Добрый волк, хитрая овечка

5 глава. Наказание. Кто бы мог подумать, что девушка, жаждущая знаний может застрять в абсолютно мужском деле. К тому же ещё и быть наказанной, пробегая вокруг площадки десять кругов. Нет, Мари не смогла. Уже на четвёртом круге дыхание ее сбилось так, что лёгкие свистели, а сердце наровилось выпрыгнуть через грудную клетку. Ее ноги заплелись и она рухнула на пыльную дорожку, едва успев прикрыть лицо руками. Девушка перевалилась на спину и с облегчением расслабилась. Ее мышцы гудели, челюсть ныла сильнее, а Мари лишь смотрела на солнце, которое ярко светило с ясного неба и представляла как она пьёт горячий чай со своими братьями и родителями. Представляла, как по обыденному дерутся Фил и Гергин, а маменька за это их ругает. Папенька читает газету, совсем не обращая внимание на шум, а Мари листает новенькую книжку, которую ей недавно купили родители. Слышит хруст перелистывающих страниц и вдыхает запах свежей печати. Но вместо этого она видела как перекрывает яркое солнце чьё-то тело, которое было почти чёрным от теней. Это был куратор, он смотрел на лежащего новичка, слабого, ни на что негодного, и не понимал, что его держит тут! Не понимал, какая цель этого ущербного! Но тем было интереснее, тем необычнее, а значит весь свой фокус внимания он переместит на него! — Как тебя звать? — спросил мужчина. — Лют… — выдохнула Мари едва слышно. — Лют… — повторил он — Будешь моим любимцем — Куратор как-то странно засмеялся, так словно задумал что-то дурное. — Нашего многоуважаемого Люта не трогать до тех пор, пока он не добежит своё наказание! А если опоздает ещё раз, то будет наказан вдвое сильнее — зло улыбнулся мужчина. Мари добежала. Близился вечер. Девушка не ела с утра, не отдыхала, она не явилась на два других урока, так как отбывала своё наказание. Куратор провёл ещё пару уроков с другими группами, и он ожидал что малой сдастся, что он плюнет на все и уйдёт отдыхать, но нет! Он видел как тяжело ему даются шаги, как его несколько раз рвало, но он упорно бежал и на последнем кругу на площадке уже никого не было, кроме них двоих, таких заклятых врагов, обоих упрямых и таких противоположных. Мари пересекла черту десятого круга, девушка едва ходила, едва чувствовала свои ноги. После черты она вновь легла и вновь смотрела на солнце, которое уже было на другой стороне горизонта. Куратор подошёл и лёг рядом. — Вы очень странный человек — произнесла Мари очень тихо. — Да… этим мы схожи. Они молчали и прежде чем сдвинуться с места, Мари ответила мужчине: — Нет в нас схожести! И удалилась. Медленно, не спеша, она вновь направлялась туда, куда тянули ее обессиленные ноги. К своему новому спасательному кругу. Только в Мирине она чувствовала кусочек чего-то домашнего, чего-то родного. А ей вслед смотрел ее куратор, который мысленно предвещал себе завтра новый интересный день. А день действительно будет интересен, потому что в его лапы добровольно пришла новая игрушка. Мари стояла у входа лечебницы. В главном холле было довольно людно. Все куда-то торопливо шли, что-то обсуждали. Своя особая атмосфера. Они напомнили ей пчёл. Никто не сидел без дела. Девушка шагнула вперёд, но ей стало стыдно. Ведь с челюстью ничего уже не сделаешь, кроме как перетерпеть боль. А усталость пройдёт, после отдыха. Ей стало стыдно, что только из-за ее влюбленности, из-за желания увидеть Мирина, девушка будет его отвлекать. Ведь на самом деле ей нужна была душевная помощь нежели физическая. Так и не решившись зайти, она обернулась и ушла. Заглянув в столовую, Мари попросила самое холодное, что у них есть. Полненькие кухарки были недовольны ее появлением. Они поругали «паренька», который их отвлекал, но все же дали ледяную воду в небольшой банке, плотно закрытой крышкой. Вместе с банкой она взяла себе и поздний обед. Плотно поела и направилась к управляющей за своей формой. Идти на остаток пар она уже не собиралась. У неё совсем не было желания сидеть в пыльной, грязной одежде, с опухшим лицом. Через пару часов она уже сидела в своей комнате и размышляла, каким образом ей искупаться. Спустя недолгие раздумья, Мари решила, что лучшее время вымыться это глубокая ночь.