You must be kidding me / Не шути со мной

Надо ли говорить что Чонгук попался?! Хотя Чонгук ли?! Скорее попались Намджун и Чимин, когда ноги отказались их держать и они направились к дивану, чтобы продолжить любить друг друга в более комфортной обстановке. И как раз в этот момент обстановка стала менее всего комфортной. За спинкой дивана их поджидал макне, уставившись большими оленьими глазками в потолок и ожидая неизбежного… — Ч-ч-ч-Чонгук?! — глаза лидера чуть не вылезли из орбит, а Чимин внезапно потерял силу в ногах и чуть не рухнул на пол, благо, что был прижат к спинке дивана своим горе-любовником. В голове макне, как в сознании доктора Стрэнджа, мгновенно прокрутились тысяча и одна возможные сценарии развития событий, и он выбрал наиболее выгодный для себя. Макне, наполненный яростью, вскочил с дивана и уставился в вываливающиеся из орбит глаза рэпера. — «Какого хуя, Чонгук?! Хуй с ним, что это парень, но на мембера?! Ты серъезно?» — это ты мне сказал, когда узнал, что я запал на Юнги-хёна, — макне со всей злостью процитировал слова старшего, некогда адресованные ему самому. — А теперь — Чимин? Серъезно, Рэпмони-хён? — руки сжаты в кулаки, ему хотелось крушить, ломать, кричать и… плакать. Весь его идеальный мир перевернулся с ног на голову за короткий миг. — Уж, кто-кто, а от тебя не ожидал такой двуличности, — не дав старшему вставить и слова, Чонгук пулей выбежал из студии. — Чёрт, — Намджун заправил завядшее хозяйство в штаны и кинулся за младшим, — Чонгук! — Прикройся, — Чимин на бегу вручил ему футболку и принялся медленно приводить себя в порядок, стараясь переварить произошедшее. — Чонгук и Юнги?! Серъезно?! — усмехнулся парень, более удивленный такому открытию, нежели в прямом смысле обнажению своих секретов.

*** Ноги принесли Чонгука обратно в репетиционный зал, который все еще был занят Юнги и Хосоком. «Им я тоже помешал?» — мигом пронеслось в голове макне, ведь предположение Чимина о том, что между ними тоже могли быть отношения, все еще отдавались эхом где-то в уголке черепной коробки. — Чонгук-а, что случилось? — Хосок кинулся к нему с удивлением. — На тебе лица нет. — Чонгук, да стой же ты, — следом за ним в зал ввалился и лидер, который тут же остолбенел при виде других мемберов. — Таааак, — с долей беспокойства протянул Юнги, — что тут происходит? — обратился он к лидеру и младшему рэперу по совместительству. — Ничего, — Намджун воровато оглядывался на спину Чонгука, надеясь на его разумность. — Просто, я хотел поговорить с Чонгук-и, если вы не против, — постарался он прочертить границы допроса. — Против, — лениво ответил Юнги. — Чонгук-а, все в порядке? Что случилось? — забеспокоился о младшем. Они — семеро парней «в самом рассвете сил», как сказал бы Карлсон, ссоры и обиды, порой даже драки — не были новостью. Но чтобы обижать макне — это было редкостью, если не сказать, что не бывало вообще. — Ох, хёны, — с наигранным удивлением вмешался в разговор подошедший Чимин. — Что за сборище, а нам не сказали? — Спокойным тоном продолжил он, огибая макне по пути и проходя к Юнги. — Юнги-хён, ты пришел потанцевать? Это так на тебя не похоже, — продолжал он вкрадчивым тоном. — Или соскучился по Хосок-хёну? — младший издевательски сощурил глаза и устремил свой взгляд на макне. — Мы с Хосок-хёном вместе репетировали, когда пришел Юнги-хён, — взорвался ревностью макне на ехидный комментарий Чимина, который однозначно адресовался ему и никому другому. — Да? А мне показалось ты только что пришел откуда-то, — не унимался Чимин, мастерски уводя мысли младшего от их с Намджуном секрета. И только легкий кашель лидера, стоявшего позади и молившегося про себя всем богам, чтобы Чимин сам не раскрыл их секрет, привел макне в чувства. — Я пришел оттуда же откуда и ты, Чимин-ще, — прозвучало с обидой и угрозой, на что тот только засмеялся. — Ах, Чонгук-а, я так и знал, что ты обиделся, — заливистым смехом отметил Чимин и приобнял младшего. — Наши с Намджуном занятия не помешают вашим с ним, не будь таким ребенком, — ущипнул его за щечки. — Ваши с Намджуном? — удивился Юнги. Отставим на потом неформальное обращение Чимина к лидеру — без приставки «хён», так он с ним еще рэпом занимается? Юнги было обидно вдвойне: сначала Чонгук, который всеми правдами и не правдами избегал репетиций с ним и предпочел Намджуна; теперь и Чимин, с которым они последние пару месяцев оттачивали «Тони Монтану» для совместного выступления, прошелся ножом по сердцу, объявив, что также предпочитает Намджуна. А ведь в начале их карьеры все говорили, что Юнги лучший среди них. Это Намджун так вырвался вперед и превзошел его? Или это он, Юнги, застрял на одном месте, пока другие развивались? То, чем занимались Намджун и Чимин были далеки от читки рэпа, хотя элементы вокала в них и присутствовали. Но, как говорят: «Слова — как пуля, вылетит — не поймаешь»?! Надо было выкручиваться. — Юнги-хён, и ты туда же? — Чимин сохранил игривый тон. — Мы с тобой уже давно отточили «Тони Монтану», хоть сейчас на сцену выпускай, — упс, это он конечно, погорячился. — Я хочу научиться писать замудренные тексты, как Намджун-хён. Как никак, мне тоже надо писать свой микстейп. А твой стиль для меня слишком суровый, он не подойдет, моему cutie, sexy, lovely концепту, — эгёшно улыбнулся Чимин, стараясь смыть свои грехи перед старшим. — Ну, слишком так слишком… — проборматал Юнги, возвращая самообладание. — Конечно, ты сам решаешь с кем, чем, когда и как заниматься. Просто я был удивлен, — он тоже старался скрыть свои истинные чувства. Но разве любящее сердце Чонгука обманут беспристрастный взгляд и ровный тон, которые старался натянуть на себя Юнги?! Макнэ видит, что такой поворот событий острием ножа прошелся по уверенности рэпера. Если бы младший мог, то с удовольствием занял бы все свободное время хёна и никогда ни на кого не променял бы его, и неважно чем они будут заниматься: рэпом, вокалом или любовью (как Намджун-хён и Чимин-щи)… Стоп! А почему «если бы»?.. Что его все это время сдерживало от близости с Юнги-хёном? Слова Рэпмони-хёна об отвратительности его чувств к мемберу? Но! В свете последних событий… Оказалось, что это не совсем отвратительно… Что могут быть чувства у мембера к мемберу, даже если односторонние, и ему, Чонгуку, незачем себя ненавидеть! — Юнги-хён, можно тогда я займу твоё освободившееся время? — с воодушевлением прокричал макнэ, боковым зрением подмечая, что лидеру в этот раз все по душе, лишь бы не расскрывать его маленькую тайну с чиминов рост. — Я с Рэпмони-хёном тоже уже отточил все навыки, какие хотел, — с полуулыбкой-полузлобой посмотрел он на старшего, по пути кинув пренебрежительный взгляд на Чимина. Юнги слегка опешил от такой радости младшего. Его мечтающий о кровати и подушке мозг не готов был к такой резкой смене в мыслях и настроении. Оказалось… показалось?! Ни в чем он, Юнги, не отстал, и вожделение младшими Намджуна тоже придуманное?! Все просто обычное стечение обстоятельств?! И как его ленивый мозг допустил такую скоростную работу мыслей?! Это уже действительно «слишком», перегруз! Надо скорее в кроватку и спатки… — Хён, так ты за? — перебил его мыслительный процесс слегка взволнованный голос Чонгука. — Конечно, ЗА! — включился в разговор Хосок, до селе наблюдавший за всей «оперой» со стороны. — Юнги-я [иголками по сердечной мышце макнэ. Когда он сможет также обращаться к объекту своего вожделения?] даже песню для тебя написал. Ждал, когда наш макнэ додумается попросить, — улыбается он, хватаясь одной рукой за Чонгука, другой — за Юнги, и подтягивая их ближе. — Намджун-а, ты не против? — спрашивает Юнги, заметив озадаченное лицо лидера, за которым однозначно скрывается нечто многозначительное. — К-к-конечно, не против, хён! Ты о чём?! — Спешит отмахаться лидер. — У Чонгука действительно всё хорошо получается. С тобой теперь он и крутые записи научится делать, может свой микстейп скоро выпустит, — старается он загладить углы, уводя разговор в плоскость. — Тогда договорились! — Блестит улыбкой Юнги. Наконец-то и он сможет похвастаться личным вкладом в развитие золотого макнэ! *** Проходят дни, недели, месяцы, репетиции, выпуск альбомов, выступления. Чонгуку некогда и незачем уже задумываться о правильности или неправильности своей любви. Да, ЛЮБВИ! Теперь он четко знает, что это за чувство поселилось в его груди и больше не стыдится, не ненавидит и не старается себя исправить. Это не сбой системы, не порок. Это то, кем он является. Он уже не прячет своего восхищенного или умиленного взгляда, направленного на Юнги. Фраза «я хочу быть успешным как он» прекрасно закрывает все вопросы. Все вокруг знают, что если Чонгук за что-то ухватился, то этого не отпустит, пока не отточит мастерство. И только единицы знают, что ухватился он не за промысел, а за самого мастера. Но макнэ все еще не кричит о своих чувствах. Ведь чувства остаются его собственностью пока они находятся внутри него. Разделив их или поделившись ими он перестанет быть единственным их обладателем. У его любви есть объект. У объекта есть среда обитания. У среды есть свои принципы и устои. И таким образом нечто сугубо личное превращается в общее. А он уже пережил вторжение общего в его личное и больше не хочет. Ему достаточно. Да, именно, ему достаточно — внимания, времени, заботы, восхищения и вожделения. Он даже получает больше, чем могут получить многие другие с неразделенной любовью. Сияющая улыбка, предназначенная только ему; гордый взгляд за его достижения; заботливый перекус, приготовленный лично Юнги, во время долгих репетиций; мимолетные касания, взрывающие фейерверки в его голове, пусть это даже простой хлопок по спине или поглаживание по волосам; и разумеется долгие разговоры о «важном». Они близки, пусть эта близость для Юнги просто дружба. Чонгук не позволяет себе лишних движений или поступков, которые могли бы быть расценены иначе. Он просто искренен в своих «чувствах без названия». Макнэ научился удерживать свою физиологическую реакцию на обьект своей любви, и тех ночей, когда он сжав руки в кулак и задержав дыхание, с нестираемым образом под веками метался между выбором срочного «спуска» и терпения боли, стало меньше. Но они не могли исчезнуть насовсем. Как удержать свое нутро, когда стилисты выпускают Юнги на сцену в просвечивающем свитере?! Или когда этот «котик» выбирает шорты в качестве аэропортного лука, оголив свои прекрасные худые ножки?! Или когда во время съемок крупным планом облизывается на камеру?! «Как я вас понимаю, Арми! Я тоже, я тоже…» звучит в его голове каждый раз, когда видит, слышит и читает реакцию арми на «выходки» сурового рэпера. Хочется затискать, заобнимать и зацеловать его. Обвить ногами, руками и заполнить его пространство собой. А самому наполниться им. Но, увы… Всплески его любви, не без больших стараний сохраненные до возвращения домой, утопают неведомой тайной в стертой коже ладони, тихом скрежете зубов, глубоком рваном дыхании и ненасытных стонах, эхом ударяющихся о глухие, покрытые холодным кафелем стены ванной, и обратно падающих на него бесщадной пустотой. В самый пик своего наслаждения Чонгуку приятно, легко и… одиноко. Но уже нисколько не тошно, не грустно и не совестно! И это самое главное! — Мой милый, милый хён, — улыбается своим мыслям макнэ и прячет их под тёплыми струями душа. Хотя бы так объять себя теплом, когда желанное тепло недоступно… — Ааай, кто там застрял в душе? Вылезай! — настойчивые стуки в дверь возвращают макнэ из мира грез в реалии настоящего. — Чимин, если это опять ты… — Уже распознается голос Юнги. Чонгук не замечает за собой как он облизывается в ухмылке, словно хищник, нашедший свою добычу. С ростом мышц и популярности среди арми, уверенность макнэ возросла в геометрической прогрессии. А может не в уверенности дело, а в гормонах, последние пол часа не отпускающие его тело?! Может не в гормонах, а в интимности момента, будто вселенная лично распорядилась отправить ему в руки объект его желания?! Чонгук наскоро оборачивает ванное полотенце вокруг бедер и выходит из душа, когда его грубо хватают со спины прямо за дверью. Рука Юнги, согнутая в локте, обвивает его шею, прижимая голову Чонгука к лицу старшего, который на пол головы ниже него. Напряжение мышц. Рывок. Поворот… И вот Юнги уже сам в плену Чонгука, поднявшего его как перышко и зажавшего к стене. Точнее его бедра в плену рук макнэ, а тело зажато между телом младшего и стеной. — Сдаюсь. Опускай, — вяло констатирует старший, поднимая руки в побежденном жесте и смотря сверху вниз на макнэ. — Хён, ты так быстро сдался, — ухмыляется младший, довольствуясь своим преимуществом, а в руках чувствует острые уголки костей, через мягкие мышцы старшего, не твердеющие даже после изнурительных тренировок. В паре сантиметров от его губ пульсирует яремная вена, под тонкой кожей шеи. В нос бьёт мускатный запах одеколона старшего, которым тот душится так мало, что можно почувствовать только в непосредственной близости. И этот белоснежный, худенький и податливый хён кажется таким хрупким, таким слабым, таким нежным, что хочется объять его, закрыть от всего мира и защищать… и не отпускать. Пусть так и останется в руках Чонгука, защищенным, закрытым… принадлежащим только ему одному. — Я думал это Чимин, — голос Юнги вырывает младшего из потока мыслей. — Опусти меня на землю уже, — с ноткой недовольства и смущения. — И часто вы с Чимином… — Чонгук медленно и разочарованно спускает хёна на пол, -… так обнимаетесь? — И когда ты так успел вымахать?! — освобожденный хён поправляет на себе одежду, все еще чувствуя уязвленность. — Это разве объятия? Я хотел его припугнуть, — приходится приподнять голову, чтобы смотреть близкостоящему макнэ в глаза. — С некоторых пор Чимин перестал застревать в душе, думал я до него достучался. Теперь ты начал? — с недовольством спрашивает старший, между делом мелкими шажками пробираясь в ванную. (- Теперь Чимин занимает мою ванную в комнате с Намджун-хёном, вот я и застреваю в общей, — остается невысказанным младшим.) — Я больше не буду, — еле слышно проговаривает макнэ, провожая Юнги взглядом. А ладони горят и жгутся — хочется снова схватить сахарного рэпера в охапку, прижать поближе к своему телу, обласкать каждый миллиметр мраморной кожи и… целовать, целовать, целовать. Дверь ванной захлопывается на защелку. За ней Юнги, наверное, уже снимает с себя футболку, стягивает шорты вместе с бельем черного цвета, которому он так верен. Вздыхает лениво необходимости каждый день принимать душ, кушать, репетировать и вообще просыпаться и дышать, когда он мог бы лежать камнем целыми днями или заниматься музыкой в студии дни и ночи напролёт. Забирается в душевую кабину и включает воду, что подтверждается звуком за дверью. Сначала по его коже пробегутся мурашки от внезапной холодной воды. Потом он слишком сильно перекрутит в сторону горячей воды и его белоснежная кожа покраснеет от высокой температуры. И только после он сможет настроить комфортную теплоту воды. Сейчас он, скорее всего, заправил мокрые волосы назад и стёр воду с лица, держась одной рукой за ту же стену, что и Чонгук. Теперь его рука бродит по телу, смывая тяжелый день прочь, кончиками пальцев пересчитав ребра за тонким слоем кожи. И, наверное, еще раз вздохнет с сожалением, что на нем мышцы не растут как на теле макнэ, который он успел рассмотреть несколькими минутами ранее. На этой мысли Чонгук улыбается и, отвлекшись от мыслей, чувствует набирающуюся твердость под полотенцем. Не сейчас. Не здесь. Не может он со стояком стоять посреди коридора, но в то же время и ноги не в состоянии двинуть, чтобы уйти подальше от центра его притяжения. В этот момент, наверняка, рука Юнги спустилась ниже пояса. Что она будет делать? Будет ли рука хёна блудить как его, Чонгука? Что Юнги представляет или о ком думает когда доставляет себе наслаждение? Такие ли стоны старшего сладкие, как он, Чонгук, себе представляет? Хочется прижаться ухом к двери и услышать хлюпающие звуки вытягиваемого удовольствия, познать ритм хёна, услышать вздохи стона, дышать с ним в унисон… Струна восторга пробивает тело Чонгука от кончика пальцев ног до макушки, когда его ладонь ложится на затвердевший орган поверх полотенца. Ему нужен скорейший спуск, иначе его член разорвется от давления, сломается и никогда больше не будет в состоянии подняться. С большим трудом осилив боль макнэ добирается до комнаты Хоби и пользуясь его отсутствием занимает уборную, к своему счастью — во время. — Юнги-хён, я больше так не могу, — шепчет Чонгук, раскрывая глаза, блестящие решимостью