Звёздочка

      Мариан качал вино в бокале и тихо бесинел. Он был таким себе священником, средненьким исследователем, не самым ответственным генералом, безответственным учителем и много чего ещё. Но он великолепный колдун, который вполне заботится о своём ковене и его составляющих. И ему, Мариану Кроссу, запретили выходить и перекрыли подходы к «потенциальному Четырнадцатому», так сказали служащие. Пустой бокал треснул в руке, когда по связи, словно через голема, почувствовалась тяжесть. Уолкер, прикованная к кровати, в бешеных масштабах поглощала и, одновременно с этим, теряла магические силы. — Когда она придёт в себя? Клауд качнула ногой, пока Кросс стряхивал стекло. Волнение коллеги было неожиданным, хотя, думает мужчина, эта дама всегда была эмпатичной и волнующейся. — Когда я подойду нормально к ней, тогда всё и будет. — Не скоро значит. Вместо ответа, Мариан вылил остатки вина в котёл из-за чего чёрное жужево приобрело цвет вина. Конечноне скоро, но будто он будет кого-то спрашивать, когда дело касается его обязанностей, которые он хочет и будет соблюдать.       Комуи сглатывает. Состояние Аллен не улучшается, от слова совсем. Ведьме тяжело даются разговоры, она увядает, хотя и подключена ко множеству приборов, что показывают отличное состояние организма. И тем не менее, здоровой её не назвать. Отвратительно медленно заживают ранения, появляются новые воспаления, несколько раз начинали гноится глаза и шрам. — Сегодня она так ни разу и не проснулась. Хевласка проверила, Чистая сила такого уровня синхронизации может сопротивляться выселению из хозяина. Велика вероятность, что коронованный клоун не будет бездействовать. — Ватикан прислал своего человека. Пусть займётся этим, раз вы ничего не можете. — Не к добру это, инспектор. Очень не к добру.       Христьян человек глубоко верующий и считает, ошибка может быть прощена только после искреннего раскаяния. — Бедное дитя, зачем же ты навлекло на себя такую кару? — убрав седые волосы со лба, священник с сочувствием осмотрел больную. — Она проклята акума, поэтому… — Нет-нет. Её ведёт по чёрной дороге богохульная магия, потому-то девочка и не может проснуться. Кардинал, вы одобряете обряд экзорцизма? Мужчина в очках с грустью смотрел на пациентку. — Мы обязаны спасти нашего апостола. Готовьте обряд. — наблюдая за поднявшейся суетой, оба праведника предвкушали действо, что сдвинет их с точки невозврата. Что запустит невероятно огромный механизм. — Беру свои слова назад, инспектор Рувелье, Линк. Думал, хуже вас я уже никого не увижу. А вы оказывается, просто не лицемеры. — Юу! Скажи спасибо, что их тут нет. Канда сплюнул в сторону, отлип от стенки и развернувшись ушёл, чем заслужил шокированый взгляд Лави. Книгочей же, хмурился и наказал ученику не вмешиваться ни в какие процессы. Если прижмёт, он сам всё сделает. А им прижмёт. Люди Ватикана суются в омут, из которого могут не вылезти, а судя по слухам, рискуют не только своими жизнями, но и чужими. — Будто последних событий вам мало, господа. Так усердно копать себе могилу, ещё нужно постараться. То, по какой тоненькой ниточке сейчас балансирует Ватикан, понимают только единицы, но сделать ничего не могут. Провести обряд экзорцизма над пробужденой ведьмы. Можно было найти и более достойную пытку, тем более девушка уже настрадалась. Неодобрительно покачав головой, старичок развернулся и покинул проём, делая вид, что молодой ворон так и остался незамеченным.       Вокруг размеренно звенели громадные аметрины, вились переливающиеся нити-связи с ковчегом, мягко сияя в огромном нигде. Этого «нигде» не должно быть. Больше нитей, отголоски других учеников, в конце-концов, Неа и Клоун, но нет. Из безмятежности, её вырвала волна накатившего с головой страха и вой, отчаянный, загнанный. Её собственный. — Держите пока обряд не закончится! В больном теле силы оказалось больше, чем ожидалось. Уолкер вопила, перебивая аварийную сирену, металась по алтарю, силясь уйти от боли. Песнопения продолжалось чуть больше десяти минут, а девица так и не угомонилась. Печать, что сдерживала Невиность трещала и держалась на честном слове, не иначе. — Это ужасно… Линали трясло, она вспомнила как кричали дети и люди, кто проходил насильственную синхронизацию, как ревел падший Суман. Зверем, отчаянным и злобным.       Когда дверь открылась, буквально слетела с петель, первое, что ощутил Мариан, первородный страх, адский коктейль боли и ужаса, отчаяние, и не понимание. — Сочтемся. Книгочей кивнул и отошёл в сторону. Стоять на пути бешеного колдуна он не собирался. Не настолько безумен, и не желает смотреть, как разваливается величественная башня, унося с камнями под воду ещё их тела. Хрисьян не понимал, почему обряд не помогает. Девушка уже должна быть свободна от черни и мирно спать, но проклятие и дьявольская сущность не покидали её. Это наталкивало его только на одну, ужасную мысль. Дитя уже пропало и не выберится из тьмы. — Несите священный огонь.- скорбным голосом проронил священник, закрыв глаза. Рука, переставшая быть человеческой взметнулась вверх. Бритвенные лезвия едва не оцарапали помогающего паренька. Ленты связали всех. — А вам жизнь совсем не мила? Дрожащие тело накрыло несколько лент. Христьян хотел бы отойти, упасть, уползти, но белый шёлк крепко держал. Серебристая маска и белая бесформенная фигура из перьев качалась над Уолкер. Он не понимает. — Ты. Твой голос. Это ты пел. Хотел нас убить? — Я… Спасти! Я хотел спасти вас и вашу хозяйку! От бесовской магии, что мешает ей вновь спасать этот мир. Позвольте… — Кто вам вообще сказал, что мы должны этого делать? Удивлённо смотря на маску, Христьян не понимал о чём сообщает ему божий дар. Это было известно всем, всегда, Чистая сила приведёт к Сердцу и победе. Неужто это какая-то проверка? — Благосклонность высших сил не может быть запятнана ересью и грязью. Позвольте мне закончить обряд и тогда, вы сможете вернуться к вашим великим деяниям и победам. Маска на секунду замерла, после наклонилась в сторону, будто у неё есть тело. После чего склонилась над ним. — Ты отвратителен. Как гром среди ясного неба. Священик неверяще смотрела на чистую силу, что лоснилась светом и благодатью. Отшатнулся бы, если бы не лента. — Позвольте… — Не позволяю. Мне глубоко безразлично, что станет с вами. Меня интересует только выживание моего носителя. Не более. — Пророчество, что было начерчено на кубе, говорит о спасении от графа только… — Моя бедная хозяйка. Нас опять заставляют делать ужасные вещи. — голос, что доносился со всех сторон, был приувеличено пласкивым. С криком отчаяния и безумным смехом, белый плащ исчез, оставив после себя разруху, смятение и шок. Пока над головой не просвистела пуля, что оставила печать на стене. — Помереть захотелось, богослов? — Генерал Кросс, вам запрещено приближаться к подозреваемой. Пока этот вопрос не решится… Протухшие свечи зажглись кроваво-красным пламенем, отбрасывая пугающие тени на лица. В этом свете, сверкающая радужка рубина, обещала муки, страдания, если препятствие не уберется с пути. Никто не смеет указывать ему, когда и что делать. Тем более, когда дело касается его учеников. А когда те едва держатся на последнем волоске контроля, то он не может не вмешаться. Разломанный алтарь, скрюченное усталое тело ученицы, красный свет разрушенная зала. Мариан кривится, представляет, как потом будет бушевать Неа, когда до его полуживого сознание дойдёт вся прелесть и красота, что творилась в этих стенах. В прочем, взяв девушку за плечо и с усилием перевернув на спину, колдун с удовольствием поддержит Ноя. Откуда-нибудь из далека. Ученица выглядела и ощущалась откровенно хреново. Из того, что он смог узнать у Тимкампи, можно сделать вывод, что сейчас силы будут работать на полную катушку, что в её состояние шокирует не только организм, но и психику. А ей нужно спокойствие, погружение в своё подсознание, чтобы принять камень во всех его аспектах. Присев на поломаный камень и заправив седые пряди за ухо, Кросс грустно выдохнул. — Великая мать, пошли этому дитя свой благодатный взор… — Заприте генерала, как только получит…! Кардинал, не успев договорить, поймал носом быстро распахнувшуюся дверь. — Орёте, как будто тут за стеной тюряга, а не пациентка. — прикусив фильтр сигареты, Мариан обвёл презрительным взглядом людей. Выглядел он откровенно усталым, даже немного истощённым, но сомневаться этот мужчина не заставлял. — Генерал Кросс, вы нарушили огромное количество приказов! Это немыслимо! Если вы не удосужитесь объясниться, мы будем вынуждены вас заточить. — священник, что наконец-то пришёл в себя, был в ярости. И сейчас он не проходил на того спокойного человека, что говорил о воле Божией. Христьян метал гром и молнии, яростно настаивая о наказании в соразмерности с проступком генерала. — Уолкер моя ученица, та, кто унаследует знание камней, тайны мироустройства. И, по всем законам, что существуют, я могу и почти должен убить вас всех. Хотите проверить, кто будет быстрее? — щелчок, барабан револьвера крутится, а дуло направлено на людей. — Чистая сила не может навредить людям. — Ой-ой-ой. Не переживайте, специально для вас, Страшный суд сделает исключение.