Тот самый хмурый одноклассник

      — ... Помочь ему с учёбой? — Агня недоумённо вытянула бровь. — И всё?       Они с Глебом сидели на лавочке запасных, пока их одноклассники носились по спортзалу с баскетбольным мячом, перебиваемые свистком физрука.       Глеб кивнул.       — Ну да, — он усмехнулся. — Ещё обещал, что в долгу не останется.       Девушка выглядела скептично. Обратив внимание на его наслешливую улыбку, недоверчиво нахмурилась:       — Чего ты так смотришь?       — Ничего, — Глеб невинно захлопал расницами. — Просто хочу пожелать удачи.       Она закатила глаза. Ну естественно. Если этого парня — Олега — не помнил даже Глеб — зубрила, которому, чтобы прийти на занятия ни здоровье, ни погода, ни смерть ни почём, значит, его посещаемости не позавидуешь (если он вообще посещает хоть что-то), что, в принципе, объясняло причину его просьбы, а также отсутствие на физкультуре в данный момент. Но то, что положение Агни забавляло Глеба (он знал, что она не сможет отказать) — раздражало, заставляя щёки неприятно нагреваться.       — Почему бы тебе в таком случае не помочь? — её уши разгорелись красным, а густые брови свелись к переносице. — Кто-то уверял, как любит помогать.       — С радостью, да уже занят, ты ведь знаешь. Куда мне второго ещё тянуть? Да и помогать надо бескорыстно, а иначе против моей веры.       Яростина скорчила ему на смех рожу и оскорблённо отвернулась.       Зелёный вихрь ловко маневрировал с мячом между людей, двигаясь чуть ли не в такт мелодии свистка. Пробегая мимо скамеек, Марго отвлеклась, чтобы с голливудской улыбкой помахать растерявшемуся Глебу, но запуталась в собственных ногах и со вскриком поддалась вперёд, отбив мяч в сторону. Тот отлетел от козла для прыжков и полетел прямо на Агню. Бедняжка, славившаяся медленной реакцией, зажмурилась, уже смирившись со своей участью. Но вот, прошла секунда, вторая, а её лицо всё ещё цело. Не веря собственной удаче она неуверенно раскрыла глаз, затем второй, и стала свидетельницей, как вскочивший с места Глеб поймал мяч всего в милиметре от её краснеющего лица. Он перекрестил её и обеспокоенно обернулся к застывшей в неловко полунакланённой позе Лацивитиной.       — Марго, ты в порядке?       — Э-э... Нет! — девушка ойкнула и схватилась за лодыжку. — Эсфирь поставили мне подножку! Кажется, я больше не могу играть...       — Что-о-о-о?! — надутые Эсфирь появились из-за её спины. — У тебя шнурки развязаны!       — В любом случае! — как можно громче перекрыла их Марго, тут же делая щенячьи глаза для Глеба. — Я, кажется, подвернула... пятку!       —... Лодыжку?       — Спасибо, Агния. — процедила она сквозь зубы и Яростина нервно сжалась.       — Почему игра остановилась?       Все обернулись к сторогому голосу преподавателя. Марго допрыгала до Глеба, прислонившись к его плечу, указывая пальцем на Эсфирь.       — Эсфирь поставили мне подножку-       — Научись завязывать шнурки!       — ... и я подвернула пятку-       — ... Лодыжку...       — Да вы можете заткнуться?! — она сердито топнула ногой, шипя от боли и прикусив губу. — В общем, болит...       Учитель ущипнул себя за переносицу.       — Все такие лебезные стали, от любого шороха ломаются... — чуть громче добавил: — В медпункт. Быстро. Эсфирь, проводи её.       — Я?! Ну почему-у-у?!       — Эм, простите? — Марго сложила руки вместе и свела брови домиком. — Я думала, может, меня проводит Глеб?       — Вот и дальше думай, — Марго выглядела разочарованной, слабо вздохнув. Но физрук забрал мяч из рук Глеба, и, игнорируя любые возможные протесты, отвернулся от них. — Всё, идите уже, и не срывайте мне урок.       Эсфирь подпрыгнули и схватили Марго за руку, таща ту из спортзала.       — Ауч! Полегче! — девушка вырвалась, встряхнув зелёными волосами, потирая руку. — Больно вообще-то!       — Ой! — Эсфирь сложили руки к груди и обеспокоенно оглядели армянку. — Прости меня, розочка!       — Вот почему меня должен проводить Глеб! — Лацивитина надула зелёные губы и отвернулась от них. — Он достаточно галантен, чтобы предложить донести меня прямо до медпункта!       Глеба это застало врасплох. Он неуверенно поинтересовался:       — ... Да?       — Ну разумеется! — она прильнула к груди смущённого блондина, вызывая лёгкий дискомфорт у всех присутствующих. — У меня болит нога, а у тебя такие сильные руки, что это не будет проблемой!       — До самого третьего этажа?.. — в глазах бедолаги читалась лёгкая паника.       Эсфирь и Агня неловко переглянулись. Не для кого не было секретом, что Глеб — гей. Не для кого, кроме Марго, которая всеми фибрами отрицала очевидное и продолжала попытки заполучить его внимание. Физрук громко откашлялся, обращая внимание Марго на себя.       — У Глеба освобождение от поднятий тяжестей, так что иди с Эсфирь. Всё, точка, — Марго уже хотела было возразить, но не успела. — Топай, иначе сидеть до конца урока будешь.       Она нахмурилась, фыркнула, но всё же, прихрамывая, поплелась к выходу. Немного запоздало её нагнали Эсфирь, предлагая упереться на свою руку, что Марго впоследствии и сделала, недовольно бурча под нос что-то типа: «Он типа намекнул, что я толстая?!».       Глеб посмотрел на учителя как на спасителя. Тот покачал головой.       — Не благодари. А теперь сиди на попе ровно и не высовывайся.       Парень кивнул и поспешно приземлился на лавочку, а мяч с рук физрука потелел в толпу зевак. В этот момент до Агни наконец дошло, что свидетелями этой сцены стал весь класс. Отчего-то ей стало неловко и мурашки пробежали по коже.       — Агния?       Отреагировав на голос Глеба, она выпустила горячий воздух через ноздри и аккуратно присела возле него.       — Та-ак, — начал он после лёгкой паузы. — На чём мы остановились до всего этого... Форс-мажора?       — На Стрельцове.       — Верно! — Глеб воодушевлённо хлопнул в ладоши, улыбаясь от уха до уха. — Ита-а-ак...       — Что «итак»? — девушку начала раздражаться.       Противореча своей натуре, Глеб обожал сплетни и интрижки, хоть и всегда отрицал это, но Агня знала лучше.       — Что ты собираешься делать?       — Ну, а что ты ему ответил?       — Что передам всё тебе.       — А он?..       — А он сейчас ждёт ответа, полагаю?       Агня отряхнула невидимую пыль с шорт, намерено затягивая с ответом.       — Гм, можешь, пожалуйста, когда в следующий раз с ним столкнёшься, сказать, что я не могу ему помочь?       — Я что, похож на посыльного? — Глеб нахмурился. — Прости, конечно, за грубость, но не убеги ты тогда без оглядки, то сама бы могла ему это сказать.       — А нафига он тогда пялился?! — лицо Агни моментально покраснело — особенность её кожи. Ладони уже упёрлись в колени, наверняка такие же красные.       Глеб закатил глаза.       — Может он, как и ты, пугливый крольчонок. Набирался уверенности, прежде чем подойти к милой девушке.       — К-крольчонок?.. — глаза распахнулись, прежде чем нахмуриться. — Стой, ты только что назвал меня пугливой?       — Без обид.       — И милой?!       — Скажешь, что не правда?       — И что он такой же, как я?!       Он усмехнулся, выводя этим Агню ещё сильнее.       — Ладно, признаю, это уже слишком, — он поднял руки в знак капитуляции. — Ты уж точно не такая, как он. В любом случае, ты сейчас здесь, даже несмотря на больничный.       Она скрестила руки и сгорбилась, супясь, как мышь на крупу. По правде говоря, Глебу было забавно наблюдать за ней каждый раз в такие моменты, но лёгкий укол вины всегда пересиливал его.       — Эй, — он положил руку ей на плечо, но та стряхнула её. — Да ладно. Извини?       — Отвали, — губы продолжали дуться. Ну вот, Глеб окончательно почувствовал себя извергом.       — Я же извинился, не будь ты букой, — ноль реакции. Он придвинулся, ты а пальцем ей в предплечье. — И ещё я сказал, что ты не такая, как он.       — Но я же пугливый зайчонок? — она раздражённо отбросила его руку, продолжая супиться.       — Крольчонок.       Агня резко обернулась к нему, от природы не умея выглядеть устрашающей, но стараясь изо всех сил.       — Да какая разница?!       — Большая, ты ведь любишь кроликов!       Агня немного смягчилась, но продолжила давить мину. Немного погодя она полностью расслабилась и Моряков облегчённо выдохнул, ведь это означало, что она его всё же простила.       Опустим тот момент, что она никогда всерьёз не злилась по-настоящему долго.