Вкус соли на губах

Былью быль поросла, прошлое на будущее наложилось, а Сиреникс еще помнит тот момент, когда ушел в сторону и отдал власть над Винкс новому превращению. Сиреникс еще дрожит от удовольствия и мчится на полной скорости по голубой дорожке, бурным потомком мчится, быстрой рекой, вперед, вперед и вперед. Его час настал, его день пробил! Лови эстафету, кардинал, да лови же! Раньше так мчался Беливикс, раньше он, скрипя зубами, не отпуская, хватаясь за пестрые крылья, пытался удержать Винкс, когда змей, вертя своим хвостом, хохотал над паразитом и легким движением обволакивал их, получал доступ к телам их. Раздражался Беливикс - смеялся Сиреникс. А что Блумикс? А Блумикс мечтает, Блумикс видит во сне злость Сиреникса, как будет тот речами слащавыми его изгонять, свое не отдавать, гнать прочь пришлую трансформацию, а кардинал по праву сильнейшего лишь посмеется над змеем, мол, проиграл, холодный, проиграл, морской. Плыви в свой Бескрайний и оттуда голову не показывай, запрячься в пещеры глубоководные и там себя схорони. Проигрывай, змей, пресмыкайся. Но хитер Сиреникс и непредсказуем. Не злится, не гневается, не тянет фей на себя - лишь быстрее вперед подталкивает. Уходите, милые, уходите своей дорогой. Проиграл уже змей - ранил гордость свою, ранил глубоко. И не хочет испытывать больше этого мерзкого чувства, когда уязвляют твою гордыню. Гордыню Древних. Да и устал он уже возиться с шестью занозами. Что можно было исправить - исправил. В кого войти - вошел. Кого в Океан затащить - затащил. Свою работу змей сделал - заслужил отдых. Держи, красный, держи, кардинал. Твои теперь, добровольно отдаю. Жемчужина-то у меня остается. Дивится Блумикс такому чуду, ибо странен змей, странен до коликов в животе, которых у птицы нет.  А Сиреникс с интересом подмечает, что меняется кардинал. Нет боле начала женского - есть абсолютная бесполость. Что-то другое в его характере, мимике, жестах. Пляшет Блумикс весенними кострами до небес, вокруг которых водят хороводы девушки с венками гадальными на распущенных волосах. Пляшет лесными пожарами, оставляя черное пепелище. Пляшет одиноким огоньком. Пляшет маленьким мотыльком. Пляшет с темной ночи до самого утра, пляшет с песнями, огнем и радостью. Идет Блумикс - бегут за ним верные языки, языки пламени на коротеньких ножках еле поспевают за своим хозяином. Идет Блумикс, и расцветают огненные розы. Идет Блумикс, и земля под его ногами нагревается, брызжет из нее лава. Идет Блумикс, верно идет, зная, куда и зачем. Останавливаясь, смотрит на змея. - Вот и все, я тебя изгоняю. Заливается Сиреникс. Да лови, кардинал, эстафету. Лови и передавай следующим.  Не всем скопом, но по отдельности берет Блумикс девушек. Берет каждую за руку, обжигает приятным пламенем, согревает напуганные и дрожащие сердца, укрывает надеждой и Драконом.  Первой была Флора. Первой, потому что спасла свою сестру. Без магии, умом и телом своим спасла. В первый раз получила Энчантикс. Во второй - прилетел кардинал. Смеется Сиреникс и смотрит в зеленые глаза своей уже-без-пяти-минут-неносительнице. И Флора отвечает поднятым вверх большим пальцем и благодарной улыбкой. Улыбкой уверенного в себе человека.  Сиреникс помнит - хорошо помнит - как изводил ее. Ибо пришла после Беливикса Флора бесхарактерной совершенно. Раньше была просто скромница, была рассудительна - на скандалы не нарывалась, все решала миром и всех успокаивала. Но после того, как поглодал ее паразит, стала фея слабой, неуверенной в себе. Дрожащей стала, совершенно бесхребетной. Чуть что надумает - сразу в слезы. Накрутит себе мысль какую - сразу в себе закрываться, а другие и думать не думают. Потирал тогда лапы передние Сиреникс. Любил он, любил он таких нежной и фанатичной любовью. Таких слабых довести, упрекнуть, чтобы все ниже самооценка их становилась. И Сиреникс старался. Вылезал из своей старой кожи, но постоянно шептал Флоре на ухо ядовитые речи: - Ты слабая и безвольная. Ты ничего не можешь. День ото дня в этом он ее убеждал, и чахла с каждым днем Флора, вял прекрасный цветок. Изничтожил остатки ее достоинства, опустил на самое дно. Не жалеет таких Сиреникс - глубоко презирает. Хочешь жить - крутись и умей выстрелить. День ото дня Флора чахла, день ото дня загибалась, пока однажды, слабая, безвольная и бесхребетная, вдруг не закричала внутри себя нечеловеческим голосом, вспорхнула, понеслась вверх, заорала на змея и выгнала прочь. Конечно, он пришел к ней потом и позвал в соленый Океан, но это уже была не та бесхарактерная пустышка. Вернулась прежняя Флора, распустила свои лепестки, раскрыла яркий бутон. Прежняя Флора не сомневалась, прежняя Флора могла спокойно поговорить и выяснить печали свои, прежняя Флора... Была Флорой, но паразит оставил Сирениксу много работы. А теперь она вернулась и восседает внутри феи природы, глядит на Сиреникса с пониманием, знает, что виновата сама с подругами в своих бедах, но она фея, она одна из Винкс, она Флора. И усмехается Сиреникс. Усмехается потому, что своего добилась. С гордостью смотрит младшая сестра на старшую: вот эталон, вот пример для подражания. Ведь когда-то ты отдала за нее жизнь, фея природы, когда-то прыгнула в источник и спасла Миели. За что Энчантикс получила, милая? За что распустилась? Понимает Флора и благодарно улыбается. Ибо сама бы из ловушки собственной души не выбралась. Качает-покачивает на руках ее Сиреникс и перекидывает Блумиксу. Первая пошла, кардинал. Лови эстафету. Дальше идет двойная волна. В последний раз предстает Сиреникс перед Лейлой и видит перед собой взгляд, полный ненависти, торжества. Сгинешь же, змей. Выйдешь вон из моего тела и никогда больше не заимеешь надо мной власти. - Удачи тебе, Айша, - смеется Сиреникс. Молчит фея морфикса, ничего не говорит. Ибо помнит: хотел заставить ее спрыгнуть с высоких скал. Она меньше всего пострадала от паразита, но и на ней отыгрался Сиреникс, водил по душе когтями, вновь и вновь воскрешал во всех подробностях в голове Лейлы смерть жениха. Каждый день, каждую секунду. И ходила Лейла по ножам, но не плакала Лейла, боролась. И жизнь свою отыграла. А Сиреникс схлынул волной, и ее уже зализывает Блумикс. Со Стеллой не прощается Сиреникс, ибо разум ее слишком туп. Долго змей пытался до нее достучаться, долго искал путь-подход, но не было, не нашел. Стелла оказалась самой податливой для Беливикса, всю съел ее паразит, оставив уровень развития в зачаточном состоянии. Временами взрослая девушка, но чаще - ребенок, за которым нужно следить. Бился-бился Сиреникс, но не смог ничего исправить. Только перед Блум возник и попросил: следи. Следи мудрой матерью за несмышленным ребенком. Блум и следит, как бы Стелла не нашалила, как бы много с магией не намудрила. Следит и вздыхает, ибо лучшая подруга все льнет к ней, но уже не так, как раньше. Былью быль поросла, когда Стелла была просто эмоциональной девушкой, веселой девушкой. Говорила прежде, чем думала, но взрослой была, а теперь лишь ребенок. Потрудись-ка здесь, кардинал. Может, у тебя чего и получится. И вновь двойная волна. - Видишь, милая Текна: твоя взяла. Как ты думала, так и случилось. Новое превращение тебя спасло, новое превращение от меня избавило, - шепчет Сиреникс фее технологий, которая облегченно вздыхает, когда слышит песню Блумикса. Когда уже в переходном состоянии находится.  - Но уж Блумикс точно не будет изводить нас, как ты. Блум предусмотрела и это, - напряженно отвечает Текна, молясь про себя, что змей наконец ушел из головы. - Будь по-твоему, - Текна ликует, когда больше не слышит голоса водяной трансформации, с надеждой впитывает Блумикс. Делай свою работу, кардинал, принимай своих носительниц. А Сиреникс смеется, потому что Блумикс живее всех живых и дышит огнем. И слащавыми речами туманит напоследок голову Музы, которая в страхе шарахается от него. Для этой он придумал спектакль. Сценарист, режиссер и главный актер. Сломил ее гордость, опустил, унизил и бросил подыхать на пляже. Зато смог достучаться, смог образумить. И позже фея будет ему благодарна. Но сейчас шарахается, сейчас машет перед собой руками, уйди, мол, уйди, гад ползучий. И Сиреникс уходит, ибо пора. Последней змей кидает кардиналу Аватару Дракона. Над Блум Сиреникс работал, в Блум Сиреникс входил, Блум он имел чаще и больнее остальных, ибо мечтал совершить святотатство - войти в Дракона, подчинить Его пламя. И Блум раскрывалась, Блум шла навстречу. На Домино, в тот миг, когда ослабла фея, когда уже на земле лежала, Сиреникс сказал ей: - Да пробуди ты уже своего дракона! Воззови к нему вновь! И воззвала Блум, пробудила. Вспомнила о силах своих изначальных, вернулась к ним. Уверенная в себе теперь, сильная, она стоит перед Сирениксом и обнимает его за шею, прощаясь. И шепчет: "Спасибо". Целует соленые глаза и уносится прочь с Блумиксом, которого сама же и создала. Флоре первой довелось познать песню - Блум же была последней. Кардиналь, кардинал, кардиналь быстрее, беги быстрее, танцуй стремительнее. Зализывай огненными языками соленые раны. Зализывай и жги, жги так, как только умеешь. Слушает Блумикс, качает хорошенькой птичьей головкой и улетает с феями прочь, берет их под свои крылья. Сделает фей снова феями. Сиреникс еще помнит эти моменты, еще помнит. Былью быль поросла, а сейчас они вместе с Блумиксом лежат на Пиросе и смотрят на диких драконов. Безлюден Пирос, Островом кличут, а не планетой.  Блумикс уже завершен, лежит себе с бледной кожей, перетянутой грязными бинтами. Туго член перевязан, туго соски стянуты. И только волосы горят красные, горят и ползут по сухой траве. Дик и могуч Пирос. Буйствует здесь природа. Вулканы горят огненные, извергают лаву. Драконы дерутся, изрыгая из пастей своих пламя. Слышны раскаты грома - где-то собирается гроза. Уже ползут по небу лиловые тучи. По небу оранжевому, золотистому. Дикие здесь кустарники, много папоротников. Много камней, пустынь и огнедышащих гор. Пирос - остров дикости, буйства и первородства. Сирениксу здесь хорошо, потому что Пирос напоминает мир Древних. А Блумикс здесь рыба в воде: огонь вокруг, много огня, волосы его потому огнем и налиты. Хорошо кардиналу на Пиросе. Хорошо, ибо питают горячие источники. - Я поселюсь здесь, когда все закончится. Когда все забудут меня, - говорит Блумикс, а Сиреникс потягивается. Он тоже в человеческом образе: ради нового друга, ради Дафны. Но маска Торена сброшена - только истинное обличие. Крепкий мужчина и худощавый юноша. Сиреникс смеется, ибо Блумикс ему нравится. Огонь и вода. - А я остаюсь с ней. - Ты любишь ее... А вот что такое любовь, змей? И все ли трансформации любят? - интересуется Блумикс. Над ними летят драконы. Огромные драконы, дикие, яростные, изрыгают пламя, но трансформациям все нипочем. Они не боятся. А им ли, всесильным? Это их драконы обходят стороной, обходят, потому что знают, что здесь к чему. Сиреникс улыбается - аловолосый ему нравится, нравится до дрожи в животе. Его хочется научить, ему хочется показать. Блумикс отвечает лукавым взглядом рубиновых глаз, и Сиреникс с усмешкой наваливается на кардинала. Хороший ты мой, хороший. Их губы сплетаются в странной страсти. Сиреникс - ошпаренный-обожженный, Блумикс - облитый ледяной водой. Они шипят и пузырятся, но тем слаще прикосновения. Губы касаются, трансформации играются, руками лаская сути друг друга. Блумикс согревает холодную воду, а та тушит вечный пожар. Сиреникс зубами сгрызает бинты, зубами рвет все, освобождает стесненную грудь, а Блумикс дышит ему в плечо, позже - в спину, кусает, кусает, кусает. И целует губами, осторожно втягивая холодную кожу, оставляет засосы. На шее, спине, плечах. Кричит на все птичьи лады, когда Сиреникс входит в него грубо, с животной страстью. Здесь нет места нежности, только похоть и интерес. Блумикс раздвигает ноги, Блумикс представляет себя опытной шлюхой, Блумикс урчит, словно голодная кошка. И набрасывается на Сиреникс, рвет его волосы и целует в губы, а змей душит его в своих стальных тисках. Катаются на камнях трансформации, катаются под грозой, что на них движется, катаются под рев драконов и раскаты грома - лучший оркестр для этого секса. Кусаются, рвут друг другу волосы. Сиреникс прижимает к себе кардинала: не отпущу тебя никуда, не отпущу. А Блумикс мурлычет: не уйду никуда, не уйду. Так и милуются вдвоем, ибо нет ничего прекраснее, когда две трансформации понимают друг друга. Это не любовь. Это даже не страсть. Это забота со стороны одного и интерес со стороны другого. У Древних все заканчивается соитием. - Любовь - это когда больше нет тебя, а есть вы, - поучает Сиреникс. - Ах! - Блумикс смеется, когда змей снова входит в него. - И ты любишь ее. А остальные? - Не все. Энчантикс никогда не любил, - крик сотен птиц, и на секунду этот голос сильнее раската грома. Дует порывистый ветер, дует настоящий ураган, рвет алую шевелюру кардинала. Ах, совсем ты раскардиналился, огненный. - А ты любил. Омегу любил. - Паршивец... - Валтор нравился. И Дафну ты любишь. Ты многих имел. И меня имеешь, - Блумикс говорит с человечьими интонациями, но голосом Древнего. Ему не разрешал считывать себя змей, но кардинал своим зрением видит больше остальных. Даже больше Энчантикса. - Может, и у меня будет... - Может, и будет... И снова они молчат, снова катаются по земле, вгрызаясь друг в друга, желая познать. В страсти катаются, по камням острым катаются, раня спины, которые тут же заживают. А на скале под деревьями прячется Майя. За грозой пришла наблюдать жрица Пироса - секс трансформаций увидела. Благодать на нее снизошла. Молится Майя Дракону, а внизу вершится то, к чему и шло изначально все. Лови эстафету, кардинал. Поймал уже?  Так ложись под меня, хороший. Лег? Так слушай... Расскажу я тебе сказку дивную, расскажу, как открыл напоследок фее технологий секрет один, тот, что в недрах памяти ее лежал. Тот, что спрятал один демон рогатый. Болью пропитан секрет и воспоминаниями личными. Лежит Блумикс и урчит голодным котом. Слушать готовится. И Сиреникс начинает говорить. А где-то в Алфее бьется на кровати Текна, обхватив голову руками, желая прогнать открытые воспоминания прочь, но разве сделаешь это теперь? Хитер змей, лукав, сотворит напоследок подлянку. Вой фея, пока воется. Плыви Сиреникс, пока плывется. Кардиналь кардинал, пока кардиналится.