⊹────⊱✠⊰────⊹
Феликс пребывал в смешанных чувствах. Он не ненавидел Хёнджина и не желал ему зла, только лишь хотел немного поиграть с ним, подразнить. Почему ему нравилось выводить парня на эмоции? Может, потому что он сам редко когда их так ярко испытывал? Ли повзрослел, но своими поступками, совершенными в детстве, он оставил неприятный отпечаток на сердце Хёнджина. И исправить это не представлялось возможным. Да и хотел ли он? Ли не преследовал такой цели. Однако увидев, что парень пострадал, Феликсу стало на какое-то время не по себе. Не думал он, что так все обернется, но его не всегда ставили в известность о происходящем. Ли работал на Чонина уже несколько лет, был с ним в Америке, и, конечно, когда босс отдал наемнику приказ, Феликс послушался и устроился в компанию к Минхо. И ему даже понравилось работать с Хёнджином, задирать его, угрожать тем, что он уведет у него Минхо, хотя Феликсу было глубоко плевать на все эти чувства. Да, возможно, он желал переспать с боссом, потому что, безусловно, находил его чертовски привлекательным, но Феликсу слишком лень создавать этот любовный треугольник. Ему хватало того, что Хван бесится. Это веселило Феликса. Феликс стоял у стены, сложив руки на груди, и смотрел на койку, где лежал Хёнджин. Парень хмурился, потому что его изнутри начинали терзать противоречивые чувства, которые он еще тогда в детстве хотел уничтожить, сжечь и забыть. Сейчас же, вспоминая то, как к нему относился Хван, ему кажется, что он был откровенной мразью по отношению к парню, но Феликс все равно не винит себя и даже не осуждает, он ведь действовал согласно своим ощущениям, какими бы они ни были. Правильно ли он поступил, что оттолкнул Хёнджина, или нет? Ему этого никто не мог разъяснить. Феликс просто доверился какому-то скребущемуся внутри чувству, которое твердило ему, что он слабеет рядом с Хваном, становится слишком мягким и податливым, и ему это было противно. Что вообще мог знать парень о любви и теплом отношении, когда от него отказалась мать? Отца у него никогда не было — Феликс родился вне брака. А мать кое-как взрастила его до четырехлетнего возраста и поняла, что с нее хватит. Вечно плачущий мальчик доводил ее до истерик, а может, все-таки наоборот? Постоянно пьющая и орущая мать, которая только и делала, что ругалась, заставляла сына пускать слезы. Не было у Ли тех, кто мог бы спасти его от детдома и, возможно, предотвратить отключение эмоций. Плачешь? Слабый. Показываешь гнев? Ненормальный. Ну, а радоваться Феликс не умел. Да уже и нечему было, когда он попал в детский дом. В окружении детей его возраста ему было некомфортно. Многие плакали, скучая по родителям, которых они потеряли по разным причинам. И Феликса раздражало это нытье. Он смотрел на детей и думал, что не хочет быть такими же, как они. Не хочет быть слабым, не хочет быть к кому-то привязанным, чтобы испытывать такую же боль. Поэтому ему пришлось надеть на себя оболочку, которую он назвал «индивидуальность», он стал вести себя иначе, чем остальные дети. Феликс считал себя особенным, не таким, как все. Это даже немного забавно, что Феликс действительно обрадовался, когда в детдом пришли мужчина с женщиной и говорили, что хотят его усыновить. Но мальчик был, скорее, рад тому, что покинет это затхлое серое место. Казалось бы, детский дом не должен быть таким мрачным, но именно это место было таким. Феликс поставил себе ожидание в виде, долгожданного или нет, усыновления, а потом, конечно же, когда его надежда разбилась вдребезги, нервная система сдалась. И вот тогда, когда он пустил первую за столько лет слезу, он испугался. Мурашки пробежались по затылку, будто сейчас откуда ни возьмись раздастся пронзительный женский крик, но его не последовало, а вместо этого в его комнату вошел Хёнджин. Спокойная реакция парня на плач, а также его успокаивающие слова были непривычны для Феликса. Но он дал волю своим эмоциям в последний раз, как дал себе слово, что больше не будет этого делать. А потом случился поцелуй. Что испытал Феликс? Влечение? Любовь? Парень был сконфужен. Ощутив тягу к другому человеку, а его словами, зависимость от присутствия этого человека, он снова чувствовал себя слабым, будто купол над ним трескался, выпуская наружу сломленного жизнью мальчика. Нет, Ли не хотел вновь быть напуганным и загнанным в угол из-за каких-то чувств. Возможно, это глупо. Возможно, неправильно. Феликсу раньше казалось, что есть только черное и белое, плохое и хорошее. Но в мире не существует только черных и белых оттенков. Люди точно так же, как и окружающий мир, состоят из спектра разных цветов. И тогда Ли почувствовал какое-то наслоение белого на черное, и стали появляться серые оттенки, которые путали его и заставляли задавать себе все больше вопросов. Что я чувствую? Почему мне боязливо? И как же хотелось вернуться к простой арифметике – правильно и неправильно, тогда бы Феликс однозначно отнес свои душевные метания к «неправильно», чтобы убедить себя, что так делать не стоит, и избавить от переживаний. Что он собственно и сделал. Нелегко ему пришлось, потому что Хёнджин оказался настойчивым. Феликс пошел на крайние меры, рассказав смотрителю, что Хван сбежал ночью в оранжерею. Ли должен был избавить себя от того, чтобы парень в следующий раз не потащил его в то место. Феликс пытался убедить себя в правильности своего поступка. И вот он уже неделю не видел Хёнджина рядом с собой, отчего стало легче. Его гадкий план сработал. Ли связался с новыми «друзьями», которых на самом деле лишь использовал в качестве защиты. В сердце была привычная пустота, оболочка вокруг него больше не трескалась, не давая внешнему миру увидеть настоящего Феликса. И Ли сконцентрировался лишь на одном — на том, чтобы стать самым лучшим учеником в школе, что ему так и не удалось. Хёнджин был идеальным во всем. А их расставание совсем не подкосило Хвана. Вырабатывающаяся ненависть, наоборот, поддерживала огонек в его теле, который разжигался еще ярче, когда парень достигал успехов. И если раньше Хёнджин не гнался за первым местом в рейтинге, то потом лидировал только лишь назло Феликсу. И вот сейчас, смотря на Хёнджина, который обессиленно лежал под капельницей и с обмотанной стопой, Феликс чувствовал новую трещину в своей оболочке, которая на самом деле давно стала его второй кожей. Он не хотел, чтобы Хёнджин пострадал. Одно дело — запугать, другое — покалечить. Конечно, все обошлось, но содержание того вещества в организме Хвана было довольно высоким. У него вполне могло остановиться сердце. Вибрация телефона в кармане вырывает Феликса из самокопания. [big_boss]: Где ты сейчас? [trickster]: У себя дома. [big_boss]: Приезжай в порт. Надо поговорить. [trickster]: Хорошо, скоро буду. Как только Феликс отправил последнее сообщение, в палату вошел Минхо. Глава наркобизнеса снял пальто и, повесив его на спинку кресла, подошел к Феликсу. — Как ты его нашел? — без всякого приветствия начинает Ли. — Когда мы с Вашими людьми приехали в порт, чтобы взять катер, то я увидел несколько людей, заходящих в один из контейнеров, — ровным голосом отвечает наемник и старается смотреть боссу прямо в глаза. Минхо слушает, не показывая на лице ни единой эмоции. — И ты решил самовольно пойти туда? И с чего ты взял, что там был Хёнджин? — теперь глава подозрительно щурился, кажется, проделывая меж глаз Феликса дыру. Ли сглатывает и отвечает: — Я видел там… — немного мешкается он. — Чонина, — взгляд Феликса тут же опускается, будто его сейчас отчитывать собираются за то, что он сделал что-то плохое. Минхо хмурится, задумывается и избавляет наемника от своего пристального взгляда. — Все же он не так хорошо скрывается, — Минхо берет складной стул и ставит его возле койки, на которой лежал Хёнджин. — Как он узнал, где лаборатория? — самому себе задавал он вопрос. — Я могу идти, господин Ли? — осторожно спрашивает Феликс. — Да. Я напишу, если ты понадобишься. Спасибо, — внимание Минхо теперь было полностью приковано к Хёнджину. Феликс поджал губы, чуть склонил голову, чего глава, конечно же, не видел, и вышел из палаты. Минхо жевал нижнюю губу, с прищуром смотря на спящего Хвана. Чего же Чонин добивается? Он уничтожил лабораторию, даже не забрал себе ничего. Он просто хочет напакостить, как делал это в детстве? Заставил ли отец его вернуться в Корею и преподать Минхо урок? Вопросов было море, и ни единого ответа. Следующий шаг должен был быть за Минхо, но он не знал, как поступить. Можно пожертвовать пешкой, чтобы подпустить кого-то из приспешников Чонина к себе ближе, а там и до короля немного ходов останется. Но у Ли не было таких пешек. Кажется, что на его доске гораздо меньше фигур, и потеря одной из них может привести к незамедлительному поражению. У Минхо начинала раскалываться голова, потому что он не спал уже сутки. В окно больницы забились первые лучи солнца, обозначая новый день. Хёнджин вяло приоткрыл свои веки, на которые как раз-таки падал солнечный свет. Тело слабое из-за инфузии. Хван поворачивает голову и видит задумчивого Минхо, который смотрел куда-то себе под ноги. — М-минхо? — с трудом произносит Хёнджин, потому что в горле сухо. Минхо мгновенно поднимает голову на звук и делает глубокий вдох, а потом облегченно выдыхает. — Очнулся. Хван заметил на лице босса беспокойство, а потом увидел, как уголки губ Минхо дрогнули, изогнувшись в легкой улыбке. Ли взял ладонь Хёнджина и стал растирать ее, крепко держа в замке из своих рук. Минхо не мог отрицать своей привязанности к наемнику. Вспоминая тот момент, когда Ли буквально уже похоронил Хёнджина, глава вновь ощущает в сердце страх и ту боль, когда жизненно важный орган спазмировал, изменяя свой ритм биения. Сердце Минхо никогда еще так себя не вело, даже в самые трудные времена в детстве, оно никогда не сбивалось с ритма. — Я провалил задание, — виновато произносит Хёнджин. — Подвел тебя. — Ты ни в чем не виноват, — Минхо мотает головой, крепко сжимая ладонь наемника. — Ты не мог предугадать, что произойдет. — Но я мог бы дать отпор, но я не смог, — после этих слов Хёнджин начинает кашлять, Минхо тут же встает и подходит к столику, где стоял графин с водой. Хван немного приподнялся на койке и взял у Ли наполненный стакан. — Как своему наемнику, я скажу, что данное тебе поручение ты выполнил. И с тебя я ничего не собираюсь требовать и своим собакам на растерзание не отдам. Если тебе это нужно услышать, — Хёнджин коротко кивнул. — А как тот, кому ты дорог и небезразличен, скажу, что я заставлю биться в агонии тех, кто похитил тебя, — стало заметно, как у Минхо скулы напрягаются. — Минхо, — уже более уверенно говорит Хёнджин, — Чонин, он там был. И…он называл тебя братом? — Хван смотрит на Ли, и тот опускает голову. — Да. Мы сводные братья. — То есть тогда, когда Чонин исчез из школы, его усыновил твой отец? — Хёнджин в удивлении вскидывает брови. — Но зачем? Ты ведь идеальный, — и так Хёнджин признается в том, что не видит в Минхо ни единого изъяна. — Видимо, не такой уж и идеальный, раз ему потребовался новый преемник. Чонин был более послушным, однако мог в любой момент воткнуть нож в спину, как только ему надоест подчиняться. — Мне жаль, что отец таким образом решил заменить тебя, — губы Хёнджина изгибаются дугой, уголки губ опускаются, и вторая рука тянется, чтобы накрыть ладонь Минхо, что покоилась на краю кровати. — Наверное, отцу всегда нравились на голову отбитые. Еще в школе я понял, что Чонин та еще гнида, хотя он был таким дружелюбным сначала. Мне стоило с тобой подружиться, но ты казался неприступным, — Минхо усмехается, глядя на их соединенные руки. — Ах, это же ты был в его компашке, да? Тот самый хён, — на лице Хёнджина, наконец, появляется улыбка. — Я бы не укусил, если бы ты подошел. — Через плечо бы перекинул? — смеется Ли. — Как видишь, я даже Чонина тогда не тронул, а тебя бы тем более. Вот так они сидели и держались за руки, и пока что Минхо отбросил на время проблемы бизнеса на второй план, давая себе короткую передышку. — Удивительно, но я даже не сразу понял, что это был ты, когда пришел к тебе работать. Возраст тебе к лицу, — ухмыляется Хван. — Что ты этим хочешь сказать? — наигранно возмущается Ли. — У тебя было милое и невинное детское выражение лица, такие мягкие щечки, как сейчас помню. Тебе точно не было места в той школе среди нас. В твоем взгляде была надежда, стремление к миру, дружелюбию. — Возможно, я был наивным. — Все мы были. Но даже сейчас, когда ты почти никогда не снимаешь с лица серьезную маску, и мир вокруг заставляет оглядываться по сторонам и опасаться удара в спину, я вижу в твоих глазах ту же надежду, веру в лучшее, — Хёнджин тянется рукой к щеке Минхо, и тот двигается ближе, позволяя наемнику совершить задуманное. — Тяжело постоянно все держать под контролем, точно так же, как тяжело бегать в кроссовках на размер меньше. Рано или поздно есть вероятность споткнуться и упасть, — Хёнджин сам не понимает, что на него нашло, что он ведет такой длинный монолог, но сердце подсказывает, что ему необходимо высказать Минхо все, что так долго хранилось в его душе. — Я рядом, поэтому поделюсь своими кроссовками, — на этих словах Ли усмехнулся, склонив голову, пряча смущенную улыбку. — Слишком сентиментально? Это все лекарства. Не обращай внимания, — Хёнджин откидывает голову на подушку и улыбается. — Ты все верно сказал. Пока мы не стали ближе, то мне казалось, что я находил успокоение, когда погружался в дела, но это все самообман, — Минхо протяжно зевает. — Ты давно спал? — Кажется, да. Сутки не спал, наверное. — Может, поедешь домой и отдохнешь? — Хёнджин продолжает держать ладонь на щеке Минхо, нежно поглаживая ее большим пальцем. — Не могу оставить тебя. — Возле палаты твоя охрана. А я никуда не собираюсь убегать, — улыбается Хван, глядя в кошачий взгляд, который блестел, будто в нем сияет целая галактика. Когда Минхо был готов потянуться к Хёнджину и накрыть его губы своими, в палату вошел врач. Хван тут же выпрямился, прислоняясь спиной к изголовью, а Ли вскочил со стула и поприветствовал врача. — Как самочувствие? — спрашивает мужчина у Хёнджина. — Неплохо. Слабость небольшая, но, наверное, от лекарств, — улыбается Хван. — Хорошо. В принципе, я могу Вас выписать, либо можете остаться еще на один день, чтобы проследить за состоянием. Но анализы, взятые с утра, в норме, — мужчина смотрел в планшет. — Можно пойти домой? — Да. — Тогда я лучше дома отлежусь. Сейчас я чувствую себя гораздо лучше, — Хёнджин на радостях свешивает ноги с койки, а потом видит перебинтованную стопу. Травма не серьезная, но наступать некоторое время будет больно. — Я помогу, — Минхо выставляет руки, на которые тут же опирается наемник. — Тогда я сейчас подпишу выписку, там написано, как необходимо ухаживать за раной. Можете собираться, — врач улыбается и выходит из палаты. — Нормально? — спрашивает Минхо, смотря на ногу. — Терпимо, — но Хёнджин кривится каждый раз, когда перемещает вес тела на правую ногу. Когда Хёнджин оделся, врач снова зашел в палату и передал выписной эпикриз. Хван вместе с Минхо направились к машине. Наемнику помогал охранник, который запросто мог его вообще на руках понести. Они сели в черный тонированный минивэн, там Хёнджин смог занять место, где обычно умещается три человека, но сегодня Хван сел на этот диванчик, уложив на него свою ногу. Возле здания с апартаментами Минхо отпустил охрану и сам продолжил помогать Хёнджину идти. Эта заботливая сторона Ли томилась в нем долгие годы, скрывалась, потому что не было никого, по отношению к кому он мог ею воспользоваться. Он не хотел оставлять Хвана, хотя понимал, что не сможет находиться с ним круглые сутки — работа не ждет, как и Чонин, который наверняка уже продумывает свой следующий ход. Лифт остановился на этаже, где находилась квартира Хёнджина. Минхо уже хотел переступить порог, но Хван не пытался сделать и шага. Ли смотрит на парня, часто хлопает своими длинными ресницами, пытаясь понять, чего тот хочет. — Можно у тебя остаться? — Хёнджин округляет глаза и строит просящий взгляд. — Конечно, — и Минхо нажимает кнопку этажа, на котором находился пентхаус. Они сразу проходят в спальню, и Хёнджин ложится на кровать, устало вздохнув. На улице еще только полдень, Хвану, конечно же, спать не хотелось, но вот Минхо был готов отрубиться прямо здесь и сейчас, однако он хотел еще уладить кое-какие дела. — В общем, можешь отдыхать, если что зови, я услышу, — Минхо улыбается и снова зевает, разворачиваясь. — А ты? Тебе нужно поспать, — Хван приподнимается на локти и уже готов вскочить и как-нибудь доковылять до Минхо, чтобы остановить его. — В таком состоянии ты не можешь рационально принимать решения, — убеждает его Хёнджин. Минхо вздыхает и снимает с себя пальто, вешая его на плечики. — Ты снова прав, — Ли проходит к другой стороне постели и ложится рядом. — Хорошо, — облегченно вздыхает он. Хёнджин поворачивается набок и смотрит на профиль Минхо, буквально гипнотизируется видом. — У тебя такие длинные ресницы, — томно проговаривает Хван. Ли улыбается, услышав этот комплимент, и поворачивает голову в сторону парня. Он устало моргает, как кот, что сильнее притягивает взгляд Хёнджина. — Я рад, что ты жив, — Минхо тянется к волосам Хёнджина, чтобы зачесать выпавшую прядь за ухо. — Меня так легко не устранить, — усмехается Хван, хотя вспоминает, что на самом деле его запросто могли убить, когда он находился под влиянием вещества. — Порой я задумываюсь, как у нас сложилась такая жизнь, раз ты говоришь, что в моем взгляде играет надежда и вера в лучшее? — Видимо, нам не уготовано место в обществе среди нормальных людей. И это не значит, что мы ненормальные, просто — другие, — Хёнджин берет руку Минхо и прижимает ее к себе. Наемник сворачивается рядом с Минхо клубочком, и Ли сам через пару минут закрывает глаза.⊹────⊱✠⊰────⊹
Феликс откровенно волновался, когда направлялся в порт, где его ждал катер. Парень находился в достаточно запутанном положении, хотя до этого момента все было предельно легко. Все усложнилось, когда Ли доставил Хёнджина в больницу. Катер вез парня к яхте, которая стояла на якоре. Феликс ступает на палубу, встречаясь с суровыми взглядами охранников. Парень проходит в каюту, где к нему спиной стоит Чонин. — О, Феликс, ты уже здесь. Как славно, — глава указывает на свободный диванчик, и Феликс не успевает на него самостоятельно сесть, так как охранник толкает парня на него. Ли кидает на мужчину грозный взгляд, но старается не злиться, по крайней мере, не показывать своей эмоции Чонину. — Что ты здесь вчера делал? — Чонин завел руки за спину и встал напротив Феликса, сверля его холодным взглядом. И если Ли думал, что у Минхо подобный взгляд, то он ошибался, потому что самый ледяной взгляд в этом мире только у Ян Чонина. — Я был здесь по приказу Минхо, — отвечает Феликс и следит за реакцией главы. — Не лги мне, — рычит Чонин. — Минхо отправил тебя в другой порт. С какой стати ты вмешался? — глава злится. Феликс смотрит на охранника, а потом снова на Чонина. Ли уже чувствует, что его скорее бросят в море на съедение акулам, чем отпустят живым. — В работе на двух боссов есть свои трудности. Я все-таки еще и приказы Минхо исполняю. А он попросил меня найти Хёнджина, — Феликс старается звучать уверенно, смотря Чонину прямо в глаза, чтобы тот не заподозрил, что он лжет. Минхо ведь дал Феликсу совсем другое задание, а про Хёнджина ему ничего не рассказал. Можно было сказать, что Ли взволновался за Хвана, что было для него довольно непривычно. Но Феликс повзрослел, он теперь лучше разбирается в своих чувствах. — Тебе недолго осталось работать на Минхо. Скоро его бизнес рухнет, и братец сам сломается, — ухмыляется Чонин. — Ты отлично справился, установив трекер в его телефон. Это сыграло в мою пользу, — улыбка на лице главы становится шире. — Что Вы собираетесь делать дальше? — Это тебя пока не касается. Я дам тебе знать, когда придет время, — Чонин машет рукой — и охранник хватает Феликса и выводит из каюты. — Я бы и сам вышел. Зачем так грубо? — Феликс поправляет оттянутый рукав. Эта встреча, конечно, была ни о чем, мягко говоря. Благо Феликса не убили и не выбросили в море. Но то, что Чонин всегда говорит загадками, раздражало Ли. Никогда не знаешь, что у главы на уме, и какой очередной сумасшедший трюк он захочет выполнить, используя Феликса в качестве ассистента. Ли прекрасно понимал, что Ян ничуть не расстроится, если случайно зарежет его во время выполнения своего фокуса. Феликс точно такая же пешка в его руках, как и Джисон, и даже Чанбин. Все для Чонина были не более чем инструментами для достижения своих целей. Никто не знал наверняка, присваивает ли Ян своим приспешникам какие-то статусы, дорожит ли кем-то чуть сильнее, чем остальными. На самом деле Чонин вернулся в Корею по собственной воле. Ему надоело находиться рядом с отцом, который был довольно строгим. Чонин вырос, и ему захотелось самостоятельности, поэтому он навешал отцу лапши на уши, как он разовьет в Корее их бизнес, а сам хотел лишь вернуться на родину и немного поиграться с Минхо, а точнее, отнять у него его бизнес. Ян всегда играл нечестно. А теперь, когда за ним никто не присматривает, он мог делать все что угодно. Он наивно верил, что Минхо ему поддастся, когда Хёнджин будет в опасности. И Чонина разозлило не на шутку полное бесстрастие Ли. Он его недооценил. И теперь Ян откровенно уткнулся в стену. Феликс был хорошим инструментом, проникшим в компанию Минхо. Чонин его использовал, он был наслышан о его прошлых взаимоотношениях с Хёнджином и думал, что ненависть Феликса поможет ему уничтожить не только Минхо, но и Хвана. Только мало Ян знал о том, что действительно творилось внутри Феликса, и была ли там когда-либо настоящая ненависть к Хёнджину. Чонин все тот же ребенок только в шкуре взрослого человека. Он по-прежнему завидует власти и успеху, которыми обладает сводный брат, пытается доказать свою значимость и забраться на вершину. Чувство соперничества так никуда и не ушло. Чонин не приобрел никаких хороших качеств, а остался жить со всеми плохими чертами своей личности. Его это никак не трогало, потому что было плевать на построение теплых взаимоотношений с другими людьми. Повторюсь — все, кто когда-либо был в его окружении, лишь пешки в его больной игре не по правилам.⊹────⊱✠⊰────⊹
Хёнджин проснулся, ощутив легкую щекотку в области его травмированной ноги. Минхо менял повязку, пока наемник спал. Ли даже нравилось оказывать заботу. На душе от этого было как-то приятно. — Ты так крепко спишь, — Минхо заклеивает рану, после чего убирает аптечку. — Спасибо, я не думал даже просить тебя, но…спасибо, — говорит Хёнджин, вертя стопой из стороны в сторону, смотря на нее. Наемник поджимает в улыбке губы, глядя на Минхо, который сел рядом на кровать и положил ладонь на живот Хвана, медленно поглаживая. — Надеюсь, быстро заживет. Ты мне нужен целым, — говорит Ли в мягком, совсем непривычном для босса, тоне. — Как самочувствие? — смотрит он прямо в глаза, и уголки его губ слегка приподнялись. — Гораздо лучше, — на выдохе произносит Хван, следя за рукой босса, которая так нежно гладила его. — Вот твой новый телефон, — Минхо показывает на коробочку с гаджетом на прикроватной тумбе. — Свой новый номер я уже вбил. Оказалось, в моем телефоне был трекер. Так Чонин и узнал про лабораторию. Хорошо, что я больше никуда в эти дни не ездил. — Чонин сказал, что и в моем телефоне был датчик отслеживания. Это правда? — Да. И в этот телефон я тоже его поставил. Это мера предосторожности, Хёнджин. Мне важно узнать, где ты, если с тобой что-то случится, — Минхо кладет ладонь парню на щеку и чуть нависает над ним. — Из-за этой больной игры Чонина я тебя почти похоронил тогда. Но я бы еще больше волновался, если бы у меня даже никакой зацепки не было, — Хёнджин касается запястья босса, берет его ладонь в свою. — Ты меня нашел? Я ничего не помню. — Нет. Феликс. Он тебя привез в больницу. Хёнджин не до конца понимает, как Феликс мог узнать о его местонахождении, если Минхо не смог. И зачем Ли спас его, если все это время показывал свое безразличие? — Ты ему доверяешь? — спрашивает Хван. — Нет. — Тогда почему он все еще работает на тебя? — Потому что если он именно тот, кем я его считаю, то этим можно воспользоваться, — Минхо ухмыляется и отстраняется, убирая руку. — Следующий шаг ведь за мной. Надо спланировать что-то, чтобы Чонин не смог противостоять и не вмешаться. Пора бы вызволить его из тени. Пока я в одиночку развивал бизнес, Чонин не мог перестать прятаться за спиной отца. А здесь он беззащитен. Надо только выманить его. — И как ты это планируешь организовать? — Хёнджин приподнимается и садится, прислоняясь к изголовью кровати. — Может, отправлю Феликса в другую лабораторию, чтобы он проверил готовность товара? Поеду вместе с ним. Жертвовать кем-то из своих людей я больше не собираюсь, поэтому там никого не будет. А на следующий день Феликс будет сопровождать грузовик, но… — Минхо ухмыльнулся. — В коробках будет обычная зеленая жидкость. И я более чем уверен, Чонин захочет забрать эту партию себе. Он только и умеет, что красть. Украл мое место в семейном бизнесе, теперь хочет мой бизнес, — Ли смеется. — Глупый. — Думаешь, что это сработает? — сомневается Хван. — Можно попробовать. В этом случае мне нечего терять. Если Чонин настолько больной, каким я его вижу, то прибудет в эту лабораторию, не дожидаясь, когда отъедет грузовик. Я буду его ждать вместе со своими людьми, — Минхо радовался своему плану, только вот Хёнджин не разделял с ним того же. — Погоди. Ты туда поедешь? Он же убьет тебя, как только увидит. Он только этого и хочет, — Хёнджин придвигается к Минхо ближе и кладет руки на его плечи. — Не делай этого, пожалуйста, — умоляет Хван. — Мне придется, если я его сам хочу убить. Хочу посмотреть в его глаза перед смертью. Он ведь с тобой это сделал, а я пообещал, что заставлю мучиться того, кто навредил тебе, — Минхо берет лицо Хёнджина в свои ладони, смотрит влюбленно, как на что-то ценное в его жизни. — Минхо, если ты умрешь… — Я не умру, Джинни, — и Ли накрывает губы наемника в протяжном поцелуе. Хёнджин с радостью принимает нежность, его сердце бьется сильнее каждый раз, когда Минхо углубляет поцелуй. Хван поверить не может, что его симпатия оказалась взаимной. Он уже не думал, что кто-то сможет его полюбить, что он снова ощутит в своей душе трепет, подобный тому, что он испытал в подростковом возрасте. Феликс был первой любовью Хёнджина. Глубоко в душе у него еще хранились чувства к светловолосому парню. Теплые чувства, которые навсегда заперты за стальной дверью. Хван не хочет возвращаться к ним, не хочет разбираться в Феликсе и думать, что тот тоже что-то еще испытывает. Хёнджин больше никогда ему не поверит, даже если Феликс будет стоять на коленях и извиняться за свой поступок. Хвану не нужны его извинения. Если Феликс действительно играет за две команды, если он с самого начала работал на Чонина, то Хёнджину ничего не нужно, кроме мести. Он не позволит ни Феликсу, ни Чонину навредить Минхо. — Я люблю тебя, Минхо, — выдает Хван после их трепетного поцелуя, который вскружил ему голову. Ли улыбается и убирает выпавшие пряди наемнику за ухо. — Нечасто мне доводилось слышать такие слова, как и говорить — тоже, — Минхо смотрит в карий взгляд напротив и вздыхает. — Я тебя тоже люблю, Джинни, — на щеках появляется едва заметный розовый румянец. Хёнджин уткнулся лбом в грудь Минхо, который обнял парня, прижав к себе. Хван был эмоциональным и чувствительным, он не мог этого скрыть, особенно рядом с любимым человеком. Хёнджин опускает свой щит, находясь рядом с Минхо, дает ему увидеть себя настоящего, и Ли делает то же самое. Только рядом с Хваном он может себе это позволить.