнула: — Ты водишь! Дети с визгом разбежались кто куда — салочки плавно переросли в прятки. Мэгги поправила выбившуюся прядь волос, резко выпрямляясь во весь рост и переглядываясь с Кэрол. Нужно быть слепым, чтобы не заметить, как напряглось ее тело. И женщина подмечала каждую крохотную деталь. Замечала растущую тревогу, которую она, как бы ни старалась, не могла спрятать, и подрагивающие пальцы, судорожно перебирающие поводья. Достаточно было одного взгляда, чтобы Кэрол со вздохом покачала головой. Сделала шаг вперед. Чуть наклонилась к лицу девушки, будто собиралась поделиться чем-то очень сокровенным. — Тебя что-то беспокоит? — приглушенный шепот. Точно шелест листьев на ветру он становился с трудом различим среди шумного гомона разговоров. Мэгги прекрасно расслышала вопрос. Просто отлично. Однако признавать, что что-то не так было неприятно. Как и то возвращающееся чувство беспомощности, которое, словно издеваясь, напоминало о себе новой порцией тяжелых размышлений, заставляло, переламывая себя пополам, неосознанно ждать помощи. Безмолвно. Потому что в глотке кто-то рассыпал горсть битого стекла. Потому что однажды, когда кто-нибудь заглянет в ее глаза так глубоко, насколько это только возможно, он сам обо всем догадается. Наткнется на прежнюю Мэгги Ри и обязательно выдернет ее из навалившейся тонны проблем. Наверное, элементарного «все будет хорошо» все-таки недостаточно. Этого «что-то» слишком много. И оно до осточертения беспокоило. Ну же, Кэрол, посмотри сама. Неужели ты не видишь? Хершель по-прежнему болен. Элайджа мертв, и теперь им грозит изгнание. Кроме того, Шепчущие снова объявились, и за одну ночь разрушили стены, которые строились и укреплялись неделями. А еще Ниган. Обвинять его во всех несчастьях оказалось гораздо сложнее, чем она могла себе представить. Он не делал ничего особенного и вел себя как обычно. Просто теперь он стал… еще более невыносимым. Или проблема была в ней? Кажется, я схожу с ума, Кэрол. Вся моя жизнь будто идет нахер, Кэрол. Конечно же, ни слова вслух. «Все в порядке» — почти произнесли губы. Девушка не умела лгать и лукавить достаточно убедительно. А в этом случае пришлось бы соврать в первую очередь самой себе для того, чтобы хоть немного прояснить ситуацию. — Дэрил, — имя охотника выдралось из подсознания так внезапно, что заставило одновременно остолбенеть их обеих, — почему он передумал? Следующая минута томительного ожидания показалось невозможно долгой. — Ты же его знаешь. У Дэрила свои правила, — Кэрол пожала плечами, коротко переглянувшись с мужчиной. Он обернулся к ней всем телом, упирая руки в бока и щурясь от палящего солнца. При виде девушки в уголках его рта тенью мелькнула крошечная улыбка. Он привычным движением отбросил волосы с лица. Мэгги прикусила щеку изнутри, словно усиленно припоминая или решаясь на что-то, а затем они оба сдержанно кивнули друг другу. Взгляд дрогнул. И вдруг плавно переместился куда-то за спину девушки. Она моментально ощутила знакомое жжение между лопаток. Оно скользнуло вдоль позвоночника, посылая по спине волны липких мурашек. Это заставило невольно подернуть плечами. Быстро вздохнуть. Как только ему удавалось заслонять собой все вокруг? Стоило ему только показаться на горизонте, как ей начинало казаться, что воздух насквозь пропитывается нескрываемой самовлюбленностью, а сам он нависает над ней огромной густой зловещей тенью, отчего рефлекторно хотелось закрыть голову руками. Шел Ниган практически бесшумно, его присутствие выдавал только цокот копыт рыжего коня, которого он вел за собой. Звук становился все ближе. Мэгги украдкой покосилась на то, как Кэрол на прощание обнимала Дэрила, и на то, как он незаметно поцеловал женщину в шею, прежде чем оседлать блестящий черный мотоцикл. Двигатель зарычал с глухим рокотом. Байк рванул с места, поднимая клубы пыли. Девушка отвернулась. Потом перекинула уздечку на спину лошади и запрыгнула в седло. Невероятная легкость и врожденная грация, которой она обладала в полной мере, а также завидные навыки верховой езды просто не могли не восхищать. Ниган постарался в точности повторить ее движения. Однако на деле это оказалось куда сложнее, чем показалось на первый взгляд. Мужчина рывком выпрямился в седле, туго натянул поводья и поправил карабин так, чтобы он все время был под рукой. Было непросто заставить верхового жеребца двигаться в нужном направлении. Он постоянно уворачивался, мотал головой или вовсе отказывался двигаться. Мэгги не удержалась и фыркнула. — Ослабь поводья и сильнее прижми стремена к бокам, — бросила она через плечо, даже не обернувшись. На крупном скакуне соловой масти она выглядела хрупкой и беззащитной, но он видел, какой на самом деле превосходной наездницей она была. Без всяких сомнений. Подбородок задран — смотрела прямо перед собой. Идеально прямая спина, плечи развернуты почти до хруста, руки непринужденно согнуты в локтях, пальцы в кулаки. Вымуштрованная до блеска дисциплина. Он последовал указаниям и конь, послушавшись, вскинул морду и, позвякивая уздечкой, пошел легкой рысью. Выехав за ворота, Мэгги пришпорила животное и решительно устремилась вперед, вслед за остальными. По асфальту мягко застучали подкованные копыта лошадей маленького отряда. Над раскаленным покрытием клубилось горячее марево, создающее иллюзию бескрайней водной глади. Вот-вот и расплавится. По обе стороны от дороги простиралась кромка зеленого леса, а за ним — пустырь, поросший сорняковой травой. Вдалеке, у самого горизонта, вырисовывалась полуразрушенная мельница, за которой блестела река. До нее оставалось около пары часов езды. И не больше семи миль до Хайленд-шоссе. Когда девушка поравнялась с Аароном, она невзначай обратила внимание как он управлял лошадью. Он удерживал поводья здоровой рукой, в то время как вторая, на месте которой сейчас был металлический протез, напоминающий булаву, сплошь утыканную острыми шипами, была опущена вдоль тела. Сложно не согласиться, что такой его вид производил устрашающее впечатление. Однако Мэгги знала, что за всем этим по-прежнему скрывался тот парень, который спас их группу после ужасной бури. Спокойный и рациональный. Рассудительный Аарон. Правильный. Она хотела поговорить с ним. И теперь, когда они ехали во главе колонны, она не могла упустить свой шанс. Девушка решила начать издалека, с самого начала. — Вам уже удалось решить проблему с вором припасов? Мужчина повернул голову. — Что? — он так искренне удивился, что она почувствовала себя крайне неловко, — откуда ты знаешь? — Гейб рассказал мне. — Ох, это, — он усмехнулся и потер переносицу, — это ерунда. Не бери в голову. Я говорил ему, чтобы он не раздувал проблему. Скорее всего, дети просто заигрались. «Ну да…» — засомневались ее глаза. Девушка отвернулась, нашаривая взглядом следующий поворот. На самом деле, последнее, чего бы ей сейчас хотелось — это оставаться наедине со своими мрачными мыслями, которые уже не первый день сами собой выстраивались в ее мозге по определенной закономерности; громоздились друг на дружку и представляли собой довольно высокую пирамиду, упираясь каждой точеной гранью в одного единственного человека. Это страшно выводило из себя. Поэтому она поспешила быстро кивнуть, не позволяя закравшимся подозрениям взять верх. — Уверен? — Вполне, — Аарон пожал плечами. Мэгги молча посмотрела на него в ответ. Несколько минут они ехали в тишине. Мерный цокот копыт и звук рычащего мотора мотоцикла отдавался в ушах притихшей компании нескладной музыкой, заглушая собой все и вся. Затем мужчина деликатно прочистил горло. Звук больше походил на скрежет железа. — Тебе не нужно беспокоиться обо всем в одиночку, — обратился он к девушке, — Совет — коллегиальный орган. Это значит, что мы работаем как слаженный механизм. Вместе. Старательный акцент на последнем слове. Наверняка хотел, чтобы она обратила на это внимание. — Кое-кто с тобой не согласится, — хмыкнула она, — думаю, Розита будет категорически против сотрудничества. — Она ничего не решает, — мужчина прервал ее решительным тоном, — решение принимает Совет. — Любопытно. Значит, было голосование? И каков вердикт? Мэгги старалась говорить спокойно — у нее даже почти получилось. Но в интонации ее голоса все равно сквозила неподдельная ирония. Где только она этого набралась? Аарон скривился. Ему будто были физически противны следующие слова. — Мнения разделились. Ауч. Это было неожиданно и очень неприятно. Ей словно вгоняли гвозди под ребра, затем выкручивали разводным ключом и вгоняли снова. Он моргнул, тяжело вдохнул, будто хотел сказать что-то еще, но вместо этого лишь кашлянул. Больше они не говорили. Улыбка исчезла с ее губ как-то слишком быстро, и она почувствовала себя настолько уставшей от всего этого, что заныло в груди. Она все никак не могла поверить в то, что сказал Аарон. Это было то, до чего она была в состоянии догадаться сама. Догадаться, о чем они все молчали. Все время. Наверняка он рассказал все это только затем, чтобы ее перестало мучить это неведение. Ее раздражало, когда она чего-то не понимала. И он это знал. Решение принимает Совет. Фраза, настигшая ее с такой молниеносной быстротой, с какой пуля разрывает мягкие ткани. Впилась в ее сознание с завидным аппетитом. Пусть так. Она поступит как Ниган. Хоть раз. Это ведь не преступление? Через семь миль путь преградили четыре полосы движения пустынного шоссе, хаотично напичканные брошенными автомобилями. Они больше напоминали ржавые консервные банки с выбитыми стеклами и спущенными колесами, давным-давно поросшие мхом и лишайниками. Небольшая группа оказалась вынуждена пробираться через полосу препятствий, созданную авариями, с мучительной медлительностью. Лошади перешли на шаг и постоянно дергались от малейшего скрипа. На протяжении всех этих семи миль Мэгги не переставала думать о словах Аарона. А еще о Хершеле и Элайдже. А еще о том, сделала ли она все возможное для того, чтобы спасти их обоих. И чем дольше она об этом думала, тем сильнее боль и сожаление саднили в глубине ее души так, будто это была злокачественная опухоль в ее теле, которая пускала метастазы в каждом внутреннем органе и перерождалась в нечто более темное и ядовитое, чем горе. Она выпрямилась в седле, цепляясь взглядом за линию неровного горизонта и яркого неба с рваными белоснежными облаками. Туда, где плотными рядами темнели деревья. На краю шоссе замаячил опрокинутый обугленный грузовик, он заблокировал две западные дороги, кабина водителя, спрессованная всмятку, лежала отдельно, сцепившись с тремя другими машинами поперек разделительной полосы. Сожженные остовы остались перевернутыми позади сгоревших обломков. Вдали от аварии большинство автомобилей оказались спаяны в цепной реакции. Они съехали на обочину и когда столпотворение испорченных машин осталось позади, наткнулись на парочку ходячих, забрызганных кровью и бесцельно бредущих вдоль автострады. Проезжая ближайший район, они заметили с полдюжины темных фигур, сидящих в канаве и неестественно сгорбившихся над чем-то раздавленным на дороге — человеком или животным, уж неважно. Разобрать было практически невозможно, поскольку это нечто рваное и розовое оказалось разжевано настолько сильно, что выглядело как мокрая тряпичная кукла. Запах апокалипсиса достиг носа девушки, скрутил желудок. Колонна утомленно повернула на запад. Лошадей вывели на траву. Двигаясь молча, они осторожно крадущимися шагами направились в сторону города. Мертвецы нехотя оторвались от трапезы, безразлично провожая путников невидящими взглядами. Щебневая дорога змеилась параллельно автомагистрали, вилась лентой через лесной заповедник, вела сквозь заброшенные деревни и разграбленные супермаркеты на окраине навстречу центральной части поселения. Чем глубже они продвигались через все более густо застроенные районы, тем сильнее непередаваемый ужас сдавливал гортань. Что-то внутри постепенно вспоминало. Когда долгое время живешь за заколоченными стенами, то начинаешь забывать, каково там, снаружи. Снаружи — конец света. Не в каком-то поэтическом, метафорическом или гипотетическом смысле. Нет, вовсе нет. Снаружи — самый настоящий конец света. Думать об этом в принципе нелегко, но просто держать в голове сам факт случившегося уже было достаточно. Ведь все происходило где-то там за периметром и не несло угрозы до тех пор, пока не столкнешься с этим лицом к лицу. Вот тогда становилось страшно. Поистине страшно. Потому что вот ты здесь. И здесь пахло смертью. Мимо проплывали редкие спальные районы и торговые центры. Крупнейший центр по продаже автомобилей, темный как морг, с пустующими глазницами оконных проемов до сих пор мог похвастаться внушительной коллекцией новых моделей дорогих автомобилей. Следом разграбленный до последнего кирпича Вафель Хаус. А мемориальный парк Джона Хауэлла больше походил на могильник или плацдарм боевых действий с безжизненными тропинками и заросшими сорняками аллеями. Видимая часть парка вдоль всего перепада рельефа кишела ожившими трупами. Группа миновала маленький семейный ресторанчик Кларков, гипермаркет Таргет, центр кемпинга, сувенирную лавку, пекарни, центральный почтамт, больницы и образовательные учреждения. Футбольное поле средней школы усеяно обезглавленными телами детей. Окна здания заколочены так, что между массивными досками не пробивался ни один лучик солнечного света. Морг на территории медицинского центра также намертво забит снаружи гвоздями, а изнутри доносились приглушенные жуткие скрежещущие звуки. Ходячие настойчиво царапали ногтями двери. Повсюду блестели осколки битого стекла, валялись разорванные покрышки и металлические запчасти. Разбитые вдребезги брошенные машины разбросаны по тротуару, точно игрушки в порыве гнева. Через пару миль город остался позади. Редеющая безжизненная застройка окраин сменилась живописными пейзажами соснового леса. Живых они так и не встретили. Решено было устроить привал до темноты. Дэрил надежно укрыл байк под деревьями, засыпав листьями и размашистыми ветвями. Следующую часть пути он прошел пешком. Участок представлял собой глубокую речную долину с недоступными для мотоцикла склонами. Обширное плато, поросшее редкими дубами и можжевельником, стало спускаться к побережью, и еле заметная, некогда накатанная редкими машинами грунтовая дорога, петляя, становилась извилистой. Крутой опасный подъем преодолевали долго. Мэгги все пыталась подсчитать время и скорость, с которой они двигались. Должно быть, не больше пятнадцати миль в час. Наконец, загнанные лошади вздохнули свободнее, они сделали еще несколько шагов и остановились. В роще журчал родник. Это был чистый лесной родник, который питал ленивую реку, раскинувшуюся неподалеку. Здесь они смогли напоить животных и набрать воды. Собрав немного хвороста на опушке, группа разожгла костер и водрузила над ним котелок. Мэгги осталась с Конни, Келли и Магной. Очищая сырой картофель от кожуры, девушка старалась не упускать из виду Спасителя, украдкой поглядывая в его сторону. Зачем она это делала? Он вел себя ничуть не страннее обычного, просто как… Ниган. Все как всегда. В этот раз у нее даже не было того тревожного предчувствия, которое назойливо сопровождало каждую их встречу. Тогда в чем дело? Она просто хотела контролировать ситуацию. Да, именно так. Хворост прогорал слишком быстро. Ниган, Иезекиль и Аарон по очереди возвращались из чащи с целой охапкой сухих ветвей, сучьев и тонких стволов, пока Дэрил с арбалетом наперевес обходил по кругу поляну, где они решили сделать привал. Вскоре он принес пять освежеванных и выпотрошенных кроличьих тушек. К счастью, к этому времени костерок уже достаточно разгорелся, а неподалеку лежала внушительная груда хвороста. Магна принялась нанизывать кусочки сырого картофеля между кусочками мяса. — И все-таки. Каков твой план? Мэгги сидела на земле, подогнув ноги под себя и смотрела на огонь, время от времени подкидывая сухие листья. Она не сразу сообразила, что обращались к ней. Только после того, как молчание затянулось до неприличия, и она почти физически ощутила, как три пары глаз устремились прямо на нее, она, наконец, подняла взгляд на лицо Нигана. Он вдруг оказался напротив нее, сидя на большом поваленном бревне и потирая подбородок. Изогнула тонкие брови. Какие-то проблемы? Не вопрос, скорее выкрик внутреннего голоса. Делала вид или правда не догадывалась? Она была проблемой. С самого начала. Мужчина чуть подался вперед и почувствовал, как напрягается ее верхняя губа, и как под кожей покалывает от раздражения. Придвинься он ближе, и она направит на него пистолет. — Лошадям нужно отдохнуть. Потом ты отведешь нас к аэродрому, — ровный бесцветный тон, который заставил вспыхнуть нечто в его карих глазах. Он будто отыскал то, что хотел, и этого было бы вполне достаточно, но, охваченный азартом, он уже не мог остановиться. Это было ее спокойствие. Подчеркнутое, непоколебимое. Абсолютно готовое перерасти в ярость при малейшей возможности. — Так я поэтому здесь? — скопировал ее интонацию, склонив голову набок, — я ваш экскурсовод? Что, никто не умеет пользоваться долбаной картой? — хохотнул он, оглядев присутствующих. Это была улыбка хладнокровного убийцы. Кровожадный хищный оскал. — Я здесь потому, что ты ведешь меня на смерть, не так ли? Это опасно, и поэтому ты берешь с собой пушечное мясо вроде меня. Ты придумаешь способ, причину, сделаешь это сама или с чьей-то помощью вдали от любопытных глаз. Но ты. Это. Сделаешь. Яд в его голосе вернул призрачное ощущение, что ничего не изменилось. Она совершенно права — все, как всегда. И от этого стало даже немного спокойнее, насколько это было возможно, когда он находился на расстоянии вытянутой руки и говорил все эти вещи, словно кроме них двоих на поляне больше не было ни души. Их разделяла застывшая в воздухе ненависть. И взгляд. Будто чего-то ждущий. Ждущий реакции на издевку. Что она скажет? Но Мэгги только нахмурилась и продолжила смотреть. Смотреть так точно он был мерзким тараканом. Безразлично взглянула на ворот синей рубашки, не застегнутый на последние две пуговицы, против воли припоминая прикосновения к его рукам, а еще причудливые узоры чернил на предплечье. Ей стало противно. Вот оно. Вот то, что она всегда к нему ощущала. Должна ощущать. Презрение. Захотелось плюнуть ему в лицо или огреть чем-нибудь потяжелее, чтобы он перестал нести всю эту чушь. Это выводило ее из себя. Злило до умопомрачения, как и то, что она не торопилась отвечать ему. И даже еще хуже — нечто в глубине ее души хотело остановить мужчину не для того, чтобы заткнуть. Оправдаться. Несмотря на то, что вчера она подозревала его в сговоре, угрожала казнью и даже собиралась придушить собственными руками, отчего-то сейчас, в этот самый конкретный момент, она не желала ему смерти. Очевидно, на каком-то этапе между ними произошло недопонимание. Это дно. Это гребаное дно. — Можно я кину в него картошку? — Келли подкинула овощ, взвесив его перед броском, и замахнулась. — Нет, едой не кидаются, — нравоучительно пригрозил Иезекиль. Мэгги фыркнула, с трудом скрывая улыбку. — Кинь нож, — съязвила она, забирая готовую порцию и направляясь к побережью. От тарелки с едой поднимался аппетитный запах. Есть не хотелось, но желудок призывно заурчал. Дэрила на обеде не было. Вероятно, он занимался чем-то более приятным, чем очередное выяснение отношений с Ниганом. Его темная фигура мелькала между деревьями у самой поймы реки. Девушка подошла ближе. Сидя на берегу, мужчина взглянул на нее снизу-вверх и, покачав головой, повернулся обратно, продолжив точить тяжелый охотничий нож о камень. Даже не сдвинулся с места. — Ты топаешь как слон, — беззлобно заметил охотник. Она явно смутилась. Без слов протянула ему глиняную тарелку с жареным мясом и кусочками овощей. Движение получилось слишком резким. Нетерпеливым. Рука упрямо дернулась. Он хмыкнул и, посмотрев на нее с полсекунды, воткнул нож рядом с собой в сухую землю, взял посуду, легко коснувшись кончиков ее пальцев. И прежде чем опуститься рядом с ним на пожухлую траву, она зачем-то обернулась на поляну. Мужчина проследил за ее взглядом. — Ты хотел убить его. Голос напряжен. Тихий и слегка охрипший, как будто простуженный. Как если бы она долго простояла на прохладном воздухе. Девушка не назвала имени. В нем словно до сих пор сохранялось нечто отравленное, истощенное, нормально не функционирующее. Запретное и недоступное для нее. Стоило отдать ему должное. Дэрил сам моментально догадался, кого она имела в виду. — Он может нас предать, — невозмутимо возразил он, закидывая в рот небольшой ломтик картофеля. — Он этого не сделает, — сама от себя того не ожидая, выдала Мэгги, и овощ встал поперек горла. — Это он тебе сказал? Господи, откуда такая уверенность? Она была действительно слишком уверена в благополучном и запланированном исходе всей ситуации, слишком уверена в безусловной преданности, слишком уверена в Нигане. Хотя если смотреть правде в глаза, он сам по себе — тикающая бомба замедленного действия. А в связке с ней? Настоящий фурор. Эта самая бомба приобретала чертовски непредсказуемые последствия. Она поджала губы и сложила ладони на коленях. Кулаки сжались сами собой. Это отлично видно. Она чувствовала. Чувствовала, как ее несет. На полном ходу. Снова. Дэрил снова прав. Какое-то время он молча ел, не глядя на девушку. Несколько раз то фляга, то кусок жареного мяса замирали в руке охотника, и он, даже прекращая жевать, прислушивался к отдаленному шуму. Они сидели на берегу родника. Рядом, пробиваясь между нагромождением остроконечных скал, весело журчала вода, в густой кроне деревьев заливались пением птицы. За спиной тихонько потрескивал огонь. — Я тоже хотела его убить. Всех из Спасителей. Выставить в ряд и прикончить по одному. — Почему не стала? — Потому что я каждый день напоминаю себе, что мы больше, чем наше прошлое. Глупый вопрос, толкнувший на еще одно откровение. Голубые глаза смотрели по-другому. Понимающе. Внимательно. Он знал, что ей страшно, но ничего не мог с этим поделать. Кулаки на коленях сжались еще сильнее. — Ты знаешь, на что он способен, — в его голосе прозвучало предупреждение. — Не после всего, что случилось. Дэрил тяжело вздохнул и, быстро облизав пальцы, вернул тарелку девушке. Мэгги думала, что ее тело одолевал зверский голод, но на самом деле ей не удалось доесть даже свой кусок мяса, и она наскоро перекусила только пресной лепешкой. Голод перебивала каких-то исполинских размеров сила мыслей. Они безостановочно циркулировали внутри головы, вокруг головы, наворачивая уже который круг подряд, и замыкались. Каждая на одном и том же. Кого она пыталась переубедить? Она не понимала, что с ней происходит. Просто все было очень сложно. Просто она ломалась. Выходила из строя. Медленно и бесповоротно менялась, отчаянно этому сопротивляясь. — Я ему не доверяю. Слова застряли прямо в глотке. — Я не прошу тебя доверять ему. Я прошу тебя довериться мне. Это уж точно не было просьбой. Она умоляла его поверить ей. Пока что-то светлое сильное неразбитое в ее грудной клетке всем своим существом слезно молило его не отвечать «да», дать категорический отказ. Не произноси, Дэрил. Останови это. Прекрати. — Ладно. Он осторожно тронул ее плечо. Мэгги накрыла его широкую ладонь своей, ощущая шероховатость сбитых в кровь костяшек. Даже не прикосновение. Благодарность. Такая острая и искренняя. За то, что он делал сейчас и за то, что нужно было сделать еще очень давно. Через несколько минут группа вернулась на главную дорогу. Вторую часть пути строй возглавлял Ниган, позади слышался рокот мотора мотоцикла и шорох колес по гравию. Маршрут проходил в основном через сельскую местность. Проселок, спускаясь с пригорка, пересекал узколинейное полотно железной дороги и снова сворачивал в сторону леса, образуя перекресток. Перешагнув ржавые рельсы, они преодолели насыпь, сразу за которой начиналась широкая полоса густой травы, а дальше — равнина. И по равнине пролегали грунтовые дороги, петляли едва заметные тропинки, и все они вели за горизонт, где исчезали в лиловой мгле. Линия горизонта, всего в трех милях от них, почти сияла в незаметно подкравшихся сумерках. На протяжении этих трех миль им встречался только сухой кустарник. Вечерняя прохлада и сырость постепенно начинали пронизывать воздух, отчего летний день казался по-осеннему холодным. Из-за деревьев постепенно выползали жуткие бесформенные тени. Они становились все гуще, удлинялись, а когда маленький отряд миновал еще пару деревушек, то вовсе слились в сплошную угольно-черную массу. Дорога постепенно вновь затянулась лесами. Непроходимая с виду стена зелени простиралась во всех направлениях, насколько хватало взгляда. Высокие кроны сомкнулись у них над головами. Их черные верхушки слегка покачивались на ветру, а под ногами хрустели опавшие сучья. В густой дремучей чаще двигались в тишине, чтобы не зацепить случайного монстра. Наконец, вдалеке, где плотно растущие стволы деревьев начинали редеть, мелькнула и тут же погасла вспышка света как от прожектора, очертив на секунду силуэт невзрачного здания. Сначала Мэгги подумала, что ей показалось, но вспышка повторилась. А затем по сосновому лесу волной пронесся странный необъяснимый шум. Он напоминал хлопание веток и вместе с тем повторяющийся низкий пугающий гул. Лошади навострили уши и беспокойно заозирались по сторонам. Девушка быстро переглянулась с охотником, который катил свой мотоцикл рядом с ней. Но в ответ он только неодобрительно покачал головой. Прочитал, что она собиралась сделать. Чудо, что не пришпорила коня и не умчалась прямо к главным воротам. Ближе подходить нельзя. Однако любопытство нестерпимо брало верх. Напуганных животных и байк Дэрила решили оставить вдали от посторонних глаз, надежно спрятав, а дальше идти пешком. Но не успели ступить даже шагу. Гул повторился. Лошади тревожно заржали, переступая с ноги на ногу, и только натянутые уздечки удерживали их на месте. Группа разделилась. Конни и Келли остались дежурить на страже, а остальная компания поделилась на несколько пар и разбрелась осматривать периметр. Мэгги осталась в паре с охотником. В лесу что-то происходило. И эта неизвестность заставила всех держать оружие наготове, двигаясь друг за другом след в след, приблизиться к зданию на безопасное расстояние и оставаться незамеченными. Вернее то, что они посчитали зданием, на самом деле оказалось высоченной бетонной стеной, обнесенной колючей проволокой. По верхнему ярусу действительно был установлен прожектор. Территория заброшенного аэродрома за забором подсвечивалась то ли фонарями, то ли кострами. Девушка вытянула из колчана за спиной стрелу и зарядила лук. Сердце бешено заколотилось. В висках наперебой грохотал собственный пульс. Не теряя концентрации, она перебирала пальцами жесткое оперение стрелы, тщательно вглядываясь в темноту. Начинало резать глаза. Что-то не так. Что-то определенно точно было не так. Подсознание все пыталось растормошить ее, донести что-то очень важное. Но все, что она ощущала было сравнимо с настоящей пыткой. Будто капли воды методично разбивались о ее голову, пока у нее были связаны руки и ноги, а сама она не в состоянии пошевелить ни одной частью тела. А ее окружение — камера. Герметичная, темная, душная камера, в которой она не видела дальше кончика носа. Каждая капля казалась ударом молота, бьющим прямо по мозгу. Потому как она все старалась ухватиться за малейшую подсказку от своей обостренной интуиции, но та проворно от нее ускользала. Она постаралась сосредоточиться на окружающих ее звуках. Проглотила дрожащий выдох. Она должна успокоиться. Немедленно. Каков твой план? Черт возьми, у нее не было гребаного плана. Но разве она могла ему это сказать? Да ни за что на свете. Пусть просто проваливает из ее головы. Она собиралась проверить его слова, преподать урок этим говнюкам, кем бы они ни были и, если понадобиться, разнести это место в щепки. Она обошла часть аэродрома с восточной стороны, где они должны были встретиться с Дэрилом. Повсюду раскиданы проржавевшие остовы машин, металлические обломки, чуть поодаль несколько облезлых амбаров и сараев, не представляющих никакого интереса. Посреди раскинувшегося поля расположилась взлетно-посадочная полоса. Крупные плиты давно покрылись паутиной глубоких трещин, кое-где виднелись толстые пучки травы. А в глубине, там, куда не дотягивалось освещение фонарей, серебряный свет неполной луны облизывал контуры — подумать только — настоящего самолета. Он был небольшим и будто бы вот-вот готовым к взлету. С ума сойти можно. Она даже не надеялась еще хоть раз в жизни увидеть самолет. — Мэгги, — раздраженное шипение откуда-то сбоку. Точно. Слушать звуки. Она совсем забыла. Девушка повернулась и шагнула наугад в пустоту. В царящей вокруг гробовой тишине раздавшийся под ногами хруст показался особенно отвратительным, словно ломалась тонкая ледяная корка. Характерный чавкающий звук раздавливаемой плоти заставил похолодеть даже кончик языка. Отскочить в сторону. Дрожащими пальцами натянуть тетиву. И… Край сознания истошно орал ей в самое ухо, что очередная серия неясных шумов снова повторяется. Позади по очереди проносились треск, щелчки и что-то похожее на шаги — становились все ближе. Но она не слышала. Взгляд опустился сам собой. Черт. Черт! Она хотела побежать, закричать, завопить, но ледяной страх сковал ее тело, а в горле от накатившего ужаса сперло дыхание. Мэгги смотрела на землю, устланную до самой стены, окровавленными трупами. Она смотрела на землю и видела раздавленную человеческую голову прямо у своих ног, сглотнула, чтобы подавить тошноту. Когда вновь раздался треск со стороны деревьев, громкий как выстрел из пистолета, над головой пронесся свист спущенной стрелы. — Нужно уходить, — тот же голос. Кто-то ощутимо дернул ее за руку. — Но вы же только что пришли. Яркая вспышка прожектора на мгновение ослепила, заставив изо всех сил зажмуриться. Между лопаток ткнулось холодное дуло автомата.