Тот самый хмурый одноклассник

      В столовой пахло жареным луком и приторным компотом. Вокруг витал слабый пар, валивший со стороны кафетерия. От стен эхом отдавалась шумная болтовня учеников и слабый дарк-рок, доносящийся из чьего-то телефона. Агня сидела на скамейке за столом, а перед ней стояла треснувшая по краю тарелка сырного супа, пахнущего солью. На поверхности уже начала проявляться тонкая прозрачная плёнка, но девушка не продолжала сверлить её взглядом, так и не притронувшись к ней. Кусок в горло не лез из-за параноидального, давящего ощущения, будто за ней наблюдают.       Агня вновь оглянулась по сторонам. Внезапно установленных камер видеонаблюдения нигде не наблюдалось, а народ вокруг был занят своими делами. Никто, как обычно, не обращал на неё внимания. Но чутьё подсказывало, что что-то не так. Она ещё раз огляделась, просто чтобы в многочисленный раз убедиться. Это должно было её успокоить, но сработало ровно наоборот. По затылку пробежал неприятный холодок. Она напряглась, подняла голову, и...       — Агния-а! Земля вызывает Яростину! — перед её носом прощёлкали пальцы.       Девушка проморгалась и недовольно посмотрела на носителя руки, шмыгнув носом, будто в упрёк.       Напротив сидел её сосед по парте, — блондин с глубокими синими глазами, Глеб Моряков.       Он нахмурился, глядя на неё.       — Ты меня вообще слушала?       Сгладив черты, Агня поковыряла пальцем кутикулу.       — Прости, не совсем... Так о чём ты?       Морщинки вокруг его глаз пропали, а голос прозвучал обеспокоено.       — Ты в порядке? Вся красная, — он хотел притронуться к её лбу тыльной стороной ладони, но Агня резко отшатнулась, как ошпаренная. Поняв намёк, Глеб виновато отодвинулся, но всё же аккуратно продолжил: — Хорошо себя чувствуешь? Кажется, у тебя жар.       Девушка постучала ложкой по тарелке и поспешно перемешала ею суп, воротя по краям застывшую плёнку. Глеб же ждал, грея руки о стакан с жидким киселём.        В отношениях друг с другом оба держали нейтралитет. Они не были друзьями, но и просто знакомыми их трудно было назвать; если бы выражение не изжило своё, их можно было бы назвать товарищами. Оба были теми самыми отличниками класса, постоянно сидящими на отшибе от остальных в своих книжных крепостях и обвешенные грамотами за олимпиады. Можно сказать, они были в одной лодке, поэтому у них не было выбора, как только общаться друг с другом. Хотя товарищами по несчастью их тоже назвать было нельзя, так как Глеба, кажется, такое положение вполне устраивало, в отличии от Яростиной. Моряков сам по себе был отшельник, если так можно выразиться, искренне наслаждающимся одиночеством, и даже стремившимся к нему, пока Агня искренне тянулась к людям, не зная, как проявить себя, и боясь сделать лишний вздох.       Ярлык серой мыши на неё давил. Она боялась одиночества, но при этом ненавидела быть в центре внимание. Так возникала непреодолимая дилемма, внутренний конфликт с самой собой и последующее самобичевание. Её нелюдимость и неловкость часто становились объектом насмешек среди сверстников, и Глеб был единственным, кто не брезговал сидеть с ней за одним столом. Какая-никакая, а всё же компания для стеснительной девушки, несмотря на его странности, заключающиеся в постоянном религиозном настрое, вполне устраивала её. Остальное можно было перетерпеть, учитывая, что в остальном Глеб был неплохим парнем.       Неловко осознав, что слишком долго не отвечает на вопрос (Глеб продолжал терпеливо пить свой кисель), она отложила ложку и достала из кармана рыжего кардигана фланелевый платок, как можно тише высмаркиваясь.       Глеб понимающе наблюдал за ней.       — Болеешь?       Сложив платок обратно, девушка, от чего-то заикаясь, ответила:       — Ну, не то что бы, должна быть в норме, но... — она зачерпнула бульон без особой гущины, внимательно пронаблюдав за зеленью укропа, совершающую круг по спирали вокруг ложки, и поднесла её к губам, прежде чем продолжить: — Просто... такое чувство, как будто за мной следят, — когда вслух это прозвучало хуже, чем казалось, она покраснела. — Э-э, н-не бери в голову, хорошо?..       Парень нахмурился, заметив что-то за её спиной.       — Ну, тот парень определённо смотрит на нас дольше, чем стоит, — усмехнувшись, он добавил: — Как думаешь, нам стоит звонить в полицию?       Агня поперхнулась супом и закашлялась, прикрываясь локтем. Глеб вскочил с места.       — Агния, подавилась?!       Та не ответила, лишь подняла руку, призывая его остаться на месте. Прокашлявшись, она всхлипнула, снова достала платок и чуть громче, чем в прошлый раз, высморкалась.       Глеб сел, обеспокоено протягивая к ней руки.       — Всё в порядке?       Она пару раз кивнула, в конце концов добившись, чтобы он расслабился.       — Угу, да, я нормально, — руки сжались в кулаки от понимания, что чуйка не солгала. — Он... Всё ещё смотрит?       Глеб пригляделся ей за плечо и скрестил руки, сложив локти за стол.       — Нет, уже нет. А нет, подожди... Да, смотрит сюда.       По коже пробежали мурашки и она отложила ложку, сжимая голову в плечи.       — Как он выглядит?       Глеб озадачено посмотрел на неё.       — Обернись и посмотри, вдруг ты его знаешь.       — А?.. Ой, д-да! Э... — девушка оглянулась, округлив глаза. — Ип!       На неё смотрел брюнет с холодной белой кожей. На плечах небрежная косуха, под ней тёмно-лиловая футболка с принтом какой-то группы; на шее холодным, прямо как взгляд, металлом поблёскивала странной формы подвеска, которую Агня толком не сумела разглядеть из-за проблем со зрением. Да у неё и времени на это не было; всё её нутро сжалось, пока разум почему-то зацепился одну-единственную мысль, лихорадочно крутившуюся по петле — слишком тёмная одежда и слишком бледная кожа. По непонятной причине именно это вызвало в девушке сначала лёгкую, но затем стремительно нарастающую тревогу.       Ржаво-карие, практически чёрные глаза под низко опущенными густыми бровями внимательно и чуть прищуренно изучали её, медленно скользя, словно гремучие змеи. Вдруг — неожиданно, раскатом грома — они остановились на уровне её глаз. Агния почувствовала, как жар упал в живот, ниже затягиваясь болезненным узлом. Глаза парня с точным расчётом проникли прямо в её душу, погружаясь в неё целиком, сначала в глазницы, затем в череп, создавая между ними тонкую, крепкую, но прозрачную нить, окутавшую её удушающей петлёй вдоль кадыка. По крайней мере, именно так это ощущала Агня.       У неё от этого взгляда волосы на затылке встали дыбом, а перевязанные эластичным бинтом коленки затряслись под столом. Она резко отвернулась. Жар ящером пополз от живота выше — по груди, к ключицам и шее.       Она вновь вздрогнула, когда до горящих ушей долетел мелодичный приглашённый тембр Глеба.       — Ты его знаешь?       Преодолев ком в горле, по по виску от самых корней волос скатилась влажная дорожка пота. Агня пыталась доказать себе, что это от жара в помещении.       — К-кажется, это наш одноклассник...       — В самом деле? — Моряков неуверенно оглядел сталкера ещё раз. — Уверена? Не припомню, чтобы вообще его видел.       — Не совсем уверена, но... — она мельком оглянулась ещё раз, поспешно заправляя локон за ухо. — У нас вроде совмещёнка? По-моему, мы вместе ходим на биологию или экологию?..       Глеб задумчиво прищкрился, пытаясь вспомнить. В какой-то момент он поднял глаза и тут же распахнул белые разницы.       — Он идёт сюда.       — Ип!       Девушка вскочила на ноги и побежала к забитому народом выходу из кафетерия. Всё произошло так резко и спонтанно, что только короткие каблуки её сменных туфелек на застёжках успели сверкнуть, цокая по бежевой, некогда белой плитке пола. На входе она с кем-то столкнулась и, извинившись, под недовольное ругательство потерпевшего протиснулась в коридор.       — Агния! — удивлённый вскрик Морякова прокатился по столовой, оглушая девушку. Несколько голов обернулись на него, что его, впрочем, не смутило. — Ты куда?       На мгновение, прежде чем снова пропасть, её голова высунулась из-за угла арки.       — Я з-забыла учебник вернуть!..       — С-стой! Под-дожди!       Это был голос, как Глеб уже понял, того самого парня, что так сильно её пугал. Но не успел он её перехватить, как Яростиной уже след простыл.       Глеб оглянулся на подошедшего к его столу чернобрового парня и нахмурился. Тот уставился туда, где скрылась Агня, и сжал губы. Он обернулся и встретился взглядом с блондином.       — Какой у н-нас следующ-щий урок?       — Я тебя знаю?       Олег неловко потрепал подвеску, окозавшуюся кольцом с гранённым рубином на цепочке, переливавшимся всеми оттенками красного на свету. Непроизвольно, Глеб засмотрелся.       — Ты М-Моряков?       — Смотря кто спрашивает.       — Ст-трельцов Олег. М-мы в одном кл-лассе же.       Глеб внимательно оглядел его, нахмурив аккуратные брови. Между ними повисло молчание, разбавленное лишь гулом неугомонной толпы.       Не нравился ему этот парень — весь его кричащий, не соответствующий требованиям фриковатый образ (как его вообще в здание пропустили?) выдавал в себе либо очередного панка, либо оффника. Бандита одним словом. А если его догадки верны, то мало ли для каких целей ему могла понадобиться Агня. Конечно, Глеб с ней не был особо близок, но помочь ей девушке было делом принципа. Поэтому он внимательно вглядывался снизу-вверх в сухие чёрные глаза напротив.       Под его проверчющим взглядом Олег почувствовал себя скорее неловко, чем запуганно. Наконец, Глеб ответил:       — Я бы запомнил.       Стрельцов усмехнулся.       — Ну, я н-не из самых ответств-венных.       Блондин лишь хмыкнул, а Олег откашлялся в кулак.       — Так к-какой урок-то?       — Всеобщая история. Тебе чего надо от Агнии?       Парня застал врасплох такой прямой ответ, но он собрался с духом, не подавая виду.       — Хочу попрос-сить об од-должении.       — Она не хочет с тобой говорить, — Глеб скрестил руки.       — Ну, я з-заметил.       — Ты что, какой-то сталкер?       Олег даже прыснул от смеха, ставя Глеба в неловкое положение.       — Я просто хот-тел задать вопр-рос. Это преступлен-ние?       — Ну, — выбившись из колеи, Глеб быстро отмахнулся, возвращаясь в прежнее положение на потеху Стрельцову. — Это важно?       Олег поднял глаза к потолку, пожав плечами. И немного подумав, Глеб смягчился.       — Могу ей передать.       Он снова посмотрел на выход, перевёл взгляд нетронутый, давно остывший суп, и вздохнул.       — Л-ладно. Не могла б-бы она...