Аудиенция у Люмин

      Люмин описывала его как доброго и беззаботного парня, которому не занимать благородства и достоинства, присущего настоящему самураю. За его загадочной личностью скрывался честный и скромный юноша, который любил странствовать, любил засыпать под звездным небом. «Гармония» для него не просто слово — это образ его жизненного пути. Тот человек, на которого Люмин могла бы положиться в трудную минуту. Тот человек, который никогда не причинит вреда, способного повлечь за собой бурю.       — Люмин?..       Девушке показалось, что она слышала знакомый голос. Слегка раскрыв тяжелые веки, ее догадки подтверждались образом человека, с беспокойством на лице пытающегося докричаться до помутненного сознания девушки.       Такие знакомые черты, такой знакомый взгляд.       — Б-Бра… — не успела она закончить одно единственное слово, как тело обессилело.       Теплые ладони парня придерживали девушку за спину, не давая ей опуститься на твердую, холодную поверхность невидимого пола.       — Люмин. Это я, Кадзуха.       Глаза Люмин снова раскрылись. Вялость все еще преобладает над ее изнеможенным телом. Но теперь она способна хотя бы отчетливее разглядеть своего спасителя. Наследник почившего клана Каэдэхара, который предпочел роскоши роль вольного скитальца. Не удивительно, что девушка на секунду перепутала его с другим дорогим своему сердцу человеком.       — Я… Что со мной случилось? Давно ты здесь, Кадзуха? — Люмин на какое-то мгновение успела забыть о том иллюзорном мире, в котором оказалась. Вокруг не было ничего, кроме одиноких фигур парня и девушки, но находясь рядом с Кадзухой, Люмин могла ощутить на своей продрогшей коже прохладу ветра, тепло солнечных лучей, в нос ударяет едва уловимый аромат морского бриза.       Люмин собрала все силы в конечностях, чтобы подняться, но юноша остановил ее, опустив свою нежную ладонь поверх ее живота.       — Сейчас ты ничем не отличаешься от засохшего дерева на склоне Зимородка, Люмин. Все листья давно опали, и жизненная энергия постепенно уходит.       — Деревом меня еще никто не называл, грубиян, — надув щеки, ответила Люмин.       — Чувство юмора сейчас очень кстати. Вскоре тебе станет лучше.       Теплая ладонь Кадзухи провела вниз по животу. Каждое касание беззащитного тела Люмин сопровождается ее шумными всхлипами. Ее бедра то и дело вздрагивают, хотя парень даже не подобрался к самому заветному.       — В тебе бушует буря, которой необходимо вырваться наружу, Люмин.       — Н-Нет, не надо наружу, — Люмин стремилась ускользнуть, вытягивая руки к низу, она пыталась отстранить ладони Кадзухи от своей промежности. Она вырывалась, словно испуганная девочка на приеме у лекаря.       — Я помогу тебе.       Когда Люмин знала, к чему все идет, эти слова нисколько не успокаивали ее. Два пальца Кадзухи оказались внутри, не дожидаясь, пока она как следует намокнет. Эти действия расходились с мягким заботливым образом Кадзухи. Похоже, иного выбора у него не было. Люмин действительно чувствовала себя выжатой досуха, но как раз то, что собирается совершить парень, только сильнее поспособствует ухудшению состояния девушки.       Торопливые движения пальцев внутри вагины заставляли тело Люмин болезненно выгибаться. Совсем скоро на пальцы Кадзухи начала проступать влага, смягчающая дальнейшее вторжение внутрь.       — Мне больно… но так приятно. Глупость какая, — Люмин не контролировала свою речь. В голове все спуталось.       — Прими мою помощь, Люмин. Тебе нужно расслабиться.       — Не могу… не могу я, — Люмин казалось, что стоит ей на секунду расслабиться, как под ней окажется широкая лужа. Удовольствие перекрывало собой все остальные чувства и эмоции. Казалось, что стоит испытать что-то подобное, и дороги назад уже не будет. Это слишком тяжело для организма Люмин.       Свободной рукой Кадзуха сильнее надавил на живот Люмин. Пальцы внутри продолжали хаотично упираться в самые чувствительные точки, заставляя жидкость плескать наружу. Люмин разразилась в непрерывных стонах.       — Не сдерживайся, Люмин.       В этом нет никакого смысла. Почему Кадзуха делает это? Почему, оказавшись здесь, он позволяет себе подобные издевательства над беззащитным телом Люмин? Очевидно, за всем этим, как он и говорил, скрывалась поддержка. Люмин напомнила себе, что этот доброй души человек не способен причинить кому-либо вреда. Ей хочется довериться его словам. Доверить свое отравленное тело его ласкам и заботе.       — Кха-ах… — сквозь скрежет зубов, процедила Люмин.       Девушка больше не справлялась с одолевающей каждую мышцу тела дрожью. Напряжение в бедрах ослабилось, и Люмин испытала очередной мощнейший оргазм. Под аккомпанемент неприличных хлюпающих звуков, издаваемых влагой, попадающей под пальцы юноши, Люмин кончала. Снова и снова.       Переведя ладонь с живота Люмин на ее волосы, Кадзуха заботливо пригладил их к голове девушки.       — Все хорошо, Люмин. Все хорошо, — шепотом приговаривал Кадзуха, пока девушка боролась с продолжающим нарастать наслаждением.       На ее лице появился неподдельный восторг. Люмин расплылась в нервной улыбке. Этот оргазм сравним с эйфорией — испытав лишь раз, тебе захочется ощутить это вновь и вновь. Это изменения, которые не подразумевают обратного пути. Своими непристойными движениями Кадзуха, обожающий путешествия, заставил Люмин разделить с ним эмоции от посещения чего-то совершенно нового.       — Почему… Почему это так приятно? — продолжала задавать себе вопросы Люмин.       Кадзуха, сохраняя молчание, одарил девушку мягкой улыбкой. Скорее всего он знает ответы на все ее вопросы. Точнее тот, кто притворялся Кадзухой. Девушка пыталась верить образу парня перед собой.       Когда пламя, пылающее в паху, стихло, а дрожь прекратилась, Люмин смогла расслабиться. Она больше не чувствует прежней усталости и озноба. Все тело и сердце заполнено до краев истинным счастьем. То самое счастье, которое Люмин не осмелится выпустить из рук ни при каких обстоятельствах. Не пройдет и часа, как она пожелает вновь утонуть в этом наслаждении.       — К-Кажется, я знаю кто станет моим следующим гостем… — ощущая приятную прохладу пола под собой, с сияющей улыбкой на лице, прошептала Люмин.