***
— Почему Гвртейрн-сан так сильно хочет исчезнуть из этого мира? Растущая луна висела в ночном небе над ними, освещая улицу, на которой стояли две девушки. Конеко застыла от слов Асии. Воспоминания пронеслись в ее голове. Пасть, полная клыков, чья улыбка обещала поглотить весь мир. Потемневшие лазурные глаза, похожие на бурю, поглотившую голубые небеса. Человек, от которого ничем не пахло. …Сколько времени прошло с тех пор? Год? Это было не так давно, но Конеко чувствовала, что так оно и было. Время, казалось, текло медленно для нее, которая отказалась двигаться дальше вместе с миром, цепляясь за кусочек забытой истории, неизменный и непоколебимый. Конеко уставилась на девушку с изумрудными глазами, стоявшую перед ней. …Прошло много времени с тех пор, как у нее было напоминание о тех днях. Она ожидала, что у нее никогда не будет такого напоминания, как это; она думала, что просто проведет остаток своих дней молча рядом с этим человеком, отказываясь отпускать его, даже если это означало, что она никогда не увидит, как начинается новый день, навсегда застряв в этом неподвижном промежутке времени у его стороны. Казалось, миру было наплевать на это желание. Конечно, этого не произошло. Несмотря ни на что, он должен был двигаться дальше. Оно не заботилось о ней, и еще меньше его заботило это отклонение от другого мира. Она знала, что мир не был добрым местом. Сендзюцу ее сестры научило ее гораздо лучше, чем что-либо другое, что мир был наполнен только злобой и проклятиями, которые ничего так не хотели, как уничтожить каждый последний фрагмент каждой мимолетной мечты. Мир был жесток. Пожалуй, не было лучшего воплощения этого факта, чем девушка перед ней. Всего несколько дней назад она была просто совершенно незнакомым человеком — они даже не знали о существовании друг друга — и все же теперь они были связаны друг с другом так же тесно, как семья, и этот некогда незнакомый человек теперь жестоко напоминал ей о том, что время прошло, и это продолжало бы проходить. Однажды ей придется отпустить руку этого человека и закрыть глаза… а когда взойдет солнце, его там уже не будет. Конеко хотела разозлиться на Асию. Но она просто не могла. Все, что могло прийти в голову, — это меланхолия. Заметив что-то в глазах Конеко, Асия наклонила голову, с сожалением прошептав. — П-прости. Конеко вздохнула. Это… не ее вина. Она ничего такого не имела в виду. Это не было похоже на то, что она пыталась причинить вред ей или этому мужчине. Единственное, что здесь было жестоким, — это течение времени. — Нет. Не стоит. — Конеко покачала головой. — Ты… хорошая девочка. — Р-разве я? — Асия отвернулась, горько улыбаясь. — Я знаю эти глаза, Конеко-сан. Я… я вызвала болезненные воспоминания, не так ли? — Нет, — Повторила Конеко. — Воспоминания не причиняют боли. Это важные воспоминания, если уж на то пошло. Это не твоя вина. Ты не могла знать. Это просто… Конеко посмотрела на растущую луну. — Я надеялась, что никогда не буду называть их «воспоминаниями». Воспоминания — это вещи прошлого. Я надеялась, что мне никогда не придется возвращаться к тем временам, что я всегда смогу называть те дни своим «настоящим». Скоро пройдут дни, и наступит полнолуние. Он уменьшался, затем снова вырастал, возвращаясь к тому, где он был сейчас. И к тому времени прошел бы месяц. Это повторилось бы еще одиннадцать раз, и к тому времени прошел бы год. Мир двинулся бы вперед. — Мне не нужно было время, чтобы двигаться вперед. Я хотела побыть одна, держась за Оберона-семпая. Это были просто мы, застрявшие в одном неизменном моменте времени. Конеко закрыла глаза, позволяя луне — и остальному миру — исчезнуть из ее поля зрения. — Я не хотела, чтобы что-то менялось. Я никогда не ожидала, что кто-то еще увидит это или позаботится о нем. — …Все не может оставаться по-прежнему, Конеко-сан. — Асия грустно улыбнулась. Ее глаза немного остекленели, а застенчивое заикание в голосе исчезло, когда она погрузилась в свои воспоминания. — Солнце сядет, и взойдет луна, затем ночь пройдет, и наступит новый день. Мир — это место, которое всегда должно развиваться. Люди будут приходить и уходить, и всегда что-то будет происходить… Мы все должны однажды измениться, это то, что делает мир таким прекрасным местом. Конеко снова открыла глаза, глядя на Асию печальным взглядом. — Меня не волнует то, что красиво. Я просто хочу что-нибудь уродливое. Тот, кто не меняется… этот одинокий монолит давно ушедшего дня… в конце концов все пройдет мимо него, покинув его. Когда это произойдет, кто будет на его стороне? — Я-я понимаю. — Улыбка Асии дрогнула. — Сказать, что Гвртейрн-сан хочет исчезнуть, я ошиблась, верно? — … — Это не неправильно, но и не совсем правильно. Он просто… Асия посмотрела вниз, в ее глазах промелькнула печаль. — Отказывается быть «живым», верно? Он не хочет двигаться вперед вместе с остальной историей, он отказывается жить так, как живут все остальные… он не хочет расставаться со вчерашним днем. Быть оставленным позади, когда страницы истории продолжают переворачиваться, исчезать в ничто, когда все забывают прошлое… это просто побочный эффект, не так ли? Голова Асии оставалась опущенной, но ее глаза медленно поднялись, заглядывая в сторону Конеко. — И ты боишься меня, не так ли? Молчание Конеко ответило на ее вопрос гораздо лучше, чем могли бы дать слова. — Я — доказательство того, что мир меняется. Незнакомец откуда-то издалека, у которого просто так получилось, что у него есть глаза, которые могут нарушить ваш статус-кво… ты боишься, что это означает, что пришло время перевернуть страницы истории, время оставить его позади. — …Пожалуйста. — Прошептала Конеко, умоляя ее. — Держись от него подальше. Просто оставь нас двоих наедине с нашим жалким статус-кво. — Это… — Улыбка Асии становилась все более и более трагичной. — Это не забота обо мне, не так ли? Асия была кем-то, кто должна была значить для нее больше. Теперь она была частью семьи Гремори, они были, по сути, семьей. Она была невинной девушкой с ясными глазами и добрым сердцем… Оберон был просто каким-то трагическим монстром вчерашнего дня, которого давным-давно следовало оставить позади. Она должна была больше заботиться об Асии, она должна была быть обеспокоена тем, что если она приблизится, то пустота поглотит бедную монахиню… это должно было быть причиной, по которой она сказала Асии держаться подальше. — Нет, — тихо ответила Конеко, стыдясь своих слов. — прости. Но, в конце концов, это было совсем не то, что она чувствовала. Она действительно больше заботилась об этом никчемном лжеце, чем о человеке, который теперь был частью ее семьи. — Н-нет, не стоит. — Асия покачала головой, ее голос был наполнен чем-то на границе между сочувствием и жалостью. — Это… хорошо. Г-Гвртейрн-сан… Хорошо, что кто-то так заботится о нем. Асия замолчала, сглотнув. Ее улыбка нервно дрогнула. — Но… Сердце Конеко дрогнуло при этом слове. Улыбка Асии начала меняться. Оно стало более печальным, более извиняющимся, возможно, с оттенком сожаления. Нет. Остановка. Конеко знала, что означает эта улыбка. Она выжгла в своем сознании воспоминание о другом человеке, который носил эту улыбку. — Асия. — Она вскрикнула, всхлипнув. — Пожалуйста. Монахиня просто продолжала улыбаться. Ее рот слегка приоткрылся. Конеко бросилась обрывать ее. — Я знаю, ты хорошая девушка, но не волнуйся о нем, пожалуйста. Асия сделала паузу. — Ты часть этого мира, мира, который движется вперед. Это не так. Просто игнорируй его, как и всех остальных. Давайте останемся такими, какие мы есть. Если он закроет глаза… этот его единственный долгий день закончится, а вместе с ним и его история. Я не хочу переворачивать страницы истории на ту, где его больше нет. Шепот Конеко становился все более и более отчаянным. — …Этот «один долгий день» его… к-как долго он застрял в этом? — Спросила Асия, ее голос понизился до того же тихого шепота, что и у Конеко. — Сколько времени прошло с тех пор, как он видел новый восход солнца? С тех пор, как он испытал что-то новое? Когда он в последний раз позволял себе поспать? Асия нежно потерла изумруды на кольцах своего среднего пальца. — О-он не должен был барахтаться в этом неизменном, скучном, сером моменте времени. Даже если он какая-то мерзость, которую я никогда не пойму, это не значит, что он должен быть вчерашним днем, который отказывается двигаться в завтрашний день… он может быть мерзостью, которая улыбается красоте нового восхода солнца. Каждый должен иметь право восхищаться красотой этого мира, который движется вперед. — Он не хочет ничего красивого. — Конеко торопливо произнесла свои слова. — Спроси его сама. Он скажет тебе, что принимает только то, что уродливо. — …Но он лжец, нет? — Асия улыбнулась, ее слова заморозили Конеко. -… — Конеко сжала кулаки. — Я тоже не хочу, чтобы он навсегда остался монолитом. — Наконец она призналась. — Ты думаешь, я не хочу встретить рассвет рядом с ним? Неужели ты думаешь, что я никогда не желала, чтобы мы вдвоем могли двигаться вперед вместе? Я пыталась Голос Конеко дрожал. — Поверь мне, я пыталась. Я все еще пытаюсь. Я все еще иногда пытаюсь заставить его открыться… Я все еще пытаюсь подтолкнуть его двигаться вперед… но это не работает… это никогда не сработает. Давным-давно он… взял на себя обязательство оставаться монолитом неизменного момента времени… и он скорее умрет, чем нарушит это обязательство. Она снова посмотрела Асии в глаза, умоляя ее всем сердцем. — Единственная причина, по которой он не сорвался и не решил сделать это, заключается в том, что я оставил позади движущийся вперед мир и упрямо оставался рядом с ним. Если вы попытаетесь сделать это оттуда, где вы стоите, из этого движущегося вперед мира… наиболее вероятный исход — это то, что он сломается. Конеко попыталась выровнять свой голос. — Пожалуйста. Не пытайся его исправить. Сломанные игрушки могут только навредить людям, которые пытаются поднять их острые, сломанные формы. Асия, как ни жестоко, просто продолжала улыбаться. Монахиня застенчиво начала отводить глаза, ее улыбка была пронизана чувством вины. — Конеко-сан… ты… ты действительно высокого мнения обо мне, не так ли? Церковь… они тоже были обо мне высокого мнения. К-какой-то… всеблагой святой. — Она медленно поднесла руку к лицу, ее рука болталась перед ней. Она уставилась на свою руку, на сверкающие кольца, которые сидели на ее среднем пальце. — Д-добрая, понимающая, непогрешимая. Кто-то, на кого всегда можно положиться, ты мог бы поделиться со мной всеми своими проблемами, а я бы просто понимающе улыбнулась и каким-то образом просто… знала, что лучше всего сделать. Зеленый свет ярко сиял в темноте ночи, как всегда, но что-то в нем казалось странным. — Это… понятно, учитывая то, что я говорила тебе раньше, как возникла эта идея… Н-но, я… я не настолько хороший человек. Какая-то часть изумрудного света притягивала взгляд Конеко, как мотылька на пламя. — Я… я не какой-то образец добродетели. Если бы я была… обстоятельств, при которых я была изгнан из Церкви, не произошло бы. Демон, который был ранен на нашем пороге… это была очевидная ловушка. Асия слегка вздрогнула при этом воспоминании, свет от ее колец замерцал в ответ. — Этот демон был… он ч-чувствовал себя… с-скользким, о-отвратительным. Глядя в его уродливые глаза, мне захотелось блевать от того, каким презренным он был. Было очевидно, что он хотел устроить ловушку, что он… Ее губы задрожали. — …желал… Она продолжала дрожать, когда говорила об этом. — …я. Н-ни один здравомыслящий человек, ни один человек, чье сердце действительно было наполнено чувством праведности и справедливости, просто не пошел бы и не исцелил его. Независимо от того, насколько альтруистичным или добрым был этот человек, о-они, по крайней мере, поколебались бы и подумали, стоит ли спасать эту жизнь. Я нет. Я исцелила демона, не задумываясь об этом ни на секунду. Свет медленно угас, и Асия спрятала руки за спину. — Церковь… и-им пришлось изгнать меня, потому что мои способности и действия больше не вписывались в их мировоззрение… но они не думали, что я виновата. Для них я… я был просто несчастной жертвой судьбы. Наивная молодая девушка, которая просто хотела помочь всем, но просто родилась с неправильной способностью делать это… добрая душа, которая исцелила бы любого, независимо от его положения или происхождения, будь то самый богатый из дворян или самый низкий из нищих. Если бы эта моя сила была основана на святости, или если бы я просто поступила правильно и сам позвала на помощь… Скорее всего, я и сегодня была бы в Италии, все еще работая в роли Святой Девы. Асия сделала глубокий вдох. — Но я и близко не была таким альтруистичным или святым, как это. Я никогда им не была. Каждая часть моего тела чувствовала себя отвратительно, когда я исцеляла демона. Я чувствовала, как его извращенный и развратный взгляд лишает меня достоинства… но я все равно это сделала. Я сделала это, потому что хотела быть отлученным от церкви. Ее губы задрожали. — Я не хотела жить как слуга Церкви, проводя день за днем, просто исцеляя людей, потому что это было правильно. Меня ни капельки не волновали обетованные Небеса, которых все так отчаянно желали достичь. Я хотела увидеть мир, который существовал за пределами уединенного монастыря и серых, неизменных стен Церкви. Странная, но сильная улыбка появилась на ее губах. — Я хотела увидеть мир, который был обещан мне в Священных Писаниях. Мир, на создание которого ушло семь дней, мир, наполненный любовью и удивлением, которые позволили Ною пережить потоп, мир, где добрый самаритянин мог забрать своего ближнего и заботиться о нем, невзирая на их различия… Я хотела увидеть мир, где человек жил, дышал и действовал по собственной воле, мир, где Иуда мог предать своего учителя. Конеко замерла, ее глаза расширились, когда она увидела знакомую улыбку на лице Асии. — Так что, даже если это означало быть отлученным от церкви, преследуемым экзорцистами до конца моей жизни, быть подобранным падшими ангелами для экспериментов или избегать манипуляций демоном, я исцелила этого демона. Это был единственный способ избежать этого неизменного момента во времени и, наконец, увидеть, как для меня наступает новый день. Я могла бы побывать в новых местах, увидеть новые вещи, познакомиться с новыми людьми. Я могла бы на самом деле жить и переживать разные вещи, а не просто отгораживаться от мира в отчаянной попытке отсрочить собственную смерть и попасть в какой-нибудь далекий рай. Это была простая улыбка, которая украсила лицо Асии, но она была красивой. — И, возможно, однажды, увидев сотни лиц и забыв еще тысячу, я могла бы наткнуться на место, где хотя бы на один день, всего на одну секунду… Я могла бы встретить кого-то, кто стал бы моим другом. И мы могли бы быть счастливы вместе, не потому, что я могла бы исцелить их или они могли бы обеспечить спасение для меня… но просто как два незнакомца, встретившиеся на улице, счастливые, потому что мы просто хотели быть счастливыми. Асия усмехнулась чему-то про себя. — Это забавно. Я всегда верила в чудеса. Я просто никогда не думала, что один из них придет в виде… отвратительного, скользкого, хищного демона, который хотела захватить меня в свои когти. Боже… Абсолютная уверенность и чувство поклонения в голосе монахини, когда она с благоговением произносила имя Господа, вызвали волну боли, пронзившую их тела, достаточно сильную, чтобы заставить их обоих упасть на колени. — …он действительно добрый, не так ли? — Асия продолжала двигаться вперед, не обращая внимания на боль и дискомфорт. — Чудеса, которым наплевать на чей-то вид или уродство чьего-то сердца. Готов улыбаться всем, без колебаний выполняя свои… Сила ее собственного голоса и вера заставили колени Асии снова подогнуться. — …воля через такое никчемное тело, как у этого демона… Если это может принести кому-то спасение, Он… был бы готов смириться до такого низкого тела, чтобы это произошло. — Что ты пытаешься сказать? — спросила Конеко. …Она не знала, почему задает этот вопрос. Она знала еще до того, как это началось, с того самого момента, как Асия грустно улыбнулась в ответ на ее слова, что она хотела сделать. — Я эгоистичная девушка, Конеко-сан. — Просто заявила Асия, глядя прямо на Конеко. — Если игрушка сломается у меня на глазах, я захочу ее починить, даже если никто не придет ее забрать. И хуже того… Монахиня лучезарно улыбнулась. — Я демон, который верит в «чудеса», самое уродливое существо на свете. Если мне скажут, что что-то невозможно, это только заставит меня еще больше молиться о его спасении. И если после того, как я взяла в руки что-то, находящееся на грани развала, мне скажут, что, скорее всего, из-за меня это сломается, тогда я проигнорирую эти слова и просто буду молиться о результате, который не поддается «вероятности». Конеко опустила голову. Неизбежные слова были произнесены. Несмотря ни на что, Асия не стала бы ее слушать. — Мне жаль, Конеко-сан. — Асия на самом деле не имела в виду эти слова. Или, может быть, так оно и было. Возможно, она искренне сожалела о том, что сказала эти вещи, и собиралась проигнорировать пожелания Конеко и действовать вопреки наилучшему образу действий. Но если она и извинялась, то это было намного затмеваемо ее желанием улыбнуться. — Я далеко не такая милая и понимающая, какой вы все меня считаете. Я не думаю, что смогу держаться подальше от Гвртейрн-сан. Я же говорила тебе, не так ли? Взгляд на него приносит больше печали, чем страха, и я хочу быть счастливой, а не грустной, так что… Конеко закрыла глаза. — Я понимаю. Она ничего не могла поделать. Асия была… бесконечно сильнее, чем она когда-либо будет. Что бы она ни сказала, ничто не могло заставить ее передумать. Конеко знала этот факт, возможно, лучше, чем кто-либо другой в мире. Потому что когда-то, не так давно, был кто-то другой. Еще одна девушка с неумолимой улыбкой.***
Наступил следующий день. Конеко наклонилась вперед, глядя поверх забора на крыше на внутренний двор под ней. Дверь позади нее открылась. — Хм? Тодзе-тян? — Это был голос Оберона. Его голос вырвал Конеко из ее грез наяву, напомнив ей, где она находится. Она поднялась сюда по чистой привычке, как только прозвенел звонок на обед. Здесь никогда не было никого другого, поэтому, естественно, он всегда ходил именно сюда. И, как всегда, она всегда была рядом, чтобы следовать за мной. Где-то по пути он просто превратился в их место. — Что-то не так? Ты выглядишь немного не в себе. — Крикнул Оберон из-за ее спины, лишь наполовину заботясь об этом. …Ей не следовало приходить сюда, это была плохая идея. Если бы Оберон хоть раз хорошенько взглянул в ее глаза, он бы сразу понял, что она чувствует и что ее беспокоит. И если он знал, что или, вернее, кто это был, тогда… Конеко съежилась, опустив голову. — Ой, да ладно, не будь такой. — Она слышала, как поддразнивание Оберона становилось все громче, когда он приближался к ней. — Давай, Тодзе-тян, откройся своему старому надежному Оберону-семпаю, почему бы тебе этого не сделать? Ты же знаешь, что можешь мне доверять, верно? Она почувствовала, как кто-то похлопал ее по плечу. — Эй, Тодзе-тян, повернись. Давай, посмотри мне в глаза. Конеко по-детски отказалась, еще глубже уткнувшись головой в грудь. — Хо, что это? — На его лице, вероятно, появилась ухмылка. — Чувствуем себя немного игривыми сегодня, не так ли, Тодзе-тян? Что ж, если ты хочешь поиграть, как кошка, будь моим гостем. Он перестал двигаться. — Я бы предпочел, чтобы мы этого не делали, понимаешь? Было бы проще, если бы ты просто поговорила со мной, вместо того чтобы играть в эту глупую маленькую игру в кошки-мышки. Я когда-нибудь подводил тебя в прошлом, Тодзе-тян? Она почти слышала, как он подмигнул. …Он никогда не подводил ее в прошлом, но это было потому, что он никогда не пытался что-то сделать в первую очередь. Он тоже никогда не поступал с ней правильно. Но, с другой стороны, она уже много раз подводила его. Она никогда не подводила его. Все стихло. Внезапно ветер переменился. Подошвы ботинок Оберона заскрежетали по мощеной крыше. Верно. Конеко повернула голову влево, не оставляя Оберону ничего, на что можно было бы смотреть, кроме ее затылка. — Хо? Так что мы все-таки делаем это. Слева. Голова Конеко качнулась вправо. — Знаешь, меня это вполне устраивает, на самом деле это довольно приятно. Я был бы не прочь сделать это снова как-нибудь, ха-ха… Верно. Голова Конеко рефлекторно дернулась в сторону- Оберон изменил свое движение, отступив влево. Инстинкты Конеко поймали ее прежде, чем она смогла поддаться на его финт, вернув голову в исходное положение. — Хороший улов. Похоже, это будет немного сложнее, чем я думал. Мои хитроумные уловки противостоят твоим проворным рефлексам. Оберон отступил назад, расхаживая за ней кругами. Конеко напряглась, готовясь к тому, чтобы он ни делал. Оберон щелкнул пальцами. … Внезапно она почувствовала, как холодное дыхание коснулось ее шеи, посылая дрожь по всему телу. — Ты знаешь, Тодзе-тян… Мне действительно нужно твое мнение кое о чем. Я должен кое в чем признаться… видишь ли, мне на самом деле очень, очень нравится… Зрачки Конеко расширились. — Нет! — Она не могла держать рот на замке. Она повернулась на лодыжках, ее руки взлетели вверх, чтобы закрыть рот Оберона, не давая ему закончить фразу… И смотрела прямо ему в лицо. В глазах Оберона блеснул огонек. Кровь отхлынула от лица Конеко. — Хм, так вот как это бывает? Она действительно то, что заставляет тебя так бояться? — Он слегка усмехнулся, отступая. Руки Конеко упали, безвольно повиснув. Она молилась, чтобы он просто на мгновение посмеялся над этим, проигнорировал это и пошел дальше. Она молилась, чтобы он не улыбался по этому поводу, говоря о том, как ему нравится Асия, в то время как они оба знали, что он просто лжет сквозь зубы. Он хлопнул в ладоши, смеясь над этим. Он дразняще ухмыльнулся ей. — Ардженто-тян, не так ли? Ха-ха-ха, это действительно смешно. Оберон изо всех сил хлопнул себя по колену, дрожа от смеха. Казалось, что он делал это именно для того, чтобы досадить мыслям Конеко. — … Конеко опустила голову. Но даже если бы она отвела взгляд, то не смогла бы избежать резкого звука его веселого голоса. — О, ты начинаешь ревновать? Боишься, что кто-то займет твое место рядом со мной? Ты очень милая, когда становишься такой территориальной, Тодзе-тян. Почти как котенок. Оберон снова усмехнулся. — А. — Он щелкнул пальцами. Конеко инстинктивно посмотрела вверх на звук, заставив себя встретиться взглядом с Обероном. — Не пойми это неправильно, хорошо? — Улыбка Оберона стала еще ярче. — Не пойми это так, будто ты мне нравишься в этом смысле. Я действительно не знаю. Не совсем интересуюсь молодыми, миниатюрными женщинами. Ардженто-тян не в моем вкусе, и ты тоже. Оберон отвернулся в сторону, уставившись вдаль. — Меня больше интересуют… зрелые люди. Реальный… элегантный, царственный и уверенный в себе тип. Вроде как… Я не знаю… — Оберон пожал плечами. Он снова повернул голову к Конеко, глядя на нее краем глаза. — Химеджима-семпай и Гремори-семпай. Он жестоко улыбнулся. Конеко почувствовала острую боль в груди. Она могла видеть только хищную вспышку клыков в его улыбке. Это было просто то, что она научилась видеть, начиная с самого первого момента их встречи, когда ее обоняние было временно отключено. Однако это не было тем завуалированным злым умыслом, который причинил ей боль. Это были слова, которые, как она знала, последуют дальше. — Ах, боже. Я не слишком интересуюсь оккультизмом, но я почти хочу попробовать свои силы в этом в любом случае, просто чтобы получить шанс ухаживать за одним из них двоих, понимаешь? -… — Конеко печально смотрела на него, молча. — Хм? — Оберон наклонил голову, не спуская с лица ухмылки. — Что-то не так, Тодзе-тян? Прости, если я наступил на твои зарождающиеся чувства. В конце концов, это должно было выйти наружу. Конеко открыла рот. — Не шути об этом. Оберон сделал паузу, пусть и на самое короткое мгновение. Эти слова, или, скорее, это чувство… Это довольно часто передавалось ему от нее за последние две недели. Должно быть, что-то изменилось, раз она начала так себя вести. В последнее время произошло довольно много событий, не так ли? У Хедо был свой угрюмый припадок, Ардженто перевелась. Мир вокруг него снова менялся. Как это было всегда. Легкое негодование клокотало глубоко в его сердце. «Еще раз мир оставит эту историю позади. Даже ты, отвратительная Тодзе, единственный человек, который цепляется за эту устаревшую историю, изменится. Как ты думаешь, сколько времени у тебя есть, прежде чем ты тоже оставишь меня позади?» Он посмотрел на Конеко с веселой улыбкой. — Почему нет? Намеренно дразнящее невежество и забывчивость, которые он гордо носил на своем лице, заставили Конеко съежиться. Он точно знал, почему ей не нравилось, когда он шутил по этому поводу. — Это не значит, что я каким-то образом развращу их своими чарами и превращу в шмыгающих носом влюбленных детей, жаждущих моего внимания. Несмотря на то, как это может показаться, я очень люблю стабильные и сбалансированные отношения. Не было никакого способа, чтобы он не знал, что делает, танцуя вокруг темы и намеренно упуская суть. — О, верно, как я мог быть таким глупым? — Оберон ухмыльнулся. — Это касается твоих отношений со мной, не так ли? Не волнуйся об этом, даже если я начну с кем-то встречаться, мое время, проведенное с тобой, не изменится. Или, может быть, это именно то, чего ты боишься? Он закончил свою тираду уверенно и уверенно, бесцеремонно решив, что нашел ответ и на этом оставит тему. Это было совсем не так. Ни один из этих ответов или лежащий в их основе подтекст не были даже близки к истине. Это не имело ничего общего с беспокойством о безопасности Риас или ее эгоистичным желанием быть единственной рядом с ним. На самом деле, это не имело к ней почти никакого отношения. Мир совершенно презирал его существование. Чудовище, рожденное из ничего в месте, которое нигде не встречается. Он и весь мир были просто естественными врагами. Мир никогда не примет такого, как он; он сделает все, что в его силах, чтобы сокрушить его. И он не хотел бороться с этим. Для него не имело значения, проснется ли он на следующий день, когда заснет. Ему было все равно, что он что-то видел или делал. Для него все это было просто бессмысленно. Он не искал смерти, но, если бы это случилось с ним, он бы просто усмехнулся и сказал: «Скатертью дорога», закрыл глаза и принял это. Оберон замкнулся в себе и игнорировал сверхъестественное, чтобы заявить миру о своей отставке. Он не стал бы утруждать себя борьбой за место в этом мире. Мир был прав в своей ненависти; он нигде не принадлежал, так что просто позволь ему исчезнуть и исчезнуть с миром. Если бы мир захотел стереть его с лица земли, он не стал бы сопротивляться. Независимо от того, решит ли он предстать перед миром самим собой или просто отойдет на задний план как неизменный монолит забытой истории, в любом случае он рано или поздно исчезнет, верно? Если это было так, то вообще не было смысла пытаться бороться; во-первых, у него не было желания побеждать, так что, по крайней мере, просто дайте ему исчезнуть без шума. Для него, принявшего решение просто исчезнуть на заднем плане мира, когда он проходил мимо него, связь с Клубом Оккультных исследований и Студенческим советом — демонов, которые жили в Куо, — была грехом. Встретиться с ними лицом к лицу означало открыться сверхъестественному миру. И раскрыть себя означало признать, что он был существом, которое существовало. И признание его существования было равносильно признанию того, что он жив. Для него, поклявшегося исчезнуть, это заявление было равносильно смерти. Каждое слово, которое когда-либо произносил Оберон, было ложью. Она знала, что это факт. Но также она знала, что он также лгал себе в своих мыслях и чувствах на каком-то уровне. Это означало, каким–то извращенным образом, что слова, слетевшие с его губ, частично отражали правду — если такая вещь существовала в отношении Оберона. То, что он произнес эти слова о Клубе Оккультных исследований, означало, что на каком-то уровне он действительно хотел встретиться с ними как со сверхъестественными существами, хотя ему эта идея была ненавистна больше всего на свете. И единственным способом, которым она могла это принять, было то, что он собирался сделать это, чтобы, наконец, исчезнуть навсегда, прямо у нее на глазах. Конеко глубоко вдохнула, стараясь, чтобы на ее лице не отразилось никаких эмоций. Она слегка задрожала и отвернулась, изображая безразличие и спокойствие. — Да, конечно. Если бы она посмотрела ему в глаза прямо сейчас, то захотела бы рассказать правду о своих чувствах. И несмотря ни на что, этого не могло случиться. Если бы она когда-нибудь устно призналась в своих чувствах, это нарушило бы невысказанный статус-кво между ними, и миру пришлось бы двигаться дальше, оставив его позади, по-настоящему одиноким. — Не похоже, что это когда-нибудь случится. Может быть, это и произойдет. Может быть, однажды наступит переломный момент, и она переступит черту, и Оберон, наконец, заставит себя исчезнуть навсегда. — Даже если бы они тебе понравились, а это не так. — Она говорила безучастно, как всегда, но это никого не обмануло. Он просто притворился, что ничего не заметил. — Ты трус, который не любит перемен. Между вами никогда бы ничего не произошло, и ты был бы здесь, вернулся в самое начало. Она была еще большей трусихой, которая не любила перемен, чем он. Оберон посмеялся над ней, без сомнения, внутренне издеваясь над ее ложной уверенностью и предполагаемым знанием того, как он действует. Оберон хлопнул в ладоши, смеясь над ее словами. — Ха-ха-ха! Вау, ты действительно меня знаешь, да? Похоже, мы все-таки так близки. Он посмотрел на нее со странной улыбкой. «Кем ты себя возомнила, маленькая девочка? Ты всего лишь пылинка, которую подхватит и унесет ветер. Просто невежественный маленький котенок, который ничего не знает о мире, который существует за пределами ее крошечного взгляда. Кем ты себя возомнил, чтобы утверждать, что так хорошо осведомлен о том, как я себя веду?» Однако ни разу, ни в своих словах, ни в мыслях, он не опроверг утверждения Конеко и не признал ее ложную браваду. — В любом случае, да. Думаю, ты прав. — Оберон нерешительно сделал смесь махания и отмахивания. — Просто крошечное мимолетное увлечение, или увлечение, или как ты хочешь это назвать. Он подошел к ней, повернувшись, чтобы прислониться к забору рядом с ней. «Черт возьми, они мне нравятся. Я ненавижу двух ваших начальников, как ничто другое. Даже если бы зрелые и элегантные были в моем вкусе, эти двое точно не подошли бы мне. Они просто две маленькие девочки, пытающиеся напустить на себя фальшивую маску уверенности и зрелости, у которых просто немного более взрослые тела, чем у всех остальных в их возрасте.» — А. — Оберон оживился, щелкнув пальцами. — Если бы они сделали первый шаг и пригласили меня на свидание, я бы не сказал «нет». Он дерзко улыбнулся ей, жест, который она явно проигнорировала. Он нахмурился, но больше ничего не сказал. Оберон пожал плечами, еще глубже вжимаясь в землю, прежде чем вытащить из сумки готовую коробку для ланча. Конеко просто смотрела вдаль. Она ведь на самом деле не ответила ему, не так ли? На самом деле она никогда не рассказывала ему, что именно так пугало ее в присутствии Асии. Какой ужасной парой они были. Один, который мог общаться только с помощью лжи, а другой, который был ужасен в общении открыто. Асия сказала, что, когда она смотрела на Оберона, она действительно чувствовала страх за свою собственную безопасность, но пересиливало это чувство глубокое чувство печали. Вероятно, это было что-то вроде взгляда на раненого, хромающего хищника. Для нее все было наоборот. Конечно, она чувствовала печаль, но больше, чем любая скрытая печаль, она чувствовала страх. Это был не страх за себя, но все же это был страх. Уши Конеко дернулись, выводя ее из задумчивости. Тихий звук поворачивающейся дверной ручки донесся до ее чувствительных ушей. Она вскинула голову, растерянно моргая. Даже с тех пор, как в прошлом году она пробиралась в школьный отдел во время ланча, никогда не было никого, кто поднимался бы на крышу. Всегда был только Оберон, потом она, когда она начинала приставать к нему. Из-за двери просачивался запах свежескошенной травы. О. Это бы все объяснило. Мягкое движение и звук скрипа двери в конце концов привлекли внимание Оберона, и он перевел взгляд на незваного гостя. «Какой ужасно подавленный неудачник захочет подняться сюда, на эту скучную, скучную крышу, из всех мест?» Изумрудные глаза выглянули из-за двери. Улыбка Оберона дрогнула. «Оу. Верно. А вот и ты.» — Д-да? Маленькие пальчики медленно отодвинули дверь, открывая больше лица Асии. Она встретилась взглядом с Обероном, на мгновение застыв. «Отвали». Асия лучезарно улыбнулась, поспешно открывая оставшуюся часть двери, чтобы она могла выйти на крышу. — Г-Гвртейрн-сан… — Она слегка покраснела, ее улыбка нервно дрогнула, когда она осмотрела крышу. — Я-я искала тебя… Я… это то место, куда ты обычно приходишь во время ланча? — Да, я думаю. — Оберон пожал плечами. — Не думал, что ты заботишься обо мне настолько, чтобы искать меня. Асия грустно улыбнулась в ответ. — Я… так вот как это бывает… Я понимаю. »…Что это у тебя за выражение в глазах, девочка? Это жалость, которую я вижу? Отвратительный. Развернись и никогда больше сюда не приходи. Иди пососи морду своему маленькому мальчику-игрушке или как там его.» Рядом с ним ощетинилась Конеко. Она долго и пристально смотрела на грустную улыбку Асии. Если она так реагировала на его слова, то… Асия действительно решила не просто игнорировать его, не так ли? Глаза монахини метнулись в сторону, заметив другого обитателя крыши. — А, Конеко-сан, ты тоже здесь. — Она вежливо улыбнулась. — Эт-то… Я должен был этого ожидать, не так ли? Глаза Оберона метнулись к его спутнику. «Ожидаемый? О чем, черт возьми, говорит эта ужасная монахиня, Тодзе? Ты подружился со своим новым товарищем-рабом, не так ли? Я ожидал от тебя большего. Но я полагаю, что это был плохой выбор. Кто в здравом уме доверит дьяволу из всех людей держать язык за зубами…» Конеко просто тихо кивнула. — Оберон-семпай здесь, так что я тоже. Выражение лица Асии смягчилось. — В-вы двое… вы действительно близки, нет? Оберону хотелось усмехнуться. «С ней? Эти твои глаза действительно ужасны. Удивительно, что ты еще не ослепла. Она просто паразит. Ты бы назвала пиявку близкой к той, которой она питается? Ах да, я забыл, с кем разговариваю. Ты бы так и сделала, потому что твой мозг прогнил до нуля.» Прежде чем кто-либо из них смог ответить на ее заявление, четвертый голос прервал их. — Эй-эй, Асия, не могла бы ты немного притормозить? Что заставило тебя так спешить? В любом случае, никто не поднимается на крышу. Иссей вышел из здания и трусцой подбежал к Асии. «О, отлично. Каким-то образом этот ужасный квартет каким-то образом сумел собраться заново.» — Смотри, смотри. Там никого нет, он… Иссей замолчал, его взгляд блуждал по крыше. Оберон улыбнулся. — Эй, Хедо-кун. Пока что у тебя был хороший день? — Т-ты! — Иссей пошатнулся, указывая на него пальцем. — Так вот куда ты ходишь во время обеда?! Я всегда думал, что схожу с ума, когда нигде не мог тебя найти! Оберон ухмыльнулся. — Хо? Ты пытался искать меня во время обеда? Это ужасно мило с твоей стороны. Я и не знал, что мы такие хорошие друзья. Иссей вздрогнул, почесывая щеку. — Э-э, ну… Мацуда и Мотохама — хорошие друзья и все такое, но я не постоянно возбужден, понимаешь? Иногда я просто хочу расслабиться или что-то в этом роде, и ты действительно единственный парень в школе, к которому я вроде как… нормально отношусь? Он покачал головой, пытаясь вернуть себя в нужное русло. — В любом случае, дело не в этом. Ты всегда здесь во время обеда? Я всегда думал, что ты из тех, кто любит драматизм и хладнокровие. Думал, тебе нравится… ну, знаешь… устраивать сцены на глазах у людей и все такое. Никогда не считал тебя тихим или задумчивым парнем. Не думал, что у нас в Академии Куо есть такой. — Тихий и задумчивый? — Оберон поднял бровь, посмеиваясь. — Не беспокойся об этом. Возможно, мне нравится моя театральность и все такое, и хотя монологи — это часть этого, в основном я ищу драму. — Хорошо, тогда зачем ты приходишь сюда? Оберон пожал плечами. — Не знаю. Люди — непостоянные существа, подверженные привычкам, не так ли? «Я полагаю, ты бы этого больше не понял, учитывая, что ты теперь дьявол». Он отмахнулся от Иссея. — Так же, как и здесь, наверху, я полагаю. Не так уж много нужно объяснять. — Я полагаю. — Иссей был немного неуверен, но, тем не менее, согласился с полученным ответом. Громкий булькающий звук прервал дальнейший разговор. Оберон хихикнул, в то время как Конеко просто закатила глаза. — Ах, черт возьми. — Иссей вздрогнул, его щеки вспыхнули от смущения. — Эм, извините, похоже, мне пора. Вроде как забыла взять с собой что-нибудь поесть, так что мне придется спуститься в столовую… эээ, увидимся на занятиях, я полагаю? Асия слегка хихикнула, прежде чем дотянуться… куда-то… и вытаскиваю две коробки для ланча, сложенные друг на друга. — Не волнуйся, Иссей-кун. Твоя мама помогла мне приготовить это для тебя. — Вау, правда? — Лицо Иссея заметно просветлело. — Ха-ха, большое спасибо, Асия. Ты спасаешь мне жизнь, понимаешь? — Н-не благодари меня слишком сильно. — Асия покраснела и отвернулась. — Я… в основном это сделала твоя мать… Поблагодари ее, когда мы вернемся домой. Оберон снова хихикнул. — Это милая пара, которую вы двое там изображаете. Могу ли я ожидать увидеть кольцо на ее пальце в ближайшее время, Хедо-кун? Иссей зашипел. — Бу-У-У-У… Он покачал головой, пытаясь сдержать прилив крови к щекам. — Эй, Оберон, прекрати это! Он подтолкнул своего спутника локтем. — Эй, Асия, не могла бы ты сказать что-нибудь? — Э-эм… — Асия виновато улыбнулась. — …Я буду на попечении твоей семьи, пожалуйста, относись ко мне хорошо, Иссей-кун?» Иссей раздраженно вздохнул. — И ты тоже, Асия… «Какая клоунская фиеста получилась у этой группы. Я никогда в жизни не видел худшей цирковой труппы.» Группа друзей — если их можно было так назвать — препиралась между собой, медленно проводя время за пустыми разговорами и подшучиванием. Конеко не внесла большого вклада, только время от времени вставляя некоторые слова Оберона. Это было спокойно и умиротворяюще. Это было не совсем то потрясающее событие, о котором она думала, что оно обернется. Это было довольно удобно, если уж на то пошло. Даже приятным. Она почти забыла, каково это — иметь настоящих друзей, сидеть среди группы людей и по-настоящему разговаривать с ними. Прошло много времени с тех пор, как она думала о чем-то другом, кроме как просто оставаться рядом с Обероном. Глаза Конеко отвели в сторону, сосредоточившись на мальчике с каштановыми волосами. Вероятно, она должна была благодарить его за это. Возможно, он не был самым умным человеком в мире или осведомленным, как Асия, но, вероятно, именно его серьезность и простота удерживали Асию от каких-либо радикальных действий. Это остановило группу от разговоров о чем-либо, что могло бы намекать на сверхъестественное, чтобы не повторилось нечто подобное вчерашним событиям. И когда она была рядом с Иссеем, Асия просто казалась немного другим человеком, не желая нарушать его взгляды и отношения с Обероном. На данный момент, пока Иссей оставался поблизости, нейтрализуя остальных трех человек из этого квартета, их статус-кво был в безопасности. … Но по какой–то причине, когда она повторила эту мысль в своей голове — мысль о том, что «Хедо Иссей защищает Оберона», — она не могла не почувствовать, как что-то изменилось внутри нее. Почему мысль о том, что Иссей и Оберон были друзьями, вызвала такое беспокойство?***
Где-то глубоко в чьем-то сердце зашевелился дракон, его движения сотрясали землю вокруг него. И снова мир начал вращаться.***
На Куо опустилась ночь. — Юто, прижми ее к месту! — Вас понял. Вспышка стали пронеслась по пустынной улице, устремляясь к отступающему существу. Меч упал вниз, рассекая одну из многих рук, принадлежащих чудовищу, которое отдаленно напоминало изуродованную женщину. — Фу. — Иссей вздрогнул при виде этого, подняв кулаки, один из которых был затянут в красную перчатку. — У этой штуки слишком много придатков. — Иссей-кун, пожалуйста, сосредоточься. — рявкнула на него Риас, вытягивая руки вперед, и между ними образовался большой круг света, исписанный различными магическими письменами и шрифтами. — Х-хай, Президент. — Иссей кивнул и занял позицию, но не раньше, чем бросил еще один взгляд назад. — Ты в порядке, Асия? Я знаю, это немного мерзко и все такое… Асия покачала головой с того места, где она стояла, защищенная как Акено, так и Риас, которые стояли перед ней. — Я-я в порядке, Иссей-кун. Иди, сделай все, что в твоих силах. — …Хорошо. — Иссей отвернулся от Асии, приблизился к монстру и медленно занял позицию. Акено мягко улыбнулась, оглядываясь через плечо на Асию. — Может быть, тебе стоит прислушаться к нему, Асия-тян. Это не для брезгливых молодых девушек, понимаешь? Мы всегда можем развить вашу терпимость к этим вещам позже в… определенными способами… уфуфу… Асия снова покачала головой. — Н-нет, все в порядке, правда… Она сосредоточилась на существе перед ними. Она была довольно большим, вероятно, размером с двух или трех человек, вместе взятых. Оно смутно напоминало женщину с ее маслянистыми длинными волосами и несколько изогнутой формой тела, но трудно было сказать наверняка. Ее кожа граничила с красновато-фиолетовой и была плотно затянута в то немногое, что осталось на ее теле, обнажая форму большинства костей. — Я… я видела и похуже. На это было отвратительно смотреть, и от этого зловония она почти перестала дышать через нос, но это было просто то, к чему она привыкла. Она почти ненавидела тот факт, что ее больше не отталкивали такие отвратительные вещи. Казалось, что какая-то фундаментальная часть ее человечности исчезла, когда она перестала отводить взгляд и плакать от таких вещей. Она даже не могла точно определить, в какой момент перестала так сильно реагировать на такого рода раздражители… было ли это, когда отец Зелзен начал таскать ее за собой, чтобы засвидетельствовать свои «экзорцизмы», или это было еще в Церкви, когда она регулярно сталкивалась с ужасными, зияющими ранами, которые ей приходилось залечивать? — Сейчас действительно не время для этого, Акено. — протянула Риас. — Демон-Отступник, помнишь? — Хай-хай, Президент-сан. Как скажешь. — Акено посмеялась над ней, потянув за повязку на глазах у своей подруги. Громкий визг прервал их, резанув по ушам. Демон-Отступник издал громкий крик боли из своей сломанной челюсти, когда Юто рассек еще одну из его многочисленных рук. Юто отпрянул от внезапного шума, его концентрация поколебалась ровно настолько, чтобы существо замахало на него руками, отбросив его через улицу. — Киба-сан! — Асия немедленно подбежала к Кибе, проверяя его состояние, пока он медленно поднимался, кряхтя. — Тч. — Риас прищелкнула языком. — Конеко! Конеко вырвалась из-за ближайших деревьев и врезалась в существо, прежде чем оно успело предпринять какие-либо дальнейшие действия. Отступник зарычал на нее, вены на его почти скелетообразных руках утолщались и выпирали наружу, что было явной демонстрацией разочарования и растущего гнева. Конеко просто уставилась на это прямо в глаза, отведя правую ногу назад и сжав руки в кулаки, приняв типичную боевую стойку. — Т-ты хорошо себя чувствуешь? Киба открыл глаза и обнаружил пару рук, парящих над его телом, сопровождаемых парой слабо светящихся колец. Он поднес руку к лицу, поморщившись. Многочисленные царапины и ссадины на его коже уже зажили, грубое ощущение жжения быстро исчезло. Он уже чувствовал, как различные больные мышцы в его теле начинают остывать и расслабляться. — Благодаря тебе, я здесь, Ардженто-сан. — Он улыбнулся Асии, поднимаясь на ноги. Его взгляд медленно вернулся к происходящему. Конеко стоически стояла на своем, с легкостью ломая каждую руку, которая замахивалась на нее, никогда не теряя сосредоточенности, независимо от того, сколько других из десятков рук замахивались в ее сторону. Все взмахи существа были дикими и небрежными. Было ясно, что он никогда не получал должной подготовки в ближнем бою, когда был еще в здравом уме. Был почти нулевой шанс, что ему удастся каким-то образом прорваться сквозь защиту Конеко, которая была обострена одними из самых острых природных инстинктов, которые только мог предложить мир. Риас и Акено, казалось, тоже поняли это, поскольку они вдвоем опустили руки и позволили своим магическим кругам рассеяться, уверенные в способности Конеко победить Демона-Отступника. С каким бы слабеющим здравомыслием, которое у него оставалось, Отступник, казалось, также осознал тот факт, что у него было мало шансов на победу в этом противостоянии, поскольку его атаки и удары также начали медленно уменьшаться. Уши Конеко дернулись. Бездомный пытался что-то пробормотать своими искривленными голосовыми связками. — …достаточно… Что это было? Глаза Конеко сузились, и она напряглась. Она сосредоточилась на своем слухе, пытаясь различить то, что оно пыталось бормотать себе под нос. — …не… достаточно… Недостаточно? — …больше… энергии… Конеко застыла. Внезапно существо повернулось на своих многочисленных ногах лицом в противоположную сторону. Он согнулся на задних лапах, явно намереваясь убежать. Глаза Риас расширились. — Акено! Парализуйте его! Не позволяй этому стать оу- ВЗРЫВ. Все головы медленно повернулись в сторону шума. Посреди улицы, где когда-то был Бродячий Дьявол, внезапно появился кратер. Конеко молча стояла над ним, склонив голову к его центру. Ветерок пронесся мимо них, подняв волосы, закрывающие ее глаза. У Асии перехватило дыхание. Ее желтые глаза заострились до почти дикого блеска. В ее глазах больше не было ни спокойствия, ни стоицизма; все, что осталось, — это первобытный гнев. Из кратера поднялась рука, все еще подергиваясь. Затем вторая рука. И третий. Конеко подняла правую руку высоко над собой, ногти на ее кулаке превратились в когти, которые высосали кровь из ее собственной ладони. Она вытянула левую ногу перед собой, наклоняясь еще ниже. ВЗРЫВ. Легкая дрожь прокатилась по улицам внизу. Ее кулак ударил вниз, в кратер, большие струи крови взметнулись вверх вслед за ударом. Это было дикое движение, лишенное какой-либо утонченности или натренированности любой из ее предыдущих атак. Послышалось мясистое хлюпанье, когда окровавленная рука вытянулась из корчащейся мясистой массы, в которую она погрузилась. Кровь хлынула на улицу, забрызгав одежду и лицо Конеко, но она даже не моргнула в ответ. ПОДАВИТЬ. Вторая дрожь прошла по земле. Два новых члена семьи, Иссей и Асия, в ошеломленном молчании наблюдали за нехарактерным проявлением жестокости, их челюсти медленно отвисали. Остальная часть группы, однако, просто молча отвернулась, испытывая дискомфорт. В третий и последний раз Конеко опустила кулак на озверевшие останки Демона-Отступника, превратив в пыль все, что осталось от его тела. ПОДАВИТЬ. Конеко бесстрастно разжала кулаки, выпрямившись над кратером. Кровь стекала с ее тела на землю. Ее голова машинально приподнялась, откинувшись назад, чтобы посмотреть на луну. — Это все на сегодня, Президент? Пятна засыхающей крови впитались в ее волосы, окрашивая их в уродливый коричневато-красный цвет. Заостренные желтые глаза тупо смотрели вдаль, почти жутко светясь на темном фоне ночного неба. Риас слегка поежилась от дискомфорта. Никогда не чувствовала себя хорошо, видя, как ее Ладья ведет себя подобным образом. — Это все на сегодня. Ты можешь идти домой, Конеко. -… — Конеко снова посмотрела на землю, не обращая внимания на слова Риас. Она вялым движением поднесла руку к носу, принюхиваясь к окровавленной конечности. В стороне Иссею захотелось поперхнуться. Ужасное зловоние начало наполнять улицу, когда останки начали быстро гнить и разлагаться. Он не мог себе представить, как плохо это должно было быть для того, кто был в центре всего этого, не говоря уже о ком-то с чувствительным нюхом. — Я собираюсь принять душ. — безучастно заметила Конеко, не проявляя никакой видимой реакции на гнилостный запах. Она решительно повернулась на каблуках и пошла по улице, куда-то вдаль. Прошло несколько мгновений неловкого молчания. Риас вздохнула, массируя виски. — Вы все свободны на ночь. Она коротко кивнула Акено и Юто, которые начали неуклюже расходиться в противоположных направлениях. И это оставило там только трех человек. Риас бросила полный сожаления взгляд на двух своих новых товарищей и печально покачала головой. — Иссей-кун, Асия-тян… Мне… мне жаль, что вам пришлось это увидеть. Я должна была предупредить вас раньше, что нечто подобное могло произойти, но… Я думала, что сегодня будет спокойная ночь. Я не думала, что Демон-Отступник попытается сбежать. Обычно они недостаточно умны для этого. Иссей слегка поежился, странно побледнев. — П-преидент, ч-что, черт возьми, это было? Т-Тодзе, о-она только что… Я-я имею в виду, п-почему ее глаза были такими пустыми, и просто… Способность Иссея говорить угасла, он был не в состоянии выразить бурлящие внутри него чувства правильными словами. -… — Асия просто опустила голову к земле, молча размышляя о чем-то. «Пожалуйста, не судите ее по тому, что она сделала сегодня вечером. Это не часть того, кто она есть. Все, что вы видели в ней до этого момента, — это то, кем она является на самом деле… стойкая, миниатюрная девушка со своенравной и территориальной жилкой, которая, вероятно, ест слишком много… это Тодзе Конеко, а не… ну, то, что ты видел сегодня вечером. Риас вздохнула, нахмурив брови. — Она… это новое развитие событий. Я заботился о ней, наверное, больше половины ее жизни, и хотя тогда у нее было несколько личных проблем, ничего подобного не было. Вероятно, она только начала так себя вести.… я бы сказал, год назад.» Она бросила взгляд на небольшую воронку в центре дороги, где лежали гниющие, измельченные останки Отступника. — Я действительно не понимаю этого, но… по какой-то причине, всякий раз, когда Демоны-Отступники пытаются сбежать и убежать в другое место, она впадает в это… безумие. Это животное и первобытное, она, кажется, почти перестает думать, когда видит, как это происходит, и превращается в… это и фокусируется только на том, чтобы убедиться, что Отступник погибнет полностью и бесповоротно. Видеть, как ее драгоценная Ладья ведет себя подобным образом, ей никогда не нравилось. Это заставило ее почувствовать, что ей чего-то не хватает; как будто Конеко было больно, и она упустила часть своей жизни, которая привела ее в такое состояние. Ей всегда казалось, что Конеко каким-то образом страдает в одиночестве. И ей было больно оттого, что она не знала почему. — Мы с Акено пытались поговорить с ней об этом, но она никогда не отвечала нам должным образом. Просто закрывается от нас, когда мы поднимаем этот вопрос, и вместо этого говорит буквально, о чем угодно другом. Я… я хотела бы помочь ей пройти через это, но я не могу заставить ее это сделать. Я просто рада, что эта ее часть появляется только в этом очень специфическом сценарии и нигде больше. Я не уверена, смогла бы я жить с собой, если бы это распространилось на другие стороны ее жизни. Риас покачала головой, пытаясь привести мысли в порядок. — Извините, я говорю бессвязно, не так ли? Легкая улыбка появилась на ее губах в попытке утешить Иссея и Асию. — Вы двое должны отправиться домой. Съешьте сытный ужин и посмотрите один-два утешительных фильма. Постарайся хорошенько выспаться ночью. Если вы почувствуете себя беспокойно сегодня вечером, позвоните мне. Я сегодня засижусь допоздна, у меня есть дела с наследием, о которых мне нужно позаботиться. — Х-хорошо. — Иссей кивнул головой, его действия все еще казались немного сбитыми с толку. — Я… тогда увидимся завтра, Президент. Он неловко помахал ей рукой, направляясь в сторону их дома. Поняв, что что-то не так, он остановился и оглянулся через плечо. Асия все это время стояла неподвижно и молчала. Ее голова все еще была низко опущена, и она, казалось, была чем-то отвлечена. — Асия? — обеспокоенно позвал он. — ты в порядке? Его звонок вывел ее из задумчивости, вызвав у нее небольшой толчок, когда она быстро поправила свою позу. Она повернула голову, изо всех сил стараясь улыбнуться Иссею. — Я… я буду там через секунду, Иссей-кун. Ты можешь идти вперед, я буду прямо за тобой. — …Хорошо. — Иссей выглядел неуверенным, но предпочел поверить в Асию, развернувшись, чтобы уйти. Два человека остались на пустынной улице. Риас краем глаза посмотрела на беспорядок. — Ты должна пойти, Асия-тян. Мне придется остаться, чтобы навести порядок в этом беспорядке и привести в порядок улицу. Не заставляй Иссей-куна ждать, ладно? -… — Асия отвернулась, но не двинулась с места. — Что-то не так? Если тебе нужно поговорить об этом, я здесь. — …Демоны-Отступники. — Асия в конце концов открыла рот. — Что насчет них? — Риас наклонила голову. — Они часто появляются? — Это был простой и безобидный вопрос, но голос Асии, казалось, придал ему неведомый вес. — Ну, в целом? — Риас нахмурилась. — Если мы говорим о любом случайном месте на Земле, то совсем не часто. В большинстве мест в мире проходят годы без единого сообщения об этом. Но здесь? Это довольно обычное явление. Они, наверное, появляются здесь пару раз в месяц. — Что заставляет их выбирать, куда идти? Зачем избегать одних мест и роиться в других? — Асия продолжала настаивать, звуча странно… решительно? — Ну… — Риас пожала плечами. — Нет особого конкретного объяснения. По этой теме было проведено очень мало исследований, поскольку нашим приоритетом является ликвидация, а не сдерживание. Наиболее распространенная гипотеза гласит, что Демоны Отступники обладают врожденным чутьем на негативную энергию всех видов, включая энергию, которая является магической по своей природе, и энергию, которая является эмоциональной по своей природе. Она лениво подняла левую руку, указывая открытой ладонью на разлагающийся труп. Сгущенный черно-красный шар энергии медленно собрался в ее ладони, потрескивая от интенсивной силы. — Им нужно питаться этим, поэтому они естественным образом собираются к более крупным источникам этого вещества. Не хочу хвастаться, но мы с Соной оба являемся довольно крупными источниками магического рода, благодаря нашим семьям, родословным и всему остальному. И в их глазах мы гораздо более легкие мишени, поскольку мы «молоды и незрелы». Асия молчала, переваривая информацию. — Я-я понимаю. — Она безучастно кивнула. Она низко поклонилась Риас. — Спасибо, что уделили мне время, Президент. А теперь я пойду. Риас кивнула, поворачиваясь обратно к кратеру. Шар энергии рванулся вперед, немедленно испарив останки, уничтожив большую часть отвратительного зловония, витавшего в воздухе. Асия развернулась и медленно побежала, чтобы догнать Иссея, ее мысли все еще лихорадочно метались. Этот взгляд в глазах Конеко… это не было проявлением кровожадности и жестокости. Она бы знала, если бы это было так. Она достаточно долго общалась с отцом Зелзеном, чтобы узнать глаза убийцы. Это был, конечно, дикий и свирепый взгляд, принадлежащий дикому животному, но это не был взгляд охотника. Это был взгляд… Отчаяние. Зверь, который сделает все, чтобы защитить свое гнездо, стадо или стаю. Эта информация снова повторилась в голове Асии. У Демонов-Отступников было какое-то инстинктивное чувство, где искать негативную энергию. Это также включало такие эмоции, как печаль, ненависть и похоть. Они пришли в Куо в поисках самого большого источника магической негативной энергии, который только смогли найти, — Риас Гремори и Соны Ситри. Большинство из них были недостаточно умны, чтобы понять, что они в меньшинстве и умрут в одном столкновении. Те немногие, кто сохранил достаточно здравомыслия, чтобы понять, что они умрут, попытались бежать. Что они будут делать, когда сбегут? Что ж, им нужно было бы залечить свои травмы, питаясь от следующего по величине источника отрицательной энергии- Асия замерла, остановившись посреди пустой улицы, и только чернота ночи окружала ее. Образ глаз Конеко, сверкающих отчаянием, когда она превращает Бездомного в кашу, повторился в сознании Асии. Риас стала мишенью Демонов-Отступников, поскольку ее считали «молодой и незрелой», которая вряд ли окажет большое сопротивление. Если Демон-Отступник поймет, что они не могут питаться ею, они будут искать следующий по величине источник, от которого они могли бы разумно питаться. Следующий по величине источник негативной энергии, не ограничивающийся магической природой… который будет восприниматься как «слабый и неспособный сопротивляться», человек, который соответствовал бы этим критериям, был… … Причина, по которой Конеко так упорно боролась с такими первобытными побуждениями в тот момент, когда Демон-Отступник попытался сбежать в другое место… Так и должно было быть, не так ли?***
Некоторое время спустя Риас вернулась в Старое здание Школы. Она рухнула на один из диванов, опустив плечи. — Акено. — Она позвала, и ее голос эхом разнесся по освещенному свечами клубному залу. — Ты все еще здесь? — Хай-хай, Президент. Твой всегда надежный раб готов служить, как всегда~ — Далекий голос ответил ей из какой-то другой комнаты, смутно скрытой множеством стен. Риас закатила глаза. — О, прекрати это, ладно? Эти твои выходки срабатывают только тогда, когда в комнате есть кто-то еще, от кого можно отскочить. Она вздохнула, потянулась, встала и направилась к своему столу. — И еще, принеси мне чаю. Я чувствую, что мне это, вероятно, понадобится. — Мм. Уже занимаюсь этим. Риас плюхнулась в свое модное кресло, с горечью глядя на бумаги, которые таинственным образом скопились на ее столе. Она несколько секунд терла виски, уже чувствуя надвигающуюся мигрень. — Неужели старейшины действительно должны быть такими любопытными? Есть предел тому, насколько мелочными вы можете быть. Если у вас есть ко мне претензии, просто скажите это мне в лицо, не создавайте бессмысленную бумажную волокиту, чтобы просто тратить мое время и тянуть время. — Риас что-то пробормотала себе под нос, на ее лице медленно проступало огорчение. Следующие несколько минут прошли тихо, слышался только шелест бумаг и короткие каракули чернил, заполнявшие промежутки. В конце концов, в ее руки попало некое уведомление. — Неважно. — горько прошептала Риас, нахмурившись. — Я думаю, что возьму на себя бессмысленную бумажную волокиту вместо этого. На стол была поставлена фарфоровая чашка, от которой исходил приятный аромат, отвлекая ее от письма. — Спасибо, Акено. Она отложила листок бумаги и потянула чашку к себе. — Что-то не так, Риас? Это довольно обеспокоенное выражение у тебя на лице. — Спросила Акено с приятной улыбкой на лице. Риас молчала, делая маленький глоток из чашки с чаем, чтобы успокоиться. Через секунду или две она вздохнула, протягивая уведомление Акено, чтобы та взяла его. Акено осторожно сняла его с себя, пробежав глазами по его содержимому. Приятная улыбка на ее лице исчезла, сменившись озабоченным хмурым взглядом. — О боже. — Прямо заявила она. — Так быстро? Разве они не перенесли дату всего несколько дней назад? Это довольно агрессивный шаг, не так ли? — Они это сделали. И это так. — Риас серьезно кивнула. — На прошлой неделе они перенесли дату церемонии на два года вперед, а теперь хотят, чтобы она состоялась к концу этого года. — Риас… — Акено кашлянула в ладонь. — Кхм… твой жених, — она с горечью произнесла это слово, — его поступки и личность всегда были несколько… сомнительно, но даже он, казалось, был доволен тем, что выполнил первоначальное соглашение и женится на тебе после того, как ты закончишь колледж. Что изменилось? Взгляд Риас переместился в сторону, на груду личной переписки между ней и остальными членами ее семьи. — Я не думаю, что это имеет прямое отношение к нему. Отец и брат присылали мне сообщения о том, что некоторые старейшины довольно подружились с маркизом Фенексом. В последнее время они также присылают мне больше случайного сброда, чтобы попытаться отвлечь меня… Я думаю, можно с уверенностью сказать, что старейшины — это те, кто дергает здесь за ниточки. — Они действительно хотят, чтобы эта помолвка состоялась, а? Риас усмехнулась. — Конечно, они это делают. Я младшая сестра одного из Четырех Сатанов, наследница герцогской семьи и единственный человек за пределами семьи Баэл, обладающий Силой Разрушения, который еще не связан узами брака, не считая Милликас. Все это, и я также невероятно молода, свежа и неопытна. Контролируя меня, можно добиться невероятного влияния. Риас взяла письмо у Акено и положила его обратно перед собой. — Я не знаю точных деталей, но ясно, что они пытаются каким-то образом контролировать меня. Превратить маркиза Фенекса в одну из своих марионеток, а, следовательно, и в его сына, и использовать это как способ получить контроль над моей силой через него. Риас начала барабанить пальцами по столу, закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться. — Но все же… почему именно сейчас? Они молчали с тех пор, как началась помолвка. Зачем вдруг переносить дату без какого-либо предупреждения? — Бедные Иссей-кун и Асия-тян, — сокрушалась Акено, вздыхая. — Не прошло и недели с момента их реинкарнации, а им уже приходится разбираться с этим бардаком. Ха… Я хотела еще немного порезвиться со своими кохаями. Риас застыла. — Конечно, это так. Иссей-кун… вербовка Алого Императора Драконов. Они были в порядке с согласованной датой раньше, так как я был тихой, в отличие от Соны. Я годами не добавляла ни одного члена группы… и вдруг у меня в руках оказывается один из Лонгинов. Они видят в этом угрозу. Если они не начнут действовать немедленно, то они боятся, что я слишком быстро стану независимой и потеряю всякий контроль над собой. Она снова вздохнула, переплела пальцы и сложила руки под подбородком. — Их эндшпиль… они знают, что я, вероятно, буду бороться против этого, поэтому они поставят на кон Рейтинговую игру с моей свободой. Очевидно, что с неполной группой и неопытным Алым Императором Драконов они рассчитывают полностью унизить меня и заставить подчиниться. — Значит, мы не можем напрямую противостоять им по вопросам помолвки, хм? — Акено нахмурилась. — Это довольно безжалостный подход. Но это довольно узколобо, не так ли? Это предполагает, что ты справишься с этим старомодным способом, путем прямой конфронтации с другой стороной. Мы могли бы найти способ просто разорвать помолвку, не разговаривая с семьей Фенекс… как ты думаешь, Сайраорг захочет какое-то время притворяться интрижкой? Риас ненадолго задумалась, прежде чем покачать головой. — Нет, это не сработает. Помимо того, насколько неловкими это сделало бы наши отношения, у Сайраорга вообще нет политической основы. И он слабак, который мало что смыслит в политике… Старейшины могли бы без особых усилий разрушить то небольшое положение, которое он приобрел в последнее время, поставив его в еще худшее положение и ничего не добившись для нас. — Ну, мне неприятно быть тем, кто предлагает это, но… — Акено смотрела в сторону, глядя в окно с легким дискомфортом. — Если ты действительно впадаешь в отчаяние, тогда, возможно, будет достаточно внутреннего дела, держите его внутри семьи? Как насчет Юто-куна? — Нет. — Риас тут же оборвала ее. — Он слишком мил, чтобы даже думать об этом, даже если бы я объяснила это. И это все равно не сработало бы хорошо, даже если бы я это сделала. Он просто сирота без прошлого, он не имеет никакого значения вообще. Самое большее, что я могла бы с ним сделать, это сбежать и убежать, и это просто привело бы к тому, что я свалила бы все свои проблемы на бедного Милликас. — …Иссей-кун — Император Алых Драконов, нет? Статус обладателя Лонгина, безусловно, достаточно силен, чтобы, по крайней мере, пресечь разговоры о помолвке в случае внебрачной связи. — Н-нет. — Риас нерешительно отрицала это. — Я… это могло бы сработать, но… Сайраорг и Юто… это уже перешло все границы, мне уже неудобно думать об этом. Но Иссей-кун… сколько он был демоном, всего неделю? Он слишком молод и невинен, чтобы иметь дело с этим. Я бы потребовала от него слишком многого. Ему пришлось бы смотреть на старших свысока, а я едва могу это сделать, и я готовилась к этому всю свою жизнь. Это слишком большая нагрузка, чтобы взваливать ее на плечи подростка, которого на прошлой неделе больше всего беспокоило, появится ли в продаже новый номер порнографического журнала. Риас уткнулась лбом в ладони. — Мне… мне нужно кое-что еще. Независимая партия, находящаяся вне досягаемости старейшин, предпочтительно полностью удаленная из сферы влияния демонов. Они должны быть относительно неизвестными, кем-то, чье положение в мире может быть достаточно сомнительным, чтобы остановить любые немедленные действия. И кроме того, они должны быть достаточно милыми, чтобы быть готовыми мириться с этим актом в течение длительного периода времени, пока я постепенно обрету независимость или найду более постоянное решение. Акено кивнула, прежде чем внезапно остановиться, кое-что поняв. Она бросила обеспокоенный взгляд на свою подругу, — Подожди, Риас… Ты, конечно, не рассматриваешь…? — Да. — Риас серьезно кивнула. — Осталось не так много вариантов, не так ли? На данный момент речь идет уже не только о браке без любви, не о вмешательстве старших. С ними на снимке речь идет о моей свободе как личности. Даже если это означает разбить сердце той, кого я считаю младшей сестрой, я-я… в конце концов, мы демоны. Мы эгоистичны. — Кроме того, есть большая вероятность, что это даже не сработает. — Акено покачала головой. — Мы до сих пор ничего о нем не знаем. Он может быть достаточно милым и достаточно хорошим актером, чтобы согласиться с этим, но это все. Мы не знаем, насколько он силен, мы не знаем, убегает ли он от чего-нибудь или что-то скрывает… Разве ты не помнишь? Единственное, что мы узнали из наблюдения за Конеко, так это то, что его мотивом было просто жить спокойно. — Это все равно лучше, чем ничего. — Плечи Риас поникли, придавая ей довольно покорный вид. — Даже если он просто никто… количество времени, которое потребуется старейшинам, чтобы попытаться провести расследование, а также время, которое им потребуется, чтобы разобраться в ситуации таким образом, чтобы не вызвать прямого раздражения отца или брата, это даст, по крайней мере, несколько месяцы, если не год, чтобы придумать лучшее решение. Риас посмотрела на перо с чернилами, лежащее на ее столе, задумавшись на несколько секунд. Она обиженно вздохнула, выдвигая ящик стола с чистым листом бумаги.***
На следующее утро Оберон проснулся от довольно странного сюрприза. Сначала все казалось прекрасным. Он проделал свою обычную процедуру: почистил зубы, переоделся в форму, проверил свой телефон, но, когда он открыл дверь, его встретило довольно неожиданное лицо. — Хм? — Он улыбнулся. — Хо? Я, конечно, не ожидал, что меня встретит такое зрелище, когда я проснулся сегодня. Медленно его улыбка начала превращаться в ухмылку. Знакомая беловолосая девушка стояла перед его квартирой, глядя вдаль. Она обернулась, признавая его существование. — Оберон-семпай. — Ха-ха-ха… — Оберон слегка рассмеялся, звук казался чем-то средним между поддразниванием и радостью. — Давненько я не видел тебя на пороге своего дома, не так ли? Я думаю, что в последний раз, когда я видел тебя поблизости, это было… ах, это было летом прошлого года, не так ли? — Итак… — Он покачал головой, его смех медленно затихал. — Что привело тебя сюда сегодня, Тодзе-тян? — Я иду с тобой, — Безучастно заявила Конеко, на ее лице не отразилось никаких явных эмоций. Это его вполне устраивало. Ему не нужно было видеть, как двигается ее лицо, чтобы понять, какие чувства проносились в ее голове. Цвета вокруг нее, казалось, тускнели по краям, крошечные усики колыхались вокруг. — Тебе страшно, да? — Он усмехнулся. — Чувствуешь неуверенность? Беспокоишься? О ком? Ардженто-тян? Он фыркнул. — Это очень мило с твоей стороны, Тодзе-тян. Но тебе не следует заходить так далеко. Ардженто-тян даже не знает, где я живу, если только ты ей не сказала. Нет необходимости говорить об этом в такое время… хотя очень приятно видеть, что вы действуете таким территориальным образом. «Ты что, забыла? Неужели твой крошечный жалкий мозг уже стер память о том, что значит прийти в это место? Иду сюда, в свою обитель… у тебя есть желание умереть, нет? Это единственный способ, которым я могу это интерпретировать.» Обида снова начала бурлить глубоко внутри него. «Это твоя вина, дерьмовая монашка с изумрудными глазами. Убирайся из моей жизни.» Если бы Асия никогда не приехала в Куо, статус-кво их отношений никогда бы не изменился так внезапно. Именно из-за того, что она появилась и посмотрела ему в глаза своим собственным отвратительным взглядом, между ними что-то изменилось. «Ты действительно решила двигаться дальше, а? Просто забудь о вчерашнем дне, как и все остальные, и мечтай о завтрашнем дне. Я должен был ожидать этого от тебя. В конце концов, ты просто дерьмовый демон, играющий под дудку чужих желаний. Ты не слепая фея или забытая история.» — Ну, неважно. — Оберон спрыгнул вниз, почти как вприпрыжку, и направился к улице. — Я не собираюсь жаловаться. Делай, что хочешь, Тодзе-тян. Кто-то вроде меня бессилен что-либо сделать против тебя. Они вдвоем направились к своей школе, не обменявшись ни единым словом из разговора. Было тихо, как это обычно бывало, когда они вдвоем проводили время вместе, будь то когда Конеко вторгалась в его тихое пространство во время обеда или когда она приставала к нему на случайной тусовке, но в отличие от этого, в воздухе витало тревожное напряжение. Затаенный поток безнадежных забот наполнил воздух странным давлением, которое, казалось, могло лопнуть в любую секунду, как туго натянутая пружина или натянутая резиновая лента. Он продолжал нарастать и нарастать по мере того, как пара приближалась все ближе и ближе к территории школы. Тихая пара прошла через главные ворота, и внезапно Конеко начала дрожать. Давление вокруг нее, казалось, удвоилось в тот момент, когда она вошла во двор. Ее дыхание сбилось, когда ее тело содрогнулось от внезапного стресса. И все же Оберон не обращал на нее никакого внимания, продолжая идти вперед с ленивой улыбкой на лице. Они вдвоем вошли в главное здание. Оберон остановился, повернувшись направо, чтобы направиться к своему шкафчику. Что-то внутри Конеко закричало. Ее тело дернулось, а рука метнулась к нему в отчаянной попытке схватить его за запястье. -… — Оберон нахмурился, почувствовав, как ее рука сильно сжалась вокруг его запястья. Он обернулся, улыбаясь. Прохожие вокруг них начали перешептываться при этом взаимодействии. — Что-то не так, Тодзе-тян? — Улыбка на его лице выглядела почти угрожающей. Конеко вздрогнула. Его вопрос был задан невинно, но они оба знали, что скрытое намерение было совсем не таким. Но не злоба в его мыслях заставила Конеко вздрогнуть. Чувство страха начало охватывать ее. Она была екаем, некошоу. Ее чувства были тесно связаны с самим миром. Даже будучи демоном, этот факт оставался правдой. И она это чувствовала. Мир менялся прямо у нее на глазах. Пейзаж двигался, как при землетрясении или цунами. Катастрофа, известная как «судьба», была на горизонте, и, подобно урагану, она пронесется по городу, вырвав с корнем все их дома и подбросив их к небу, изменив их жизни в результате разрушений. — Пожалуйста. — Прошептала она. — Не уходи. Конечно, она говорила не о шкафчике. Улыбка Оберона стала натянутой. «Ты маленькая девочка, котенок и демон. Какое свойство любой из этих трех твоих частей заставляет тебя думать, что ты обладаешь какой-то силой или значимостью? Ты не более чем муравей. Иди и живи своей печальной маленькой жизнью со своим хозяином. Найди глупого ребенка, с которым можно размножаться. Состариться и умереть жалкой смертью.» — Куда, в шкафчик? — Он тихо засмеялся, а другой рукой потянулся к голове Конеко. — Не волнуйся. Я всегда буду на расстоянии вытянутой руки. Я никуда не собираюсь уходить в ближайшее время. — Он мягко успокоил ее. Конеко закрыла глаза, чувствуя, как его рука гладит ее по волосам. Он солгал, как всегда. Все силы, которые у нее оставались, исчезли. Ее рука упала с его запястья, безвольно повиснув. Оберон улыбнулся, поманив ее пальцами. — Если ты действительно так волнуешься, ты можешь пойти со мной. …Как жестоко давать ей место в первом ряду до конца их нынешней жизни. Она молча последовала за ним к его шкафчику. Множество глаз сосредоточилось на паре альбиносов, разговаривающих приглушенным шепотом по краям коридоров. Они остановились перед его шкафчиком. Нос Конеко дернулся. Нет. Кровь отхлынула от ее рук. Почему это? Пожалуйста, что угодно, только не это. Даже Асия, она бы предпочла, чтобы Асия была агентом перемен по сравнению с этим. Оберон открыл свой шкафчик, моргая. — Хм? Он сунул руку в карман и вытащил хорошо оформленное письмо. — Это интересно. Я уже давно не получал ни одного такого письма. Интересно, какая богатая одзе-сама на этот раз? Он сломал восковую печать на конверте и вытащил содержимое. Он усмехнулся, прочитав эти слова. Уважаемый Гвртейрн-сан, Пожалуйста, подойдите к большому дереву с правой стороны двора в начале обеда. Там есть кое-что важное, что я хотел бы вам сказать. Прозвенел звонок. — О, что ж, это позор. Он улыбнулся Конеко, которая не встретилась с ним взглядом. — Похоже, урок начинается. Что ж, тогда увидимся позже, Тодзе-тян. Он быстро освободил свой шкафчик, сунув письмо в карман. Конеко осталась одна. Слабый запах горящей ямы задержался в ее ноздрях.***
Как всегда, прозвенел звонок. Люди выстроились в очередь у окон, сплетничая и перешептываясь, их взгляды были устремлены в одно место. — Это то самое дерево, не так ли? — Подожди, это действительно…? — Ни в коем случае, она действительно собирается…? — Кого она ждет? Высокая девушка нервно стояла в тени большого дерева, нервно ерзая. Ее длинные алые волосы развевались на легком ветру. Ее голова была низко опущена, скрывая лицо. Конечно, это на самом деле не скрывало, кем она была, не учитывая, насколько характерной была ее фигура. — А, так это была ты, — Раздался спокойный голос у нее за спиной. Она дернулась вверх, поворачиваясь лицом к голосу. — Эй, Гремори-семпай. — Оберон нахально улыбнулся, небрежно махнув ей рукой. «Не думал, что это ты написал то письмо, хотя в нем есть смысл. Этот конверт был чуть более причудливым, чем другие, которые я получал. — А-а. — Риас слегка поклонилась, немного нервничая. — Спасибо, что пришел, Гвртейрн. Оберон усмехнулся. — Не нужно этого делать, Гремори-семпай. Ты здесь старше. Он покачал головой, хлопая в ладоши и потирая руки. Он поднял голову, лучезарно улыбаясь ей. — Так или иначе, зачем ты позвала меня сюда, Гремори-семпай? Ты сказала, что это было очень важно, верно? Глаза Риас метались слева направо, осматривая окна вдалеке. Там было много людей, наблюдавших за происходящим издалека. Это было хорошо. Они могли бы подтвердить, что произошла такая последовательность событий, не имея возможности непосредственно подслушать их разговор. — Гвртейрн… -сан… по правде говоря, — Риас пыталась поддерживать зрительный контакт, пока говорила, — я уже довольно давно за тобой наблюдаю. Ты должен это знать, учитывая, что я уже просила тебя присоединиться к моему клубу в прошлом. Но я… не думаю, что я была вполне честна относительно того, почему. Она глубоко вдохнула, стараясь придать себе как можно больше уверенности. «О». На долю секунды взгляд Оберона опустился. «Так вот из-за чего весь этот бардак». Невероятный гнев поднялся под его кожей, ревя в его сознании, как огромный дракон. Фасад «Сказочного принца» тут же чуть не рухнул. «Я знал, что ты была идиоткой, что вызвала меня в первую очередь. Ты и так была глупа, думая, что я прислушаюсь ко всему, что ты скажешь или предложишь. Но… подумать только, что ты попытаешься это сделать.» Риас закрыла глаза, торопливо произнося слова. — Я интересовалась тобой уже довольно давно. Она низко поклонилась ему. — Пожалуйста, не хочешь ли ты пойти со мной на свидание? Все вокруг, видя ее отчаянный поклон и торопливые слова, начали взрываться шепотом, медленно распространяясь по всей школе, заглушая все здание мягким, резким шумом. Только территория вокруг этого дерева оставалась спокойной. Риас осталась сидеть, согнув спину, опустив голову и крепко зажмурив глаза. Улыбка Оберона погасла. «Прийти ко мне, чтобы попытаться внести за тебя залог. В каком отчаянии ты должна быть? Подождите, нет, я не в отчаянии. Просто глупо. Я думал, что ясно выразился, не так ли?» Он изо всех сил старался улыбнуться, но все, что у него получилось, — это жалость. — Ах, извините, но… «Я. Совершенно. НЕНАВИЖУ… Тебя. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Держись подальше от моих глаз. Ты отвратительный мешок дерьма, на который больно даже смотреть.» — Я действительно не очень заинтересован в тебе, Гремори-семпай. На самом деле ты не в моем вкусе. Он жалко улыбнулся, отводя взгляд. «Я думал, твой маленький котенок сказала бы тебе. Я не собираюсь торчать в этой дыре в городе из-за ТЕБЯ, из всех людей. Ты просто неприглядная штука, с которой мне приходится иметь дело, находясь рядом. Если бы я мог, я бы стер тебя с лица этой планеты.» — Ммм, извини. Но если это все, тогда я ухожу. Он повернулся на каблуках, готовый уйти. «Меня не волнует, в какую передрягу ты вляпалась. Для меня, блядь, не имеет значения, умрешь ты или что-то в этом роде. Просто уходи. Я. Один.» — П-подожди! — крикнула Риас, заставив его остановиться. Оберон оглянулся через плечо, взглянув на нее краем глаза. Сердце Риас бешено заколотилось. — Я-я, может быть, я все еще не до конца честна, пожалуйста, просто выслушай меня. Пожалуйста. Оберон нахмурился, сдерживая усмешку. «Ты не очень умная, не так ли? Я знаю, что ты хотела от меня чего-то другого, и я сказал тебе. Я не хочу. Уходи. Разберись с этим сама.» Однако по ошибке Риас не восприняла это как знак отказа. — Я… я застряла в старомодном браке по договоренности. — Она начала выпаливать. — Мне нужен совершенно посторонний человек из нашей сферы влияния в качестве моего любовника, чтобы я могла отложить церемонию, пока не найду лучший способ справиться с этим. Мне… мне на самом деле не нужен любовник, просто кто-то, кто готов некоторое время вести себя как любовник. Пожалуйста, Гвртейрн… помоги мне. Оберон не сдвинулся с места. Он отвернулся от нее и пошел прочь. Риас рванулась вперед, вцепившись в его запястье, чтобы удержать его на месте. — П-пожалуйста! — Она пыталась умолять его. — Я дам тебе все, что ты захочешь. Что угодно! Тебе нужны деньги? Я могу дать тебе это. Е-есть ли где-нибудь должность или статус, которые вы хотите получить? Я дам тебе все, что ты пожелаешь, пожалуйста, просто послушай меня. -… — На этот раз Оберон отказался даже обернуться. Его свободная рука медленно сжалась в кулак. «Почему ты отказываешься учиться? Вот почему я ненавижу вас, демонов. Близорукие идиоты, неспособные смотреть дальше собственного гребаного носа, слепые ко всему, кроме своего желания и извращенного голода. Неужели так трудно попросить тебя просто ПОСМОТРЕТЬ и увидеть, что мне абсолютно, блядь, все равно?» — Ты знаешь, кто я, верно?! — Голос Риас прорвался сквозь его мысли. Оберон замер. Под деревом повисла леденящая, оглушающая тишина. »…” — Имя Гремори… ты знаешь, что это значит, не так ли? Не обращая внимания на ледяную атмосферу, Риас продолжала говорить. — Разве не поэтому ты приехал в Куо? Я дам тебе то, за чем ты пришел. Это информация? Безопасный проход? Я сделаю любую услугу, которую ты захочешь от семьи Гремори. «Ты действительно ничему не научилась.» Оберон вырвал свою руку из хватки Риас. «Единственная причина, по которой я еще не убил тебя, заключается в том, что я недостаточно забочусь о том, чтобы оставаться скрытым от твоего взгляда. Однако это НЕ значит, что я готов признать вас. Меня ничего не волнует. Вот почему я никогда не беспокоил тебя раньше, я просто. Не. Забота.» — Гвртейрн… — Голос Риас дрогнул. — … Оберон посмотрел на свое запястье, потирая его. «Моя история закончена. Арка, через которую я должен был пройти как злодей, закончена. Мне больше ничего не остается делать. Я ничего не могу для себя сделать. Такой просроченной истории, как я, больше некуда идти. Я могу решить уничтожить мир, если захочу, я мог бы выбрать смерть, я мог бы попытаться выбросить все это и попытаться быть счастливым хоть раз в своей несчастной жизни. И этого не произойдет. Иметь значение. Ничего не изменится. Конец моей истории уже высечен на камне. Я Не могу. Двигаться вперед.» Он обернулся с улыбкой на лице, делая вид, что не замечает выражения лица Риас. — Прости, Гремори-семпай. — Его голос на самом деле не звучал так извиняюще, но даже сейчас в нем звучала странно заметная печаль. — Я просто не настолько заинтересован. Риас прикусила губу. — Пожалуйста. — просто прошептала она. — … «Я повторяю это в последний раз. Убери меня из своего отвратительного мира. Я не хочу никакой части твоей истории, где сюжет может развиваться, персонажи могут развиваться, а страницы могут переворачиваться. Если я не могу быть счастлив, если я не могу разрушить это заблуждение мира, если я даже не могу собраться с духом, чтобы умереть, даруй мне хотя бы это… дай мне спокойно сгнить.» — Я думаю, ты чего-то не понимаешь, Гремори-семпай. — Он успокаивающе улыбнулся. «Я дам тебе еще одно предупреждение. И не только для тебя. Для всех в этом дерьмовом городе. К той монахине с уродливыми изумрудными глазами. К этому твоему высокомерному маленькому котенку.» — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я здесь только потому, что Шитори-семпай предложила мне стипендию. Ты просто случайно тоже оказалась здесь. Мне ничего от тебя не нужно, Гремори-семпай. Оберон глухо усмехнулся. — Вообще-то, нет… Неважно. Есть одна вещь, которую ты можешь для меня сделать. Риас вскинула голову, ее глаза расширились от предвкушения. Оберон жалко улыбнулся. — Пожалуйста, позволь мне просто жить спокойно, без всякой драмы. «Оставь меня в покое. Все вы. Что бы ты ни делал, тебе никогда не удастся сдвинуть меня с места. Этот дерьмовый мир уже постановил, что я никогда не смогу измениться. Так что просто остановись. Пытаясь. Просто веди себя так, как будто меня не существует. Таким образом, все может развиваться так, как задумано. Это тоже ради тебя.» … Медленно, пока слова обрабатывались в мозгу Риас, ее лицо медленно вытянулось. Она закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы. — Я… я понимаю, Гвртейрн. Извините… за то, что отнял у вас время. Оберон улыбнулся и пошел прочь. Риас сжала кулаки, стоя неподвижно в течение минуты. Когда шепот становился все громче и громче, она что-то пробормотала себе под нос. — …Прости, Иссей-кун… Похоже, мне придется положиться на тебя. В конечном счете, не имело значения, была ли Риас успешным или нет, ущерб был нанесен, и сообщение было отправлено. Статус-кво, который держал все в Куо вместе в течение прошлого года, уже дал трещину, и все было готово рухнуть. Ничто в этом мире не могло оставаться неподвижным. Шторм, известный как «судьба», надвигался на них с горизонта, первые ветры перемен уже пронеслись по их жизням, просачиваясь в трещины. И если внимательно прислушаться, прижав уши к этим трещинам, можно было услышать шепот ветра. Жестокий смех, сопровождаемый проклятиями.***
Мельницы слухов немедленно заработали. Весь оставшийся учебный день ученики всех лет сплетничали о событии, свидетелем которого они стали за обедом. Перешептываниям просто не было конца; учителя почти отказались от попыток обуздать свои классы. В тот день никаких клубных мероприятий не было. Риас велела всем разойтись по домам, отказавшись говорить с кем-либо из них о том, что произошло за обедом. Конеко пыталась отправить сообщение и позвонить Оберону бесчисленное количество раз, но он так и не ответил. Как будто он выбросил свой телефон или что-то в этом роде. Она даже пыталась зайти к нему домой, часами стучала в его дверь, но он ни разу не ответил. Не то чтобы его там не было; свет в его квартире явно был включен, он просто не хотел отвечать. В конце концов, Конеко ничего не могла сделать, чтобы остановить ход времени, и наступил следующий день. Даже день спустя шепотки не прекращались. События вчерашнего обеда были всем, о чем ее одноклассники хотели поговорить. Как всегда, прозвенел звонок. Как только начался обед, тихий класс сразу же разразился болтовней, не пропуская ни единого такта. Почему они просто не могли остановиться? Было ли это слишком много, чтобы попросить их просто оставить Оберона в покое? Конеко почувствовала, как что-то завибрировало в ее кармане. Она вытащила свой телефон, прочитав появившееся уведомление. Риас позвала их в клубную комнату. Она быстро собрала свои вещи, стараясь как можно быстрее скрыться от шума и школьных сплетен. — П-привет, Тодзе-сан! Кто-то окликнул ее. Измотанный Иссей, за которым по пятам следовала Асия, перехватил ее по дороге туда. — Т-ты хоть представляешь, что происходит? — Парень был несколько сбит с толку. -… — Конеко посмотрела вниз. — У меня есть кое-какая подсказка. Она не знала точных деталей, но знала, что это значит. Это был конец их жизни, какой они ее знали. Новая глава в их истории вот-вот должна была начаться. Мирные подростковые годы, которые Риас хотела провести, живя среди людей, нормальный, повседневный опыт, который Иссей повторял с момента своего рождения, и молчаливое обещание, которое она поклялась оставаться рядом с Обероном… все это было готово измениться. Все, над поддержанием чего все так усердно трудились, должно было рухнуть, и из обломков родится что-то новое. — Со вчерашнего обеда все… все пошло наперекосяк. Я… я имею в виду, прошлой ночью, Риа-э-э, Президент… она просто т-телепортировалась в мою комнату и… Иссей оборвал себя, его глаза расширились. — Н-неважно! Игнорируй то, что я только что сказал… ты знаешь, почему Президент ведет себя так странно? Конеко застыла, не дослушав его последнюю фразу. Риас телепортировалась в комнату Иссея? Если она связала это со вчерашними событиями, то… Это были действия того, кто пытался разорвать помолвку, не так ли? Но почему именно сейчас? Она была там, когда впервые было заключено соглашение; предполагалось, что брак состоится после того, как Риас окончит колледж. Что заставило их так сильно перенести дату? Что изменилось в последнее время, что могло бы вызвать такой резкий сдвиг в- … Конечно. Кулаки Конеко сжались. Она устремила тяжелый взгляд на Асию, заставив ее вздрогнуть. — О-о, Тодзе-сан. Что это за взгляд? — неловко спросил Иссей, перемещаясь, чтобы защитить Асию. — Я поняла это. — Конеко холодно ответила. Набор двух членов группы менее чем в неделе друг от друга. Одному из них принадлежал Лонгину, а другой был ценным достоянием Церкви. Именно из-за этой последовательности событий, которые старейшины, должно быть, восприняли как угрожающие, они перенесли дату. И это была ее вина в том, что это происходило. Если бы не она, падшие ангелы не пришли бы в Куо. Если бы они не пришли в Куо, они бы никогда не убили Иссея. Если бы они не убили Иссея, он никогда бы не возродился. И если бы она никогда не подружилась с ним, он никогда бы не побежал спасать ее от падших, разбудив при этом Лонгина. Асия Ардженто. Она была той, кто стоял в центре всего этого. Она была единственным вестником надвигающейся бури, тем, кто оседлал первые ветры перемен, которые подули им навстречу от бури, известной как «судьба». — Конечно, но… какое это имеет отношение к Асии? — выпалил Иссей, его голос стал немного более защитным и принужденным. — И-Иссей-кун… она ничего такого не имела в виду. — Асия попыталась успокоить своего партнера. — Н-но… — Иссей, казалось, не решался слушать. Конеко повернула голову, продолжая свой первоначальный путь. — Эй, Тодзе-сан! — Иссей окликнул ее, бегом догоняя. — Не могла бы ты рассказать мне, что происходит? — Ты узнаешь. — Конеко ответила, не оборачиваясь. Несколько минут спустя все вошли в Клуб Оккультных исследований, собравшись вокруг нервной, обеспокоенной Риас. — Э-это…! — Иссей в шоке отшатнулся. Рядом с Риас стояла знакомая фигура. Она была высокой и зрелой дамой, стоявшей во весь рост с элегантной осанкой. Ее серебристые волосы были заплетены в косы и ниспадали на плечи, обрамляя бело-голубую униформу французской горничной. Она была служанкой, которая пришла забрать Риас после событий прошлой ночи, прервав ее прежде, чем она смогла предложить ему свою девственность. Глаза леди скользнули по собравшимся людям, пересчитывая их одного за другим. — Это все, юная леди? — Ее голос был холодным и нейтральным, не выдавая никаких эмоций. — Да… это так. — Голос Риас был нехарактерно низким, в нем не было всей ее обычной уверенности и теплоты. — Очень хорошо, тогда я начну. — Служанка кивнула, ее серебристые глаза остановились на каждом члене группы Риас. — Вы все собрались здесь сегодня ради… Прежде чем женщина смогла продолжить, позади них в центре комнаты загорелся яркий свет, заставив всех обернуться. Магический круг, выгравированный на полу, загорелся ярким оранжевым светом, медленно перемещаясь внутрь, чтобы нарисовать символ, изображающий пернатую птицу. Женщина нахмурилась при виде этого зрелища, но не пошевелилась. Круг вспыхнул пламенем, выпустив облако дыма и пепла, которое ненадолго скрыло центр комнаты. — Хаа… воздух здесь, наверху, в поверхностном мире… это совсем другое дело, не так ли? — Низкий, резкий голос не обращался ни к кому конкретно. Дым в конце концов рассеялся, открыв фигуру, стоящую под ним. Красивый мужчина с резким, грубым лицом, с непристойной ухмылкой на губах. Его растрепанные, растрепанные светлые волосы обрамляли свирепые и узкие голубые глаза. Высокое качество его лица было неоспоримо, но оно сочеталось с образом человека, который играет с женщинами, как с игрушками. — Как-то странно вдыхать такой свежий воздух, у меня немного тяжелеет в груди. — Легкая хрипотца и высокомерный тон в его голосе, конечно, не помогали этому образу. Мужчина расстегнул несколько верхних пуговиц своей рубашки, выставив на всеобщее обозрение шею и верхнюю часть туловища. Он поерзал в своей одежде, расстегивая бордовый костюм, который он носил. — Это немного лучше. — Он ухмыльнулся. Наконец, он перевел взгляд на Риас. — Прошло много времени, не так ли, моя дорогая? — Райзер Фенекс. — Той, кто ответила на его зов, была не Риас, а женщина, стоявшая рядом с ней. Глаза Райзера скользнули вверх и вниз по фигуре женщины. — А, Грейфия Люцифуг, хваленая жена Люцифера-сама… Приятно познакомиться с вами. — Он поклонился ей, демонстрируя уважение, но не без пары высокомерных жестов. — Это не было согласованное время встречи. Вы должны были прибыть через час, чтобы у нас было достаточно времени, чтобы проинформировать группу Юной Леди о ситуации. — Женщина, Грейфия, сделала ему выговор, проигнорировав его любезности. — Ах, извините. — Райзер усмехнулся, небрежно пожимая плечами. — Мысль о встрече с моей драгоценной невестой привела меня в восторг, понимаешь? Можешь ли ты винить меня за то, что в конце концов я не захотел ждать еще час? Мы так близки к тому, чтобы провести вместе остаток нашей жизни, какое значение имеет один час меньше? — Ч-что? — Иссей отшатнулся, его челюсть отвисла от шока. Что он только что сказал? Грейфия вздохнула, слегка повернувшись лицом к молодому человеку. — Хедо Иссей, Асия Ардженто, я приношу извинения от имени всех за короткое уведомление, но я хотел бы представить вас двоих Райзеру Фенексу, невесте Молодой Леди. Иссей подавил желание закричать, вместо этого просто тупо уставившись на ухмыляющегося мужчину с разинутым ртом. Если он должен был быть ее женихом, тогда что, черт возьми, было со всем, что произошло прошлой ночью? Глаза мужчины лениво перекатились на него, когда он весело усмехнулся. — Да, это я. Райзер Фенекс, третий сын маркиза Фенекса и будущий муж будущей герцогини Риас Гремори. Вы, должно быть, тот самый Император Алых Драконов, о котором я так много слышал, не так ли? Ты действительно не очень хорошо выглядишь, но… а, неважно. Он закатил глаза, насмешливо кланяясь. — Приятно познакомиться, я полагаю. — Хватит валять дурака, Райзер. — Риас проговорила сквозь стиснутые зубы. — У меня и так уже было мало времени, так что давайте перейдем к делу. Вы здесь, чтобы обсудить пересмотр даты церемонии, верно? Райзер промычал, кивая. Его взгляд скользнул по диванам, украшавшим клубную комнату. Он притянул одну из них к себе, развернув ее так, чтобы она была обращена прямо к Риас. — Тогда я буду откровенен. Я отказываюсь принимать новые условия. Перенесите дату на то место, где она была изначально, или, еще лучше, полностью аннулируйте эту помолвку. Райзер плюхнулся на диван, громко смеясь. — Ха-ха-ха! Его громкий смех на несколько секунд заполнил комнату. — Ах, это забавно. — Он усмехнулся, вытирая фальшивую слезу с глаз. Он наклонился, сложив руки вместе и положив их на колени. — Ты ведь помнишь, что у тебя нет права голоса в этом вопросе, верно? И на той же ноте я тоже этого не делаю. Мне не нужно напоминать тебе о том факте, что мы демоны, верно? Он ухмыльнулся, глядя прямо в глаза Риас. — Нет почти ничего, что мы любим больше, чем контракты. Черт возьми, в старые времена мы почти всю нашу культуру строили вокруг них. Сила контракта в нашем обществе абсолютна и обязательна. Ты не можешь отказаться от этого, просто плача об этом и устраивая истерику. Черт возьми, на протяжении всей истории в нашем обществе было множество контрактов, условия которых соблюдались даже после смерти. От этого никуда не деться. Риас нахмурилась, нахмурив брови. Однако она предпочла не отвечать, зная, что он был прав в этом вопросе. — Единственные люди, указанные в контракте, которые имеют право изменять его условия, — это главы наших соответствующих семей. Вот почему мы здесь в первую очередь, мой отец спорил с советом, чтобы перенести дату, и твой отец не смог найти достаточных причин, чтобы настаивать на этом, нет? Риас стиснула зубы еще сильнее. Конечно, «спорил», если он хотел это так назвать. Вероятно, это был совет, который в первую очередь хотел, чтобы маркиз Фенекс настаивал на более ранней дате. — Итак, если герцог Гремори завтра не выйдет из игры, и у тебя не будет другого выбора, кроме как принять его мантию герцогини Гремори, тогда, боюсь, ты ничего не сможете с этим поделать. То есть, если только… Райзер еще немного опустил голову, отбрасывая угрожающую тень на свое лицо. — Если только ты не хочешь прибегнуть к хитрости. Демоны любят обман, даже больше, чем контракты. Если бы ты действительно захотела, ты могла бы найти какой-нибудь способ разорвать контракт через лазейку или что-то в этом роде… но для этого уже слишком поздно, не так ли? Ты уже пыталась и потерпели неудачу… вот почему Люцифуг-сама здесь в первую очередь, не так ли? Чтобы убедиться, что ты не сможешь повторить что-то подобное снова. Он смеялся еще громче, чем раньше, и на этот раз еще дольше. — Ах. На самом деле, я полагаю, есть еще кое-что. Каким-то образом ухмылка Райзера стала еще шире, чем была раньше. — Если есть что-то, что демоны любят даже больше, чем обман, и даже больше, чем контракты, так это азартные игры. Делать ставки. Заключать пари. Но я полагаю, ты уже знала, что… именно поэтому вы здесь, не так ли? Заключать пари против меня… так как насчет этого, Риас? Дружеское пари, между нами. Риас вздохнула. Они оба знали, что все дойдет до этого. — Как будто твоя семья когда-либо давала мне выбор в этом вопросе. Ты тот, кто хотел такого результата в первую очередь. Твоя семья знала, что делала, когда отодвигала дату. Она собрала весь гнев, на который была способна, направив его на Райзера в горячем взгляде. — Тогда давайте уладим это так, как каждый демон улаживает свои споры. Ставка на результаты Рейтинговой игры. Если я выиграю, то наша помолвка будет аннулирована. Ей это совсем не понравилось. Колода уже была сильно сложена против нее; она заполнила меньше половины своей группы, а из фигур, которые у нее были, один Слон был непригоден для битвы, другой неопытен, и все восемь ее пешек были потрачены на одного человека, который перевоплотился всего неделю назад и потребуется гораздо больше времени, чтобы реализовать этот потенциал. Но отказ Оберона помочь ей загнал ее в этот угол. Даже если она не совсем понимала, почему он отклонил ее предложение, она не могла винить его за это. Ей просто нужно было стиснуть зубы и смириться с ужасными картами, которые ей раздали. — Нет. — Холодный ответ Райзера прервал ее дальнейшие размышления. Риас на мгновение замолчала, не в силах переварить то, что только что услышала. Затем ее начало трясти от гнева. — Что? — Она зашипела сквозь стиснутые зубы. — Это нечестное пари, не так ли? Ты получишь что-то, если выиграешь, но, если выиграю я, вообще ничего не изменится. Это даже вряд ли можно назвать азартной игрой, это ближе к игре. Он оттолкнулся от дивана, глядя на Риас сверху вниз со своего полного роста. — Вот мои условия пари. Если ты выиграешь, ты получишь то, что хочешь, и помолвка будет аннулирована. И если я выиграю, взамен ты немедленно покинешь мир людей. В дальнем конце комнаты, вне поля зрения ни Риас, ни Райзера, Конеко застыла, как статуя, сразу же услышав эти слова, что осталось незамеченным почти всеми в комнате. Только Асия, с ее ясными и незапятнанными изумрудными глазами, заметила внезапную перемену позы Конеко. Любопытно, что взгляд Грейфии остановился на монахине, отметив обеспокоенное выражение на ее лице в отношении ее подруги. — Старейшины недовольны, ты же знаешь. — Случайно или нет, Райзер раскрыл истинных кукловодов, стоящих за этой ситуацией. — Ты провела слишком много времени, играя здесь, ничего не делая, тратя свою драгоценную кровь и потенциал на глупые человеческие дела. Как только я выиграю, мы немедленно поженимся, и ты со своей группой покинешь Куо. Когда церемония закончится, ты немедленно начнешь готовиться к наследованию и будешь посещать все мероприятия, происходящие среди знати, которых ты почему-то избегала последние четыре года. …Риас сжала дрожащие руки в кулаки, вызвав обеспокоенный взгляд Акено. Это была ужасно несправедливая сделка. Шансы на то, что она проиграет Рейтинговую игру, уже были невероятно высоки, и это само по себе делало ставку достаточно плохой. Но теперь добавьте к этому еще и это наказание, и старейшины с таким же успехом могли бы просто похитить ее публично. Но она не была тем человеком, у которого здесь были рычаги влияния, и она ничего не могла сделать, чтобы изменить сделку в свою пользу. Не было другого выбора, кроме как принять это и совершить одну из худших ошибок, известных демону, — молить Бога о чуде. — Хорошо. — Она встала, гнев в ее голосе исчез, медленно сменившись решимостью. — Я согласна на твои условия, Райзер. Но знай, что в конце этого испытания я не буду твоей марионеткой, марионеткой семьи Фенекс или марионеткой старейшин. Я буду свободной женщиной, Риас Гремори, и ничем больше. Райзер рассмеялся в последний раз, стараясь насладиться этим смехом. — Это хорошая решимость. Он удивленно покачал головой. — Через одиннадцать дней. Это обычная продолжительность между объявлением и фактической Рейтинговой игрой. У тебя есть десять дней на подготовку. Если ты действительно хотите бороться с этой помолвкой, то не теряйте ни секунды. Он развернулся на каблуках, направляясь обратно к кругу телепортации. Под ним круг снова начал загораться, медленно наполняя комнату оранжевым светом. — Тогда увидимся, Риас. И так же внезапно, как появился, он исчез. … Плечи Риас поникли, и она тут же уткнулась в свой стол. — Я прошу прощения, за то, что свалила все это на вас. Она прижалась лбом к дереву, обиженно вздыхая. — Акено. — Она пробормотала что-то сквозь лес. Акено кивнула, не нуждаясь больше ни в чем. — Чай. На всех. Через несколько секунд Риас медленно приподнялась, оглядывая каждого из своей группы. — П-привет, Президент. — глаза Иссея были дико потрясены и смущены. — Что, черт возьми, все это значит, может кто-нибудь объяснить мне, что, черт возьми, происходит? Там… там внезапно появляется этот чертов любитель жареных цыплят, он называет себя невестой Президент, они женятся через одиннадцать дней, и что, черт возьми, вообще такое Рейтинговая игра?! — Прости, Иссей-кун. — Риас поморщилась от досады. — Дай мне минутку. Я отвечу на все ваши вопросы немного позже… Она начала медленно оглядываться по сторонам. — Но до этого… с вами все в порядке? Конеко, которая оставалась замороженной с тех пор, как услышала эти конкретные слова ранее, начала дрожать. — Конеко? Молодая девушка развернулась, не сказав ни слова, и выскочила за дверь, неизвестно куда. — Конеко! Риас встала со стула, обеспокоенно вскрикнув. Было слишком поздно. В мгновение ока девушка исчезла. Асия прикусила губу, ее глаза сфокусировались на открытых дверях, через которые Конеко пробежала всего секунду назад. — …Должны ли мы… пойти за ней? Риас снова вздохнула, снова опускаясь на стул. — Нет. Это понятная реакция. Если бы я была одной из вас, я бы тоже хотела просто убежать от всего этого. Это так много, что нужно принять во внимание. Если кому-то из вас нужно сделать перерыв или нужно что-то, чтобы помочь переварить все это, просто спросите. — …Нет, — заговорила Асия, качая головой. — Хм? — Риас в замешательстве посмотрела на нее. — Асия? — Это не то. — Аия смотрела куда-то в сторону, далеко вдаль, за стены Старого школьного здания. — Она убегает, потому что… Она оборвала себя. — Я… — Асия прикусила губу, замолкая. — Неважно… — Она покачала головой. Неловкая тишина на мгновение воцарилась в комнате. А позади всех остальных, прямо за пределами поля зрения каждого, стояла Грейфия, рассматривая Асию заинтригованным взглядом и нежной улыбкой.***
Только через несколько часов их наконец отпустили. Риас и Грейфии потребовалось довольно много времени, чтобы полностью объяснить Иссею и Асии хитросплетения общества в Подземном мире и предысторию событий, которые постепенно привели к нынешней ситуации, в которой они оказались. Асия вышла из Старого здания школы, отвлекшись на свой телефон. — Она не отвечает. — прошептала она себе под нос, нахмурившись. — Асия? — Позвал Иссей, стоявший перед ней. Она вскинула голову, отвечая ему нервной улыбкой. — Я… я скоро буду там, Иссей-кун. Я… мне просто нужно… спросить Президент еще о нескольких вещах. Я вернусь к ночи, я… я обещаю. — …Хорошо. Вернись его в целости и сохранности, хорошо? Моя мама будет очень волноваться, если ты задержишься. — Мм. — Асия попыталась заверить Иссея храбрым кивком, на который он, казалось, купился, уходя. Ее взгляд медленно опустился на телефон. В адрес Конеко поступили десятки непрочитанных сообщений и не отвеченных звонков. — С ней все в порядке? Пожалуйста, Конеко-сан, ответьте. — Нервно прошептала она себе под нос, пристально вглядываясь в отправленные сообщения, надеясь, что одно из них будет помечено как прочитанное. — Я так не думаю. — А! — Внезапный голос за ее плечом заставил Асию подпрыгнуть и быстро обернуться. Ее глаза расширились, и она тут же присела в поклоне. — Г-Грейфия-сама! Грейфия только усмехнулась, качая головой. — Вольно. Нет необходимости кланяться. Асия застыла. Что-то казалось… другим в этой женщине. Всего несколько минут назад горничная вела себя со стоицизмом и профессионализмом, не выдавая ни единой улыбки, холодная, неприветливая атмосфера окружала ее все время. Эта холодная, непоколебимая горничная… она была не из тех, кто смеется. Асия медленно подняла голову, встретившись взглядом с Грейфией. Ее взгляд был мягким. В ее серебристых глазах по-прежнему читался многолетний опыт, и она по-прежнему держалась с той же нетронутой элегантностью, но… Это был тот опыт и изящество, которые приходят с годами заботы и воспитания, как бабушка, присматривающая за своими внуками; совсем не как профессионал, кто-то на вершине своей области, сосредоточенный только на своей работе. Когда Асия полностью поднялась на ноги и выпрямила спину, Грейфия внезапно поклонилась вместо этого. — Полагаю, я не представился вам должным образом. Я Грейфия Люцифуг, рада познакомиться с вами, Асия Ардженто. Предполагается, что я для тебя либо старшая невестка, либо приемная тетя, но ты можешь просто относиться ко мне как к обычной прислуге в доме Гремори. — Н-нет, в этом нет необходимости. — Асия быстро покачала головой, отказываясь от слов Грейфии. — Я-я не могла просить этого у кого-то вашего положения, Г-Грейфия-сама. Я всего лишь скромная бывшая монахиня, я не та, перед кем стоит преклоняться. — Каждый ребенок, рожденный в доме Гремори, имеет свою ценность, Асия-сама. Вы не менее достойны того, чтобы служить человеку, даже если Церковь этого не видит. — П-пожалуйста. — Асия неловко поерзала. — На самом деле, нет необходимости кланяться. Я… это довольно неудобно для такого человека, как я, который раньше был всего лишь скромным слугой… Боже. Ее голос затих, прерванный легким вздрагиванием от боли, вызванным произнесением этого имени. — Я понимаю. — Грейфия подняла голову, выпрямляясь во весь рост. — Э-эм, извините за это, но… если вы не возражаете, я спрошу, — Асия заерзала, нервно теребя свой телефон, — какие у вас отношения с Конеко-сан? В-вы говорили так, как будто знаешь ее довольно хорошо. Грейфия молча уставилась на нее, заставив ее медленно отступить. Закончив и удовлетворившись любым вынесенным ею суждением, она начала говорить. — Когда Конеко-сама попала в дом Гремори, у нее не было семьи. Асия вздрогнула от странного звука. — Она была сиротой с рождения, и рядом с ней была только ее сестра. В событиях, которые привели ее к нам, она тоже потеряла ее. — Я-я понимаю. — пробормотала Асия, в ее глазах вспыхнули понимание и сочувствие. — Она боялась привязаться к кому-либо из нас в течение тех первых нескольких недель, но когда она в конце концов это сделала, я была первым человеком, которому она открылась. Я не совсем понимаю, почему. Ее волосы тогда всегда были очень грязными, так что, возможно, она видела во мне замену своей матери, поскольку, по ее мнению, у нас был одинаковый цвет волос. Возможно также, что она восхищалась мной как символом силы, равняясь на хладнокровную, элегантную и стойкую Грейфию Люцифуг, которая смотрела на все с нейтральным лицом и никогда не позволяла ничему смущать ее. Грейфия закрыла глаза, вспоминая то время. — В любом случае, я полагаю, она привыкла видеть во мне образ суррогатной матери. Ей было трудно — и до сих пор трудно — правильно выразить себя, но ни у кого не было сомнений, что она смотрела на меня снизу вверх и видела во мне источник утешения. В то время я была беременна и, вероятно, из-за беспокойства о будущем моего ребенка сама сблизилась с Конеко, видя в ней что-то вроде суррогатной дочери. Она усмехнулась про себя, ее нейтральное лицо, наконец, сломалось. На ее лице появилась легкая улыбка. — Тогда она была довольно милой. Нам потребовалось довольно много времени, чтобы как следует вымыть все из ее волос и коротко подстричь их из-за ее естественного отвращения к воде, но в течение тех нескольких месяцев, когда ее волосы все еще были длинными и седыми, она заплетала их в косы, как у меня, хотя она никогда не признавалась, что это из-за меня. Было почти обидно, когда ее волосы наконец-то побелели, и мы коротко их подстригли… напомни мне как-нибудь показать тебе фотографии. Она медленно покачала головой, напоминая себе о том, о чем должна была говорить. — Все это говорит о том, что я очень забочусь о Конеко. Я бы считала себя непревзойденным в том, что знаю, о чем она думает за этим ее холодным фасадом… но, возможно, мне придется уступить тебе этот титул когда-нибудь в ближайшем будущем, нет? Она одарила Асию пронзительным взглядом, улыбаясь. — Я-я… — Асия отвернулась, что-то бормоча. — Юная Леди заботится о Конеко-сама совсем немного, возможно, немного больше, чем я, но чувствительность не равна восприятию. Она сразу поняла, что с Конеко-сама что-то не так, но она не могла точно определить, что именно, в отличие от тебя, нет? -… — Асия застенчиво кивнула. — Я действительно сожалею, что эта ситуация дошла до такого состояния, — Улыбка на лице Грейфии исчезла, и в ее голосе появилась меланхолия. — Я не могу вмешиваться дальше, как бы сильно мы с ее братом ни хотели, чтобы совет старейшин не спорил о предвзятости. Я не могу быть тем, кто останется рядом с Конеко и утешит ее… Я могу только возложить эту обязанность на вас, Асия-сама. Грейфия вытянула руку ладонью вверх. — Пожалуйста, передайте мне свой телефон, Асия-сама. Я введу ее адрес. Асия медленно подняла глаза. Несколько секунд она смотрела на протянутую ладонь, затем ее взгляд переместился на лицо Грейфии. — Т-ты, я-я имею в виду, Грейфия-сама… — Ее губы дрожали, не зная, какое чувство выразить. — Спасибо, — прошептала она, глядя вниз. Асия вложила свой телефон в ладонь Грейфии, которая быстро сделала так, как она сказала, потребовалось всего несколько секунд, чтобы ввести адрес. Асия протянула руку, готовая снова взять свой телефон. — Пожалуйста… — Руки Грейфии обхватили руки Асии, отчего глаза монахини расширились от физического контакта. — Сделай все, что в твоих силах, Асия-сама. — Она закончила с добрыми глазами, мягко улыбаясь. — Я… я так и сделаю. — Асия кивнула, принимая решение. Она повернулась на каблуках, готовая уйти в направлении, указанном по телефону. — Еще кое-что. — крикнула Грейфия, прежде чем Асия успела уйти. -… — Асия оглянулась через плечо. — Та девушка, вы могли бы догадаться об этом из того, что я сказал ранее, но… она всегда была одиноким и испуганным ребенком. Она открылась нам на протяжении многих лет, но… этот ущерб никогда по-настоящему не исчезал. Она могла быть выше, ее волосы были белыми и коротко подстриженными, но долгое время она оставалась все той же испуганной маленькой девочкой, которая боялась даже находиться рядом с нами. Задумчивая улыбка медленно расплылась по лицу Грейфии. — Только после лета прошлого года она начала по-настоящему взрослеть, становясь мудрее, взрослее и более осознанной. Без сомнения, это было из-за человека, которого она теперь боится потерять навсегда… Пожалуйста, Асия-сама, я прошу вас об этом. Служанка низко поклонилась, опустив голову ниже отметки в девяносто градусов. — Даже если это одни из моих самых дорогих воспоминаний, те времена, безусловно, были печальнее и трагичнее. Пожалуйста, я не хочу видеть, как эта испуганная маленькая девочка возвращается на порог дома Гремори. — Я понимаю. — Несчастно прошептала Асия, перестав заикаться. Она развернулась, убегая вдаль. К тому времени, как она добралась до указанного адреса, солнце начало садиться, заливая тусклым оранжевым светом тихий пригород Куо. Она настороженно изучала причудливый дом перед собой. Ей потребовалась минута, чтобы собраться с духом, сделать глубокий вдох, прежде чем постучать в дверь перед ней. Она не получила никакого ответа. Поэтому она попробовала еще раз. — Уходи, Асия. — Голос, приглушенный стенами, холодно отверг ее. …Так что она знала, что это была она, даже не глядя. Как и ожидалось, чувства Конеко были совершенно удивительными, не так ли? И все же она не могла сдаться. Она постучала в третий раз. … Она снова получила молчание. Она собиралась попробовать в четвертый раз, но прежде чем она смогла это сделать, она начала что-то слышать. Это звучало как… ноги на полу? Дверь перед ней распахнулась, открывая Конеко, которая отказывалась встречаться с ней взглядом. — Ты ведь не сдаешься, не так ли? — Ее холодный голос звучал почти язвительно. Асия подавила желание вздрогнуть от ее резкого тона. — Н-нет. Я — нет. Глаза Конеко медленно поднялись, хотя ее опущенная голова так и не поднялась. В сочетании с белыми волосами, которые беспорядочно падали вокруг ее лица, этот устремленный вверх взгляд казался почти таким, как будто он принадлежал призраку. — Хорошо. — Конеко в конце концов выдохлась через несколько секунд. Она отступила назад, полностью открывая дверь. Не удостоив Асию ни единым лишним взглядом, она развернулась и пошла по коридору к тому, что, по-видимому, было гостиной. Асия последовала за ней, медленно осматривая окружающие ее стены. Место было пустынным, но не таким уж необычным. Это было то, чего можно было ожидать от человека, который жил как минималист без чьей-либо помощи. Она села рядом с Конеко на диван, естественно повернувшись лицом к телевизору с пустым экраном. Неужели Конеко просто смотрела на пустой экран последние несколько часов, ничего не делая? — Т-ты в порядке, Конеко-сан? — осторожно спросила Асия. — что не так? Конеко мельком взглянула на нее краем глаза. — Это у тебя глаза, не так ли? Ты уже знаешь.» Ее слова были холодными, но не неправильными. Асия прикусила губу. — Ты напугана. — Заявила она как ни в чем не бывало. — Невероятно, но это так. В тот момент, когда ты услышала, что нам придется покинуть человеческий мир сразу же после проигрыша, ты застыла. Я… я могу предположить, что это было из-за чего-то, связанного с тем фактом, что вы с Обероном никогда больше не встретитесь, но я знаю только то, что ты чувствуешь и что заставило тебя так себя чувствовать, но я не могу знать почему. Она посмотрела на Конеко, которая медленно начала сворачиваться внутрь. — Это должно исходить от тебя, Конеко-сан. Пожалуйста, поговори со мной. Ноги Конеко втянулись внутрь, подтянув колени к подбородку. — Мне жаль. — Она обхватила руками ноги, крепко прижимая их к груди. — П-прости? — Асия моргнула. — За что? Т-тебе не за что извиняться. — За все. — Конеко продолжила, проигнорировав последнее, что сказала Асия. — Что ты имеешь в виду? -… — Конеко коротко бросила взгляд в сторону Асии, не поворачивая головы снова. — Раньше, когда я винила тебя в этом. — Винила? — Асия задумалась, сбитая с толку. — Ты имеешь в виду сегодня, сразу после начала обеда, когда ты уставилась на меня после того, как поняла, что привело нас к этой ситуации? Я-я знаю, что тогда у меня не было шанса, потому что Иссей-кун был там, но что бы я ни сделал, я-я так… — Нет. — Конеко прервала ее, прежде чем она успела извиниться. — Не надо. Т-ты… Ее голос задрожал, и она еще глубже подтянула ноги. — Мне не за что извиняться. Ты просто… существовала. Это не твоя вина. Мне жаль. За то, что обвиняю тебя во всем этом. За две ночи назад. Когда я обращалась с тобой так, как поступила после того, как ты рассказала об Обероне-семпай. Асия предпочла ничего не говорить, позволив Конеко продолжать. — Я была неправа. Обо всем этом. — …О чем? — Я думала, что мир будет двигаться вперед в тот день, когда Оберона-семпая больше не будет. Я думала, ты собираешься столкнуть его с края, заставить исчезнуть… Я была неправа. Этого никогда не должно было случиться. Мне жаль, что я так подумала. Ты этого не заслужила. — Нет, все в порядке. Это естественно — бояться, когда думаешь, что можешь что-то потерять. Этот страх — вот что заставит тебя защищать это. — … — К-Конеко-сан? — Здесь нечего защищать, Асия. Я не собираюсь его терять. — Т-тогда, твой страх… — В животе Асии начала образовываться пустота. Конеко отвернула голову еще дальше. — Я была неправа во всем этом. Что ты имела в виду, придя сюда. Что меняется, что останется позади, когда мир двинется вперед. Оберон-семпай… это никогда не касалось его. Он не был тем, кто должен был исчезнуть. Голос Конеко медленно понизился до шепота. — Это было из-за твоих глаз. — Я-я понимаю. Сначала ты подумала, что он был в центре перемен, потому что именно мои глаза увидели его суть. — Да. За это я прошу прощения. — Как я уже сказала, тебе не нужно извиняться. — Я была неправа. — Конеко проигнорировала ее вопрос о необходимости снова извиниться. — Тебя привезли сюда не за этим… Тебя привели в это место ради Хедо. Асия запнулась, ее глаза расширились, когда она медленно пришла к осознанию. — Ты сам это сказал, верно? — Конеко продолжила, не замечая выражения лица Асии, так как она отворачивалась. — Это было чудо, которое позволило тебе встретиться с ним. Мир меняется… это не для того, чтобы заставить Оберона исчезнуть, это для того, чтобы подтолкнуть Хедо вперед. — Мне жаль. — пробормотала Асия. = Я же сказал тебе, не с- — Нет. Мне очень жаль. — Асия усилилась, на этот раз говоря более решительно. Кусочки мозаики сложились в ее сознании воедино, и в конце концов она настроилась на ту же волну, что и Конеко. — Это все из-за меня, не так ли? — … — Если бы я никогда не встретила Иссей-куна и не влюбилась в него, он никогда бы не пробудил свой Святой Механизм. Нет, более того, если бы я не позволила изгнать себя из церкви, у падших ангелов никогда не было бы причины забрать меня и отправиться в Куо, и Иссею вообще никогда не понадобилось бы возрождаться с грани смерти. И если бы его не оживили, помолвка никогда бы не была расторгнута. Если через десять дней Президент придется покинуть мир людей, потому что потенциал Иссей-куна напугал этих старших демонов, тогда… Асия замолчала. Конеко на мгновение повернула голову в противоположную сторону, взглянув на нее. — Я же говорила тебе. Не извиняйся. Это не твоя вина. Мне просто невероятно не повезло, что посреди всего этого, среди всей этой неразберихи с демонами, помолвками, падшими ангелами и Святыми Механизмами… он просто случайно оказался там, в центре всего этого… в самом худшем месте из всех возможных. А потом ее голова уткнулась в ноги. — Это не будет Оберон-семпай, который исчезнет из моей жизни или из этого мира. Это не я его теряю. Это он потеряет меня. И вот оно, то, что заставило Конеко так испугаться, так растеряться. — Я собираюсь быть тем, кто исчезнет из его жизни. Он — тот, кто проснется навстречу новому дню в мире, где меня нет. Через десять дней я уйду, как будто меня здесь никогда и не было, и… Ее голос дрогнул, на глаза навернулись слезы. — Он снова будет один. Таким же, каким он был всегда. Таким, каким он всегда будет. Руки Конеко начали дрожать. — О-он сгниет, и никто рядом с ним не увидит его. О-он никогда не узнает, что такое любовь, он н-никогда не будет счастлив… он просто будет совсем один, рядом с ним никого не будет… пока, наконец, … он уйдет. И самое худшее… ни в коем случае ни о чем из этого ему не будет дела. — Ты говоришь… безнадежно. — заметила Асия. — Конечно, знаю, — горько сказала Конеко, внезапно подняв голову и со слезами на глазах уставившись на черный экран телевизора. — Райзер Фенекс — один из самых талантливых демонов этого поколения. Он заполнил свои Фигуры Зла много лет назад. Его группа годами тренировались, практиковались и сражались вместе в профессиональных Рейтинговых играх. И мы… Она снова медленно опустила голову, нахмурившись. — Мы все просто кучка случайно собранных ничтожеств. Если только Святой Механизм Хедо не может также удваивать его тренировочную скорость каждые десять секунд… это безнадежно. У нас нет никаких шансов на победу. Нам нужно чудо, чтобы хотя бы один раз попытаться это сделать. … Было одно слово, сказанное Конеко, которое заставило Асию улыбнуться. — …Тогда меня это устраивает, — спокойно произнесла Асия. Голова Конеко дернулась в сторону, вопросительно уставившись на нее покрасневшими глазами. — Ты ведь не веришь в чудеса, верно? Это прекрасно. Вместо этого ты можешь поверить в меня. Она лучезарно улыбнулась Конеко, выглядя почти как святая или ангел. — О чем… ты говоришь? — Губы Конеко задрожали. — Если все, что нам нужно, — это единственное чудо, чтобы иметь шанс на победу, то мне кажется, что победить почти легко. Два чуда уже обрушились на этот мир, не так ли? Один в образе демона, который позволил мне освободиться от церкви, а другой в образе парня, которого я встретила на улице, в которого я влюбилась… просто еще одно чудо, это не так уж много, чтобы просить, не так ли? Асия запрокинула голову, глядя на крышу, нет, на небо. — Не имеет значения, кто ты, будь то демон, чудовищное существо или еретик… Господь… улыбается всем нам. И до тех пор, пока ваше сердце наполнено любовью, а ваши желания чисты, до тех пор, пока вы никогда не отпускаете эту мимолетную надежду на то, что что-то станет лучше… чудо может быть всегда. Я должна знать, не так ли? Боже… Асия согнулась от боли, заставив свою голову опуститься вниз. — Улыбнулся мне, а я самая эгоистичная девушка в мире. Бывшая монахиня изо всех сил старалась улыбнуться Конеко, несмотря на всю боль. — Это нормально, если ты демон, а демоны не верят в чудеса. Тебе и не нужно этого делать. Просто верь в меня. Я же говорила тебе, не так ли? Я самое уродливое существо на свете, демон, который верит в чудеса. Я буду молиться обоими нашими сердцами вместе за этот единственный шанс на победу. Я пожертвую всем, что есть в моем теле этого еретика, и принесу это в жертву… Господи… и я буду молиться ради всех, чтобы снизошло чудо и избавило нас. — Как… — Прошептала Конеко, разрываясь между шоком и благоговением. — Как ты можешь сохранять такую надежду? Асия усмехнулась. — Я знаю… это довольно некрасиво, не так ли? Священники в Италии тоже говорили об этом… они сказали, что моя голова слишком высоко витает в облаках. — Н-нет… не так. — Конеко покачала головой. — Такие люди, как ты… который всегда может улыбаться… Образ промелькнул в ее сознании, мимолетное напоминание о ком-то, кто когда-то был. — Как ты можешь быть такой сильной? — Сильной? — Улыбка Асии дрогнула. — Я… я не уверен, что ты можешь называть меня так. Я довольно несчастная девушка… но каждый день улыбаюсь, верю в надежду.… все это, я полагаю, начинается с… честность. — …Честность? — Мм. — Асия весело кивнула. — Никогда не отворачивайся от всех своих самых уродливых частей. Никогда не держи в себе все свои страхи и сожаления. Никогда не бойся просто рассказать окружающим все, что ты хочешь скрыть. Всегда плачь так громко, как только можешь… когда делаешь что-то подобное… ты не можешь не хочешь верить, что что-то изменится, ты не можете не надеяться. И я полагаю, что, когда ты не можешь не надеяться, веря в лучшее будущее, тебе просто хочется улыбаться. Асия глубоко вздохнула. А потом она выпустила его наружу. — Я Асия Ардженто, бывшая Святая Дева Церкви. Я ненавижу, когда Иссей-кун косится на другую девушку и нависает надо мной, защищая, не делая ничего другого. Я хочу, чтобы он видел только меня, чтобы он любил только меня, только улыбался мне. Я… я намеренно остаюсь в ванне как можно дольше, как можно тише, надеясь, что он случайно откроет дверь и увидит меня голой, и я всегда играю роль «беззащитной девочки» перед его родителями, потому что я хочу, чтобы они пожалели меня и любили меня. Я боюсь того дня, когда Иссей-кун неизбежно достигнет своей цели стать Королем Гарема, и тогда я стану не более чем одной из его многочисленных возлюбленных, такой же важной, как и все остальные, но не самой важной. Я невероятно эгоистичная, поверхностная девушка, пожалуйста, прости меня. Она успокоилась, запыхавшись, тяжело дыша. Ее губы дрогнули, и появилась улыбка, просто так. — В-видишь? После признания во всех желаниях моего сердца… Я не могу не молиться, чтобы меня все-таки приняли. Я закрываю глаза и мечтаю о будущем, в котором, несмотря на все это, Иссей-кун все еще будет любить меня… и эти мысли дают мне надежду… и эта надежда позволяет мне улыбаться. Асия бросила пронзительный взгляд на Конеко, точно так же, как Грейфия. — Тебе тоже стоит попробовать. Конеко застыла. — Есть много чего, не так ли? — Асия мягко утешила ее. — Многое из того, о чем ты никогда не говорила. Чувства, что ты никогда не выражала. Ты хотела быть сильной, никогда не показывать слабину… потому что, если бы ты позволила бы себе показать слабину, ты показала бы свою собственную слабость и свои страхи. А если бы ты была напугана и слаба, тогда ты бы никогда не смогла ни за что ухватиться, не так ли? — … — Сколько их? — Спросила Асия. — Сколько сожалений? Воспоминаний? Чувства? Вещи, которые ты хотела бы сказать в критические моменты, вещи, которые ты хотела бы не говорить? Вещи, которыми ты хотела поделиться с кем-то дорогим, чувства, которых ты боялась, разрушат все вокруг тебя, если ты признаешься в них кому-то. — Слишком много. — Конеко ответила. — …Ты знаешь… — Асия замолчала, глядя куда-то вдаль. — …если ты не думаешь, что мы победим, ты признаешь, что думаешь, что это будет последний раз, когда ты снова видишь Гвртейрна-сана, верно? -… — Конеко промолчала, не отрицая своих слов. — Если это так… тогда ты действительно собираешься вот так все закончить? Ты не против того, чтобы никогда не говорить ему об этом, просто потому, что боишься, что это может разрушить то, что у тебя есть прямо сейчас? — Нет… Я — нет. — Конеко медленно развела ноги, снова опустив ступни на землю. — Я понимаю. Это хорошо, Конеко-сан. Конеко поднялась на ноги, не обращая внимания на боль в теле. …Это было неразумно. Совсем наоборот. Наверное, это было действительно глупо. Это было невероятно опрометчиво, и она собиралась сделать это, не задумываясь о том, хорошая это идея или нет. …Но это было прекрасно, не так ли? В конце концов, именно так поступила та девушка. — Сегодняшняя молитва. Конеко оглянулась через плечо, подходя к двери. Асия улыбнулась ей в ответ. — Должна ли я посвятить ее тебе? Или есть что-то, кто-то еще? — Один раз. — Конеко ответила тихим, но решительным голосом. — Не так давно… Жила-была маленькая девочка, которой приснился сон. — Я понимаю. — Асия поклонилась ей. — Я запомню это. Конеко посмотрела вперед, сделав глубокий вдох. Она убежала в ночь, оставив все позади. Слезы трепетали на ветру, стекали с ее лица и падали позади нее. Она закрыла глаза и опустила голову, вспоминая то, что когда-то было. Воссоединение, которое никогда не могло произойти. Обещание, которое она никогда не сможет выполнить. Чувства, которые она никогда не разделяла, и боль, с которой она никогда не сталкивалась. И воспоминания, которые она поклялась никогда не забывать. Все, весь этот бардак, все началось тогда, не так ли? …Да, это началось еще тогда, не так давно. Десять лет назад жила-была маленькая девочка, что просто заснула. Маленькая девочка однажды мечтала о принце и его обещании.