The Devil and the Deep Blue Sea

1720 год, восемь лет назад. Порстмут-Роял.       Звонкие голоса присутствующих, букет ароматов дорогого парфюма, фальшивые улыбки всегда вызывали стойкую неприязнь Норрингтона к подобным торжествам. К тому же от надетой парадной формы, буквально утопающей в перьях и бархате, было мало толка. Он всё равно ничего не ощущал, кроме чувства собственной отчуждённости среди этих строгих правил этикета и прочих формальностей высших слоёв общества. Будь его воля, он бы отдал всё ради желанной возможности остаться в уютной каюте, однако по иронии судьбы, он был здесь только из-за отца — Лоуренса Норрингтона, наконец получившего долгожданное звание адмирала.       На протяжении почти всего банкета Норрингтон предпочёл держаться где-то поодаль, попутно борясь с желанием ослабить туго затянутый шейный платок. Однако он не решался сделать этого, дабы не выдать собственного волнения. К тому же он почти слышал, как отец отчитал бы его за подобный поступок. Норрингтон вновь обвёл взглядом просторный богато обставленный зал, внимательно наблюдая за тем, как многие служащие явно втирались в доверие к его начальству, пытаясь усыпить бдительность своими елейными речами. Ради чего? Для большей благосклонности? Но помимо всего прочего Норрингтон стал невольным слушателем весьма незаурядного разговора гостей, предметом обсуждения которых стал Катлер Беккет. Они говорили о том, как он однажды тот имел неосторожность попасть в плен к пиратам, где был посажен на галеры и подвергнут жесточайшим пыткам; потерял свой корабль из-за дезертирства команды. О том, как получил титул лорда. Мужчина успел несколько раз пожалеть, что вобще заострил на этом внимание. Норрингтон всегда испытывал отвращение к всякого рода сплетням, ровно как и к фальшивым любезностям. Но сейчас он возненавидел их ещё больше, потому что они вызвали любопытство.       Норрингтон, наверно, никогда не сможет забыть, когда впервые повстречал Беккета. Этот человек был просто велеколепен. Его образ был воплощением уверенности и грации. Тёмно-синие, почти чёрного оттенка, брюки Катлера создавали контраст с чрезчур бледной, будто напудренной кожей. Вместе с тем особенно запоминалась его манера улыбаться так, что никто бы не догадался искренен он или нет. Уголки его мальчишеского рта по привычке приподнимались при беседе с кем-либо. Ни один дюйм его тела не выдавал в нём человека, которого могли задеть бесчисленные пересуды за спиной. Беккет, поймав долгий оценивающий взгляд Норрингтона, без малейшего сомнения направился к нему. Губы Катлера растянулись в самой искренной улыбке. Норрингтон в свою очередь поспешно отвёл взгляд. А когда его щёки обдало жаром, мужчина мысленно винил в этом царящую в зале духоту. Однако он не мог отрицать, что Катлер был слишком очарователен для честолюбивой аристократии. Уже встретившись с ним лицом к лицу, Норрингтон не был в силах даже сдвинуться с места. — Сын Адмирала Норрингтона? — сказал Беккет и протянул руку, обезоруживающе улыбаясь. Несмотря на то, что он едва доставал Норрингтону до плеча, от каждого дюйма его тела исходила сильная аура превосходства. Норрингтон, сглотнув, ответил на рукопожатие. — Лейтенант Джеймс Норрингтон. — Я наслышан о вашем отце, хороший человек. — Благодарю, сэр. — Как я уверен, и вы, Лейтенант. — он бегло оглядел зал. — Приятно видеть ещё одно молодое лицо. Похоже вы, в отличие от остальных, ещё не притрагивались к вину. Не принимаете участие? — Лишь отчасти, сэр. –Как благородно с вашей стороны, однако я вижу, что вам это не приносит ни капли удовольствия. — Вы правы, это не моя сильная сторона, сэр. Я обычный моряк. — Норрингтон опустил голову. — В таком случае, почему бы нам не сменить обстановку? — Улыбнулся он. — Здесь очень жарко. Предложение звучало весьма заманчиво. Беккет выжидающе посмотрел на него снизу-вверх и на мгновение опустил взгляд. Щёки Норрингтона вновь потеплели.       Они не спеша побрели прочь от зданий, направляясь по каменистой мостовой к причалу, где пришвартованные судна покачивались от мелких волн чёрной воды, в которой отражалось ночное небо. Их белоснежные паруса почти касались полной луны. Здесь не было ниединой души, кроме него, Беккета и звёзд, потому что многие сейчас во всю веселились на банкете. Он никогда не был в порту в тёмное время суток. От этого места веяло необъясним покоем и вместе с тем чем-то зловещим. Неожиданно для себя Норрингтон обнаружил, что он коснулся руки рядом идущего мужчины. Испытав невероятный стыд за свою смелость, он был готов тут же отдёрнуть ладонь. Однако Беккет, заметив это, проявил инициативу и взял его под руку. Когда Норрингтон поровнялся с ним, он уловил исходящий от него нежный шлейф розовой воды и ароматических масел, идеально подходивший к статусу аристократа. — Как называется ваш коробль, Лейтенант? — улыбнулся Беккет, оглядывая пришватованные неподалёку судна. — «Разящий». Я отплываю на нём в Порт-Роял. — Ямайка? Как мне известно, жара там будет ещё сильнее. И долго вас не будет? — Не известно, мы будем размещены там какое-то время. — Какая честь. Задержав взгляд на расслабленном лице аристократа дольше обычного, Норрингтон старался понять искреннен ли был Беккет говоря эти слова или всё же нет. Однако мужчина вскоре отбросил эту затею, прекрасно понимая, что он всего лишь человек, которому не обязательно волноваться о подобном. — Кого вы берёте с собой? — спросил Беккет. — Вы женаты? У Норрингтона внезапно пересохло в горле. — Нет, сэр. — Не нашли ту самую? — Не совсем. К сожалению, это было безответно, сэр. — На вашем месте я бы не стал переживать об этом, Лейтененант. Вы успешный, состоятельный и достаточно красивый человек. Я уверен, вы найдёте кого-нибудь.       От внезапного комплимента шея Норрингтона тут же вспыхнула огнём. На миг мужчина почувствовал как земля ушла из-под ног, лишая привычного равновесия, и только благодаря ночной прохладе ему удалось вернуть утерянное самообладание. А Беккет выглядел попрежнему невозмутимым, казалось, он ничего не замечал. Когда они остановились почти у края причала, мужчина, глядя на корабли и далёкий горизонт, облокотился о перила. Норрингтон же встал рядом. — Однажды у меня будет флот, — сказал Беккет, как будто это была самая обычная вещь в мире, — когда я стану главой Ост-Индской компании, я буду повелевать морями. — Это ваша цель, сэр? — Моя цель — быть могущественным. — Улыбнулся тот. — Звучит нелепо, не правда ли? — Нет, сэр. — А какова ваша цель, Лейтенант? Планируете получить повышение? Хотите стать Адмиралом? — Я пока не задумывался об этом. — Не скромничайте, Лейтенант. Возможно однажды я стану тем, кто присвоит вам этот титул. Похоже очаровательный и амбициозный аристократ знал каким образом без труда проникнуть в голову наивного собеседника. Норрингтон опасался что он, должно быть, покраснел до корней волос, словно солдатский мундир. Мужчина опустил взгляд. — Это большая честь для меня, сэр. — Осталось не так много людей достойных чести. Беккет бросил еще один взгляд на море, а затем достал из кармана мундира изящные карманные часы. Он вздохнул. — Мне нужно вернуться, Лейтенант. Было приятно познакомится с вами, надеюсь мы ещё встретимся. — Я тоже надеюсь на это, сэр.       Беккет снова коснулся его руки, слегка сжимая пальцы. И как только аристократ отстранился, Норрингтон, поддавшись порыву, вновь ухватил его ладонь. Склонившись, мужчина нежно прижался губами к тыльной стороне его тонких пальцев. И когда он поднял полный смущения взгляд на всё ещё улыбающегося Беккета, ему на миг показалось, что на бледных напудренных щеках проступил еле заметный румянец. Возможно, он просто принял желаемое за действительное? — Я должен вернуться, — мягко, почти нежно сказал он. — но не могли бы вы присоединиться ко мне позже? Поняв намёк, Норрингтон поймал себя на том, что говорит без колебаний. — Конечно, сэр.       Однако возникли обстоятельства, при которых ему пришлость покинуть Порстмут-Роял так и не увидев Беккета снова. И чем дальше они были друг от друга, тем яснее Норрингтону становилось каким же идиотом он был. В ту ночь Норрингтон был всего лишь наивным юношей, очарованным вниманием печально известного аристократа. Конечно винил в произошедшем не только себя, сколько Беккета и его бесчеловечные методы достижения собственных целей, о которых знал практически каждый. И всё же сейчас он здесь, в ловушке, сотворённой этим самым лордом. *** Это было первое утро, когда Норрингтон проснулся в постели с чистыми тонкими простынями, что являлось роскошью, позабытой за те месяцы, проведённые на Тортуге, когда ему приходилось довольствоваться сном в каком-нибудь грязном трюме корабля. К сожалению, у него не осталось времени насладиться этим, потому как в дверь комнаты неожиданно постучали. Норрингтон прикрыл глаза тыльной стороной ладони, морщась от головной боли. Похоже вчера его сильно напоили бургунским вином, из-за чего мужчина смутно помнил что-либо. К тому же отвратительная тошнота напомнила о себе, заставляя Норрингтона скорчиться и опустошить желудок прямо в ночной горшок. — Прошу прощения, Адмирал. — сказала служанка, неожиданно появившаяся за спиной. — Господин Беккет ожидает вас. Он передал вам вещи. — она наспех бросает их на кровать, прежде чем исчезнуть. Норрингтон болезненно простонал, пытаясь выровнить дыхание. Время пришло. Игра началась, фигуры расставлены на шахматной доске, в ожидании того, когда их передвинут руки в мягких белых перчатках. Но что он может сделать? У него попросту нет иного выбора, кроме как подчиниться. Его карьера и прежняя жизнь теперь напрямую зависят только от стратегий Беккета. Мужчина подбрал лежащую на кровати офицерскую одежду. Она, к слову, была неплоха, но он с досадой заметил, что эта не та форма, которую обещал ему Беккет. По-видимому, тот пока не собирался распространяться о его новой должности раньше времени. Ещё один ход по доске. Норрингтон, стараясь не обращать внимание на тошноту, переоделся, пытаясь унять дрожь. Вскоре в зеркале начал медленно проступать знакомый образ. Оттуда смотрел бледный, исхудавший человек, с потрескавшимися от палящего солнца руками, на подбородке которого всё ещё был малейший намёк на шетину. Однако Норрингтон впервые узнал прежнего себя. Мужчина спрятал тёмные волосы под парик и поправил шейный платок, а после взял в руки шпагу, аккуратно лежащую на самом краю постели, и убрал её в ножны. Закрепил на поясе, напоминая себе ради чего будет участвовать в этом фарсе. — Адмирал, — сказала вновь пришедшая служанка опустив голову. — Лорд Беккет зовёт вас. Норрингтон вздохнул. Беккет не был из тех людей, кого можно заставить ждать. И не из тех, кто не добивается того, чего хочет. Чтож, он сыграет с ним в эту игру.