Звёздочка

— Я сделаю это. — С чего бы? — Управление и замещение — это моя стезя.

      После своей выходки, Мариан не покидал комнаты, в которую его определили, вёл себя напускно-спокойной и пресекал любую возможность узнать от там, что он сделал. В общем, походил на себя обыденного. Не считая килотонны яда, сарказма и жёлчи, коими генерал, не стесняясь, поливал всех участников и знающих о ритуале. Будто в нём проснулась небывалая смелость. Не спасало ситуацию и то, что каждый раз отбираемый револьвер, вновь оказывался в руках Кросса, что дало ему только больше поводов пройтись по умственным способностям «тюремщиков». А Аллен больше не просыпалась. — Она очнётся. С вашей помощью или без неё. — выдыхая облачко дыма, Кросс смотрел на гостей насмешливо, почти презрительно. — В конце концов, в отличие от вас, я знаю, что и с кем делаю. А вы, по счастьливому стечению обстоятельств, не успели мне помешать. — Она потенциальный носитель Ноя, что нам мешает её убить? — Четырнадцатый возродится в другом теле, заберёт с собой право исполнителя, а с ним и Белый ковчег, яйцо акумы, знание Аллен, мне продолжить? И да, это только мои домыслы, не более. — стряхнув пепел, колдун наклонил голову и улыбнулся. — Всё может быть лучше. Или хуже. Поймите, инспектор, мы не желаем вам зла. Но и не будем терпеть его по отношению к себе. Особенно от таких, как вы. Ах точно, да, теперь же стоит говорить: мы не желали зла, но вы перешли черту. Мальком смотрел на человека перед собой, анализировал, пытался найти точки, на которых можно надавить. И такая есть. — А если мы сделаем так, что она не умрет, но и никогда не очнётся. Кросс, не впечатленный, но задумчивый, вновь качнул бокал. С одной стороны, это не такая уж и критическая проблема, все последствия обращаемы. Но, с другой стороны, Аллен будет в своём подсознание, запертая, и с Чистой силой, чья личность сомнительная, показавшая себя не такой разумной, как хотелось бы, и с Ноем, что бьётся из крайности в крайность, но мондражно трясется над любимой племянницей. О последствиях их влияния, генерал даже не хочет предугадать. Слишком понимает, как специфично потом будет. И заморочено. — Мдам. Это конечно будет не особо хорошо, но всё ещё не так плохо. Да и проблемы будут в основном у вас. — Уверенности вам не занимать. — Практики, инспектор, практики. Вы же не думаете, что вы первый кто снизошёл до такой мысли? Поймав насмешливый взгляд, Мариан вдохнул дым. — Мальком, мы с вами оба маловерующие люди. Но Бога ради, не творить глупостей. Я уже теряю терпение подбирать за вами. И все как на подбор, драгоценные камни, не иначе. — пустив дым в лицо собеседнику, колдун вернулся к чтению книги с пустыми страницами.       Орден стоял на ушах, ходил ходуном и не собирался успокаиваться. Исследование ковчега и яйца акумы продвигались постольку, поскольку. Штат европейского отделения слыл гениальностью, профессионализмом, но никогда не был резиновым и сейчас категорически не хватало ни рук, ни людей, посвящённых и понимающих происходящее. — И всё же не получается, да? Хевласка удручённо вздыхает и молчит. Младшая Ли, после потери Чистой силы смурнела и блекла. И пусть её никто не осуждал, она справлялась с этим сама. Только помощь и работа в башне, как будто возвращали всё обратно. Как будто она ничего не теряла. И её, как будто, всё ещё в любой момент могут вызвать в кабинет, где переживающий брат будет отговаривать её от задания. Да, сейчас она чувствовала себя в относительной безопасности. Относительной. Кто как не бывший носитель Невиновности знает, как обычные люди уязвимые перед акума и Графом? Это делало «относительно» таким же прозрачным, мыльные пузыри, что она когда-то в детстве пускала в небо. Вернувшись к своим нынешним обязанностям, помощь в ведение и сортировке документации, бывшая экзорциста погрузилась в рутину, надеясь, что её никто не побеспокоит. — Линали Ли. — Да здравствуйте. Девушка повернулась и нахмурилась. Говард Линк и неизвестная персона в бордовом оторвали её от перебора последнего отчёта о удачной миссии. — Нам нужно попасть в палату подозреваемой. Брат передал, что инспектор, его помощник и их сопровождающие имеют доступ к любой информации или помещению. Даже если это им не нравится или не выгодно. — Да, конечно. Ребята, я вернусь чуть позже. Смятение и неуверенность раскачивали, итак, шаткое состояние Линали. Она шла ровно, смотрела прямо, но голова была, как в тумане. Только выучка и привычка не заводили её в тупики. Она не хотела проблем ордену вообще, и европейскому отделению в частности. Несмотря на то, что сейчас есть те, кто взбунтовался против Уолкер, хотя они были и до этого. Это не отменяло всех фактов, что и раньше заставляли затыкаться слишком болтливые рты. Так же китаянке тяжело и мерзко от собственных действий. Аллен, несмотря на все свои заверения о «максимально минимальной причастности к этому театру абсурда», как ведьма отзывалась о долге экзорцистов, помогала в более бытовых вещах. От её лекарств быстрее вставали на ноги, она действительно помогала с выявлением сверхъестественной сущностью и подозрением на осколки. В конце концов, Аллен была просто хорошим собеседником. От того и горше. Пусть и ведьма, но она того не заслужила. Ни такого отношения, ни такого состояния. — Пожалуйста ведите себя тихо. Палата изолированная от других больных. Огромное количество приборов, что отслеживают всевозможные изменения в организме, тихо гудели и мигали, не принося лишнего шума. Шнуры, что соединяли катетеры и громоздкого вида аппаратуры, капельницы, ремни, что приковывали бледную, как полотно Уолкер за руки и шею к кушетке. Всё это с относительной, не раздражаемой, приглушённостью света, создавали неприятное впечатление, поэтому Ли долго не смогла смотреть на бывшего товарища по оружию и отвернулась. — Как состояние? — Стабильное, но в сознание так и не приходит. Книгочей посоветовал минимизировать стороннее вмешательство, так как пробуждение — это период дисбаланса в энергетической плане. Поэтому не стоит провоцировать бочку с, итак, горящим фитилём. — Это решать не вам и не Книгочею, а руководству. Помощник жёсткого человека, такой же жесткий, напомнила себе девушка. Это заставляет разочаровываться, но девушка одёргивает себя, подымает взгляд. — Могу я ещё чем-нибудь помочь? — Благодарю, но нет. Дальше мы сами. — Тогда я вернусь к своим обязанностям. Дверь заблокируется автоматически, поэтому вам надо будет её просто захлопнуть, всего доброго. — развернувшись, китаянка скоро покинула палату. Она старалась не замечать, как дрожат от ярости и безысходности пальца, не чувствовала, как потеют ладони. Пока она не наткнулась на кого-то, кто так знакомо начал ругаться, Линали не чувствовала, как подкашиваются ноги. Перед глазами были все те жертвы, что принесло руководство Черного ордена ради победы, ради свободы. И сейчас, вспоминая Аллен, холод, обнимал девичьи плечи, а сама Ли погружалась в ужас воспоминаний, полный мертвых взглядов и отчаянных хрипов.       Они ждали чего-то. Комуи в своём кабинете, Рувилье в отведённой ему гостиной, а Мариан… А Мариан, запертый, но не скованный, его тело сидело обмякшее в кресле, за тремя замками и шестью печатями. Но когда это останавливало такого человека, как он? — Мастер, всё точно будет хорошо? Девушка поправила тёмные волосы и перехватила удобнее зонт. Дождь за пределами башни шёл, без малого, несколько дней. Погода горестно поливала башню, будто старалась утопить её и всех обитателей в ней, иногда, яростно сверкала грозами и гремела громом. И каждый новый день непогоды, становился хуже, громче, смурнее предыдущего. — Не так плохо, как могло бы подуматься. В ковене всё хорошо? — Более-менее спокойно. Всё с нетерпением ждут возвращения вас и Аллен. Амель места себе уже не находит. Лучше бы он хвастался своим собратьям по камню, но пока он только тревожится. Но держит это в разуме. Взгляд граненого изумруда не отрывался от чёрных стен башни, что в непогоде, казались тюремной темнотой. — Ждём, но никак не дождёмся. Клосс тоже уже начинают переживать. Ещё и Алима последние несколько дней нехорошо себя чувствует. — с разбитой о скалу волной, на зелёную траву вышел парень, почти мужчина. В смурном небе его голубые волосы казались темнее, а блеск в темных глазах, напоминал хищника. Если бы не лёгкая улыбка и смягчившиеся черты, молодого человека, подошедшего к ним, можно было бы принять его за врага. — Старший брат. — Первый ученик. Бастьена сделала лёгкий книксен и пустила подошедшего под зонт. — Мальва просила с ней списаться насчёт Миранды. У неё есть несколько вопросов и, кажется, она полна негодования. Взяв девушку под руку, Акрин осмотрел золотого голема, через которого Кросс и говорил с изумрудной ведьмой. — Я подумаю об этом, когда у меня будет больше времени. — пренебрежительно бросил колдун. — Сейчас есть более важные дела. Меня не пускают нормально к последней ученице. Но я смог к ней прорваться, не без боя, и запустить самый быстрый и сложный ритуал, так что процесс пройдёт другим путём, затяжным. Но в этом есть и плюс. — не смотря на все неудобства, в голосе мужчины проскальзывали довольные нотки, которые он плохо прятал. — Сестрица по своему пробуждению будет лишена тяжести последствий. Какое счастье. — Бастьена приложила кулак к груди и облегченно выдохнула. — Вам совершенно не интересно, кто будет помогать ей? — Кто-то, кому она достаточно доверяет, и кто проверен. Этого достаточно. В нашем понимание, пока ошибка не совершенно, никто не лишается нейтрального отношения и малой доли доверия. — Старший брат прав. Разводить бучу и избавляться от последствий надо только тогда, когда это оправдано и имеет под собой хоть какие-то основания. — Вольно вам. Идите домой и начните готовиться к нашему прибытию. Понадобится очень много места. Примерно так же, как для Алимы. В добрый. — В добрый. — покланившись голему, девушка и молодой человек что-то шепнули. Волна, что с громогласными брызгами накатила на скалу, будто слизала с травы два образа, не оставив от них ни тени, ни следа. Золотой голем стремительно взлетел, не собираясь мочить под проливным дождём круглые бока. Тимкампи тряхнул крыльями и переполз со спинки кровати на подушку. Он с нетерпением ждал, когда же хозяйка откроет свои глаза, сможет обнять и убежать в рассвет, махнув напоследок рукавом белоснежной рубашки. Раствориться, как утренний туман и так же забыться в памяти других. Невероятное количество механики показывали, что ещё не скоро. Но Тимкампи голем и сможет ждать столько, сколько понадобится. Усевшись у головы с седыми волосами, Тим сложил крылья и оплёл круглое тело хвостом, как будто собирался уснуть. Кто знает, может он и может так сделать? — Инспектор? — Забудьте, Говорд. Забудьте то, что вы сейчас видели в окне.