hi, Maggie

Дэрил шел первым. Впереди маячили потертые ангельские крылья на его жилетке. Несмотря на то, что он передвигался быстрыми шагами, в каждом его движении все равно сквозила плавность и осторожность. Он весь — отражение уверенности, стремительности. Мэгги откровенно не понимала, зачем он потащил ее с собой на разведку, потому что она была абсолютно бесполезна в подобных делах. Она с большей долей вероятности могла бы помочь с каким-нибудь строительством. Таскала бы брусья, забивала бы гвозди. Но не это, нет. Она не различала следов и уж тем более не умела их читать. Но она хотела поговорить. Ей нужно. Так сильно, что это дурацкое «нужно» уже набило оскомину на зубах. И потому она шагала прямо за охотником, стараясь ступать так же бесшумно, однако ноги все равно путались в высокой поросли. Мужчина молчал, сосредоточившись на цели. Прислушиваясь, присматриваясь, оценивая примятую местами траву, он задавал направление пути. Следы петляли вокруг Александрии, словно мертвецы сначала окружили поселение, прежде чем отыскали слабое место в защитном ограждении. И все же это было не то, что они искали. Они уходили все дальше в лес, где высокие зеленые сосны скучились так плотно, что образовали настоящую стену. Девушка старалась смотреть перед собой. Осматривать периметр снаружи оказалось не так страшно, как она себе представляла. Когда вокруг кольцом стали смыкаться деревья, Мэгги даже немного расслабилась. Она вглядывалась в окружающую их сочную зелень в надежде не столкнуться лицом к лицу с мертвецами, изредка посматривая на фигуру охотника, почти сливающуюся с лесом. Она переводила на него взгляд каждый раз, когда ей надоедало всматриваться в листья, едва покачиваемые легким ветерком, замечая, что его плечи хоть и были прямыми, но с каждым шагом, будто сутулились все сильнее. Или ей это только казалось? Он держал арбалет за массивный приклад и, поочередно перекладывая его из одной руки в другую, девушка видела, как под его кожей оживали и перекатывались тугие сплетения мышц. Мужчина уставился куда-то вдаль, весь погруженный в собственные мысли. Откуда в ней вообще взялось чувство, что оставаться наедине с Дэрилом будет тяжело? Однако внутри все равно росло это чувство безнадежности. Она впервые ощущала его так остро. Такая бескрайняя, всепоглощающая безнадежность. Потому что никто не собирался объяснять ей, что происходит. Все были слишком напуганы, и этот неописуемый страх постепенно поглощал их здравый рассудок. Розита вела себя так, будто кто-то все это время держал ее на поводке, а сама она готова была вот-вот сорваться, и разожми этот кто-то пальцы — она бы разорвала Мэгги до костей, не моргнув и глазом. Это ужасно беспокоило. И потому она хотела знать, что именно ее ждет. Минута, еще минута. Десять, пятнадцать или даже больше. Казалось, что прошло не меньше часа. Они по-прежнему не говорили. Затяжное молчание начинало напрягать. Чертово вечное молчание. И Мэгги не понимала устраивала ли ее эта угрюмая тишина, которая возникала между ними в такие моменты как сейчас. Когда он просто шел рядом. После разговора на кладбище девушку преследовало необъяснимое чувство недосказанности. Она словно упускала из виду что-то важное, быть может, самое главное. Ей хотелось определенности. И она совершенно точно не хотела тех переглядок с Ниганом. Ей хватило того «прикосновения», которое — что это вообще было — посреди коридора, когда Хершель уже мирно спал в своей комнате, а она в спешке собиралась на ночное дежурство. Что бы она сделала? Наверняка, стоило собираться быстрее. Тогда бы она не пересеклась со Спасителем, не заговорила бы с ним и обязательно предотвратила бы вторжение ходячих на территорию поселения. Господи, да что угодно! Только не то, что она допустила. Она бы смогла, успела. И тогда всего этого бы не произошло. Мэгги винила себя и свое промедление. Такое глупое, ненужное. Потому что она не хотела этого. Не хотела ведь? Ты слишком громко думаешь. Тогда почему в голове точно раскат грома прогремел его голос? Низкое-низкое рычание. И взгляд. Хаотично мечущийся по ее лицу. Изучающий, внимательный. Воспоминание о его мерзком языке, скользнувшем, казалось, почти случайно по губам, впилось в нее зубастыми челюстями. Тогда почему она вдруг так часто задышала? Даже не дернулась. И даже не закрыла глаз. Неужели хотела посмотреть? Посмотреть на то, какой загнанной в угол жертвой она отражалась в его темно-карих горячих радужках. Это просто не могла быть она. Но на какую-то крохотную долю секунды, едва уловимую, девушка неожиданно для самой себя осознала, что ей хотелось быть пойманной. Не просто считывать, реагировать на ту дикость, опасность, которую он источал. Она. Хотела. Быть. Пойманной. Поэтому она… С ума сошла, видимо. Ей нужно выспаться. А в следующий раз она определенно будет гораздо более умной, более рассудительной и уж точно больше не подпустит его так близко. Но она боялась, что это ноющее чувство в груди никуда не денется. Снова. Дэрил не собирался говорить. Его нежелание ощущалось в каждом жесте. Слишком резком и слишком отрешенном. И в какой-то момент Мэгги даже начало казаться, что они просто тратят время, пока в Александрии, по ту сторону периметра, решается ее с Хершелем судьба. Но она быстро отмахнулась от этой навязчивой мысли. И потому продолжала ждать. А они все шли и шли. До тех пор, пока охотник не остановился так внезапно, что девушка едва успела затормозить, чтобы не налететь на его спину. Он склонился над голым участком высушенной солнцем земли и подолгу рассматривал четкий отпечаток подошвы на ней. Девушка по-прежнему не видела ничего особенного. Мужчина что-то невнятно промычал, расчистив след от старых листьев. Он недолго изучал его, а затем снова двинулся вперед, казалось, более воодушевленно. На этом моменте она остро ощутила, что ее терпение заканчивается. Очень быстро. Точно песок сквозь пальцы. — Что именно мы ищем? — обратилась она к охотнику, не замедляя шага. Позади неестественно громко треснула ветка, и Дэрил рефлекторно обернулся на звук. Вскинул арбалет. Прицелился. Но выждав с полминуты и не обнаружив ничего подозрительного, он только пренебрежительно фыркнул. — Что-то, что выведет нас на тех ублюдков, которые устроили все это, — его голос звучал твердо и слегка раздраженно. — Как думаешь, кто мог это сделать? Мужчина стоял вполоборота, и теперь его руки были опущены. Он пожал плечами. — Идиот. Которому недорога его жизнь. — Говоришь прямо как Рик, — Мэгги усмехнулась, попытавшись разрядить обстановку. Дэрил бросил ей через плечо взгляд, полный безутешной тоски. Он смотрел на нее своими ледяными голубыми глазами так серьезно, что девушка моментально осеклась, прикусив язык и мысленно отругав себя за неосторожность. Ее сердце будто проткнула игла — чувство печали стало таким осязаемым, что захотелось взвыть от отчаяния. Такая осязаемая, черт возьми, прикоснись, попробуй — если хочешь. Она не хотела. Внутри сжалось от его рычания. — Рика здесь нет. — Прости, — Мэгги растерянно моргнула несколько раз и тяжело выдохнула, — мне тоже его не хватает. Ее ладонь аккуратно легла на плечо мужчины, погладив его большим пальцем. Тепло. Спокойствие. Дэрил кивнул ей и отвернулся. Просто отвернулся. Поворачиваясь к ней спиной и собираясь возобновить разведку. А девушке дико хотелось продолжить начатый с охотником разговор, будто это была последняя возможность разговорить его, единственная ниточка, за которую она хваталась как за спасательный круг. До чертиков хотелось. Но она понимала, что к нему лучше вернуться позже и потому останавливала это рвущееся наружу нетерпение. Снова зашагала следом. Молча. В голове жужжащим воспоминанием вспыхнула сегодняшняя ночь. Стыд сжигал изнутри: и от случившегося, и от того, что она не уследила за Хершелем, и от того, какие поистине ужасные вещи допустила, и от того, что последняя, самая безумная и самая раздражающая мысль со всей дури врезалась в нагромождение уже устоявшихся — она доверилась Нигану. И потому чувствовала себя уязвимой. Размышления об этом человеке казались опасными. Как и он сам. Соберись, Мэгги. Сопротивляйся. И если не ему, так хотя бы самой себе. Своей злости, страху и пылкости. Импульсивность не то, на что можно полагаться в подобных ситуациях. Ее поведение в последнее время действительно становилось несколько опрометчивым, продиктованным первой порывистой реакцией. Понадобилось несколько секунд, чтобы нервно тряхнуть головой, прогоняя непрошенные глупости. И еще несколько секунд для того, чтобы решительно вздохнуть и сделать следующий шаг. Мысленно возвращаясь к разговору в часовне. — Насчет Розиты, — начала девушка, сама до конца не понимая, почему мозг так легко выдал ее имя, — чего она хочет? Где-то на задворках измученного сознания кто-то яростно вторил ее внутреннему выкрику. Все громче повторяя — не вовремя. Так чертовски не вовремя, что Мэгги показалось, будто Дэрил сейчас развернется так резко, что она впечатается носом ему в грудь, и он посмотрит на нее тем самым своим жестким прищуром, от которого тут же захолодеет кончик языка. Слова врезались в спину охотника. Он даже не споткнулся. Только чуть подался вперед и застыл. Застыл. Она ждала, но ничего не происходило. А затем он так быстро взвел арбалет и выпустил стрелу в крупное тельце молодого зайца, что девушка успела только вздрогнуть от неожиданности, проглотив испуганный возглас. Мужчина не отвечал, только подхватил на ходу тушку убитого зверька. И тут же. Следующее движение охотника заставило Мэгги в ступоре замереть на месте. Прямо в лицо ей смотрела заряженная колодка. Ледяной взгляд. — Пригнись, — скомандовал он, и девушка послушалась. Выстрел. Стрела просвистела несколько ярдов и с отвратительным чавканьем рассекла разлагающийся череп приближающегося мертвеца насквозь. Изуродованное укусами тело высокой женщины в рваных лохмотьях, некогда бывших дорогим костюмом, свалилось на землю. — Будь внимательнее, — обеспокоенно проговорил Дэрил, — почти пришли. Он намеренно уходил от ответа — это стоило признать. Ему откровенно не нравилось то, что происходило и то, что обсуждалось Советом и то воспоминание, которое так ярко снова и снова вспыхивало в его памяти. Он не мог допустить повторения истории с Кэрол, тем более, когда Мэгги только вернулась, он не мог снова ее потерять. Александрия нуждалась в ней как никогда. И потому глупое решение глупого Совета не значило абсолютно ни черта до тех пор, пока на ее стороне оставались такие люди как Дэрил. Девушка сама вдруг поняла, что избегает его взгляда. Не то, что бы это сильно ее волновало, но все же внутри оставался какой-то неприятный, непонятный осадок. Ее не покидало ощущение недосказанности, полутона, недопонимания, и потому каждый такой его взгляд будто оставлял на коже пятнышко, которое она тут же стремилась отмыть, оттереть и залатать. Она вообще не любила недосказанности. Но, может, в этот раз ей стоило просто молча завершить разведку и не донимать охотника расспросами? Может быть, извиниться или…? Как только Дэрил отодвинул низкие ветви раскидистой сосны, взгляду предстала высоченная глыба заброшенной промышленной фабрики. Они подошли к Святилищу. Долбаные следы вывели их к долбаному Святилищу. Это шутка такая? Мэгги тут же замерла на месте как вкопанная, в немом изумлении поочередно глядя то на мужчину, то на здание. В ответ он только недовольно фыркнул. Смотрел вперед почти равнодушно. Он не был удивлен и не был расстроен, но что-то в его лице едва уловимо переменилось — была ли это напрягшаяся линия подбородка или шевельнувшиеся под кожей желваки — она заметила сразу же. — Так и думал. Он раздраженно сплюнул в траву и уже собирался повернуть назад, как вдруг, в следующий момент его внимание переключилось. Мэгги бы проигнорировала, прошла бы мимо и даже не заметила, но огонек беспокойства вспыхнул в груди, и ноги сами понесли ее вслед за охотником. Он размашистым шагом преодолел расстояние до покосившегося сарая, дверь которого была начисто сорвана с петель. Деревянные стены постройки сплошь испещрены глубокими царапинами от ногтей мертвецов, испачканы кровавыми отпечатками ладоней, а земля вокруг вытоптана так, словно здесь прошелся не один табун лошадей. И вокруг так неестественно пусто, что от этой странной картины становилось жутко. — Царапины совсем свежие, — услышала она и пропустила следующую фразу мимо ушей. Несмотря на то, что это задание свалилось на нее как снег на голову, оно в любом случае здорово отвлекало от мыслей, что безвылазно сидели в голове. Ненужные-ненужные мысли. И хорошо сейчас, по сути, было все, где ей не приходилось думать об Александрии. Ей хотелось бы знать, почему Совет выбрал для этого именно его? Может, ее просто спасали? Или сам Дэрил хотел вытащить ее из того дерьма, внезапно обрушившегося на нее и закопавшего по самые уши. Она словно шла по тонкому льду, который норовил вот-вот проломиться. Трескался, скрипел, но по какой-то неведомой причине все еще удерживал ее. И она не понимала почему. Странный укол где-то внутри. — Их было двое, — уверенно констатировал мужчина так, что в его словах не приходилось сомневаться ни секунды. Сегодня ночью произошло слишком много всего. Слишком. Неужели ей и без того мало проблем? Дэрил зарядил арбалет и заглянул в сарай. Убедившись, что внутри никого не было, он махнул рукой, подзывая девушку к себе. — Посмотри, — он указал куда-то в пол, где среди садовых инструментов валялось нечто серое и бесформенное, забытое в суматохе бегства. Первые подозрения закрались в душу еще когда Ниган вернулся слишком поздно, а затем это стадо и… Ну, конечно. — Это, — начала она, переглянувшись с мужчиной, тот в ответ только неохотно кивнул. — Шепчущие, — продолжил он. Мэгги смотрела перед собой. Не могла даже пошевелиться от той ужасной догадки, лениво заворочавшейся где-то на задворках разума. И ловя взгляд охотника, хмурясь, она вновь ощутила знакомое беспокойство где-то в глубине грудной клетки. Слыша, как что-то внутри с грохотом переворачивается, разрушается, с треском проламывается. Разрывается. И это все. Это почти крушение. Неминуемое, неизбежное. До дрожи сотрясающее. Она не хотела верить. Хотела заставить свое утомленное сознание затолкать эти мысли как можно дальше. Дальше и глубже. Не думать об этом. Проглотить их, чтобы они не сжимались вокруг горла и не душили ее. Пусть просочатся в легкие — и тогда она наверняка задохнется под их давлением. Это ведь не правда? Это просто не могло быть правдой по целому ряду причин. По хренову ряду причин. Дэрил наклонился и поднял маску с пола, встряхнул ее перед лицом девушки. Как будто она не видела, будто не догадывалась и будто в подтверждение своей правоты. Затем брезгливо отшвырнул куда-то в сторону и быстро вытер руку об штанину. — Теперь все ясно, — он бегло оглядел помещение и вернулся глазами к Мэгги. Низкий рокот его голоса звучал совсем тихо, но складывалось ощущение, что он вибрирует где-то под кожей, и это заставляло ее прислушиваться, хоть она и без того слышала каждое слово, насквозь пропитанное неприязнью. Такой откровенной, что он буквально искрился ей. Едва сдерживал этот бешеный порыв размозжить голову предателю сразу же, как только встретит. Повисла ватная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием охотника. Он смотрел на Мэгги, замершую в дверном проеме, и на физическом уровне ощущал, как это затянувшееся ожидание сводило ее с ума. Время уподобилось тугой струне, которая вытягивалась, истончалась, звенела. Она должна знать. Обязательно должна, потому что не заслуживала ничего подобного. Она заслуживала спокойной жизни после всего, что она пережила. Но вокруг нее по-прежнему творился ад. Проклятье. Он шагнул к ней, пока она пристально следила за ним. Ждала. Не отступит, пока не узнает. Что бы там Розита не сказала ей было плевать. Она не посмеет тронуть Хершеля. А что будет с ней самой — уже давно не важно. Она практически перестала чувствовать себя в порядке. Бесконечное напряжение творило с ней черт-те что. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он снова обратился к девушке тоном в разы спокойнее. — Изгнание. Мэгги вздрогнула. Внезапным холодом кольнуло самые подушечки пальцев. Резкий выдох заставил сердце пропустить удар. Дышать стало неожиданно тяжело. — Что? Оглушенный известием мозг так и норовил разорваться от ужаса и потрясения. И от собственного едва слышного голоса все тело начало пробирать крупной дрожью. — Розита хочет твоего изгнания, — с трудом разжимая челюсти. Он даже не пытался скрыть своего нарастающего недовольства этим решением. И было видно, как невероятно тяжело ему давались эти слова, словно кто-то перекручивал их на мясорубке в труху прямо там, в его охрипшем горле. Девушка недоуменно приподняла брови, но додумалась промолчать. Сложно было сказать, чего в ее взгляде в этот момент было больше — расстройства, разочарования, злости или удивления, или еще какой неясной чепухи. Но она видела, как ему было тяжело. Тяжело держать это в себе, тяжело думать и уж тем более говорить с ней об этом. Но, по крайней мере, теперь она была уверена, что эта вылазка целиком и полностью была его инициативой. Он сам хотел сообщить ей. Для чего? Чтобы она знала заранее, наверное. Потому что это было правильно, это было справедливо. Потому что Дэрил достаточно умен для того, чтобы понимать, что Мэгги не отступиться. Теперь уж точно нет. — Мэгги. Мужчина кашлянул, перекинул лямку арбалета через плечо и скрестил руки на груди. Так много каких-то движений. И он ждал. Ждал, что она хоть что-то ответит. Хоть что-то скажет. Но она продолжала стоять в проходе, только сдвинулась немного в сторону, пропуская охотника вперед. Позволяла себе смолчать второй раз подряд. Почему? Ощущение, что все идет не так взвинчивало раздражение внутри девушки до предела. Терпение заканчивалось. Начиналась агрессия. Прямая, неконтролируемая, сочащаяся прямиком из ее благородного сердца. И тогда Дэрил оказался вплотную к ней. Чужие ладони обхватили ее, сгребая в охапку, прижимая к широкой груди, так внезапно, что сперва она поежилась. Сердце на секунду трепыхнулось и рухнуло вниз, покатившись по высушенной земле, на которой сейчас стояли ноги. Крепкие руки притянули сильнее. Другие-чужие-руки. Не те. Истошно вторило подсознание. Не то, не то, не то. Это всего лишь Дэрил. Все что-то говорил. Он прижимал ее к себе, заставляя уткнуться носом в плечо. Она тут же вдохнула его запах. Еловая смола, костер и прогорклое машинное масло. Запах деревянной хижины в лесу. Вечный поиск способа выжить. Апокалипсис. Знакомый запах охотника. Мэгги прикрыла глаза, понимая, что мужчина все продолжает повторять над самым ее ухом: — Я ей не позволю. Да. Да, прости, Дэрил. Сама не понимая, за что мысленно извиняется, она несмело обняла его в ответ. И его голос успокоился, сделался ровнее и тише. Наверное, оттого, что он слышал все, что так старательно девушка прятала последние несколько недель. Потому что это Дэрил. Для него она вывернута наизнанку. Но, пожалуйста, не нужно. Не копайся в этом, не смотри, не слушай. И лучше не понимай. Потому что я сама не знаю, что это. Потому что это сидело где-то глубоко в ней. Вместе с его прикосновениями и его запахом, таким жестким и холодным. Господи, прекрати. Ниган другой. Она не он. И никогда им не станет. Это не останется в ней. Она не позволит. Перед ней по-прежнему стоял Дэрил, по-прежнему обнимал ее, чувствовал, что ей нужно чье-то тепло, кто-то удерживающий ее здесь, а она продолжала думать о самом страшном человеке на Земле. Она хотела содрать с себя кожу, только бы избавиться от этого. Она ощущала себя защищенной под его крылом. Точнее сказать, во власти кого-то такого благородного и великодушного, какой она сама хотела бы быть, по-медвежьи объятая в кольце его сильных рук. Тоскливый вой где-то под ребрами. Хотелось вернуть все как было, до ее возвращения в Александрию. — Гленн хотел бы, чтобы я за тобой присматривал, — низкая вибрация в чужой грудной клетке. Мэгги кивнула, зажмурилась, прислоняясь к нему щекой, цепляясь пальцами за гладкую кожаную жилетку и чувствуя грубые стежки на вышитых крыльях. А под веками вспыхивала то белоснежная футболка, то синяя льняная рубашка — предательская игра воображения. Это до чертиков злило. Хватит. Хватит их сравнивать. Ты проиграешь сразу же, как только начнешь. Это не по сраным правилам. Дьявол. Хотелось сказать — нет — в голос завопить: «Дэрил, не отпускай!». Просто держи, потому что это затягивало хуже водоворотов в Тихом океане. Она бы и правда закричала, так громко, как только позволят ее легкие, потому что это буквально рвалось из груди. Но он уж точно не был виноват в том сумасшедшем урагане, которое устраивало ее сердце, и уж тем более он не был виноват в тех разрывающих на части эмоциях, которые вызывал этот… И Дэрил держал. До тех пор, пока она сама не отстранилась. — Нам пора возвращаться, — твердо произнесла Мэгги. — Ты как? — В порядке, — девушка свободно пожала плечами, хотя, на самом деле, ее словно передернуло. Голубые глаза впились в ее лицо. Он переживал. По-настоящему переживал за нее. Она ведь даже представить не могла, что он способен на проявление такой заботы, о которой мало кто знал. Почти нежность. Мало того, что это было чертовски приятно, так ведь теперь он был еще и спокоен за нее. Именно это было неправильно. Потому что она искренне не хотела врать ему, но у нее ото всех появлялось все больше секретов. И оттого ей становилось тошно и горько. На душе заскребли кошки. А что дальше? Так просто ведь не останется. Это однажды накопится как снежный ком и обрушится на нее мощной лавиной. Раздавит, размажет ее по камням как мелкое насекомое. Тогда что? Мэгги чувствовала себя оглушенной, когда до ее сознания вдруг добралось поспешное согласие. — Хорошо, — он кивнул, выпустил ее и слегка похлопал по плечу. Дэрил чуть улыбнулся, что получилось у него гораздо более искренне, чем в предыдущий раз. Привычным движением почесал подбородок, тряхнул головой, убирая волосы и, обойдя девушку полукругом, направился в сторону Александрии. Мэгги зашагала следом. Стоило отметить, что чем ближе они подходили к поселению, тем тяжелее вздымалась спина охотника. Она чувствовала его раздражение, еле заметное, почти нечитаемое. Он вдруг резко прибавил шаг, так что девушка едва успевала за ним, считывая удары собственного сердца и вслушиваясь в шорох травы под ногами. Она не видела лица мужчины, но готова была поклясться, что от того минутного проявления теплоты ничего не осталось. Только напряженная линия плеч и сжатые кулаки. Дэрил несся между ветвистых крон деревьев, петляя по тропинкам. Поворот. Еще поворот. Наконец, среди густой зелени показалось высокое ограждение периметра. Замелькали крошечные силуэты людей. И когда они приблизились настолько, что Мэгги смогла различить фигуру Нигана, который вместе с другими мужчинами занимался укреплением разрушенной стены, она все поняла. Вместе с премерзким ощущением холода в животе отчаянно закололо внутренние органы. На что была такая реакция? Ей было плевать на Нигана. Однозначно и уже очень давно ей было плевать, что он скажет или как посмотрит на нее, тем более ей было плевать — жив он или нет, но сейчас, когда он по какой-то неизвестной непонятной причине поселился в ее мыслях на целых несколько недель, она поняла, что перешла черту и больше не могла это игнорировать. Как бы сильно ей ни хотелось. Ей было плевать. Так ведь? Мэгги? Что и кому ты пытаешься доказать? Что можешь обойтись без него? Можешь разве? Это враг. Ненавистный и непримиримый. И враг силен до тех пор, пока живет в твоей голове. Все произошло с такой невообразимой быстротой, что она не сразу сообразила, что именно заставило ее помчаться за Дэрилом. Наверное, то, как он сжался, прежде чем кинуться вперед, скидывая с грохотом арбалет на асфальт и одним резким движением толкая Нигана к стене. Ударил. Не раздумывая, прямо в челюсть. Ноги подкосились, но охотник продолжал держать мужчину за грудки, не давая осесть на землю. Занес кулак для повторного удара. Ниган вцепился в удерживающую его руку, желая оттолкнуть от себя Дэрила. Безуспешно. Казалось, его это только больше разозлило. — Дэрил, нет! — выкрикнула Мэгги, хватая мужчину за локоть. Все пыталась отдышаться. Среагировала молниеносно, быстрее, чем успела обдумать последствия. Он дернулся, вырываясь из ее хватки, и ударил еще раз. На этот раз сильнее. Так, что голова запрокинулась, и из глаз наверняка посыпались искры. В ушах громко зазвенел сухой хруст. — Ты убьешь его! — Он заслуживает смерти, — огрызнулся охотник, даже не взглянув на нее. Дэрил походил на разъяренного зверя. Дикого и опасного. Рвущегося к своей добыче, опьяненного собственной яростью, пульсирующей в висках, заставляющей наносить удары один за другим. Глаза заволокло красным. Он ощетинился. Потому что Ниган заслуживал больше. Сильнее, больнее. Чтобы потроха скрутило от боли, а потом он выблевывал бы их на пол. Или захлебнулся бы в них. Или в собственной крови. Уж неважно. — Хватит, — рявкнула девушка, толкая его в плечо, — достаточно. Вот оно. Наконец-то. Дэрил грозно мазнул взглядом по ее лицу, сцепил зубы, но отступил. Рыкнув, саданул кулаком по стене, совсем рядом с лицом Спасителя, разбивая костяшки в кровь. Глухой звон эхом разнесся по округе. Охотник встряхнул его, с силой приложив лопатками о металлическую поверхность. — Какого черта ты устроил? — угрожающе прошипел он и приблизил к нему свое лицо, всматриваясь холодным жестким прищуром из-под опущенных хмурых бровей. Ниган напротив адского вихря, испепеляющий взгляд которого точно останется россыпью ожогов на коже. Дэрил чувствовал, что ему не хватит дыхания для ответа. Но все равно сжал глотку мужчины, который жмурился, пытаясь увернуться. И молчал. Черт возьми, не говорил ни единого гребаного слова. Мэгги сходила с ума в ожидании. Господи, сделай хоть что-нибудь! Только. Не молчи, не молчи. Скажи хоть что-нибудь, потому что иначе я не смогу оправдать свое легкомысленное благородство. Безрассудство — подсказало подсознание, ехидно улыбаясь. Но он только посмотрел на нее зачем-то, что не ускользнуло от внимательного взгляда охотника. Мэгги хотелось заорать на него, чтобы он не молчал. Хорошо, если бы еще перестал пялиться на нее так, словно она была с ним заодно. Нужно было сделать шаг назад. Потому что рядом с ним она не могла нормально дышать. Отойти. Позволить Дэрилу сделать то, что он хотел. Но она зачем-то остановила его. Для чего? — Дэрил. — Что?! Какого хрена ты его защищаешь? Действительно, Мэгги. Какого. Хрена. Защищала, как будто он не был самым конченым подонком. Как будто он что-то значил, как будто он вообще мог хоть что-то значить. Или как будто узнала его настолько, что действительно могла поручиться за этого сукина сына? Неужели, правда, могла? Вспомнились его слащавые улыбочки и сомнительное, на самом деле, отвратительное обаяние, о котором он так любил говорить. Это называется пыль в глаза. Но нет, Мэгги не была идиоткой, она не могла повестись на что-то подобное. Дэрил скрипнул зубами. Девушка моргнула и отвернулась, недоверчиво глядя на Нигана. — Ты своими глазами все видела, ты была там со мной. Тебе недостаточно? — почти рев. Он орал на нее так, что срывался голос, — ответь мне, Мэгги. Скажи, что я не прав, и это не он втихаря притащил сюда целое стадо. Скажи, что Хершель застрелил Элайджу не из-за него. Сейчас ей показалось, что он отшвырнет Спасителя и кинется на нее. Встряхнет как тряпичную куклу. И это, наверное, приведет ее в чувства. Отрезвит. Потому что она творила что-то невообразимо невероятное. В периферийном зрении мелькнула Кэрол. Она быстро поднесла ладонь ко рту. В гудящей тишине ее судорожный вздох раздался словно над самым ухом, пошевелив прядь волос. Мозги отключились. Это было лишним. Лишним, но уже заявленным во всеуслышание. Мэгги оглянулась и только сейчас заметила, что вокруг них столпилась целая куча людей. Улица наполнилась зеваками. На них смотрели. Смотрели и видели, как Мэгги Ри защищала убийцу своего мужа. Тебе самой не дико? Это был не знак. Это был долбаный рекламный щит. Огромный светящийся баннер. Это ведь Ниган. Он виноват во всех бедах. Априори. Что. Ты. Делаешь. Ничего. Мэгги была уверена, что он не причастен к случившемуся. Но на секунду всего лишь на одну крохотную секунду, которая показалась ей целой вечностью, девушка засомневалась. Что-то шептало ей, что он виновен во всех смертных грехах, на которые в принципе способно человечество. Но только не в этом. И почему она так отчаянно хотела верить этому голосу? Хотела и не могла. И переламывая себя пополам, она промолчала. — Не вынуждай меня думать, что Розита права. Собственный голос показался Дэрилу до жути неузнаваемым. Слова-камни. А в зеленых глазах напротив какая-то слишком-пустота. И через секунду их уже разделяло не просто несколько дюймов разгоряченной атмосферы, а целая глухая бетонная стена. И что-то настолько же громкое. Вопяще-кричащее. Разочарование, которым они оба вмиг пропитались до нитки. Она понятия не имела зачем допустила это все здесь и сейчас. Потому что это… тяжело. Это было тяжело и неожиданно. Наверняка Дэрил сам не ожидал от себя чего-то подобного, но это резануло ее до самых костей. Точно удар под дых. Тебя согнуло, и ты хочешь разогнуться, но можешь только безостановочно хрипеть. Но никакого удара не было. Вообще ничего не было. Дэрил больше не держал Нигана, выпустив из пальцев смятую ткань его рубашки, он смерил Мэгги испытующим взглядом, от которого внутри все разом подобралось и сжалось, но она заставила себя выдержать этот зрительный контакт. Он подхватил арбалет и направился обратно, в сторону леса. Как будто ничего не было. Как будто никто из присутствующих не ощущал сухое потрескивание в наэлектризованном донельзя воздухе, от которого волосы на затылке встали дыбом. Ниган закашлялся, безвольно опустился по стене на землю, отвернулся и сплюнул на асфальт. К вязкой слюне примешалась кровь из разбитого рта. Он быстро вытер влажный подбородок, пачкая рукав багровыми разводами, и какое-то время следил за удаляющимся силуэтом девушки до тех пор, пока она не скрылась за углом лазарета. Он не ждал, что она станет оправдывать его. Он ждал, что она хоть раз оглянется. И потому сверлил ее вытянутую точно струна спину взглядом. Мэгги в несколько направленных шагов оказалась на крыльце. С силой дернула дверную ручку. Хера с два она обернется. Хера с два она пожалеет. Уж тем более ни за что в жизни она не станет жалеть о том, что не помогла долбаному Спасителю. Она бы скорее проглотила змею, чем сделала нечто подобное. Да она бы никогда… Тогда почему она промолчала? Что это было? Ни капли чертового сочувствия. Только откровенное демонстративное презрение и больше ничего. Ледяное, хроническое, которое текло по ее венам вместо крови. Такое, что с ног сбивало. Вот что. Как же хорошо, что ей было все равно. Колокольчик над дверью издал знакомый звон, привлекая внимание к девушке. Лаура с щелчком захлопнула ящик с лекарствами и обернулась к Мэгги, которая так и осталась стоять в дверном проеме, не отводя глаз от ее моментально побледневшего лица. Смотрела достаточно твердо и уверенно. Молча требуя объяснений. — Я слышала, что случилось. Это просто ужасно. Мне не стоило… — Не нужно, — властным жестом она остановила льющийся поток слов девушки. Кратковременный испуг сменился невероятным облегчением во взгляде Лауры. — Прости, — прошептала она, делая шаг навстречу. И, черт возьми, это извинение прозвучало сейчас так некстати. Мэгги свела тонкие брови к переносице, в попытке отыскать подходящие слова, чтобы ответить, но, как назло, мысли не было ни одной. Точнее, они были, но все какие-то не такие. Все не к месту. Насколько легче будет сделать вид, что ничего не произошло? Несмотря на то, что за сегодняшнюю ночь произошло достаточно. И все же она не могла винить в этом Лауру. Казалось, это вытаскивало из нее последние силы. — Как он? — поинтересовалась она спустя несколько долгих минут тишины. — Ему становится лучше, сейчас он спит. Дети совсем вымотались, — она пожала плечами и заправила за ухо выбившуюся прядь золотистых волос, — тебе тоже не мешало бы отдохнуть. В ответ Мэгги только покачала головой. Внимательный взгляд скользнул по ее лицу, невольно подмечая явные признаки усталости. Такая бесконечная и острая усталость, что она, наверное, заполнила собой каждый уголок ее души. Намертво въелась под кожу. Так глубоко, что, должно быть, стала частью ее самой. Очень важной частью, которая теперь, вероятно, движила ее мыслями, поступками и… чувствами — нет, скорее — ощущениями. И они были довольно противоречивые. Необычные, интуитивные. Взрывоопасные. Грозящиеся сожрать, растворить вместе с пальцами. Такие — не ее. Она крепко влипла. Через секунду она почти физически почувствовала пристальное внимание медсестры, сконцентрированное где-то в области ее открытого плеча. Противная сыпь тут же отозвалась неприятным зудом. Простая черная майка оставляла ее руки обнаженными, демонстрируя этот ужасный недуг. Девушка подняла руку, царапнув ногтями кожу ключицы и шеи. — Беспокоит? — все тот же извиняющийся тон. — Не особо, — отмахнулась она. — Можно мне взглянуть? Мэгги кивнула. Тогда Лаура приблизилась и аккуратно стянула широкую лямку. Она с привычным неодобрением, поджимая губы, осмотрела пораженный участок кожи. Она всегда так делала, когда особенно сильно на чем-то сосредотачивалась, или вот так осматривала своих пациентов. Ее чуть прохладные подушечки пальцев, удерживающие плечо, ощущались необходимой крупицей, которая понемногу успокаивала. — Ничего серьезного, — коротко подытожила она и отстранилась, — похоже, что это реакция на внешние раздражители. Ее вдруг ставшая внятной интонация в какой-то мере поразила и, главное, даже обнадежила, насколько это было возможно. Однако, мозг по-прежнему с трудом воспринимал информацию. — Что-то вроде аллергии? — Вроде того, но на нервной почве, — девушка вернулась к шкафчику с лекарствами и что-то усердно искала среди различных баночек и склянок, — такое бывает, ничего страшного, — она вытянула один из пластиковых контейнеров, встряхнула его и просмотрела содержимое на свет, а затем вернула на место, достала другой. — Как я и сказала, тебе просто нужно отдохнуть. Обработай вот этим перед сном, — она протянула ей маленький пузырек из темного стекла с непонятным густым содержимым внутри, — не волнуйся, это снимет зуд и снизит воспаление. И вот это, — фольгированный блистер с белыми круглыми таблетками, — выспишься наконец. — Откуда это все? — с плохо скрываемым любопытством спросила Мэгги. — Из последней вылазки, — Лаура равнодушно пожала плечами, будто ее спросили о погоде, и уставилась так, словно ответ был сам собой разумеющийся. Она все продолжала что-то оживленно тараторить, но девушка уже не слушала. Каким-то автоматическим движением сунула предложенные лекарства в широкий карман штанов. Гудящий мозг отчаянно требовал сна. Пусть и неспокойного как обычно. Мэгги чуть склонила голову, демонстрируя напускную заинтересованность и стараясь скрыть растерянность, что на одно короткое мгновение совершенно обезоружила ее. Подсознание тут же забило тревогу, заметавшись в поисках подвоха. Потому что никакой вылазки не было. Была ее нелепая, немыслимая, но тем не менее выполненная просьба. И эта просьба значила, что рано или поздно им придется поговорить, что она не сможет игнорировать его так долго, как ей того бы хотелось. Это значило только одно слово. Маленькое одно слово. Имя. Почти криком. И снова все вокруг него. Она знала, что сегодня ей не удастся заснуть, как бы сильно она этого ни желала. Перегретое трагическими событиями подсознание снова и снова усердно подкидывало бы ей очередную порцию самых неподъемных мыслей, и ей бы пришлось ждать. Просто ждать, лежа в кровати, уставившись в потолок, до самого утра, а потом отмываться от липких размышлений несколько часов к ряду. И потому, не помня себя, Мэгги неслась по улицам Александрии к заветному дому, заставляя ноги двигаться и ощущая колотящие удары сердца где-то в глотке. Она даже не думала о том, как начать разговор. Не собиралась думать. Она должна во всем разобраться. Должна знать. Нужно. Она преодолела по меньшей мере с десяток ярдов, прежде чем бесцеремонно распахнуть входную дверь и ураганом влететь в бежевую гостиную. Ниган замер посреди широкой комнаты, не ожидая такой наглости, даже выронил из рук граненый стакан, который тут же разлетелся мелкими осколками по полу. — Что ты сделал? — в пять решительных шагов она оказалась возле него. Стекло захрустело под подошвой. — Мэгги, — протянул он, намеренно растягивая гласные. Так приторно-фальшиво. Предсказуемо. Так похоже на него. — Что. Ты. Сделал, — игнорируя его издевательскую интонацию, специально разделяя слова, прорычала она в дюйме от его лица. Ее взгляд метался от его разбитой губы и кровоподтека на щеке к почти черной радужке, скрытой за поблескивающими линзами очков. Словно хотела докопаться до чего-то. Сокрытого, сокровенного. Она бы забралась к нему в голову, раскроила бы череп и добралась бы до мозга, чтобы понять, откуда в нем столько надменности. Она, должно быть, сама не ожидала от себя такой смелости. Смотрела, практически не мигая. Осознавая-осознавая-осознавая. Ей бы хотелось знать, есть ли у этого человека, пусть даже такого, напоминающего каменный забор, слабые места в отличие от этого самого забора. Но у него внутри такая кромешная тьма, что она аж сияла. Ну же, Мэгги. Покончи с этим и убирайся отсюда. На что ты… Смотришь? Ниган не сделал и шагу назад и потому, когда он поднял руку и поправил ворот футболки, его ключица моментально приковала внимание девушки. Намертво. Он заметил. Выдохнул. Черт возьми. Ее взгляд проедал кожу его шеи. И Мэгги молила уж неважно кого — Бога или Дьявола — кого-то, в чьей власти она сейчас находилась, чтобы он дал ей сил поднять глаза обратно к его лицу. Она испепелит его. Пусть он будет уверен. Такого пламени как в застывших расширенных донельзя зрачках напротив он уже давно не видел. В следующую секунду он знатно приложился затылком о стену. Тонкие пальцы девушки сдавили глотку, перекрыв доступ кислорода. Она схватила его за горло, а он с каким-то запоздалым осознанием отметил про себя, какие горячие у нее сейчас руки, раскаленные ее собственной злостью. Ему нравилось, когда она была вот такая. Горячая, дикая, сумасшедшая. Перед ним. Смотрела вот так, дышала вот так. Он упивался этим зрелищем, и уголки губ сами собой поползли вверх, рисуя подобие ухмылки. Мэгги сильнее надавила ладонью и ощутила, как под таким натиском дернулся его кадык. Вверх и вниз. Пока под пальцами судорожно бился трепещущий пульс. Так быстро. — О чем ты? — прохрипел мужчина, все еще самодовольно улыбаясь. — Брось свои игры, ты прекрасно знаешь, о чем я. Она смотрела на свою руку на его шее. Давящую, сжимающую. Смотрела на полукруглую выемку между ключицами, туда, куда обычно упиралось острие ее ножа. Так как должно быть. Так как всегда должно быть. Так правильно. И не могла поднять взгляд выше. Потому что она знала заранее, что ее ждет сразу же как только она это сделает. В этом негласном соперничестве его преимущество состояло в его же беспощадности. Она проиграет. Моментально. Не смотри. Не смотри, Мэгги. И она слушалась, ждала. Ощущая только это соприкосновение с его телом и наслаждаясь им. Не потому, что могла навредить, а потому, что могла контролировать. Слишком близко, слишком интимно. Запретно. — Прости, но тебе придется уточнить. Все то же хрипение, вернувшее ее в сегодняшнюю ночь, к его колючему подбородку и мягким губам. Словно это происходило снова. Она так же близко. Совершенно безоружна. Отчего по телу пронесся целый табун мурашек. Она ощутила, как задрожали собственные пальцы, и надеялась, что он этого не заметит. — Что случилось в Святилище? — Мэгги заставляла себя говорить все тем же ровным голосом, хотя от былой уверенности не осталось и следа. — Я расскажу, если отпустишь. В ответ она только выдохнула через рот и с громким рычанием еще раз толкнула, вжимая его лопатками в стену. Задрала голову. Наконец-то. Свежая рана бесстыдно притянула взор, напрочь парализовав волю. И он, вероятно, скажет что-то из ряда вон выходящее, что вновь заставит ярость вспыхнуть внутри. Заворочаться в грудной клетке, перекатываясь с боку на бок. Но сейчас, стоя практически вплотную к нему, ее почему-то не было. Сейчас она ощущала только острый приступ неудовлетворенного желания. Жгучий, напряженный. Голод без аппетита. — Воу, я впечатлен, — вдруг промурлыкал мужчина, — решила сама убедиться в том, что я хороший парень? Ты поэтому пришла, верно? — Отвечай на вопрос. — Я не сделал ничего из того, о чем ты думаешь, — проговорил почти ледяным тоном. Ей это не понравилось. — Ты врешь. Стояла, сверкая своими безумно-зелеными глазами. Вся такая соблазнительно-злющая. Не такая, какой была вчера, когда не решилась даже порог переступить. Другая. Взбешенная, грубая. Вперилась в него с таким откровенным вызовом, что просто не могло не восхищать. — Отпусти. Всматриваясь в его лицо, она наблюдала только ненавистную усмешку, которая медленно прилипала к губам. А все те же прямоугольные очки в старомодной оправе делали его восприятие в какой-то степени уязвимым. Этот контраст сбивал с толку. Мэгги заставляла себя мыслить трезво. Она думала. Соображала. Наверное, о том, как избежать зрительного контакта, которого прерывать, на самом деле, совсем не хотелось. Не старайся, не выйдет. Не в этот раз, маленькая, правильная спасительница. Она — тот же вызов, он — провокация. Идеальный союз. Вся проблема только в том, что Мэгги не становилась похожей на Нигана, она становилась такой, какой он хотел ее видеть. Она буквально шагала по осколкам разбитого стекла. Прямиком в его ловушку. Как глупая жертва — на приманку. Румянец медленно поднимался по ее нежным щекам на высокие скулы и опускался на шею. Мужчина мельком взглянул на россыпь крошечных родинок. Всего на долю секунды. Этого хватило для того, чтобы… Она сделала то, чего он ожидал меньше всего. Сдалась. И дрожащие пальцы разжались. Он прокашлялся и потер шею в том месте, где только что была рука девушки. Ядовитая насмешка тут же исчезла, уступив место непривычной серьезности. — Шепчущие до сих пор живы. Их гораздо меньше, но тем не менее. — Что? — Мэгги недоуменно моргнула, вскинув брови, словно медленно осознавая услышанное, которое прогремело раскатом грома над ее головой. Она бы не поверила. Ни единому слову. Если бы до последнего не надеялась, что их сегодняшняя находка с Дэрилом была случайным стечением обстоятельств. Банальная, необъяснимая случайность. Но сказанное Ниганом стало для нее подтверждением самых страшных опасений. Создавалось впечатление, что всецело поглощенная и в равной степени ошарашенная внезапной новостью девушка даже не слушала последующих слов мужчины и совсем смутно представляла себе их содержание. Уставилась перед собой невидящим остекленевшим взглядом. У нее достаточно проблем. Особенно у нее достаточно проблем с Ниганом. — У нас был милый разговор с одним из них. Их община за городом, на заброшенной аэростанции, если тебе интересно, — пригладил волосы и оперся спиной о стену, сложив руки на груди. Будто они вели светскую беседу как старые приятели. Будто так и надо. Будто ничего такого не происходило. Будто над Александрией не висела новая угроза, предупреждающая о возможном выходе на тропу войны. Они ведь все еще до конца не оправились от предыдущей, и очередное столкновение может стать для всего поселения настоящей катастрофой. — Что ты с ним сделал? — заранее догадываясь об ответе на свой вопрос, она все равно задала его. — Запер мальчишку в сарае. Ниган невозмутимо пожал плечами, а Мэгги еле подавила в себе желание закатить глаза. Еще чуть-чуть и стоическое терпение окончательно покинет ее. — Уверен, что за тобой не было слежки? — Уверен. Тоном, не вызывающим и толики сомнения. Но в зеленых глазах все равно читалось это уже паталогическое недоверие. Целиком переполненная им таким нереально огромным, что оставалось только поражаться, как она сама в нем еще не захлебнулась. — Почему ты спрашиваешь? — поинтересовался он почти сразу. — Он сбежал. — Вот как, — Ниган не выглядел удивленным. Слегка сбитым с толку, не более. Только потер переносицу, приподнимая очки. Девушка нахмурилась, глядя на мужчину из-под опущенных бровей. Поджала губы. Стояла перед ним, уперев руки в бока, раздумывая всего несколько мгновений, отвечать или нет. Уже знала к чему это все ведет. Будь сильной. Это было одолжение. Для них обоих. Ей придется поверить ему. Снова. Наконец произнесла: — Имей в виду, если ты лжешь, то я сверну тебе шею и насажу твою голову на пику. Он издевательски хохотнул, что заставило девушку непроизвольно вздрогнуть. — Ты блефуешь, — мужчина проследил за ее взглядом, — ты боишься и только потому угрожаешь, иначе давно бы уже это сделала. Мэгги задохнулась, сжав кулаки. Казалось, что в ней разом вскипело столько возмущения, что оно просто не находило выхода. Его слова вдруг оглушили. Тесаком резанули по ушам. Она вытаращилась на него, выбирая, осадить его какой-нибудь обидной колкостью или покатиться со смеху от невозможности его заявления. — Я не боюсь, ясно? — выдавила она достаточно правдоподобно, скалясь и чувствуя, как холодеют подушечки пальцев и с новой силой пылают щеки. Рассмеяться не получилось. Точно так же, как не получилось сдержать испуганный выдох, когда Ниган, оттолкнувшись от стены, наклонился к ней так близко, что их носы едва не соприкоснулись. Какого черта он смотрел вот так? А его голос звучал так низко и тихо, слегка задушено, словно он проговорил это мысленно и в то же время оглушающе-громко шепотом: — Попробуй.