Схожий интерес

      Арсений заходит в «Центральную станцию» уверенно, — он здесь нередкий гость. Обходит все повороты на автомате, сдает пальто в гардероб, ловко огибает людей, пока идёт в уборную, где моет руки и, смотря на себя в зеркало над раковиной, поправляет пальцами растрепавшиеся питерским ветром волосы, немного их взъерошивая. Подмигивать своему отражению он, конечно, не будет, но такая дурацкая мысль появляется в голове, и он ей усмехается. Попов идёт до бара на автопилоте, глазами он в телефоне — пишет Матвиенко, что решил последовать его совету съездить расслабиться и перестать насиловать свой мозг из-за отбора среди дизайнеров в новый проект. Конечно, совсем он не перестанет — ему нравится его работа, а ещё он не умеет проигрывать. Но сидя дома, снова и снова переиначивая картинки, доводя свой мозг до кипения от цифр, и до белых кругов в глазах от ярких цветов и форм мебели, он точно себе не поможет, а после пары коктейлей раздражающий Гудков, у которого «взгляд свежее», потому что тот пришел только пару месяцев назад, а не пару лет, как Арс, перестанет маячить в голове, в конце концов он самый нелепый его конкурент. Арсений не успевает дойти до барной стойки — оборачивается на окрик и видит Егора, арт-менеджера, тот тянет ему руку и словно прожектор светит белоснежными зубами. — Привет, Арс, давно ты к нам не заходил, изменяешь нам с другими барами? — Егор облокачивается на стену, засунув руки в карманы широких брендовых джинс. — Скорее жестко ебусь с работой, — Арсений вообще-то не хочет обсуждать это, он ведь приехал абстрагироваться, так что надеется, что Егору будет не интересно вдаваться в подробности. — И приехал отвлечься, разумно, — Егор понимающе кивает, — тогда пулей в бар и пусть Эдик сделает тебе самое вкусное, на что вообще способен, иначе получит по жопе, так и передай. — Если он узнает, что ты его так называешь, то получишь скорее ты, — Арсений ему, наверное, не скажет. Но это не точно. — Я не думаю, Арс, что ты действительно хочешь сейчас тут стоять и обсуждать кто у нас с ним в паре больше любит быть отшлепанным, — кажется, что Егор флиртует, но с ним такое впечатление складывается даже когда тот просто молча смотрит. — Думаешь, Эд мне никогда не рассказывал? — Арс и не думает смущаться, и он вообще-то задаёт риторический вопрос, — всё-таки Эд его достаточно близкий друг, у которого язык без костей. Егор смеется и отправляет Арсения к бару, хлопая по плечу, а сам ретируется работать над очередным предстоящим мероприятием. Арсений видит в толпе знакомые лица и несколько симпатичных парней, и хотя он не планировал сегодня с кем-то уезжать, но подготовился все равно. Это, наверное, от его натуры — всегда быть готовым к любой ситуации, насколько это возможно. За стойкой он ловит взгляд Эда, пока тот оживленно разговаривает с каким-то широкоплечим парнем, со спины не видно лица, — весь в чёрном, он сидит слегка сгорбившись, и у него, кажется, кудрявятся волосы. Арсений садится на барный стул, через один от того парня, и Эд прерывает разговор с ним. Из-за “Пижона”, который шумно бьет из колонок на фоне, не слышно, что он говорит, но показывает ему на пальцах «5 минут» и подходит к Арсению, пожимая ему руку. — 5 минут, значит? Такой таймер ты поставил на увлекательную беседу с другом, которого долго не видел? — Арсений по-доброму сучится, улыбается и пользуется своей излюбленной тактикой «скажи о своем недостатке раньше, чем другие, и тогда его не смогут обсмеять». Ему стыдно, что из-за своих забот они действительно долго не виделись, и сейчас встретились не на запланированной дружеской встрече, а в баре, куда Арсений вообще пришёл даже не из-за работающего тут Эда, он ведь и не знал, его ли сегодня смена, а из-за того, что это самый комфортный и изученный гей-клуб в Питере. — Я шо ли виноват теперь в этом, Арсюх? Но я на тебя гнать не буду, всё понимаю, просто рад, что ты заглянул, — Эд точно не обижается, возможно, он просто и не умеет. — Если намутишь мне какой-нибудь невероятный нектар, обещаю не грузить тебя проблемами, заставляя уделять больше времени, чем остальным за этим баром и отпустить к тому мистеру, — Арсений кивает головой налево, но за всё время он так и не посмотрел, что за парень говорил с Эдом. — Попов, сегодня пятница, так что я и без этого не смогу тут с тобой подолгу зависать, но меня, конечно, так даже Егор не ревнует. Не заводись, малыха, я с ним о музыке запизделся, а с тобой и о любви могу, — он бессовестно ржет, копаясь за стойкой и делая Арсению коктейль. Арсений тоже заходится смехом, запрокидывая голову назад, и кладет ногу на ногу. Он слегка разворачивается на стуле, отталкиваясь от стойки одной рукой, и поворачивает корпус налево, чтобы вглядеться в зал, но чувствует на себе прожигающий взгляд. Виновник находится быстро — Арсений замечает, как собеседник Эда на него беззастенчиво косится, слегка повернув голову в его сторону. Арс смело переводит глаза на него, и тот сразу опускает взгляд на свой бокал, кажется, с виски, в руке. Из-за приглушенного света даже очертания лица плохо видно, Арсений не из робких — он начинает скользить по парню с изучающим видом, силясь рассмотреть. Тот сидит, откинувшись на спинку стула, в расслабленной позе — одна рука на столе, держит стакан, вторая на бедре разведенных ног, полуклассические брюки, водолазка, поверх которой блестит цепь, пиджак, и Арсений не ошибся — у него копна кудрявой чёлки, которая вихрами лежит почти на глазах, все пальцы в кольцах, и из-под рукавов выглядывают цепочные браслеты. Во всем этом узнается что-то знакомое, и Арсений чувствует то самое абсурдное прескевю, только не со словом, а с человеком. Когда он добирается до лица, которое сейчас к нему в профиль и удачно освещается вспышкой света, он отмечает удивительно прямой нос, а потом всматривается в черты, окидывая взглядом полностью, — общая картинка человека складывается, Арсений понимает, что точно его знает. Наверное, он слишком долго смотрел, так что парень резко и почти зло поворачивает на него голову и смотрит, нахмурившись. Когда Арсений пытается понять, удивлен ли он, его по плечу хлопает Эд, протягивая коктейль, и он разворачивается обратно на стуле лицом к стойке. — Эд, ты что, знаешь его? — Арсений ловит губами трубочку и головой показывает влево. — Арс, да чё ты прицепился к нему? Говорю же, сел за бар, попросил налить, спросил за татухи, как и все, мы запизделись о музыке и пришёл ты, — он начинает натирать бокалы, подозрительно смотря на Арсения из-под бровей. — Да нет, в смысле прицепился? Я просто думал, вы знакомы. — Ну теперь уже получается, шо таки и есть. Ты запал, что ли? Шуруй подкати тогда или ты уже забыл, как это делается? — Да я не трахаться сегодня приехал так-то. — А вот ты ему, походу, приглянулся, — Эд бросает взгляд в сторону парня, но Арсений и так всем своим левым боком чувствует на себе внимание. Он не удивлен, потому что понимает, какой эффект может производить, особенно, когда пошло всасывает коктейльную трубочку, сидя нога на ногу, отклячив бедро в узких джинсах с дырками. — Скорее, он всматривается, пытаясь разглядеть моё лицо. — Шоб прикинуть, как будет на нём сидеть? — Эдик, блять! Я серьезно, мы с ним знакомы. Они как-то совсем бестактно одновременно поворачиваются в сторону парня, но тот даже не думает в этот раз смущаться. Он на долю секунды смотрит на Эда, а потом возвращается взглядом на Арсения, да таким, что тот не знает, куда себя деть. Арсению почему-то неловко, — они работают с парнем в одной фирме, тот то ли топ-менеджер, то ли ещё кто, народу у них в офисе куча, а Арс чаще вообще на удаленке, но этого парня не запомнить было сложно — он на всех корпоративах забавно пьяный воет в караоке, ростом два метра, а еще иногда бывает на презентациях Арсения, и это всё оправдывается контролем со стороны начальства, хотя вообще-то он не его начальник даже через реального начальника. Куда более интересный вопрос — почему он тут, он вроде не гей? Арсений, конечно, тоже, но последние несколько лет чаша весов его бисексуальности всё-таки перевесила в сторону парней, с девушками он флиртует, но не больше. Они обычно после секса надеются на продолжение, хотя он соврёт, если не скажет, что некоторые парни тоже, но Арсений никаких отношений пока не хочет, а может боится, а может устал тратить время в попытках выстроить "то чистое и светлое”, в которое верит, а может, не может забыть Пташенчука, но Арсений не может забыть его только разве что из-за Эда, который так думает и периодически ему напоминает про последние его серьезные отношения. Арсений, закопавшись в мыслях, не осознаёт, что они просто смотрят другу в глаза уже долгое время, даже Эд ушёл к другим посетителям, и он, очнувшись, видит во взгляде напротив неприкрытую заинтересованность, залипает, отмечает, что парень выглядит очень ладным в такой одежде — в офисе у них нет дресс-кода и тот гонял в цветастых толстовках. Парень усмехается и отводит глаза, часто моргая, а потом с чистым взором смотрит опять и кивает на стул рядом с ним. Арсений берёт свой бокал и встаёт, чтобы подсесть, и в его голове проносится «Какого чёрта я послушался этого приказного жеста?». Его даже злит, что парень был уверен, что это сработает, и оказался прав. — Прекрати пялиться, — лучшая защита — это нападение, ну просто молодец, Арсений, так вежливо. — Но ты же тоже смотрел, — парень поворачивается к нему всем корпусом. — Я смотрел аккуратно, а ты именно пялился, и между прочим, это невежливо, особенно здесь. — Шутишь? Тут все друг на друга глазеют. Или есть какая-то градация и за какие-то конкретные взгляды тебя могут выебать в жопу? — Вообще-то действительно могут. Но только с обоюдного согласия, это приличное место. Но я не об этом, просто так не принято, если ты кого-то узнал — не привлекай внимания, человеку это может быть некомфортно. — Ты противоречишь своим словам, Арсений, потому что именно это ты и делал. Но ты зануда, так что не удивил, — он говорит это с легкой улыбкой, а у Арсения начинает внутри клокотать возмущение. — Чего? Ничего я не… — он осекается, они знакомы заочно и он даже не может вспомнить, представлялись ли друг другу, а тот точно запомнил его имя и говорит так, словно хорошо его знает. Непонятно, очаровывает это или пугает. — Если я тебя смутил, извини, — слегка касается пальцев его руки. — Не знал, что ты гей, — еще раз молодец, Арсений, растешь в своей тактичности, не ты ли минуту назад говорил что-то о вежливости? Хочется извиниться, но он не успевает. — Я пришёл с друзьями, — парень уходит от ответа и кивает на двух ребят, которые идут в их сторону. Один из них значительно выше, его лицо тоже кажется знакомым, Арсений сразу соображает, что тот из медийных, он держит руку закинутой на плечо у второго и что-то шепчет ему на ухо. — Добрый вечер, Дима, — тот, что повыше, протягивает руку для знакомства. — Я Арсений, — он подумал сказать, что знает Масленникова, но ведь не нужно привлекать внимание, что тебя узнали, особенно, если ты известный человек, хотя эти двое, кажется, даже и не скрываются. — Эмиль, — второй парень так же протягивает руку. Арсению кажется, что слишком много пар за вечер, хотя чего он ждал от гей-клуба? Надо было взять с собой Варнаву для равновесия, но она скорее наоборот навела шороху и попыталась бы его с кем-то познакомить с продолжением. — Шаст, мы поедем, у нас завтра съемка, ты как, остаешься? — Дима дергает головой в сторону Арсения. От этого обращения Арсений вспоминает, что у парня интересная фамилия Шастун, и следом в голове всплывает “Антон Шастун” как уведомление от сообщения, это чудом отложилось где-то на подкорках, и он испытывает облегчение — ему было бы неудобно спрашивать, Антон уверенно помнил его имя. Хотя оно у него редкое, они друг другу не представлялись, и вообще у Арсения плохая память на имена. Но хорошо, что вспомнил, всё равно. Арсений даже слишком увлеченно рассматривает бутылки на полках за баром, делая вид, что его никак не касается этот разговор, и ловит себя на странной мысли, что не хочет, чтоб Антон уезжал. — Да, ребят, я ещё хочу выпить, да и завтра мне никуда не надо, — Антон выразительно смотрит на Арсения и только дурак не поймет, что на самом деле он остался, чтобы поговорить с ним. — Тогда до связи, братан, — втроем они прощаются между собой, обнимаясь, и пара сдержанно кивает Арсению, который может поклясться, что видел, как Дима подмигивает Антону. — Их я тоже ни разу не видел здесь, — Арсений заговаривает первым. — Они тут редко бывают, в других клубах каких-то чаще, — Шастун пожимает плечами. — В других я их тоже не видел. — А ты прям такой частый гость гей-клубов, что всех посетителей в лицо знаешь? — Антон тихо смеется, но не издевается. — Бываю и иногда подрабатываю, так что публику обычно знаю. У Антона стремительно лезут брови наверх, и до Арсения доходит, как это прозвучало. — Нет! Не в том смысле! Ведущим, блять! — он срывается на какой-то истеричный фальцет. — Я понял, Арсений, просто было интересно, как быстро ты поймешь, что спизданул, — Антон заходится смехом и опрокидывает в себя остатки в стакане. Арсению становится неловко, а еще он чувствует напряжение в воздухе, которое скапливается между ними. Он засматривается на Антона грузным взглядом, чувствует, как его ведет от алкоголя, слегка встряхивает головой и оборачивается на танцпол. Доносится начало песни Michele Morrone - Feel It, и Арсений встаёт, отдернув пиджак. — Я хочу потанцевать, — безапелляционно заявляет он, и, не дожидаясь реакции, пробирается сквозь людей, ближе к центру зала. Мысль о том, что под эту песню скорее нужно трахаться, чем танцевать, проскальзывает в его сознании, когда он начинает пластично покачиваться под мелодию. Лучи от софитов играют, то погружая его в приглушенную темноту, то озаряя светом. Он слаженно выгибается, откидывая с глаз чёлку, нарочно наполняет движения страстью, догадываясь, как выглядит со стороны. Ему не нужно смотреть в сторону Антона, он и без этого чувствует на себе пристальный взгляд, но все равно это делает и спотыкается о тяжелую похоть в глазах. Арсений закрывает глаза и рисует в голове картинку, как Антон присоединяется к нему, как он прижимается сзади, сжимая руки на талии, тяжело дышит в затылок, и от этой фантазии ведёт, — он совсем отдаётся музыке и ощущениям, плавно и наверняка очень пошло со стороны, поглаживает себя руками, заводится быстро и направляет это шоу на внимание одного человека в клубе. Когда песня заканчивается, он разве что не кланяется, идёт в сторону Антона, чтобы снова присесть рядом и осушить свой бокал несколькими крупными глотками, — жарко, и он устал так сексуально выделываться. — Эффектно, — Шастун не утаивает, что вовсю глазел, ещё бы, — для него разыграли целое представление, почти приватный танец. — Спасибо. Твои друзья ушли, но ты всё равно остался здесь, так что отмазка, что ты просто за компанию сюда заглянул, а так натуральнее йогурта, не сработает, — Арсений меняет тему на более заинтересовавшую его, — натуралы обычно так просто не остаются, — и не смотрят так на других парней, пока те танцуют, заканчивает про себя Арсений. — Почему? Я не ушел, потому что встретил тебя. — Антон играет с ним в какую-то игру. — И резко стал геем? Понимаю, передо мной сложно устоять, — Арсений насмешливо-вульгарно раскидывается по стулу. — Поэтому я сижу, — Шастун заявляет это так серьезно, что Арсению становится неловко. — Ну, знаешь, как говорится — “Если б не схожий интерес, нас бы не было здесь”, — Арсению интересно, чем закончится это парирование. — Никто так не говорит, Арсений, это песня, — Антон слегка крутится на своем стуле, — не думал, что ты сидишь в тиктоке. — Сижу. И в тиктоке, и в инстаграме, и в контакте, и даже в твиттере. — Если начнешь сидеть в одноклассниках, скинь ссылку, буду ставить тебе там оценки под фотками, — Антон улыбается, закусывая губы. — А ты если начнешь сидеть на членах, скажи, я может подскажу… — Попова несет, тут он уже чувствует, что перегибает, и опасливо косится на Шастуна, открывая и закрывая рот в попытке подобрать слова для оправдания, но Антон отвечает таким низким голосом, что его пробирает насквозь. — Только если на твоём. — он уже не улыбается, а просто смотрит из-под бровей. Попову хочется тупо закричать что-то вроде “Так и знал!” и вскинуть кулак в победном жесте, но это будет слишком глупо. — По пятницам я снизу, — брякает Арсений, от незнания, как реагировать. Это вообще-то шутка — он почти всегда снизу, и он тут же весь напрягается от предвкушения ответа. — Как пожелаешь, Арсений. — Антон наклоняется к нему близко, и хотя музыка играет громко, кажется, что шепчет ему прямо в ухо, а у мурашек Арсения появляются свои мурашки. Арсений не знает когда, — наверное, пока он танцевал, — но Антон заказал себе ещё один стакан виски, который был полон. Этот факт иррационально расстраивает, как будто они действительно собираются ехать заниматься сексом, а это их тормозит — глупости какие-то, Антон ведь просто шутит, они оба выпили, хотя и недостаточно, чтобы не соображать, что говоришь и делаешь, и неважно, что Арсений чувствует, как от него самого сквозит развратным желанием вперемешку со стыдом, и в конце концов, они столько лет терлись где-то рядом, и не было ни намека на какие-то отношения, чтоб сейчас, встретившись в баре, поехать переспать и мозолить потом друг другу глаза или избегать на работе? Арсений как может ищет оправдания, игнорируя тягучий жар внизу живота. Он хочет сказать Антону, что собирается выйти подышать на воздух, стрельнуть у него сигарету (откуда он помнит, что Шастун курит?), но когда поворачивается в его сторону, то почти натыкается на его лицо — Антон подвинулся к нему очень близко и смотрит затуманенным взглядом исподлобья, положив руку на спинку Арсова стула, от него пахнет чем-то молочно-медовым, Арсений резко вдыхает воздух, которого и так очень мало между ними, и облизывает губы, мечась между глазами и губами Антона, а тот, видимо, принимает это за немое согласие — и прижимается губами. Он целуется осторожно, как будто не тупо его хочет, — не пытается пропихнуть в чужой рот свой язык, только прихватывает губы по очереди и перемещает руку Арсению на талию, от чего тот слегка прогибается в спине, и его ведет от нежности движений. Они сидят на расстоянии, и Арсений не знает, куда деть свои руки, когда Антон плавно скользит ладонью с поясницы по спине на шею, сжимая ее пальцами, от чего хочется почти позорно проскулить в поцелуй, но Арсений лишь удовлетворенно мычит. — Не сдерживайся, Арсений, — Шастун отрывается от губ и, невесомо касаясь кончиком носа виска, шепчет это в ухо, опаляя горячим воздухом. У Арсения от такого сносит голову, и он переводит застланный взгляд на парня, замечая бесстыдную ухмылку на лице и милую родинку на носу. — Я хочу выйти на улицу, — голос у Арсения хрипит, и он сглатывает, не понимая, почему невинная, по сравнению с его опытом, близость так на него действует. — А продолжить ты не хочешь? — Антон отодвигается, давая встать. — Хочу, но не здесь же, — отвечает, как очевидную истину, недовольно хмурясь. Шастун согласно хмыкает и достает телефон, что-то набирая на экране. — Держи, я вызвал такси, ко мне, если ты не против. Можешь подождать на улице, а я пока расплачусь за напитки, — он протягивает смартфон Арсению, и тот скептично забирает, не представляя, чтоб сам так кому-то доверил свой телефон. Антон светло улыбается и оборачивается на бар, в поисках Эда, а Арсений уходит к гардеробу, только мимолетом задумываясь, что не попрощался с другом, но тот, конечно, всё поймет. На улице подозрительно тепло для ранней весны в Петербурге, и Арсений, заметив компанию из трёх молодых людей в паре метров от дверей клуба, идёт к ним, чтобы стрельнуть сигарету, — у Антона он, естественно, не попросил, потому что в смятении вылетел из клуба, лишь бы побыстрее остудиться. — Добрый вечер, молодые люди, не угостите сигаретой? — на него оборачиваются все, кроме парня, смотрящего за ним прищуренным взглядом с самого выхода из клуба. — И огонька может еще, пацан? — неприятно ухмыляется один из них. — А можно чуть повежливее? — у Арсения пережимает дыхание, но не такой уж он пацан на их-то фоне, чтоб так с ним разговаривать. — И нет, благодарю, зажигалка у меня есть, — он сам достаточно любезен, но понимает, что сигарету ему здесь вряд ли кто-то даст. — Это и было повежливее, голубок, — отвечает самый высокий из них. — Мы тебе щас в очко всю пачку запихаем, если не отойдешь подальше, чтоб на нас твоя пидоросня не перебросилась, хотя наверняка тебе это только понравится. — Вообще-то, ориентация не передаётся воздушно-капельным путем, это не так работает, и вы сейчас лишь продемонстрировали вашу невежественность. — Арсению не хватает только поправить очки, отодвинув их указательным пальцем вверх по переносице, а еще, видимо, инстинкта самосохранения, потому что он явно нарывается. — Ты чё такой борзый? — тот, который молчал и смотрел на Арсения с самого начала, сплевывает на асфальт. — Я…— Арсений уже понимает, что, возможно, придётся драться, и хотя он старше и крупнее каждого из них, — он один, а их трое, как открывается дверь клуба, и Антон в три широких шага подходит к нему, вставая спереди, ближе к компании. — Что здесь происходит? — он повышает голос, смотря в сторону ребят, и его выражение лица не предвещает ничего хорошего. — Ещё один, нарисовались и хуй сотрешь…— недовольно бубнит себе под нос один из шпаны, словно перетрусил. Еще бы, теперь их двое, и они точно выигрывают в весовой категории, а Шастун так вообще возвышается над всеми и выглядит грозно с высоты своего роста, в своём тотал-блэке. — Он не…— Арсений не успевает ни договорить, ни сформулировать, потому что Антон его отодвигает за спину правой рукой, держа её на весу. — Арсений, помолчи, — говорит он за спину, и тот стихает. — Хуй ты себе дома об кулачок стирай сколько хочешь, я не об этом спросил. — Шастун обращается теперь в сторону парней, становясь громче, а Арсений чувствует себя как в меме, где он — нежное, беззащитное и ранимое существо, а Антон — его бешеный. — Мужик, ты просто следи за своей принцессой, чтоб он базар фильтровал, а то лечить нас удумал. — самый высокий тушит бычок носком кроссовки и беспечно засовывает руки в карманы, явно демонстрируя “белый флаг”. — Действительно неразумная затея, очевидно, вам лечение не поможет. — едко бросает Антон, как будто тоже нарываясь. — Уймись, Шаст, пойдем отсюда, — Арсений тянет его как ребенок за рукав, перехватывая руку в свою. — Там наше такси приехало. Антон стоит и смотрит злобным взглядом на компанию, ожидая ответа, но Арсений не хочет портить вечер бессмысленными драками. — Я сейчас уеду один, — Арсений отпускает руку и делает шаг назад. Все парни теряют интерес к Антону, переводя взгляд на Арсения, словно в ожидании сцены семейных разборок, сам Антон встает вполоборота, и, смотря на недовольного Арсения, хмуро кивает. — Доброй ночи, les enfoirés, — бросает Антон в их сторону и идет к Арсению. Они слышат растерянное “Че?” в их спины, Антон почти невесомо кладет руку Арсению чуть выше талии и они уходят в направлении такси, на котором время ожидания наверняка уже превысило допустимое количество. — Ты знаешь французский? — тихо посмеиваясь, спрашивает Арсений. — Нет, я знаю группу с таким названием и точно знаю перевод, — остановившись рядом с машиной, Антон кладет руку на крышу. — Ты как? — он взволнованно поднимает глаза на Арсения. — Всё в порядке, спасибо, что заступился, рыцарь, теперь можешь проводить меня домой. — Вот ты выпендрежник, конечно. Неудивительно, что чуть не отхватил за пять минут, что меня не было, — посмеивается Антон. — Кто бы еще там отхватил! Ты видел, как я стоял? Абсолютно готовый драться! — возмущается Арсений и демонстрирует стойку, как раз не выражающую готовность к бою — ноги на ширине плеч, а руки, согнутые в локтях за головой, как будто он на пляже. — Да? А со стороны кажется, чтоб тебя избивали. — Ну, если б сбоку на меня нападали, то они в локти бы как раз так уперлись, и, возможно, вырубились бы! Кто знает… — Арсений вскидывает руки, а Антон скрипуче заливается смехом. — Какой же ты…— Антон смущенно покачивает головой. — Садись давай, Рембо, — он открывает заднюю дверь такси, пропуская Арсения вперед, а потом залезает рядом, и, не задумываясь, сцепляет их мизинцы. Арсению кажется этот жест слишком чувственным, и он робко отворачивается в окно. Он уже не думает, что не собирался сегодня ни с кем уезжать, а крутит в голове, что для одного вечера с малознакомым парнем он чувствует слишком много, и он не уверен, что это связано с количеством событий, а не с самим Антоном. Он обещает подумать об этом на досуге, но сейчас слышит рядом негромкое шуршание, и следом чувствует переместившуюся Антонову руку на свое колено. Тот оглаживает его кожу через дырку на джинсах, забирается пальцами глубже, а потом ведет по внутренней стороне бедра чуть выше, несильно сжимая, и Арсений покрывается румянцем. Он косит глаза на Антона, а тот беспечно смотрит вперед через лобовое стекло и его лицо не выражает ничего, как будто не он сейчас шарит в опасной близости от чужого члена, сидя в такси. Арсений хочет вымученно застонать — весь вечер его кинк на публичность осторожно дразнят. Когда Антон снова повторяет свой маршрут по его ноге, Арсений перехватывает его руку своей на уровне середины бедра, и Шастун поворачивает голову, слегка подняв брови, и улыбается, словно нашкодил, как и планировал. — Скажи, как мне тебе отдать за коктейль? — Арсений начинает говорить о чем-то отвлеченном, чтобы скрыть смущение, накатывающее возбуждение и предвкушение. — Если ты хочешь взять у меня номер телефона, мог бы так и попросить, — отшучивается Антон, — никак не отдать. — Я серьезно, Антон, — Арсений вообще-то в состоянии сам за себя заплатить, это всё не оговаривалось, и вообще, он за равноправие. А еще мимолетом он задумывается, что это не самое бюджетное место, и бог знает, сколько он бы там оставил за все время, если бы не Эд со своими периодическими “Это за счёт заведения”. — Я тоже, ничего мне не надо, я тебя захотел угостить, позволь мне это сделать. — Но я могу сам…— начинает Арсений, но тут же оказывается припечатан к месту серьезным взглядом. — Я знаю, что ты всё можешь сам. Но я не обеднею от одного коктейля, и мне будет приятно. Только если тебя это не оскорбляет, Арс, — смягчающимся к концу предложения голосом отвечает Антон. Он первый раз называет его сокращенной формой, и Арсений не всем позволяет это, но не “Сеня” и на этом спасибо, а ещё ему нравится, как это мелодично звучит из уст Антона. — Ладно. Спасибо. — Он как-то робеет всем своим нутром и легко чмокает Антона в щёку, сам не осознавая, что вкладывает в это движение. Они доезжают быстро, и Арсений узнает район Парка Победы. Выходя из такси, Антон придерживает его за руку, и Арсений чувствует себя совсем уж как барышня на целомудренном свидании, хотя они очевидно идут не чай пить. Антон не соврал, когда говорил, что не обеднеет, потому что ЖК выглядит очень авантажно, и лезть в чужой кошелек как-то не хочется — это совсем невежливо, но, видимо, мысли Арсения читаются по его лицу, которое он задрал вверх, смотря на дом с приоткрытым ртом. — Мм, да, я, в общем-то сам не думал, что у менеджера вместе с приставкой “топ” прибавляются еще и нули к зарплате, — неловко мнется Антон, словно отвечая на вопросы Арсения. — У тебя еще в гараже, наверное, «Ламборгини» стоит, а на заливе яхта? — Арсений думает, не слишком ли эта шутка бестактная. — Нет, только тахо перед домом, — смеется Антон и берет под руку. — У тебя какие-то комплексы? — по-доброму язвит Арсений. — Не, я просто всегда мечтал о большой тачке, ещё когда жил в Воронеже. Я слушал рэп и представлял себя крутым парнем за рулем огромного джипа, — делится Антон, пока они идут до подъезда. — Ты из Воронежа? Так и не скажешь, — удивляется Арсений. — Это сейчас, а когда только приехал был чисто воронежский пацанчик, — Арсений не помнит, как выглядел Антон даже пару лет назад в фирме, может, оно и к лучшему, — но это же стереотипы всё, как и про большую машину и маленький член. — решительно заканчивает Антон. — Это мы еще посмотрим, — такой чудаковатый флирт у Арсения, — а я из Омска. — Ну вот, и как по тебе это понять? Ручного медведя я не вижу, хотя одеваешься ты как будто реально не мерзнешь, — отбивает Антон. — Я мерзну, просто выпендриваюсь, — похоже, сегодня Арсения пробило на честность. — И глаза. — А что с ними? — Красивые, лазурные такие. Как будто ты кусочек Байкала с собой привёз. Хоть я и знаю, что от Омска до него приличное расстояние, — Антон пропускает Арсения в подъезд, и он рад, что Антон сейчас смотрит в его спину — непозволительно часто приходится краснеть сегодня, и вот опять. Не то чтобы он никогда не слышал комплименты своим глазам, это в нем как раз отмечают чаще всего, но почему-то Антон делает это по-особенному. Лифты такие же щегольские, как и сам дом, — светлые и широкие, с растянувшимися по периметру зеркалами, похожие на уменьшенную версию холла на первом этаже. Арсений заходит первым и встает спиной возле панели кнопок, утыкается в свое отражение напротив, а Антон, нажимая нужный этаж, скользит пальцами по пальцам, перекрывает ему обзор, останавливаясь напротив, проходится пытливым взглядом снизу вверх и упирается рукой над левым виском. От такой близости Арсений судорожно вздыхает, как-то загнанно переводя глаза в Антоновы. Он не придумывает, что сказать, когда Антон склоняется, обдавая шею теплым дыханием, и целует в чувствительное место за ухом, — словно зная, куда бить, — а запрокидывает голову чуть назад, упираясь затылком в зеркало, и ощущает, как предательски подкашиваются коленки. Мысли должно выбить, как пробки в старом доме, но их вихрем закручивает между отголосками здравого рассудка, потому что Арсению боязно от такой внезапной острой реакции. В такси он ещё пытался сбросить всю ответственность на алкоголь, хотя уже тогда понимал всю глупость оправдания, — не столько он выпил, а сейчас он тем более стеклее трезвышка, всё давно выветрилось. — Приехали, — вырывает его из размышлений Антон, утягивая за руку из лифта. Скорее приплыли, — думает Арсений, заключая в голове, что этот парень ему нравится совсем не так, как должен нравиться малознакомый, пусть и коллега, по внезапному, случайному, хоть и обдуманному, сексу. Антон открывает дверь, не выпуская руку Арсения из своей, снова пропускает его вперед, в коридор квартиры. От резкого перепада из света в темноту Арсений теряется в пространстве, задевает какую-то мебель с тихим “Бля”, и Антон щелкает выключателем сбоку. — Не ударился? — он уже стянул обувь, — когда только успел расшнуровать свои высокие броги, и теперь вешает куртку в приоткрытый шкаф возле входа. — Нет, только чуть не снес тебе что-то, — Арсений отдаёт ему в протянутые руки свое пальто. — Ну почему же “чуть”? Голову ты мне снёс конкретно, — невозмутимо, как будто сообщает о погоде и не ждёт ответа, отвечает Антон, отходя вглубь квартиры, и включает свет в гостиной. Арсений снова теряется и не знает, что ответить. Обычно такие поездки заканчивались, — точнее начинались, — с агрессивных раздеваний друг друга в коридоре, сбрасыванием вещей, прижиманий к стенам и другим поверхностям, и сексу на них же, не всегда доходя до спальни, но не с заботливого забора одежды и громогласных комплиментов, и если Шастун сейчас предложит ему чаю, Арсений усомнится в истинных целях пребывания здесь, хотя удивлён не будет. — Арс, ты чего завис? — Антон стоит в проходе, вопросительно подняв брови. — Может, чай еще пойдем попьем? — Арсений всерьез думает, не сказал ли он свои последние мысли вслух, не читает же их Антон, в самом деле. — Задумался. На чем мы остановились? — Арсений заигрывающе подходит, стягивая пиджак. — Мм, смотря когда, — Антон сжимает руки на талии, поглаживая, и тянется к шее, — если в клубе, то на этом, — он прихватывает кожу губами, — если в такси, то на этом, — и приподнимает ногу Арсения на весу, проводя по бедру, — если у дома, то на этом, — и он, подумать только, — целует Арсения в прикрытые от удовольствия веки, — или чай, — заканчивает Антон, упираясь лбом в лоб и прижимаясь ближе. — Кофе, потанцуем? — медленно заключает Арсений, ругая себя за такую избитую шутку. — Пиво, водка, полежим, да, — смеется Антон, — серьезно, Арс? Ты в клубе, по-моему, натанцевался. — Тебе понравилось? — Настолько, что повтори ты это сейчас здесь, я вряд ли спокойно досижу и до середины, — они так и стоят между комнатой и коридором, в объятиях, смотря друг другу в глаза. Привычка Арсения зацикливаться на чем-то, словно это поможет контролировать свой мир — губительна, из-за неё он может упускать другие, куда более значительные вещи, а сейчас и вовсе чувствует себя странно, настолько, что несмотря на желание, он тормозит и ощущает какую-то глупую беспомощность. Это не ускользает от внимания Антона, и он встревоженно отходит назад, словно не желая нарушать чужое пространство. — Что-то не так? — руки с боков он не отпустил. — Нет-нет, всё нормально, — Арсению для внятного ответа ничего не приходит в голову, и он даже думает отпроситься в душ, хотя ему туда не надо, — он же был дома несколько часов назад. — Если ты перехотел, я не настаиваю. Можешь остаться у меня просто поспать, или я вызову тебе такси домой, или можем правда пойти попить чай и просто поговорить, — Антон не представляет, насколько он не помогает ситуации тем, что вовсе не обиженно и понимающе говорит это. — Мы можем продолжить, правда, я просто…— растерянно начинает Арсений, нелепо потянувшись ближе. — Так, Арс, всё, стоп, ты явно сейчас витаешь где-то не здесь, — Антон прерывает его, отодвигая от себя за плечи, — мы не будем трахаться, пока ты…такой. Ну то есть пока ты в таком… Короче, я предпочитаю, чтобы в процессе партнер был в сознании. — Ладно. Сделаешь чай? — как-то легко соглашается Арсений, понимая, что Антон прав. Тот кивает и разворачивается в гостиную, жестом показывая, чтобы Арсений шел за ним. Они проходят сквозь комнату левее и попадают в кухню, с такими же высокими, как в клубе, стульями за похожей барной стойкой в уменьшенном варианте. Арсений садится на один из них, пока Антон заваривает чай, стоя к нему спиной и стуча дверцами, и только сейчас осматривает квартиру. Зал, так же как и коридор, в темных графитовых тонах, со сдержанной мебелью, острыми углами, и на фоне этого яркие вещи, разбросанные по квартире, выделяются особо сильно, — плакаты в рамках, развешанные на стенах, книги, лежащие на тумбочках, толстовки на чёрном, кожаном диване как из порно, посреди гостиной. Кухня наоборот отличается белизной, все шкафы и поверхности белые или серые, за исключением темно-красных стульев, и Арсений со своим профдеформированным мозгом думает, что ванная должна быть такая же. — Прости, я не прибирался особо, не думал, что вернусь домой сегодня не один, — уловив взгляд Арсения, виновато произносит Антон и ставит чашку перед ним. — Я не поэтому смотрю, просто выглядит стильно, — Арсению, несмотря на всю его педантичность и любовь к порядку, вовсе не кажется, что в квартире не убрано. — Я сам обставлял, хотя в дизайне не понимаю ничего — это сложно, — со всей скромностью отвечает Антон, отхлебывая чай, сидя напротив. — Подожди, а ты разве не для этого поехал, чтоб кого-то подцепить? — повисает на предыдущем сказанном Арсений. — Я… Нет, я вообще-то обычно так не делаю, — тушуется Антон, и у Арсения появляется ещё больше вопросов. — Но я же здесь. — Да. Но ты — другое. — как-то обременённо говорит Антон, опуская глаза. — Почему? — возможно, будь это совсем незнакомый человек, которого Арсений видел бы первый раз, он бы сейчас слегка насторожился, если не испугался. — Потому. Просто — другое, и всё. Поверь, ты не готов сейчас к этому разговору, — Антон ласково улыбается. — Нет, объясни, — упирается Арсений. — Я думаю, что это неразумно, ты сейчас и без того какой-то потерянный, не хочу грузить тебя ещё больше. — Да я как раз поэтому такой! — такая беспочвенная учтивость начинает злить. — Что? Почему? — Антон тушуется. — Из-за тебя! Потому что ты такой со мной, не знаю, странный... Нежность сочится из твоих касаний, простреливает во взглядах, ты говоришь красивые комплименты, обычно всё не так. Я не привык, поэтому не понимаю, и меня это путает! — с языка срывается резкое и правдивое. — А как обычно бывает? На тебе срывают одежду, не доходя до спальни, и нагибают без смазки в коридоре? — опешивает от такого напора Антон, тут же умолкая. — Прости, это было грубо. — Вообще-то, частично, это правда, — со стороны такая картинка звучит так невкусно, что даже признаваться Арсению немного стыдно. — И тебе такое нравится? — аккуратно интересуется Антон. — Не то чтобы… Наверное, нет. Обычно было скорее грубо, чем страстно, но я как-то не особо парился, это же просто разовый секс, я их больше не увижу. — А меня увидишь, — заявляет Антон, и это рисуется проблемой, — они были ебланы, вот и всё. С тобой по-другому надо, я так точно не хочу. — А как со мной надо? Почему? — Арсений себя уважает, но священного таинства над сексом не понимает. — Арс, мне действительно нужно тебе кое-что рассказать. Но нам потом пересекаться на работе, и я не хочу, чтоб ты меня избегал. И вряд ли после этого разговора будет секс, хотя это не самое важное, — говорит человек, который привез его с этой целью? Арсению становится обидно за себя, и он хмурится. В голове тараканы начинают биться за территорию, и какие-то пазлы соединяются, выдавая разумную, как кажется, мысль. — О боже, ты натурал? — Арсений оскорбленно стонет, впиваясь сердитым взглядом. Конечно, Антон просто засомневался в ориентации и решил проверить себя, сходив с гей-клуб, а тут карт-бланшем выпала встреча с Арсением, с которым будет проще первый раз — не придется тратить время на знакомство, ведь они уже знают друг друга, так еще и уламывать не пришлось, он чуть сам из штанов уже на баре не выпрыгнул! Вот откуда столько галантности и красивых слов — он привык, как с девчонками. — Что? Нет! Арс, я гей, — как простую истину выражает Антон. — Точно? И ты не проверяешь сейчас устойчивость своей гетеросексуальности? — Так просто подозрения у Арсения не снимутся. — Точнее некуда, я гей, и уже давно это про себя понял. Думаешь, я бы так легко подкатывал к тебе, будь это мой первый раз с парнем? Откуда ты вообще это выдумал? — растерянно спрашивает Антон. — Глупость сказал, извини. Просто придумал себе что-то в голове и подогнал под это твое поведение, ты просто обращаешься со мной так… Не знаю, как объяснить, ты же понимаешь. В чем тогда дело? Антон тормозит, приглаживая светлые кудри и вытирая ладони о штаны, будто они вспотели от волнения. — Я думаю, что влюблён в тебя. Арсений застывает, приоткрыв рот в изумлении, встряхивает головой, словно очнувшись. — Что? В каком смысле? — В прямом, как есть. В это так сложно поверить? — Н-нет, я просто не понимаю… Мы же никогда толком не…— мысли начинают хаотично разбегаться, выдавая абсурд, но он решает ничего не додумывать самостоятельно. — Объясни. — Мхм, ладно, с чего бы начать…— Антон набирает воздуха, настороженно оглядываясь. — Ты мне понравился сразу, я заметил тебя в первый же день, как ты пришёл. — Я пришел позже тебя? — Арсений хмурится, ему казалось, что раньше. Он очевидно старше Антона, поэтому такой сценарий сам сложился в голове. — Да, я пришел за год до тебя. Так вот, ты носился там по всем этажам, о чем-то у всех спрашивал, увлеченно слушая, и привлёк мое внимание. Я тогда о чём-то говорил с Димой, он у нас переводчик, если не помнишь, а он мой лучший друг и знает, что я ну, гей, он увидел, как я на тебя палю, подбил меня к тебе подойти. Ты этого даже, наверное, не помнишь. Я тогда ссал так, что заикался как черт, и забыл сказать, как меня зовут. Но твоё имя запомнил, оно же у тебя необычное. Но ты так был захвачен, что от одних к другим бегал, такой деловой, я и сказать ничего не успел, как ты уже в закат умотал. — Это на меня похоже, — тихо смеется Арсений, кивая, — я действительно тебя не помню, прости. Эту ситуацию помню, но вместо лица собеседника — смазанное пятно, — ему даже жаль, такое красивое ведь пятно оказалось. — Я был на таком кураже, что никого не запомнил, с именами, кстати, у меня тоже беда, так что даже если бы ты и представился… — Как меня зовут? — Не настолько беда, Антон. — Ладно, я просто на всякий случай проверил, — Антон, видимо, как-то упускает, что так и не говорил, как его зовут, Арсений просто откуда-то это знает и помнит, но это даже к лучшему — не придется объясняться. — Я слышал полгода назад, что всех топ-менеджеров всех отделов хотят сменить, вместе с замами. И что, ты не ушёл из-за меня? — Извини, Арсений, но нет, — Антон смеется, — ты, конечно, классный, но просто так совпало, что я один из немногих, чья работа устраивала совет директоров. Потом мы часто виделись на презентациях, выездах, массовых командировках, мероприятиях, но как бы я ни терся рядом, ты успешно меня не замечал. — Я вообще редко на кого-то обращаю внимание. Я бы заметил, если б ты подошёл. Почему, кстати, ты за всё это время ни разу не подошел? — Я не знал, что ты тоже гей. — Бисексуал, — на автомате исправляет Арсений. — Ладно, бисекусал. Я этого не знал и боялся, что ты дашь мне в жбан. Тем более, где-то спустя пару месяцев, как ты у нас работал, я стоял в курилке и увидел, как тебя встречает какая-то высокая красотка, решил, что это твоя девушка, и все мысли и силы, которые я собирал в кучу, чтобы подойти позвать на свидание, я послал нахуй. — Это Катя, и мы не встречались, у нас вообще никогда ничего даже близко не было. — Ну, вы шли под ручку, так что мой мозг все достроил сам. — Мы просто близкие друзья, познакомились, когда я покупал…блин, не важно, — Арсений как-то резко замолкает и краснеет. — Что покупал, Арсений? Запрещенка какая-то? Оружие, наркотики? — Дурак, что ли? Нет! — Я шучу, расслабься. Тогда что? Ты так покраснел, почти в цвет со стулом стал. — Да в секс-шопе мы познакомились, она там работала, а я пришел себе всякие штучки купить, ну, ты понял. — Понял. А чего так заалел-то, в этом ничё такого нет, у меня тоже пара приблуд имеется. Не знал, что ты такой застенчивый, в клубе за тобой этого не наблюдалось. Тем более, ты на корпоратах иногда так на баре отжигаешь, что я думаю, что ты можешь догола раздеться и не моргнуть. — Мне раздеться? Не моргать не обещаю, — вдруг смелеет Арсений. — Если ты не хочешь узнать до конца историю, то можешь, конечно. Или тебе так комфортнее будет слушать дальше? — Антон веселится, не ведясь на провокации. — Почему ты не попробовал со мной просто подружиться? Не обязательно ведь было сразу звать на свидание, — Арсений решает, что узнать ему все-таки хочется. — Да ты ж неуловимый, вечно где-то носишься, скачешь, пропадаешь. Да и я струхнул как-то. Решил, что издалека наблюдать проще, знаю, что как трус. Носил тебе иногда кофе, даже пирожные какие-то оставлял на столе. — Честно говоря, я думал, что это девчонки из архива. — Дима говорил, что надо было записки оставлять, но я решил, что это совсем как-то не по смелости… Сейчас, кстати, я тоже хуёво сделал. Увидел тебя в клубе и понял, что вряд ли ты натурал, который зашел туда водички попить, видно было, что ты там не первый раз. И вместо того, чтобы нормально познакомиться, позвать всё-таки куда-то, привез тебя трахаться. Как будто тупо хочу тебя, но это не так. — Так ты не хочешь меня? — в который раз оскорбляется Арсений. — Хочу, Арс. Но еще я хочу узнать тебя ближе. — Внутрь — куда уж ближе? — Я серьезно, Арсений. — Но с чего ты взял, что влюблен в меня? — Арсению это льстило, определенно. — Ты же, вот именно, что совсем не знаешь меня. Вдруг ты влюблен в образ, который сам себе придумал на основе того, что видел? — словно посмотреть на солнце, что тебя ослепляет, а потом прозреть. — Я не спорю, Арс, но мы же сейчас сидим, разговариваем, и меньше нравиться ты мне не стал. И в этом суть — я хочу узнать тебя, а не то, что я себе представил в голове. — Почему я? Что во мне такого? — Арсений вовсе не считает себя тем, кто не заслуживает внимания, но самобичевания входят в чат, даже нет — они никогда оттуда не выходят, всегда онлайн, и он знает и признаёт, что довольно несносен, так что большую часть времени его все же приходится скорее терпеть, чем любить. — Ты же в курсе, что это не так работает, правда? — озадаченно спрашивает Антон. — Люди влюбляются не почему-то. Я просто увидел тебя, и что-то в тебе меня зацепило. То, как ты говоришь и как двигаешься, как шутишь, твои глаза и забавный нос, как отдаешь себя работе, как горишь своими задумками. Лично мне не нужно было много рефлексировать, чтобы понять, что я запал на тебя. Я не могу быть уверен, что ты мне будешь и дальше нравиться, но я хочу это проверить. Так ведь и происходит — люди знакомятся, появляется человеческий интерес, они узнают друг друга ближе и от этого пляшут. Если тебе это самому нужно, конечно. Арсений любит одобрение — ему это как коту сметана, — но ненавидит быть уязвимым. Поэтому редко впускает кого-то в свою жизнь, редко вступает в серьезные отношения, редко доверяет кому-то по настоящему. Ведь лучше честное одиночество, чем быть хрен пойми с кем. Арсений никого не ищет, но сейчас ловит себя на мысли, что его будто нашли сами. Его чуйка на людей, которым можно доверять, срабатывает не без оплошностей, но чаще всего успешно — Серёжа, Эд, Катя — тому доказательства, и сейчас она реагирует на Антона. — Твой интерес не пропадет, если мы переспим даже перед первым свиданием? — Арсений улыбается так сильно, что залегают ямочки на щеках. — За кого ты меня принимаешь? — Антон улыбается, хотя заметно, что он почему-то занервничал — движения резкие, угловатые. — За того, кто несколько лет боялся подойти к мальчику, который ему нравится, а потом в один вечер спокойно зажал его в клубе, привез к себе, дал надежду на классный секс, а теперь тянет кота за сам реши что, — у Арсения игривое настроение, и он не хочет останавливаться. Антон встает со своего места, подергивая плечами, словно поправляя кофту, и подходит вплотную к Арсению и, разворачивая к себе, ставит руки по бокам, на бортики стула. — Сам я уже все решил, — выдыхает в губы Антон. — Ты точно уверен, что хочешь и это потом ничего не испортит? — Потом и узнаем. Если ещё раз спросишь — я сяду на диван и буду дрочить, не позволяя ко мне прикасаться, — Арсения распаляет близкое присутствие Антона, и он смелеет, заводясь от промедлений. — Блять, Арсений, ты просто…— Антон склоняется, мокро лижет ухо по контуру, закусывая мочку, кладет одну руку на шею, а второй прижимая и даже приподнимая Арсения за талию, целует не так робко, как в клубе, на этот раз — почти сразу проводя языком по губам, вторгаясь в чужой рот. Арсению становится жарко, и он обмякает, хватается за предплечья, прилагает усилия, чтобы встать, прижимается ближе, в попытке урвать побольше ласки. Они целуются долго и влажно, будто стремясь продлить этот момент, и Арсений чувствует чужой стояк, упирающийся ему в бедро. Он, не растрачиваясь, опускает руку на него, сжимая, одновременно переходя на шею, сдвигая свободной рукой ворот водолазки, прикусывает кожу и горячо дышит, тут же слышит тяжкий выдох Антона, запрокинувшего голову назад. Он смотрит на него — тот стоит раскрасневшийся, притягивает к себе ближе, с прикрытыми веками и приоткрытым ртом, и Арсений думает, что зря никогда не засматривался на него, у него появляются к себе вопросы. Но он думает недолго — тянет водолазку вверх, снимая и отбрасывая её на свой стул назад, засматривается на редкие родинки и трогательный живот, на дорожку волос, уходящую за пояс брюк, и на цепь, которая осталась холодным металлом лежать на молочной шее. Все это выглядит так же горячо, как и очаровательно, и Арсений целует в подбородок, привстав на цыпочки, хаотичными поцелуями спускается к ключицам, отодвигает цепь, прикусывает и двигается ниже, задерживаясь возле левого соска, обхватывая его губами, посасывает, слегка сжимая второй. Антон переносит руки ему на плечи, не толкает, лишь невесомо кладет пальцы, и Арсений спускается ниже, выцеловывая живот, ведет языком по дорожке к границе брюк, цепляя пуговицу и ширинку, расстегивая и спуская их вниз, к щиколоткам. — Ты куда? — пьяно спрашивает Антон, цепляя его за локоть. — Сладкого захотелось, — Арсений усмехается, высвобождая руку, не давая сбить его с запланированной траектории. Он встаёт на колени и слышит мучительный полустон наверху, поднимает глаза и видит, как Антон, ухватившись за столешницу, крепко жмурится. Арсений проводит ногтями по задней стороне бедер вверх, привлекая внимание. — Я не буду смотреть вниз, иначе кончу от одного вида, — шепчет Шастун. — Ты многое упускаешь, — хмыкает Арсений, проводя носом по члену через ткань. Он целует во внутреннюю сторону бедра, снимая белье, отправляет его на нижний уровень, к штанам. Арсений дразнится, кружа поцелуями между тазовыми косточками и лобком, член мерно покачивается, но Антон терпеливо ждёт, всё так же зажмурившись, а потом перекладывает руку Арсению на макушку, зарывшись в волосы. Арсений прекращает измываться и проводит языком по всей длине, начиная с яиц, выводя что-то на чувствительном месте между ними и членом, задерживается языком на головке, слизывает с щелки каплю предэякулята, Антон по инерции дергает бедрами вперёд и мажет по языку, съезжая дальше. Арсений обхватывает головку губами, втягивает носом воздух и насаживается глубже, не помогая себе руками, он начинает медленно двигаться и, когда почти касается носом лобка, поднимает взгляд из-под ресниц наверх и видит, как Антон смотрит помутневше и тяжело. Его ловят на этом, и он стонет в голос, задрав голову наверх и крепче вцепившись в волосы. Арсений переносит руку ему на яйца, поглаживая и сминая, не переставая двигаться, у него своя техника, которой увлеченность добавляет еще больше преимуществ. Арсений так забывается в процессе, что не прикасается к себе, хотя член уже напрягается так, что джинсы начинают неприятно натирать. Он двигается быстрее, когда Антон мягко тормозит его, оттягивая назад. — Арс, Арс, хорош, я не хочу так быстро кончить, — он поднимает его за плечи с колен и целует, удерживая за шею, глубоко проникая языком. Между их губами теряется стон — неясно, чей, и Антон подхватывает Арсения под бедра, поднимая на себя, Арсений сцепляет ноги сзади, повиснув, хватается за шею. — Мм? — вопросительно выдыхает Арсений в поцелуй, отрываясь. — Пойдем в спальню, — Антон уже собирается развернуться по направлению. — Хочу здесь, — решительно и умоляюще одновременно просит Арсений, смотря темными глазами. Шастун и не собирается спорить, лишь усаживает Арсения на высокую стойку, отодвинув их чашки подальше к стене, уберегая их от судьбы быть разбитыми, выползает из запутавшихся штанов с бельем, откинув их ногой куда-то в сторону. Он так же, как Арсений, видимо, считает несправедливостью то, что раздет полностью, в отличие от Арсения, так что тянет за футболку и бросает её к куче своих вещей. Возвращаясь взглядом к Арсению, который сидит на столе, абсолютно порнушно раздвинув ноги и оперевшись руками назад, Антон проходится по родинкам, частым, словно тот усыпан шоколадной крошкой, которую хочется слизать, припадает губами к его груди, выцеловывая и выводя языком немыслимые фигуры, заводя одну руку ему за спину и подтягивая ближе к себе. Арсений скользит по поверхности стойки из-за джинс, и Антон, оглаживая бок, спускается к пуговице, расстегивая. Он возвращается в поцелуй и тут же тормозит, опуская взгляд на пояс Арсовых джинс. — Арсений, ты что, не носишь трусы? — он приподнимает брови в насмешливом удивлении, пошло ухмыляясь. — Не всегда, — Арсений отводит глаза, и его распутство сменяется стеснением. — Я буду гадать об этом каждый раз, когда увижу тебя в офисе, — Антон шепчет низким голосом, стягивая с Арсения джинсы и укладывая его спиной на стойку. Арсений ерзает лопатками от холода панели, покачивая ногой. Антон нависает над ним, и у него взгляд с поволокой, он неторопливо целует, куда попадает — в нос, лоб, щеки, перемещается на шею и спускается ниже и ниже, доходя до члена. Арсений нетерпеливо закусывает губы, хватается за края стола и слышит довольный хмык, прежде, чем Антон, согнувшись, широко лижет во всю длину, уложив руки на бедра. У него слегка влажные ладошки, словно он нервничает, но Арсений заметил это ещё в баре, когда тот дотронулся до его пальцев. Антон проводит руками вниз-вверх, нарочито медленно обводя языком головку, вбирая наполовину, плотно сжимая губы. Арсению кажется, словно время остановилось, он никогда не был неторопливым в постели, но он не делает замечаний, понимает, что Антон это специально. Арсений шумно пыхтит, сдвинув брови к переносице, когда за непристойным хлюпающим звуком, с которым Антон выпускает член изо рта, чувствует, что тот берется за щиколотки, поднимая ноги наверх. Антон прикусывает за тазовую косточку и спускается поцелуями по внутренней стороне бедра, вставая на колени, он закидывает ноги Арсения к себе на плечи. Тот вздрагивает и широко распахивает глаза, когда чувствует, что влажный язык проходится у входа, и отчаянно стонет, запрокидывая голову назад. Арсений, может, и хотел бы возразить, но получаются только согласные мычания, когда Антон, приподнимая его, раздвигает ягодицы и скользит языком внутрь. Он вылизывает, словно дорвался, ввинчивается языком, сжимая пальцами кожу, и Арсений чувствует, как горят его щеки, да и что уж там — он весь по ощущениям пылает от стеснения и возбуждения вперемешку и не замечает, как отказывается от упорного молчания в пользу протяжных стонов. Арсений прячется в сгибе своего локтя, когда Антон приподнимается, утирая подбородок от слюны тыльной стороной ладони, и укладывается сверху. — Так вот, что мне нужно было сделать, чтобы ты перестал сдерживаться, — он ласково отодвигает руку, которой прикрывался Арсений, на что тот вымученно стонет. — Мы продолжаем? — чутко интересуется Антон, но получает в ответ лишь сдавленное “Мгм”. — Говори словами, Арсений. — Да. У тебя есть смазка? — Арсений как-то теряется от строгого тона. Антон встает с тихим “Ща”, отходя в комнату, и Арсений выдыхает. Он задумывается, откуда Антон так тонко чувствует его предпочтения, и переворачивается на живот, проверяя, — может поймет ещё одно? — Так меня еще никто не встречал, — отчетливо говорит Антон, входя обратно на кухню. — Так будет удобнее, — оправдывается Арсений. Антон снова хмыкает, невесомо проводя пальцами по спине, до ягодиц, поглаживая тёплую кожу, и Арсений вздрагивает, когда над ухом чувствует горячий воздух, опаляющий от вопроса Антона. — Тебе нравится, когда тебя шлёпают? — понимает намек Антон. — Я могу? — Арсений сглатывает и кивает. — Да, — тут же вспоминая про словесное согласие. Антон несильно шлепает один раз на пробу. — Можешь сильнее, — и Антон, закусив губу, замахивается сильнее. — Ещё. — Ещё сильнее или ещё раз? — Оба варианта. По комнате раздается хлёсткий звук, который эхом отражается от стены. На этот раз Антон словно точно знает, с какой силой это делать, Арсений дергается вперед, с еле слышным “Бля-я”, шипит, неприятно задевая членом край стола, но закрывая и закатывая глаза от удовольствия. Антон прекращает спустя несколько шлепков, не увлекаясь, целует в ямочки на пояснице по очереди, и Арсений слышит щёлкающий звук открывающейся крышки. Он понятливо задирает одну ногу на стойку, упираясь коленом и приподнимаясь на локтях, в спине появляется заманчивый изгиб, куда Антон кладет одну руку. Разморённый языком, Арсений легко принимает палец в себя, но Антон всё равно замедляется, давая привыкнуть. Добавляя второй, Антон начинает двигать ими внутри, медленно растягивая, Арсению хочется взвыть, но он лишь часто дышит, хватаясь за стол до белеющих костяшек. — Давай уже, — просящий стон срывается с губ Арсения. Он слышит шелест упаковки презерватива и, оглянувшись через плечо, видит, как Антон торопливо размазывает по члену смазку, подходя ближе. Он тут же чувствует упирающийся кончик, и его выдержка дает сбой, так что он сам подается назад, насаживаясь. Антон склоняется к нему грудью, шумно выдыхая, и начинает двигаться, припадая губами к шее. Арсений сглатывает вязкую слюну и сипло стонет, ощущая забытую наполненность внутри. Окольцованные пальцы ложатся поверх ладони, переплетая пальцы, и Антон задает темп, наваливается сверху, толкается размашисто, входит во всю длину, попадая по чувствительной точке внутри. Сверху слышно, как Шастун фырчит, сдувает, наверное, челку с глаз, порыкивает, разгоняясь, перемещает другую руку Арсению на член, проводя в такт толчкам. Арсений замечает, что на этой руке нет колец — снял, перед тем как растягивал, и это даже в предоргазменной неге колет его чем-то теплым. Арсений прогибается сильнее, подмахивая, и протяжно стонет, вытягивая букву “о” в имени Антона, когда оргазм накрывает его. В глазах темнеет, в ушах звенит, а по спине разливается тепло. Антона сжимает вокруг, и он кончает следом, задерживаясь внутри, пока слегка подрагивает, загнанно дыша. Он выходит из Арсения, целуя в загривок, стягивает презерватив и скидывает вещи со стула, садясь на него. Арсений опускает ногу на кафель, собираясь встать, но ноги подкашиваются. — Стой, стой, — Антон пододвигается на стуле ближе, удерживая Арсения за талию, перемещает к себе на колени. У Арсения нет сил возникать, что они все потные и липкие, так что он просто прижимается, закинув руку Антону за шею. — Ты смутил меня до смерти, — он устало говорит, уткнувшись лбом в плечо. — Арс, ты не умер, это был всего лишь оргазм, — звонко хихикает Антон, но Арсений решительно не согласен с формулировкой “всего лишь”, — пойдем спать? — Мне надо в душ, — он отказывается от мысли спорить, что поедет домой, ведь на это энергии нет, хотя он почти никогда не остается на ночь. Пусть, у Шастуна будет поблажка, раз они вроде как решили, что это не просто одноразовый секс. — Ты дойдешь? Могу донести, — Антон не шутит, вставая вместе с Арсением. — Нет-нет, я могу сам, — тут же опираясь спиной на стол, спорит Арсений. — Вообще-то, ты знаешь, мне тоже надо в душ, так что… — и Антон действительно подхватывает его под коленки, утаскивая в ванную, не обращая внимания на громогласное “Антон!”. В ванной они справедливо моются отдельно, чтобы не заводиться еще раз — спать хочется больше, чем второго раунда, даже если чисто физически и морально силы на него еще есть у обоих. Антон протягивает за шторку чистое полотенце с полки в ванной, которая, и как Арсений только угадал! — под стиль кухни, и, заметно стараясь не задерживаться на каплях, медленно сползающих по торсу Арсения вниз, залезает следом. Он честно ждет его тоже, поправляя мокрые волосы, смотрясь в большое зеркало над раковиной, пока в ванной распространяется цитрусово-ванильный запах геля для душа, которым сам теперь тоже пахнет, после чего Антон, так же обмотанный полотенцем, утягивает его за руку в спальню. — Я принесу воды, — натягивая свежее белье, говорит Антон, уходя в сторону кухни. Арсений вспоминает, что у него-то и не чистых трусов нет, у него вообще никаких нет, и так и стоит с задумчивым выражением лица посреди комнаты в полотенце. Он решает, что стесняться ему уже нечего, поэтому, отложив полотенце на стул, укладывается в прохладную постель так, без одежды. — Ты спишь голым? — заинтересованно оглядывает его Антон, ставя высокий стеклянный стакан с водой на прикроватную тумбочку. — Нет, но у меня же… — Арсений погорячился, когда подумал, что стеснения не будет — когда на это обращают внимание, приходится натягивать одеяло до самого подбородка, прячась. — А, точно. Прости, я забыл, что ты у нас немножко нудист, — хихикает Антон, уходя к шкафу, — вот, держи, — он кидает легкие пижамные штаны в клетку, — прости, но я не смогу спокойно спать, если ты будешь лежать рядом голый. — Спасибо, — ворчит Арсений, одеваясь, не вставая с кровати, и ему в принципе странно, что он спит сегодня не один. Антон выключает верхний свет и падает рядом, укладываясь боком. Он пристально смотрит блестящим взглядом на Арсения, который бездумно утыкается в потолок — так бывает, что после секса все мысли уходят, а он это ценит, потому что его голову редко не волнуют размышления. — Почему ты так смотришь? — конечно, боковым зрением Арсений замечает. — Как? — Антон легко поглаживает вдоль руки. — Мы разговариваем клише. — Арсений, ты зану-уда. И ты это начал. Так как я смотрю? — Как будто ты хочешь ещё. — Странно, если бы я не хотел, разве нет? Всё было идеально, даже лучше, чем я себе это представлял. — Ты себе это еще и представлял? — Арсений разворачивает голову. — Сложно, знаешь, не представлять человека, который тебе нравится, когда он щеголяет по офису в скинни. — Ты ужасен, — качает головой Арсений, мысленно возвращаясь к признанию Антона. — Пойдешь со мной на свидание? — Антон приподнимается, ловя взгляд. — Ты такой простой, Шаст, — Арсений даже завидует, ему бы позаимствовать этого, потому что сам он как хитровыебанная, в данный момент в прямом смысле этого слова, схема, так что сам от своих заебов порой устает. — А ты попробуй тоже иногда не усложнять. Я же не давлю, можешь подумать, можешь отказаться, хотя этого я боюсь, а можешь согласиться, и там мы уже будем посмотреть, — Антон перехватывает его руку в свою и мягко улыбается. Арсения теперь затапливает не сомнениями, а отчаянием, от того, что согласиться и отпустить хочется ровно настолько же, насколько не хочется Антона, он оказался такой хороший, впоследствии огорчать и разочаровывать. — Я ревнивый, — Арсений начинает словесную перепалку, заранее предчувствуя упертость Антона. — Я тоже. — А я прям как тварь. И обидчивый. — А я терпеливый. И если ты пытаешься меня отговорить — не выйдет. — Только если ты сам этого не хочешь. — Не хочу. И не спойлери мне, позволь мне самому узнать все твои стороны. Все можно решить разговорами, Арс. — Я не умею, — и Арсений имеет в виду, что говорить напрямую — это не его, он уже не помнит, когда отказался от этой идеи, лишь бы себя не ломать и перестать давить слова, которые все равно не понимают. Имеет в виду, что его молчаливые капризы и игноры выносить невозможно иногда даже ему самому — так он бесит. Имеет в виду, что не помнит уже, — как по-другому, — не через сложные ребусы и загадки, а словами и через рот. — Ты же сейчас говоришь? — Это другое, я… Я про другое, — и Арсению страшно начинать, ведь даже сейчас он не может нормально объяснить. — Арс, к тебе просто нужно найти подход, — Антон, на удивление, понимает, о чем он, — и если понадобится, я выучу язык немых — будем объясняться на нём, или какой-нибудь другой, если это упростит решение проблемы. Антон изумляет, сносит энергией и бросает вызов. Арсений думает, что ничего не теряет, и нужно иногда давать людям самим решать, чего они хотят, а не решать за них. — Куда пойдем? — Арсений поворачивается всем телом, хитро смотря на Антона. — Давай решим завтра? Голова щас не варит, я даже на кухне ниче не убрал, так и валяются все шмотки, как свидетельства страстного секса, — Антон улыбается, придвигаясь ближе и целуя Арсения в центр ладони, от чего тот натурально плавится. — Я бы сказал, что ты неряха и мы начнем с твоего воспитания порядка, но я лежу в твоей постели, в твоих штанах, и мне тоже лень идти все убирать, — Арсений улыбается в ответ, залезая в объятия теплого Антона. — Не такая уж ты и зануда, Арс, — он целует, прикрывая глаза, трепетно укладывая себе под бок. Арсений, засыпая, перебирает одной рукой завитки волос Антона, уже провалившегося в сон, и решает, — иногда нужно просто доверять своему сердцу и надеяться, что всё получится, а раз уж делаешь — не бойся.