По разные стороны

      — В дальнем краю, объятом благодатным солнцем и благословленном мудрой луной, величаво раскинулось королевство, — начиналась сказка под мерный треск поленьев в камине. За окнами темно, среди стволов деревьев не пробивается лунный свет. — В его сердце — древнем, как само царство, замке — жили двое детей, что однажды взойдут на трон. Похожие, как две капли воды, и различные, словно ветер и скалы, расцветали дети с каждым годом, готовясь править мудро, по заветам почивших родителей. Внутри них солнцем светило пламя, что грело собой каждый уголок королевства. Одна, младшая из детей, что полна решимости всегда, стремится править этот мир. Близки ей блеск знамён и торжеств огни, но ярче всего сверкает она. Всегда она. Другой, волей крепок и разумом хладен, желает понять каждую мелочь вокруг. И нет ему ничего дороже свободы и ветра попутного под крылом, — рассказ течёт рекой, а блики от огня и ночника вторят образу своей неведомой пляской. — Счастливо дети росли, но вопрос не возникнуть мог ли? Почему их не пускают за стены и с годом каждым лишь тщательнее наблюдателей взор? Но улыбки фальшивые и сладкие речи стирали его в пыль вновь и вновь. И вот сокрытые от мира за стеной замка не замечали они, как сгущаются жадные тени, желающие проглотить даже солнце, — по стенам ползут тени, тянут свои кривые пальцы к тельцу, укутанному в одеяло, и насмешливо огонь скрипит в камине. — Однако ничто не могло одолеть близнецов, пока они вместе. И стали тогда тени сеять раздор меж близнецами, путать ясные очи пеленой иллюзий, отдалять их друг от друга всё сильнее. И сгустились нити полотном над замком, закрывая его от света солнца и луны, погружалось во мрак королевство — затухало солнце и в близнецах, — казалось, будто исчез свет и из комнаты, заставляя кутаться сильнее от холода, пробежавшего по спине. — Долго ли, коротко ли было в оцепенении великое королевство, но даже лютая зима однажды сменится оттепелью. Один маленький лучик света пробился сквозь пелену сновидений, пробудив старшего близнеца от застывшего сна. Почувствовал он, как душит золотой ошейник, но не смог дозваться до дорогих очей, — сильная горечь сквозит в едва дрогнувшем голосе рассказчика. — Страх объял близнеца, что никогда больше не засверкает родная улыбка. И пусть тьма коварна и сильна, но в руках близнеца верный меч и решимость положить душу за спасение тех, кто ему дорог. Хватит ли этого? — в комнате воцаряется тишина, лишь потрескивают в камине угли, да ветер печально воет за окном.       — Пожалуйста, не молчи! — шепчет тихий голосок, подавляя зевок. — Что было дальше?       — Бился он без устали три ночи, три дня, всё дальше погружаясь в отчаянье, пока свет в королевстве всё затухал. Безуспешно пытался принц разогнать тени, они лишь смеялись над ним, то сгущаясь, то расступаясь играючи, — мелодичный голос льётся рекой, и печальной песне вторит воющий ветер.       — Он же не сдался, правда? Тьма не победила близнецов? — торопливо и опасливо спрашивает голосок.        — Нет.       — Тогда расскажешь до конца? — просит дитя. — Ты рассказываешь немного по-разному всегда, но никогда-никогда не рассказываешь, чем закончилось, — звучит обиженно.       — Просто ты засыпаешь раньше, — тепло усмехается рассказчик. — Ну хорошо, раз уж ты так хочешь узнать конец.               — Света надежды уже не осталось, но не вырваться птице из клетки, не изломав крыльев. Решение принято, тяжёлое и рискованное, но дающее шанс. Три слезы проронив на прощание, собирает в мешок принц тревоги и сны, уходя словно вор, не прощаясь. Тени уходят за ним, обманутые своей же жадностью. Морок снят с королевства.       — Какой грустный конец, — шепчет голосок, а его обладатель плотнее кутается в одеяло. Ночник легко кружит над постелью, мерцая мягким тёплым светом. — А герой… он хотя бы счастлив?       — Теперь он свободен как ветер, а королевство оберегают надёжные скалы.… — рассказчик странно улыбается и смотрит в окно. — Так что, наверное, да, а теперь спи. Вон, у тебя уже совсем слипаются глаза, — он приглушает свет ночника и приглаживает на прощанье волосы, веером раскинувшиеся по подушке.       — Ла-адно, — отвечает, зевая, ребёнок. Дом погружается в тишину, какая бывает лишь в спокойную ночь. Здесь тепло, пахнет смолой и всей душой чувствуешь уют и безопасность. Покой.

***

      — Архонты! — измученно восклицает синеволосый мужчина в седле. — Этот серый видок уже который километр вгоняет в сон! — бубнит под нос, плотнее кутаясь в плащ и хмурясь. Вокруг туман, но он лишь немного сглаживает окружающий пейзаж. Серое, словно забыли добавить краски, небо, а вокруг пустые болотистые поля, полные кочек и редких голых деревьев. Жалкое зрелище. Кто-то, может, и назовёт его жутковатым, но лишь из-за никчёмности и однообразия. — Лишь бы успеть до дождя, — качает головой Кэйа, смотря на то, как темнеет небо. Под каждое движение чуть позвякивает серёжка, которую тот никогда не снимает — слишком дорогой подарок.       Дорога продолжается, вид вокруг постепенно сменяется. На смену пустырю приходит тёмный лес, чей краешек захватывает дорога.       — И зачем было вести вокруг леса? — ухмыляется капитан, поглаживая шею коня, жавшего уши на какой-то шум. — Только время тратить, ладно бы места были красивые.       Кэйа уже теряет терпение. После этой долгой унылой дороги хочется просто упасть на кровать или хотя бы умыться тёплой водой. Как долго ещё ехать?       Наконец появляются первые признаки жизни. Вдали можно разглядеть сквозь туман верхушки зданий, они даже не выглядят чужеродным здесь — сливаются с остальным пейзажем, будто очередной бесцветный мазок по холсту.       Кэйа дёргает поводья, переходя на более шуструю рысь. Уставший конь немного сопротивляется, но всё-таки слушается. Всего десяток-другой минут — и вот он, город, окружённый лесом и небольшой рекой. Кэйа подъезжает к резным деревянным воротам, единственное предназначение которых быть «парадным» входом в город. Кажется, его встречают. Даже в этом тумане можно разглядеть невысокую фигуру задремавшего стоя мужчины. Кэйа слезает с коня и подходит ближе.       — Утро доброе! — испуганно восклицает встречающий, на что Кэйа непроизвольно морщится. Слишком громко для утра после долгой дороги.       — Кэйа Альберих, прибыл из столицы по поручению Её высочества и магистра, — рапортует Кэйа по форме.       — Эрик, прислан, чтобы сопроводить вас к ратуше, — суетится юноша, это даже заставляет улыбнуться Альбериха, напоминая, каким он был в начале службы. Глаза блестят, осанка до неестественного прямая, узкие плечи и идеально начищенная форма.       — Что ж, сопровождайте, — пожимает плечами Кэйа.       Сам городок оказывается не намного интереснее, чем его округи. Небольшие двухэтажные здания, кое-где нуждающиеся в декоративном и даже капитальном ремонте, грязные улицы и редкие хмурые лица, что пристально смотрят на приехавшего зверем. Дикое и жалкое место. Кэйа еле удерживается, чтобы не сморщиться в ответ. Возможно, конечно, первое впечатление обманчиво, но пока верится с трудом. Может, и убийства окажутся просто массовым прозрением местных? И что же тогда Альбериху придётся писать в отчёте?       — Не расскажете, что происходит в городе… Эрик? — уже спустя несколько минут идти становится скучно.       — Извините, сэр, мне… мне не положено говорить об этом на службе.       — Хм, как интересно, — удивляется Кэйа. — И почему же?       — Городок у нас, как видите, сэр, маленький, и чтобы слухи не разрастались…       — Но это не слишком помогает, верно? — усмехается капитан.       — Да… — тяжело вздыхает Эрик. — Если вам так интересно, сэр. В лесу много странного и жуткого. По городу про него ходит много легенд и, прожив здесь хотя бы месяц, начинаешь в них верить, — юноша переходит на шёпот. — Большинство в городе считают, что нечто в лесу виновато в смертях, но вы должны понять, мне не стоит распускать слухи.       — Конечно, конечно, я понимаю, — на лице Кэйи расцветает довольная полуулыбка: для начала хватит и этого.       Они проходят по главной площади, где хоть сколько-то кипит жизнь, и заходят в такое же как и остальные бесцветное здание, отличающиеся, пожалуй, только флагами на фасаде. Кэйю просят подождать в кабинете, пока не придут главы города и местной полиции. Ему наливают какого-то кофе, за что капитан готов искренне благодарить. Пара бессонных ночей не способствуют бодрости, Кэйа даже не осматривает кабинет в своей привычной манере, сосредоточившись только на попытке не уснуть.       К счастью, ждать приходится недолго. Дверь открывается, пропуская внутрь троих людей. Всё тот же Эрик, зачем, Кэйе не особо понятно, и двое пока незнакомых. Один коренастый, с маленькими глазами-бусинами, сглаженный во всех отношениях. Другой повыше с сразу заметной военной выправкой и усталыми цепкими глазами. Такие же были у преподавателей в военной академии, которые давно ушли на покой.       — Здравствуйте! — отдаёт честь Альберих. — Капитан Кэйа Альберих, прибыл по приказу Её высочества и магистра.       — Очень приятно, очень приятно, — звучит приторно-елейный голос, от которого хотелось бы блевать, если бы за годы и годы при дворе Кэйа не выработал к этому иммунитет. — Альфред, мэр, а это наш глава порядка, майор Дэвид, — и они обмениваются рукопожатием, а после капитан протягивает рекомендательное письмо.       — Ой-ой, за что же вас отослали в нашу глушь, — суетится мэр, торопливо подходя к каким-то бумагам.       — Всем порой нужно немного отвлекаться от привычных задач, — обворожительно улыбается Кэйа, немного склонив голову.       — Что ж, надеюсь, вам это дело доставит — кхм — удовольствие, — возникает едва заметная пауза, после которой майор переводит тему. — Думаю, вы уже ознакомлены с деталями из отчётов. Что вы думаете?       — Прошу простить мне, но я слишком устал с дороги, чтобы сразу погружаться в деловые вопросы, — извиняется Кэйа, шумно выдыхая. — Надеюсь, вы дадите мне хотя бы три часа перевести дух, осмотреться?       — И правда, что это я! — громогласно усмехается сэр Дэвид. — Просто неожиданно было увидеть именно Вас, капитан. Даже до нашей глуши доходило про вас немало слухов.       — Моя слава летит впереди меня, — улыбается капитан, чуть удивлённо качая головой.       — Безусловно! — поддакивает мэр, нервно потирая руки. — Тогда отдыхайте, пожалуйста, сегодня, сэр Кэйа. Этот кабинет в вашем распоряжении, если понадобится, а Эрик проводит вас в квартиру. Это здесь, совсем рядом. И вообще, обращайтесь к нему по любому поводу!       — Рад служить! — как будто из ниоткуда вновь возникает парнишка, видимо, заметив, что говорят о нём.       — Тогда до завтра, господа, — откланивается Кэйа и выходит из кабинета. Конечно, он не намерен сидеть сегодня без дела, чем раньше он найдёт убийцу, тем раньше вернётся в столицу к своей привычной жизни.       — Не слишком светись, парень, — беззлобно усмехается капитан, стоит им выйти из штаба. — Я предпочитаю работать в одиночку, так что ничего особо интересного не жди.       — Я и не рассчитывал ни на что, — смущённо произносит Эрик. — Быть у вас на побегушках уже честь.       — Таких активных скорее в столицу надо, а не здесь чахнуть, — Кэйа удивляется подобному восхищению в свою сторону. Он, конечно, не заурядный солдат и знает о том, но не настолько же.       — Я не могу. Здесь больная сестра. Я должен приглядеть за ней.       — Похвально, — кивает Кэйа. — Покажешь квартиру и до завтра свободен, — Эрик провожает капитана в трактир, в котором находится выделенная комната, и отдаёт ключи.       — Если понадоблюсь, в штабе знают, где меня найти, но я точно больше не нужен? — Кэйа кивает и закрывает дверь, осматривая комнату. Небольшая, чистая, минималистичная — только шкаф, тумба из двух ящиков, узкая кровать и тонкие шторы на окнах. Впрочем большего и не надо. Капитан раскладывает вещи и падает на кровать.        Выбирается из комнаты Кэйа только к вечеру, сменив свою форму на более неприметные брюки и рубашку, хотя в маленьком городе у него нет и шанса остаться незамеченным.       — Лучше места, чем бар, для поиска информации не найти, — произносит под нос Кэйа, удовлетворённо потягиваясь, и спускается на первый этаж.       Вид открывается довольно атмосферный: барная стойка, около пяти столов и тусклый свет ламп. Трактир почти пуст, не занято даже половина столиков, и тих.       Кэйа осматривается, надеясь найти подходящую для для диалога «жертву», но безуспешно. Чуть разочарованно, капитан решает попытать счастье за стойкой.       — Прекрасная леди, налейте мне чего-нибудь крепкого, — обворожительно улыбается Кэйа.       — Как скажете, сударь! — отвечает с кажущейся насмешкой в глазах женщина за стойкой. Высокая, статная, с кудрявыми волосами, затянутыми в свободную косу.       — Позвольте узнать ваше имя? — пытается продолжить разговор Кэйа.       — Валеро, сударь, — смущается девушка, поставив перед гостем кружку.       — Невероятное имя у невероятной леди, — улыбается капитан, отпивая напиток и чуть не морщится от его горькости и яркого спиртового привкуса.       — В столице все такие льстецы, когда им что-то нужно? — скрещивает руки под грудью Валеро.       — Я вас уверяю, это совершенная случайность! — смеётся Кэйа, а после чуть понижает голос, на мгновение становясь серьёзнее, что, кажется, заставляет девушку напрячься. — Хотя раз уж вы сами предлагаете, не расскажете своё мнение о творящемся в городе? — ответить Валеро не успевает, в разговор влезает один из посетителей.       — Да что тут рассказывать, как день всё ясно! — на его возглас даже кто-то оборачивается, поэтому мужчина со сморщенным, как чернослив, лицом продолжает тише. — И зачем прислали вас…       — Полагаю, вы даже знаете, кто виноват? — говорит Кэйа, старательно скрывая насмешку в голосе, и разворачивается в полоборота к местному. Барменша отходит обслужить кого-то из клиентов.       — Ублюдок, осквернивший алтарь! Из-за него божество мстит нам! — зло рычит мужчина, ударяя по столу кружкой.       — Божество? — Кэйа чуть хмурится. Всё, что касается потустороннего, всегда такая морока, и хотя обычно интересная, но быстро с ней не разберёшься.       — Вы ж приезжий… Тц, — говорит он так, будто это наидурнейшая вещь.       — Я угощаю. Так расскажите поподробнее? За знакомство, — хитро улыбается капитан, видя заинтересованный блеск в глазах.       — Да было бы там что рассказывать! — раздражённо возникает вернувшаяся трактирщица. — Божество облюбовало лес и помогало тем, кто молил о помощи, не давало местных духам и чудищам нападать на нас, и наоборот защищало их от людской недалёкости. А теперь всё, разозлили Его! Наверняка Он теперь либо всех нас истребит за провинность, либо пока не найдёт того, кто испортил алтарь.       — Алтарь в лесу. Кто-то повредил его, и это дело явно рук человеческих, и почти сразу после начались смерти и этот чёртов туман! — мужчина залпом выпивает свеженалитый напиток и поворачивается, заглядывая мутным от алкоголя взглядом в глаза Кэйе. — Вот вы вроде бы нормальный парень, хоть и столичный, найдите этого выродка, может, удастся всё вернуть?       — Конечно. Мой долг и обязанность прекратить убийства. И я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы не обмануть ваших надежд, — хитро улыбаясь, сладкоголосо говорит Кэйа. — Не проводите меня к этому алтарю? Может, там остались ещё какие улики.       — Хорошо, но завтра, — протягивает мужчина последнее слово, опускаясь на стойку лицом. — В ночь туда никто не пойдёт, хоть нож к горлу приставь!       — Тогда жду вас здесь в полдень, — произносит Кэйа, поднимаясь со стула, оставляет оплату и выходит прочь.       Свежий воздух обжигает лёгкие, заставляя чуть поёжиться. На город опускаются сумерки, но туман не становится гуще. Кэйа решает пройтись по улицам — получше осмотреться и немного проветриться. Сам того не замечая, он уходит с освещённых центральных улиц в переулки на окраине. Неприметные и тёмные, но на удивление не таящие в себе ничего. Это было даже удивительно, но эти переулки казались более открытыми, чем центр городка. Запылённые и потрёпанные, опустошённые и разбитые, но непонятно стойкие.       — Ну и жестока же Её величество! Из-за какой-то мелочной пьянки сослать в такую глушь, — бубнит себе под Кэйа, потирая холодные ладони друг об друга. — Алкоголь крепкий, но дрянной, люди до бездны суеверные. Ха, кто это? — капитан замечает вдалеке невысокую фигуру, что напряжённо оглядывается по сторонам и воровато крадётся. — Странный парнишка… — довольно улыбается Кэйа, прячась в тени угла.       Как можно незаметнее он продолжает следовать за подозрительным юношей. Тот всё время оборачивается и дёргается на любой шорох, но расстояние и полумрак не позволяют капитану рассмотреть его лицо. Однако этого хватает, чтобы заметить длинную светлую косу и утончённое телосложение. К удивлению Кэйи, петляя по улочкам, незнакомец выходит прочь из города и направляется в лес. Приходится увеличить дистанцию, чтобы остаться незамеченным. Кэйа ступает бесшумно, даже не вздыхая лишний раз, но стоит добраться до леса, начинает казаться, что он как на ладони, а парнишка оборачивается всё чаще.       Лес на удивление светел, хотя утром казалось наоборот, но гораздо менее приветлив даже чем город. Листва как назло шумит громко, а таинственный парнишка всё также будто и не ступает по земле. Кэйа рискует, пытается подобраться ближе, надеясь скрыться среди деревьев, но ветка предательски ломается. Сердце стучит как бешеное, капитан улыбается шире и напрягается каждой клеткой. Незнакомец оборачивается, замирая на месте. Кэйа еле успевает спрятаться за стволом. Он задерживает дыхание, что-то стремительно несётся по мокрой траве — пролетает мимо светом, заставляя непроизвольно сжаться.       Он слышит только собственное сердце. Один удар. Два. Три. Тишину прорывает шелест листвы и веток. Не успевая задуматься, Кэйа бросается вперёд. Светлая макушка петляет удивительно ловко между деревьями, будто те расступаются перед ним. Капитан в очередной раз спотыкается, зацепив чужой быстрый взгляд. Ветки хлещут по рукам и лицу, цепляются за одежду и волосы. Тянут, бьют, тормозят, увеличивая дистанцию всё больше. Кэйа смотрит бешеным зверем по сторонам — мальчишки нигде не видно.       — Бездна! — бьёт он рукой по ближайшему дереву. В ушах звенит, адреналин ещё разливается под кожей. — Не было же это иллюзией?!       Кэйа садится на камень рядом и тяжело выдыхает. Теперь ему предстоит найти выход обратно к городу в ночной темноте. Теперь лес невероятно темен, тесно стоящие деревья не пропускают и капли света, как будто это ловушка. Кэйа вспоминает утренние слова Эрика и нервно смеётся. Легко поверить в всякую чертовщину, да?       — Во имя архонтов, зачем я вообще побежал за ним? — качает головой Кэйа, грузно поднимаясь. Путь предстоит муторный и долгий. — Слишком опрометчиво, — корит себя он, вглядываясь во тьму лесной глуши. Кэйа обещает себе, что сделает всё, чтобы найти этого парнишку. Он кажется связанным со всем, что творится здесь. Капитан смеётся в голос. — Почему же мне кажется, что я тебя уже видел?       Весь потрёпаный, с кучей мелких царапин на руках, Кэйа возвращается в квартирку далеко за полночь. Удивительной случайностью город становится интереснее.