Звёздочка

      Маленькая Аллен смотрит в зеркало и не понимает, что видит там. Или, вернее сказать, кого?       Она только недавно пришла в себя и весь мир ей казался до безобразия искажённым, неправильным и, кажется, сейчас она видела подтверждение этому.       — Кто ты?       Зеркало показывает не её, рыжего волчонка, которым она была в цирке, той, кем она была недавно и одновременно так давно. Встрёпанная и взявшаяся из ниоткуда девочка, которую по началу спутали с мальчиком, огрызалась на каждого, кто косо на неё глядел и недовольно кривил губы из-за её руки, маленькая безликая «Ред». И не седую сломанную куклу, которую она напоминала неделю назад, когда сидела у могильной плиты единственного человека, что принял её. Дал имя и путь. Тусклый огонёк в кромешной тьме, сломанная Аллен Уолкер.       Монстр.       Печальный монстр в красивой карнавальной маске из серебра и белом плаще. Ткань объяла фигуру и скрывала хозяина от посторонних глаз, пряча огромные когтистые руки, зубастый рот и белую кожу.       Чудовище молчит, в прорезях-глазах сверкает горе, любопытство, безумие, интерес, понимание. Маленькой девочке страшно и любопытно одновременно. Подрагивающая рука в бинте тянется к зеркалу, касается отражения, и неизвестный образ, прикрывая зубастую улыбку металлической рукой, растворяется, на прощание беззвучно рассмеявшись так, как будто она существовала в реальном мире и её можно было слушать, оставляя после себя ворох странных ощущений, тихий перезвон бубенцов в ушах и горстку перьев с той стороны зеркала.       После эта невиданная ранее барабашка себя не проявляла никак. А любопытная девочка все следующие дни крутилась у зеркала и пыталась высмотреть это нечто. Она даже пыталась подкараулить его, удивляя этим других взрослых в доме.       А та тварь, будто бы видение, растворилась и была такова. Аллен даже возмутиться и сказать присматривающему за ней Мариану ничего не могла. Вреда ей не причинили, ничего не наговорили, а, значит, тот и внимания своего не обратит. Помолчали над ней и всё! Мужчина только хмыкнет устало и даст в руки книгу побольше, чтобы не отвлекала его. Или счёт, от которого она ненароком в обморок упадёт. Он нервно курит каждый раз, когда смотрит на такую Аллен, вспоминая того, с кем девочка ходила, на чью улыбку похожа её.       — А ты-то кто? — Аллен, отвлекаясь от альбома и карандашей на чёрное нечто в зеркале, что очень странно улыбается подобием приветливой улыбки, наклоняется в сторону и так же растворяется в неизвестности, оставляя возмущённого ребёнка гадать и пыхтеть. Про ту бледную барабашку она уже и забыть успела, а тут нате — другой гость пожаловал таким же способом! Такой же молчун и загадка, дразнящий детское любопытство. И не мог он ей показаться! Не мог же. И глаза эти белые, как будто пустые и бездушные. Появился всего на мгновение, если бы она не подняла голову, когда птицы за окном слетели с крыши, девочка даже внимания не обратила бы!       — Учитель! — возмущённо вопит дитя, кидаясь к мужчине и махая руками. На второй раз такого безобразия Аллен терпеть не хочет, не будет и не может умалчивать. Она же теперь не угомонится, пока не поймёт, кто это в зеркалах её преследует. Почему, может, она что-то забыла сделать и ей так напоминают? Может, им кто-то навредить хочет? Их же вроде как преследуют всякие механические монстры на улице. Может, это вообще несчастная душа или чистая сила в зеркале? Или того пуще, демон какой!       Кросс на вопрос о странных личностях усмехается, покусывает фильтр сигареты и небрежно бросает:       — Потом узнаешь.       Из-за чего Аллен злится ещё больше, ершится, напоминая воробушка, и кидает на учителя обиженный взгляд. И лезет к нему на колени, как малое-малое дитя. Мариан морщится, но понимает, что девочке новый десяток только недавно начался, она сущий ребёнок и только начала принимать смерть приёмного отца, как бы не бодрилась до этого. Поэтому, пока она мучает золотой шарик с крыльями, он может спокойно дописать заметки и уложить Аллен спать. А потом работать-работать-работать. Над проектами, связями, экспериментами, своим отдыхом, в конце концов. Да, последнее надо будет как можно лучше распланировать. И он делает вид, что не замечает, как дрогнула его рука, когда ребёнок жаловался. Он делает вид, что не видел, как юная ученица поджала губы и едва заметно изменился её взгляд. Всего на секунду он позволил себе заволноваться, ведь на два мгновения испуг захватил ребёнка.       Они оба сделают вид, что всё хорошо и ничего не заметили.       Взяв в свободную руку записи, что прислали на днях, мужчина нахмурил брови. Чистая сила, дар Божий. Что это? Почему она сама выбирает себе хозяев и как меняет вокруг себя мир? Она в сущности жива, так как делает выбор, или же в ней заложены какие-то свои характеристики, что как кусочки пазлов, и ты можешь собрать красивую картинку, только если они подходят друг другу и формой, и деталями рисунка. Что же получится, если собрать их вместе и подобрать каждой своего человека?       Выпустив колечко дыма и вновь затянувшись, Кросс сунул девочке яблоко и нервно дёрнувшись тихо цыкнул.       — Завтра опять в путь. — Он чувствовал, что коллеги наступают ему на пятки, отвлекают его, а значит нужно менять место своих наблюдений. Он же хотел в Индию, да? Значит, туда они и поедут — самой длинной и ухабистой дорогой. В Варанаси. Уж где-где, а там его точно не будут искать.       — Хорошо, учитель.       Аллен не против, как и всегда. Лишь бы не сидеть на месте, лишь бы не думать о прошлом и не загадывать будущее, что страшнее монстров в ночи и мрачнее теней в подворотне. Лишь бы не звать отца, которого больше нет, и мать, которую она никогда не знала.       Поёрзав и отложив огрызок, девочка вновь обняла руку и закрыла глаза. Засыпая, Аллен краем сознания подумала, что все взрослые, которые так или иначе связывают свою жизнь с ней, не сидят на месте: бродячий цирк, Мана, Мариан. Все куда-то движутся и тянут её за собой. Пока она этого не понимает, да и не хочет понимать почему-то. А ещё это по большей части мужчины.       Подтянув босые ноги и уткнувшись в накрахмаленную рубашку, Уолкер ерзает и засыпает под недовольство учителя.       Они поедут самым долгим путём в Индию, водя за нос и своих, и чужих.       Монстр с лицом, закрытым полумаской из серебра, и частоколом острых зубов кажется Аллен уставшим-уставшим. Она — её чистая сила, приходит в любое время, отрывает девочку от любых дел и проводит с ней время. Как мать, наверное, которой ей очень-очень не хватало иногда (всегда, если честно). Как будто она сама хотела забыться во всех глупостях, что блестят в сияющих глазах-камушках, скрывают на их дне темную бездну.       Острые когти закапываются в седую шевелюру, и девочка ощущает приятное массирование, как прядки перебирают, заплетают маленькие косички. Она купает Аллен в любви и ласке, какие ребёнку, попавшему в захудалый бродячий цирк, дарил только полубезумный-полуодинокий клоун со взглядом тысячелетнего старика, с провалами в памяти и страшной тенью за спиной.       Мана.       Воспоминания о нём всё ещё отдают на языке горечью полыни, которую она попробовала совершенно случайно. Всё ещё стоит в памяти вместе с тихими слезами холодный и безразличный кладбищенский камень с аккуратными буквами. Всё ещё застревает в горле вопль боли и отчаяния. Аллен зарывается носом в мех и рыдает, выплакивает все глаза до красноты.       В памяти все ещё виден образ металлического скелета, а в голове набатом бьются мысли о проклятье.       Потому что её чистая сила молчит и позволяет плакать. Не успокаивает, не утешает, не тыкает. Чудовище успешно справляется с задачей жилетки для слёз ребёнка по какой-то своей причине.       А потом Аллен просыпается в своей койке, укрытая тёплым пледом, таким мягким, как пух на воротнике, и тёплым, как солнечный свет. Девочка трёт мордашку и под наблюдением чёрной тени из зеркала умывается, причёсывает седые волосы и грустит по своей рыжине.       В отличие от Тени, Монстр может проявиться физически, хоть и не всегда. И даже Кросса не стесняется. Вот вообще ни капельки! Ругается на него иногда, шипит, пинает, когда мужчину начинает заносить, и намекает, что вина тому на сегодня хватит. И иногда дерётся с ним из-за этих злосчастных бутылок. И заботится о нём тоже.       Меньше, чем о Аллен, всё-таки учитель дядька уже взрослый, но и он просыпался укрытый солнечно-пуховым пледом, на своём месте для сна, со стаканом воды на прикроватной тумбе. Заворачивался в него и смотрел взглядом дохлой рыбы в потолок. В такие моменты юная Аллен ускользает прогуляться и берёт Тима с собой, вспоминая, что тень выводила на той стороне зеркала: «Ему надо подумать», «Ничего страшного с ним не станется», «Смирение приходит со временем» и много-много-много другого. Вспоминает, что Кросс же и рассказал, что Чистая сила может проявлять себя так при высокой благосклонности к своему носителю, но им обоим это даётся очень и очень тяжело. Довольно часто, юная девочка чувствовала небывалое утомление от таких посиделок, пару раз она даже теряла сознание, вызывая очередную волну раздражения у Мариана, которую тот даже не скрывал. Но мужчина после такого не трогал её целый день.       «У тебя убитый взгляд в такие моменты», — хмыкает колдун, закуривая сигарету, задевая болящую струну в душе ребёнка.       «По крайней мере, теперь вы видели, как выглядите со стороны, когда в очередной раз напьётесь!» — зло вскрикивает Аллен и убегает. «Как грустно», — хмыкает мужчина, выпуская колечко дыма. Что Уолкер, что Кросс, преисполненные своими печалями, топчутся на ранах друг друга чрезвычайно успешно. Но это только пока. Ещё чуть-чуть они натянут свои отношения и быть скандалу.       — Лучше выйти в лес, — шепчет его напарник, и колдун соглашается с ним. Он не был великим мыслителем, но даже ему видно, как эта пороховая бочка вот-вот рванёт. Этим же вечером они направились за какой-то редкой травой.       Её Чистая сила позволяет потрогать и пощупать себя почти везде. Играет с Аллен и учит её каким-то житейским и не совсем мудростям.       Тень чуть позже преображается в юношу и кажется сам этому не рад. Просто очередной эксперимент на очередной остановке учителя в огромной веренице городов-стран. И Аллен рыдает, когда видит его впервые и впадает в безобразную истерику, полную разрушений и черных лап.       Едва-едва затянувшаяся на сердце рана вновь открылась и кровоточит.       На обратной стороне век танцуют яркие пёстрые пятна, напоминая шары для жонглирования. На плечах ощущается приятная тяжесть тёплых (отцовских, признайся хотя бы себе, что этот чудак стал тебе отцом, балда) ладоней, что вновь подхватили подмышки и закружили прямо над небом. Тень оказалась похожа на молодого Ману Уолкера.       На отца, которого она теперь никогда так назвать не сможет. Ни первый, ни последний раз.       После этого тень пропадает на какое-то время, оставляя девочку, что вновь скатилась в эмоциональное оцепенение.       Сняв очки и смотря в эти пустые глаза, Мариан устало потирает лицо и проклинает всё и всех без разбора. Винить девочку он… мог бы, но по факту в данный момент её реакция была самой что ни на есть ожидаемой.       Право слово, Неа сначала испугался, так как сам ещё не всё до конца понял. Он только-только пробудился, ему простительно двухсекундное торможение.       А тут перед ним ребёнок разрыдался.       Кто она? Откуда? Что тут вообще происходит?       Музыкант смачно выругался и закатил глаза, запуская руку в тёмные волосы и дергая за них, силясь хоть что-то понять. Бегал взглядом повсюду, пытался вспомнить, что с ним было недавно. А в голове колоколом трезвонит только боль-боль-боль. Он спешно скрылся с глаз маленькой Исполнительницы, а это была она. Но Аллен, которой он передавал воспоминания, была не маленьким ребёнком. Нужно было вспомнить, чтобы понять происходящее.       Выходило из рук вон плохо, но Неа не из тех, что сдаётся из-за таких мелочей, продолжая перебирать воспоминания.       А рядышком тихонько угорала белобрысая девка в шутовском наряде и колпаке с бубенцами! И когти металлические приделали вдобавок, вместо пальцев.       — Не особо рада соседству, но, надеюсь, мешать друг другу не будем. — И, проходя сквозь зеркало, девушка успокаивает ребёнка. Воркует над ней, обнимает, шепчет какие-то несуразные глупости, уводит воющее дитя в сторону от зеркала, пока её рука разносила помещение в пух и прах.       Это заставляет Д.Кэмпбелла ещё изощрённой ругаться и начать думать, что где-то они всё-таки накосячили, а отдуваться за весь их грандиозный план, как массовику-затейнику, теперь ему одному.       — Поэтому перемещение воспоминаний можно считать не очень достойным способом задержаться в этом мире. Благодарим за ваш вклад в развитие! — доверительно пропела с той стороны зеркала Чистая сила, а это она, у него прям руки ой как чешутся распылись эту мерзость на атомы, что укладывала хозяйку спать. Поправляя одеяло и цепляясь взглядом за левую руку. Ту как будто из раскалённой печки вытащили. Красная, рельефная с крестом на тыльной стороне. Шутиха смотрит на руку странно, как будто решает что-то.       — Не нравится что-то? — Неа чувствует необходимость поддеть, отвлечь. Затянуть обратно в зазеркальную гладь и начать разборки. А по взгляду из-под маски понятно — они будут. С отбитыми боками, выбитыми зубами и плевать, что там, где они сцепятся, этого априори не может случиться. Д. Кемпбелл хищно облизнулся и почувствовал себя как никогда живым. Как будто не было всех этих годов забвения и сна в чужой голове, растерянности пары минут назад. Когда белая макушка вновь заныривает к нему, мурлыча что-то подбадривающее и раскрывая веер когтей, Неа почти скалится и предвкушает хорошую трёпку им обоим.       Он жаждет узнать, что тут происходит в самых мельчайших подробностях.       Аллен, вообще-то, жилось весело. Особенно с таким учителем, как Мариан Кросс. Тот, будучи генералом Чёрного ордена, шатался по всему миру, умудряясь скрываться от коллег и быть на слуху у каждой шавки, которая ему более-менее может пригодиться в будущем. Сражения с акума и побеги от коллекторов, изучение магии и тренировки с собственной Чистой силой в руке, пляски на ярмарках и наблюдения на светских приёмах, странные эксперименты и устранения плохих последствий, подработки и составить компанию в беседе с очередной партнёршей Кросса. Всё это стало почти обыденностью для девочки, что попеременно чередовалось в её непродолжительной жизни уже какое-то время.       Мариан Кросс умел Жить. Причём с большой буквы. В удовольствие и радость, лёгкой обременительностью и разочарованием. Мужчина, закурив очередную сигарету, говорил, что он ещё молод и не всё он повидал, так что от него ни одна тварь так легко не отделается, пока он того сам не захочет. Или не найдёт, пока ему не интересно. И подпинывал к чему-то подобному ученицу.       Та внимала, кивала и брала на заметку и такой образ жизни. Не под копирку, конечно, но вот умение скрываться на столь же профессиональном уровне Аллен тоже хотела. Хотя бы для спокойствия собственного сердца. И отчасти уже умела так делать. Её заверяли, что в будущем она будет профессионалом в этом деле.       А ещё Аллен голоса в голове слышала.       Это нервировало и пугало, но только поначалу. Она правда подумала, что сходит с ума, а потом ничего, притерлось и получала от этого диалога радость, так как была слушателем.       Они, голоса, говорили только между собой, старательно игнорируя её. И оба выдавали такие экспрессивные пассажи, что у юной Аллен уши в трубочку сворачивались, а детские щёчки пунцовели. А потом она мстительно спрашивала про значение того или иного слова у учителя. Потому что ей опять запретили отрезать волосы или не выпустили погулять с духами ветра. А так как желание было велико, но исполнять его не давали, девочка мстила из всеми имеющимися способами. Такие сидели в голове и во время чая устраивали дебаты обо всём и вся. Половину из этого девочка, правда, не понимала, от того и спрашивала.       Сначала из любопытства, а, поглядев на реакцию мужчины, и из вредности. Учитель бледнел, зеленел и алел (от злости). Что-то криво и косо объяснял или отмахивался. «Где ты это вообще услышала?» — хмурился мрачный кодун, пока маленькая девочка раскладывала пасьянс. Она отрывается от карт, смотрит внимательно-внимательно и, улыбнувшись, находит себе очередное оправдание: в цирке клоуны ругались, на подработке кому-то что-то не понравилось, женщина высказывалась торговцу своё мнение о его продукции, перекрикивая некоторых зазывал и много-много-много где ещё.       Как-то она после очередного дурного воя в голове, который, кажется, сопровождался рукоприкладством, спросила у генерала, чтобы он ей ответил, если бы Аллен спросила: «Откуда берутся дети?»       Выпавшая изо рта сигарета чуть не сожгла весь отчёт за ближайший год. Убедив учителя, что она прекрасно знает про основные нюансы, Аллен имела редчайшую возможность наблюдать, как один из сильнейших людей Черного Ордена и просто великий колдун благодарит небеса. «Тц. Такую сцену пропустили!» — возмутился в голове юношеский голос, и девочка его вполне понимала, представляя, как Мариан или нещадно бы тупил, путаясь в словах, или бы рассказал всё как есть. Подводя это к той теме, почему он не хочет отлавливать ночью ученицу около цирков и не в самых благополучных районах. А потом мстил уже Кросс, ездя по ушам скоро-девушки лекциями о поведении, где можно ходить, во сколько, где быть и почему нельзя брать с него пример в этом плане.       — Акума не в счёт. С ними другая ситуация, — отмахнулся мужчина и покинул гостиницу.       А однажды она подошла не вовремя.       Очередное заковыристое выражение не давало ей покоя уже долгое время, а то, что оно было очень нехорошее, подсказали возмущённые женские вопли в голове напополам с шипением и «Нахал-нахал-нахал! Да как у тебя язык повернулся? А ну, иди сюда!»       — Неа, пшёл отсюда! — разъяренно рявкнул генерал, следя за реакцией реагентов, задней мыслью понимая, что того тут и нет. Условно. Хоть именно так Ной и любил делать, прийти очень вовремя и капать на мозг.       — Учитель. В моей голове, голос передал вам катится полем, — поведала Аллен, наблюдая за бутыльками в руках мужчины. А также отмечая резко повисшую тишину в собственной голове. А потом она поняла, что сказала это вслух.       И тут случилось нечто! Реагенты упали на пол, устроив неплохой такой взрыв. Голоса в голове продолжали пораженно молчать. А потом один, девичий, непристойно заржал. А мужской шипел что-то, наверное, опять ругательства, но уже на другом языке. По полу пополз кислотный дым и подозрительно заставлял чернеть всё, чего касался, так что, вскочив на стол и следя за дымовой атакой по полу, девочка вперила раздражённый взгляд цвета ртути в учителя. Тот меланхолично дымил на подоконнике и так же ждал, когда всё пройдёт, не сводя искрящегося гранями рубина взгляда с неё.       Дождавшись, когда проблема пройдёт, Кросс потащил Уолкер к зеркалу.       И тут уже Аллен завопила, запрыгнула на руки мужчине, ошалело смотря вперёд. Перед зеркалом стояло двое, а в отражении было пятеро. — Правосудие? — склонив голову, Кросс почувствовал, как вдоль хребта бегут мурашки, а голова нещадно начинает болеть.       «Карма, хозяин, карма», — доверительно кивает воплощение его Чистой силы под попискивания кинувшейся его обнимать коллеги. Скривив лицо и поймав прожигающий взгляд Ноя, колдун понял, что ком проблем только набирает свой ход. Аллен Уолкер ещё только предстоит стать его полноценной протеже, а бед и бреда навалилось уже с вагон и маленькое ведёрко.       — Знаете, год назад я думала, что с вами не скучно, — помешивая чай и любуясь утром, Аллен качала ножкой и наслаждалась утром.       — Что-то изменилось с того момента? — позёвывая, Мариан прикрыл дверь балкончика и, поправляя халат, уселся напротив ученицы. Ночь у него выдалась страстной, что видно по его лёгкой, кошачьей ленце и довольной улыбке.       Девушка лишь загадочно отвернулась и ласково обвела взглядом небесное восходящее светило, кромку крыш и птиц, что только-только сели на парапет.       — Аллен, — взяв чашку крепкого чая, Мариан подставил лицо ласковому ветру. Тот вился в тяжёлых, кровавых прядях, лизал щеки и шею, отдавая прохладой и пропитывая утренних пташек свежестью, — о чём шепчет утро?       — О тяжёлом дне, полным на событий, — легко отвечает Аллен, отпивая из своей чашки и болтая ногами. Старая привычка, но, если у неё есть возможность, Аллен всегда примостит своё седалище на перила и, наплевав на высоту, будет по-детски болтать ногами и смотреть в даль.       Мариан кивает, чуть морщится и принимается за завтрак.       Поймав взгляд девочки, мужчина улыбнулся, так что та решила тоже заняться завтраком. Он не хотел слушать то, как Аллен без умолку болтает, вываливая тонну информации. Поэтому, сняв с себя лёгкий морок, колдун продолжает есть. Он знает, что завлекает малышку. Колдовские глаза, что разными гранями переливаются на солнце. Особенность всех ведьм и колдунов. Драгоценные рубины, столь редкие, что перед ними и не все ведьмы могут устоять. Привлекая внимание девочки и кивая на её тарелки, Мариан хмурится, заставляя завораживающие блики стать устрашающе-багряными. Аллен рухнула спиной на пол балкончика, скуксилась и переползла на стул, заталкивая в себя завтрак.       Перед тяжёлым днём стоит хорошо подкрепиться. А потом и переезд на новое место. Не коллеги, конечно, но то, что в таком городе они уже больше месяца, настораживает. А чуйке своей мужчина доверял, багаж паковал одной рукой, второй заметал следы, а ногами уже шёл на перрон. К полудню их уже не было в городишке, что растворил в себе слухи об обольстительном мужчине и его маленькой помощнице, что обчищала карманы так же хорошо, как и притворялась милым ребёнком.       Одна пташка напела ему о том, что к вечеру того же дня на их съёмную квартиру был совершён набег людей в чёрных мундирах.       — Аллен, — обмахиваясь шляпой, мужчина шёл по набережной и мрачно смотрел вперёд. Эта жара его уже откровенно бесила. Сиде встретил их палящим солнцем, горячим сухим ветром и нежеланием менять погоду. Даже наличие воды рядом не умоляло беспощадного пекла. — Что поёт море?       Девочка останавливается, чуть прикрывает глаза и замирает.       — О том, что нашей цели тут нет, — хмуро роняет Аллен и недовольно морщится сама, надвигая светлую шляпу с лентой на глаза и поправляя газовую накидку на плечах. Взгляд цепляется за базар. Достав сигареты, генерал сменил курс.       — Тогда завтра отправляемся дальше. — Скользя взглядом по товарам и напрочь игнорируя зазывал, мужчина выдохнул дым. Он уже не первый раз видит эту женщину. Прищурив глаз, Мариан поймал её кокетливый взгляд. — Мелочь. Иди-ка ты сегодня к морю. — Повернувшись, мужчина увидел блеск в серебристых глазах. — Глубоко не заплывай и прошу, не тащи местных водных духов за нами. — Запустив руку в короткие седые пряди, маленькая зараза таки резанула волосы (всё во имя хорошего ритуала!), и, попрощавшись, Кросс скоро удалился в сторону встрепенувшейся женщины. Да и девочка долго на месте не стояла. Метнулась стремглав обратно к набережной, к поющему морю, радуясь свободной минутке. Как будто понимает, что скоро их будет не так много.       Крест на уродливой руке испускал искорки и обещал, что в море будет весело. Ветер дунул в лицо, подхватил шляпку и проводил унылым свистом, когда над девочкой сомкнулась тёплая вода, нагретая небесным светилом. — Ты невыносим. Ты и твои планы. — Не вопрос, прямая констатация.       Неа смотрит на свою соседку и ему хочется ругаться. Потому что это — Чистая сила. И ему, Ною, дискомфортно рядом с ней, так как они естественные враги. Ему ещё неприятнее от осознания того, что его раздражение растёт быстрее, чем долги его друга, но сделать он может не так много — ещё слишком слаб. Девушка тыкнула себя пальцем-когтем в висок и уставилась по ту сторону «зеркала». Она наблюдала за той, с кем синхронизирована. Не оценивала, а именно наблюдала. — Так ты её дядя?       «Коронованный клоун» отвечала стойким безразличием во всём и ко всему, пока её что-то не зацепит. Вот тогда это существо взбодрится, распушится, как птаха, и начнёт егозить, как дитятко. Не даром шутом ещё назвали же. Она даже свою альтернативную логику продемонстрировала. — Хей! Шуты вообще-то до королей доносили желания народа! — хохочет девушка и белый перистый плащ развивается на несуществующем ветру. — Смерть шута при короне очень и очень плохая примета.       И во всех планах она была бельмом. Вставляла палки в колёса обеим сторонам этой дрянной скрытой войны и считала себя правой. Отчасти, так оно и было. Ибо откровенно задолбаться от этой заварушки, длиной в тысячелетия, можно было так же легко, как и дышать самому здоровому человеку.       Только вот не секрет, что хозяев своих она любит. Сильно и с отдачей. Прямо по внутренним органам врагов. А иногда и самых пришибленных союзников, это он узнал ещё при своей жизни, слушая Мечту и Мудрость. Круг из тех, кого уважала сия девица, был также велик, как совесть Мариана.       — Молчишь. Ну молчи-молчи, юноша. Придёт время, и ты заговоришь. — И она скалит на него частокол белоснежный зубов. Острых-острых. Такими кости на раз перекусывают и взвивается вверх белым вихрем.       А потом она устало вздыхает и Неа накрывает огромная тень. Перья — последнее, что он видит. Он почти возмущён, что с ним обходятся как с ребёнком. Что Чистая сила, кажется, плюёт на законы этого мира и заботится о ком сама хочет. Возмутительная наглость, считает Неа, но от этого только веселее и чуточку приятнее. Хотя и раздражает неимоверно.       Они опять идут и в это раз с ними идёт дождь. И вокруг такая гнетущая тишина. Даже барабанящий по листьям и камням дождь не кажется громкими. Едва-едва заметными.       У Аллен болит голова и ноги.       Мариану недавний акума задел плечо и самолюбие. Как Кросс ещё от яда не откинул ноги, девочка не задаётся вопросом. В некоторых вещах учитель был слишком невероятен, а выживание было его коньком так же, как обольщение, влезание в долги и умение уходить от преследователей.       Коронованный клоун мутила воду своими действиям. Хохотала без веселья и наматывала нервы сожителя по голове на кулак.       Правосудие грозной кровавой тучей нависал сверху, отпугивал всю живность от них и, пожалуй, ему Аллен была благодарна больше всего. Простой в своём понимании Страшный суд, кажется, единственный понимал, что сейчас не нужно лишнего внимания, но только он вызывал в живых и мёртвых странное чувство иррационального желания убраться куда подальше от него.       Тень отца преследовал какие-то свои планы, играл на клавесине что-то до боли трогательное, шипел бешенной кошкой на шутиху, обещая распылить её, и проявлял к ней внимание так странно, что девчушка по началу задавалась вопросом, а всё ли у него в порядке с головой. Потом она переадресовала этот вопрос себе, так как весёлый дуэт проживал в её головушке. В итоге она отложила эти мысли в дальний ящик с пометкой «забудь».       Это всё настолько надоело Аллен, которая уже не ребёнок, но ещё не взрослая.       Аллен дёргает плечом и смотрит в сторону. Лес. Густой, смешанный лес. Он так заманчиво манил к себе. Звал побегать на перегонки с ланью, поиграть с белками и слушать вместе с ним птичьи трели. Усталое дитя закрывает лицо руками и глубоко вздыхает. Неожиданно в голове, вместо клавишных, заиграла гитара, а смех превратился в переливы звонких слов.       Её ведёт. Ей кажется, что её тело уже не её вовсе, всё плывёт перед глазами, голова немного кружится.       — Учитель, — «Давайте сделаем перевал, вам нужно отдохнуть», «Давайте остановимся, вам надо заняться раной», все слова до нелепого стрянут в горле, — я ненадолго, наверное… — И девочка сворачивает с тропы. Легко, как будто в парк идёт. Она слышит хмык, но уже не обращает внимания.       И что-то вдыхаеть в неё жизнь. И от чего-то так весело-весело. И она мчится вперёд, так, будто первый вдох заставил её прозреть. Сознание, ставшее кристально-чистым, поглощает всё, что видят глаза, и ничего при этом.       В душе все поёт и рвётся-рвётся-рвётся. Она бы хотела задаться вопросом, откуда столько стремления и силы в промокшей детской тушке, но это как-то неожиданно становится неважным.       Аллен, Рэд, Аллен, Коронованный клоун, Неа, Аллен, Мана. Память — как клубок ниток, спутался весь, переплёлся, создавая соединительные узелки-пересечения. Но от этого он не важен сейчас. На пару секунд она запинывает эти нитки куда подальше в своей голове и вновь становится безликой и безымянной — собой, но не собой. Но сейчас. Именно сейчас свободной-свободной впервые. И ей хорошо! Как же ей прекрасно быть необременённой, счастливой. Нестись с ветром и слушать плеск воды. Лезть на сосны и играться с лисами. Наблюдать за зайцами и смеяться с цветами. Кружиться в мокром платье под песни леса и не замечать, как пылает зеленью крест на левой руке, а в серебро глаз вплетаются солнечные лучи. Как к песням леса приплетается женский голос и игра на скрипке.       Ближе к ночи она находит домишко, где остановился учитель, и заваливается прямо к нему, прикорнувшего за чтением какого-то фолианта. Вся холодная, продрогшая и довольная. Лезет на руки, смеётся тихонько и голос её троится. А в глазах её белизна облаков и лунные блики. Она греет руки о горячее запястье сонного генерала и продолжает быстро-быстро болтать обо всём, что сегодня с ней случилось, её ноги нещадно мёрзнут и болят, но, кажется, саму маленькую ведьму это ни капли не беспокоит.       Аллен застенчиво говорит, как ветер шепчет колыбельную, как колосья перешептываются о погоде, как звезды горюют о падающей сестре.       Как сердце Марина пропускает удар.       Тринадцатилетняя Аллен Уолкер признается почти застенчиво, что немного влюблена в мир. И что мир, кажется, тоже немножко полюбил ее в ответ.       Мужчина обречённо выдыхает и берёт уже не-ребёнка под руки. И прям в одежде идёт спать. И непоседу эту рядом с собой укладывает. Высушивает, кутает в солнечно-тёплый плед и накрывает одеялом с собой. «Дитя» сразу забивается под бок и довольно прикрывает глаза, уже видя мягкие сны. И не потому, что привязан, а места мало. В этой халупе только на кровать и стол места нашлось. Ну не на улицу же выкидывать её? По крайней мере, не в такой ветер. Хотя она и рада будет только, но вот лечить болячки уже ему. А ему нянчества с детьми хватило на всю жизнь вперёд!       Золотистый голем пристраивается с другой стороны и становится слишком уютно, чтобы не заснуть.       Мерный стук капель дождя по едва-едва держащейся крыше баюкает не хуже колыбельных. Он хотя бы не отдаёт горьковатым вкусом полыни утерянных надежд и мрака. Дождь берёт новую ноту и по струнам-травинкам поёт песни о чём-то несбыточно-близком, великолепно-простом и мирно-восхитительном, а сосны, скрипя ветками, подпевают ему, ведая обо всём и не о чём.       — Тим! Остановись Тим! — По улице неслась девочка, нет, скорее юная девушка. Светлое платье до колен, жемчужные волосы и звенящий голос. Все её слышали, но видели только бледный смазанный блик, что мчалась за солнечным зайчиком, петляя между людей.       Поймав золотой шарик с крыльями за хвост и оглядевшись, Уолкер сощурилась и лихо улыбнулась. Учитель в ближайшее время не намечается, а это значит… Ртутные глаза хищно блеснули, а их обладательница достала из сумки самый простой плащ и помчалась в нищенский район.       Будет она смотреть, как в игорных домах играют всякие дядьки, ха! Пару монет тому старичку, и он расскажет, как не раскрыть своё мошенничество и не потерять выигрыша. Или как быстрее унести свои ноги от разъярённых проигравших людей. О, шулерство в карты стало её маленьким хобби. Прибыльным и совершенно не секретным. Ну, её не осуждают и хорошо. Кросс правда выигрыш забирает почти всегда.       Ещё пару монет и она уже раздаёт карты. Шуточная игра, где её поправляют и показывают проколы. Она не спрашивает имени этого деда, а он не интересуется, зачем ей это нужно. У нищих есть свои секреты, о которых в верхах знают единицы.       — Девочка. Уж не в цирк ли ты пойдёшь? — хитро прищурившись, старик зашуршал под ящиком, на котором они играли.       — Да, а что? — риторический вопрос. Бродячие цирки — находка для преступных кругов. Через них многое переходит из города в город.       — Да вот, поможешь старику, отнесёшь? — простой листок, даже не в конверте. А на нём имена-имена-имена.       — Ох. Как много крысят. Неужто ли тут цирк «Солей»? — лист скрылся за пазухой, а сама Аллен уже уходила от старого порта, не дожидаясь ответа. Только перетасовала карты и лёгкой походкой смешалась с толпой.       — Шеф…       — Отставить. Цирковые дети вам не по зубам. А эта ещё и выбьет их. Идите на причал, там груз пришёл! — рявкнул старик и пыхнул трубкой. Знает он этих акробатов и клоунов. Им только дай повод за нос поводить, да смеху поднять. В этом они мастаки в любом возрасте, не придраться. Похохочут, пальцем потычут, да пустят через всех бродяг, кому палки в колёса вставлять, да жизнь портить. Хоть девчушка и не выглядит ни акробаткой, ни канатоходцем, а было в ней что-то такое, что присуще только людям из бродячего цирка. И это отнюдь не весёлость.       Выпустив облачко дыма, старик поднялся и, пустив руку в клетку, вытащил, а после и выпустил самого невзрачного голубя.       Послание начало свой путь.       Жуя булочку, Аллен довольно щурилась и смотрела в никуда. Она только что надавала пинков мелкому воришке, отнесла список в цирк (признайся, что тебе радостно, ведь это не тот цирк, где ты провела детство), приняла сдобные булочки в качестве награды, одолжила пару яблок из чьего-то сада и во всю хохотала с ветром. Тот любил подсобить в нехитрых проказах и подсказывал, когда и куда лучше идти. — Учитель! Мы же в Индию, да? — пытливо смотрит седая на Мариана. Тот оказался в гостиной, когда она пришла.       Мариан, кажется, был занят заботой и разговором со Судом божьим. Револьвер бережно чистился каждые пару дней, а сам Кросс впадал в медитативное состояние, вполуха слушая, что происходит вокруг него. Делал он только из-за того, что ему нужно было ловить акум для своего следующего эксперимента.       — Да. Так что долго не задерживайся и иди спать. Завтра у тебя будет насыщенный день.       — А? Кто вам такое сказал?       — Интуиция. — И Кросс считает себя правым. Так как в зеркале видит, как Белый Монстр нависает над Ноем угрожающей тенью. — На, выпей. Залпом и до дна. — Протянул кружку мужчина и, стараясь не подать виду, что увидел картину, которую мечтает увидеть каждый покойник, знающий о семье Ноя. Компанию другу он, конечно, не составит, но вот по мозгам съездить ему могут. Доверительно приняв бокал и залпом выпив, девушка закашлялась. По глотке как будто жидкое пламя прошлось. — А теперь в койку! И чтоб меня ночью не искала, ясно? — шипит мужчина и, запахнув мундир, ушёл в ближайшее питейное заведение. Или за акума. Или просто прогуляться. Кто его, этого Мариана, знает, право слово. Аллен же, собирая в себе последние силы, заползает на кровать и проваливается в сон.       — Это…       — Не смотри на меня. Из двух зол надо выбирать меньшее.       — Тебе не кажется, что это слишком? В конце концов, он всё-таки Ной.       — Ну, перемкнуло так перемкнуло, что бубнить-то. Это же её дядя.       — Мелкая…       — Правосудие…       Коронованный клоун и Суд божий, зависая эфемерными фигурами почти под самым потолком, тихо переговаривались и наблюдали, как ошалелая Аллен смотрит то на Мариана, то на зеркало, где отражался недовольный Неа, как представилась Тень её отца. И как эти двое увлечённо орали обвиняли в чем-то друг друга. Громко обвиняли, к слову. Со вкусом, расстановкой и по делу.       — Они знают по несколько иностранных языков, но решили поливать друг друга матом и фактами. Как по-взрослому.       — Стёкла дребезжат… — с неким восхищением выдала ведьма, пододвигаясь ближе к старшей Чистой силе, что с нескрываемым интересом наблюдал за этой парочкой. Собачились мужчины уже четверть часа к ряду и повод их ругани, в целом, был непонятен даже им. Дробно и по фактам, да. Но в целом пока не понятно.       — Это они так соскучились друг по другу, — доверительно пропела монстр, спускаясь и уводя хозяйку в сторону. — Время чая.       — Да, определённо, время чая. — Бесхитростная улыбка коснулась губ Правосудия, а добрый блеск в алых глазах не сулил ничего хорошего. Как Д. Кемпбелл оказался покалеченным, ведь, по сути, он даже не призрак и не дух, и из-за зеркальной стороны выйти не может, осталось загадкой для всех. Но факт в том, что изрядно потрепанный и недовольный Ной на следующий день был нем, как рыба. В прочем, друг его так же был бит и шикал на мировую несправедливость. Хотя, справедливости ради, когда мужчины общались на повышенных тонах, первый Исполнитель уже выглядел потрёпанным.       А ещё Мариан считал, что его друга-заговорщика неплохо приложили — у того начались беды с головой. В процессе активного появления не-живого друга в их очень странной компании колдун считал, что всё стало ещё хуже. Так думал Кросс, смотря как Неа говорит с Аллен через зеркало. Спрашивает о здоровье, как она себя вообще чувствует, хорошо ли питается.       И если Аллен, в силу юности и наивности, не подозревала ничего, то генерал знал Неа давно. Достаточно давно. И, как он смеет думать, достаточно хорошо. И то, какой он папа-волк заставляло генерала нервничать. Очень и очень сильно. И переживать за будущее. Не то, абстрактно-далёкое с концом света, а вполне себе близкое, реальное и очень проблемное.       Расчёсывая длинные, красные волосы, Суд божий решил не опускать колкий комментарий к тому, что в хозяине водится такой же зверь. Где-то очень глубоко. В зачатках. Иначе все, кто косо смотрел на, тогда ещё, девочку, были бы не невменяемыми от истязающих их кошмаров и неудач, а просто истерзанными трупами. Хотя он всё прекрасно понимал, молчал и не добивал чужое самолюбие и статный образ.       — Ах, Аллен же скоро пятнадцать! — привлекая внимание к себе, Чистая сила заплетал алые пряди в косу. — Совсем взрослая уже. Женихи скоро бегать будут.       Сдерживая смех от вытянутых лиц мужчин, Правосудие подтянул к себе коллегу, что начала нервно давиться смехом в кулак, и, устроившись поудобнее, тихонько наблюдал за бурей и пакостно смеялся вместе с Коронованным клоуном.       Всё общество и искусство распевает о материнском инстинкте. Что же, хотя это и очень сомнительно, но, кажется, сейчас людям придётся вспомнить, что мужчины за своих чад готовы грызть глотки не хуже женщин. Даже если дитятко взрослое. Сущей мелочью считается и то, что дитятко не родное. И вообще пустяк, что один мужик кобель со стажем, а второй, вообще-то, мёртв уже как больше трёх десятков лет. И то, что инстинкт, это не к людям вообще.       Это, право, не так значительно, считает Чистая сила, перекидывает косу и смотрит на молчаливые переглядки Неа и Мариана, стараясь не замечать, что этот партизанский стиль общения полон обоюдного согласия на убийство кого-то там в будущем. С особой жестокостью и без следов.       — Значит, здесь мы и разминёмся? — поправляя своё новое платье, Аллен через зеркало глянула на учителя.       Платье простое, немного ниже колен, не пышное, однотонно-голубое, с длинными свободными рукавами и воротничком. Самое то, чтобы скрыть руки и потешить её самолюбие.       — Да. Закончим проект и отдохнём друг от друга. Пойдёшь в Орден, пошурши там немного и всё такое. — Хлебнув вина, Кросс довольно прикрыл глаза и расслабленно растёкся по дивану. Этот день был достаточно трудным, и генерал желал лишь одного — удостовериться в планах седой занозки и свалить. Но не сегодня. И даже завтра у него это не выйдет.       — Становиться экзорцистом… М-м-м. Фанатики. Не люблю фанатиков, — категорично высказалась девушка, отойдя к окну и свесив босые ноги вниз. Внизу вились толпой люди, куда-то спеша и совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. А вот если бы кто-то поднял голову вверх, если бы кто-то присмотрелся к её отражению в окне, то увидел бы там не девушку, а вполне себе взрослого мужчину. Или хотя бы его очертание.       — Оу? — Сказать, что Мариан был удивлён, значит ничего не сказать. Приятно удивлён. Хоть в чем-то они похожи. Хоть что-то хорошее он передал этому не-ребёнку. Кивнув взгляд на стол с двумя чемоданами, мужчина осушил бокал парой глотков и прищурился. Ученица не пойдёт в орден, скорее всего, продолжит свои бродилки по миру, пытаясь познать непознанное, но двигать будет в сторону родины. Чтобы в случае чего самая стандартная отмазка сработала.       Нужно закончить с этим быстрее иначе запал нерадивой ученицы спадёт и в проект её уже не завлечь, а приобрести в обиход такую полезную вещичку Мариан хотел ещё во время первой жизни Аллен.       — Пошли уже. Нас ждёт серьёзная работа. — Поднимаясь и завязывая волосы в хвост, генерал хищно блеснул гранями рубинового глаза.       Будь он трижды генералом, дважды экзорцистом и один раз священником, он всё ещё охоч до новых знаний и экспериментов, не зря в Научном отделении работал же. А если они и жизнь делают проще, тот тут просто грех не поддаться искушению! А тут ещё и напарник неплохой под боком. Да тупит, но интуитивно всё делает верно, а, значит, нужно просто помочь вспомнить ей как это — делать магические предметы. А потом они разойдутся. Орден уже начал напряжённо смотреть в затылок, и он видит, как с него требуют что-то. А, значит, нужно разобраться с последним заданием. Завод акума, да? Примерно, Мариан знает, где он находится. Есть правда небольшая проблема. Попасть в Ноев Ковчег сейчас сложно.       Прикурив сигарету и достав рунную запись, мужчина принял у девочки кисть и отложил очки.       — Второй раз сделать не сможем, так что всё четко и по инструкциям.       — Да! — Энтузиазм блеснул в ртутных глазах, и Аллен открыла чемодан, сунула в рот веточку спиреи и подожгла четыре зелёные свечи.       Начались первые сутки тяжёлой работы, но оба понимали, что оно того стоит.