***
Замах, левой, левой, разворот и — удар! Леви пружинисто отскочил назад и замер в ожидании, когда его непутёвый партнёр по спаррингу прекратит плясать вокруг него как паяц на ярмарке. Большеротый рябой доходяга, на полголовы превосходивший Леви в росте, снова кинулся в атаку, бестолково и слишком уж очевидно. У Леви в любом случае было преимущество с самого начала, контратаковать он и не думал — а какой смысл расточать себя на какого-то болвана? Лениво уклоняясь от замахов и по короткой дуге обходя пыхтящего рядового, имя которого Леви не удосужился даже запомнить, он с досадой желал поскорее уже закончить эту глупую возню. Вот если бы тут появился Майк, тогда другое дело… Глаза Леви хищно блеснули от одной мысли о том, чтобы от души впечатать эту дубину в пыльную площадку. А лучше… Лучше только Эрвин. Леви прижмурился, как кот на солнце, представив Смита напротив, и едва не пропустил неожиданно удачный удар — кулак рядового просвистел возле правого уха. Леви среагировал мгновенно — вцепился в запястье и, выкрутив парню руку, завёл её тому за спину, сгибая его пополам. Паренёк взвыл не то от боли, не то от унижения. И хотя в Корпусе все поголовно знали, что с ублюдком из Подземки и тягаться нечего, только если хочешь свести счёты с жизнью прежде, чем тобой закусит титан, с чего-то именно этот полез первым. Остальные в два счёта взяли противников в кольцо — десятки глаз с жадным любопытством ловили движение каждого. Парень заколотил свободной ладонью по колену Леви, мол, отпусти, ну же! Хмыкнув, тот разжал хватку, и противник, скрючившись, откатился к товарищам. Леви презрительно смерил взглядом притихших зевак — сплошь малолетки, не макала их ещё жизнь мордой в грязь. Вдруг людское кольцо пришло в движение, рядовые, бормоча, расступались, давая кому-то дорогу. — Тц! — Леви закатил глаза и качнул головой. — Ну, принесла ж нелёгкая… Среди солдат, возвышаясь над ними на добрых полголовы, стоял Эрвин Смит. Свёл к переносице свои густые брови, руки на груди сложил, только очков на носу да указки в руках не хватает — того и гляди отходил бы хулиганьё по-учительски, чтоб неповадно было буянить. Леви смотрел в открытую, не таясь, с вызовом — ну давай же, только тебя и жду. Эрвин, похоже, таких намёков в упор не понимал. — В карцер захотели? — В голосе Эрвина зазвучала несгибаемая сталь. — Я могу устроить. А, Леви? До экспедиции меньше месяца, а ты тут ссоры раздуваешь? Леви шаркнул сапогом, оставляя в пыли отрывистую полосу, и невозмутимо ответил: — А ты, смотрю, нас рассудить явился? — Леви прищурился. — Да, капитан? Последнее слово он произнёс с явной издёвкой, словно бросая вызов. Ну же, Смит, давай. Тебе ведь хочется поиграть со мной… — Давай, Эрвин, ну-ка, — Леви преодолел смехотворное расстояние между ними и больно ткнул капитана пальцем в грудь, — Ты как ищейка примчался. На жопе ровно не сидится, а? Так выходи, я тебе устрою разминку. И с этими словами Леви от души хрустнул костяшками, прижигая молчащего Эрвина таким взглядом, от которого иной бы обделался на месте. Глаза Смита, обычно ясные, как небо, умытое дождём, на мгновение заволокло дымкой, и он просто кивнул Леви, принимаясь стягивать с плеч куртку. Сунув её какому-то парнишке, который неотрывно следил за происходящим, Эрвин вышел в самый центр площадки. Повёл сильными плечами, разминаясь, покрутил шеей, и несколько раз вспорол кулаками воздух на пробу. Леви в нетерпении прикусил губу, предвкушая недурную схватку. В ближнем бою Леви не было равных — шутка ли, с сопливой поры махаться на улицах не на жизнь, а насмерть? Леви привык играть грязно, весь его стиль состоял сплошь из увёрток, подсечек, плавных обводок, при этом в атаке ему также не было равных. Ловкость и скорость в сочетании с небольшим ростом позволяли ему дурачить противника, брать его измором. И пусть с Леви не было его верного ножа, он и сам по себе был угрозой — яростная молния, которая разила без промаха. Эрвин же двигался вдумчиво и серьёзно, а Леви распирало от нетерпения, хотелось взвиться волчком и наброситься на Смита, сразу показав, кто хозяин положения. Но биться с Эрвином это вам не медленную тушу титана окучивать — Леви дураком не был, сразу просёк, что Смит выжидает, чтобы напасть. И Леви бил в ответ с ноги, обходил с фланга, чтобы ударить исподтишка — экономно, чётко и наверняка. Эрвин с ним будто в шахматы вздумал играть, интеллигент хуев. Леви обвёл языком шершавую верхнюю губу и прищурился, оценивая — да, вот сейчас, ну же, подойди ещё чуть ближе… Эрвин замахнулся, ещё немного и удар пришёлся бы прямиком в голову, но Леви оказался проворнее. И вот — Смит с высоты своего роста упал плашмя, поднимая клубы пыли, а Леви, сверкая миной победителя, опустился сверху, вжимаясь в крепкое и жаркое тело, бедром чувствуя, как сильно завёлся Эрвин. Откуда-то сзади раздался пронзительный свист и улюлюканье, Леви тут же ощерился и выцепил злым взглядом рожу Захариуса среди обомлевших желторотиков. Майк облокотился на плечо Гергера, который ныкал под курткой бутылку поганого трактирного пойла, и громко возвестил: — Э-эрви-ин! Похабная ты рожа… — Майк запнулся и икнул от души, — Веселишься, значит! Леви зыркнул на него и огрызнулся, продолжая одной рукой жёстко фиксировать плечо Эрвина: — Пиздуй отсюда, дылда! Пока я твои ноги тебе же в зад не затолкал… От последней фразы по кругу прошёлся тревожный шёпоток — никто из рядовых не сомневался, что Леви в силах это исполнить. Майк фыркнул совсем как конь, обнял Гергера обеими руками за плечи, пробубнил что-то в усы неразборчиво, и они на пару поковыляли в казармы. Леви окинул яростным взглядом притихших зевак, и следом молчание вспорол голос колокола — сигнал к ужину. В считанные минуты рядовых и след простыл. Эрвин пошевелился, всё ещё прижатый к земле весом Леви, и на свой страх и риск занёс руку, чтобы коснуться его бедра. Леви перехватил перепачканную пылью ладонь за запястье и больно стиснул. — Лапы грязные ко мне не тяни, понял? Эрвин неожиданно рассмеялся — мягко и ласково, так, что Леви бросило в жар, прострелило от груди до самого паха. — Если ты соизволишь встать, мы сможем сходить в душ. И даже на ужин успеем. — Да пожалуйста, — сквозь зубы процедил Леви, с явной неохотой поднимаясь с бёдер Смита. — Шевели своей тушей, капитан, а то воды горячей не достанется. Эрвин потёр ноющее плечо — точно будет синяк — и с усмешкой поднялся. Леви снова навязывал свои правила игры, и ему это отчаянно нравилось. Давая Леви фору, Эрвин не спеша отправился следом, оставляя позади тренировочную площадку, утопающую в мягком предзакатном свете.***
Леви зажмурился и подставил голову и плечи прохладным струям воды. Опираясь на стену, он стоял, впитывая то особое ощущение, которое бывает только после хорошей драки. Тело давало о себе знать, каждая мышца напряжённо пела, и Леви тряхнул головой, чувствуя, как неизбежно в паху скручивается обжигающий узел. Блядский капитан! Леви прислонился лбом к холодной влажной стенке, не открывая глаз, и грубо обхватил член, сжимая у основания. Выдох дался с усилием, Леви едва сдержал стон — чуткое ухо уловило чьи-то шаги. Явился не запылился. Леви ослабил хватку, давая себе краткую передышку, обвёл пальцами мошонку и вздрогнул, почуяв, как сзади к нему прислонилось большое и очень знакомое тело. Эрвин горячо дышал ему куда-то в макушку, то и дело отфыркиваясь от затекающей в нос воды, но руки распускать не спешил. Леви растянул губы в улыбке и чуть откинулся назад, спиной касаясь твёрдого капитанского пресса, и снова дотронулся до яиц, собирая их в горсть, чуть оттягивая мошонку. Его ягодицы упирались аккурат в пах Эрвину, Леви почувствовал, как здоровый и твёрдый член лёг в ложбинку. Эрвин, коротко вздохнув, то ли нарочно, то ли случайно шевельнул бёдрами, посылая по телу Леви сотню мурашек. Закусив губы, Леви вдруг представил как наяву, что Эрвин мог бы прямо сейчас овладеть им на этом самом месте — просто дёрнуть на себя зарвавшегося рядового, подмять, вклиниться коленом меж бёдер и трахнуть глубоко и грубо, пронзая и завоёвывая. Невольная дрожь Леви не укрылась от внимания Эрвина, и тот сделал шаг назад, словно опомнившись. Леви захотелось взвыть — да что ж ты такой сложный, Смит? Он оттолкнулся от стены, сделав упор на ладони, и в следующий миг уже пригвоздил к ней Эрвина. Так-то лучше. — Ты весь передо мной как на ладони, — вкрадчивый голос Леви дразнил слух. — Тебе ведь этого не хватало, Эрвин Смит? Эрвин только смотрел на него своими невозможными глазами, не скрывая восторга, и улыбался. Леви с жадностью обвёл взглядом изгибы его тела — тела, сила которого таила под собой мягкость. Проследил за струйками воды, которые омывали кожу, стирая пот и пыль, избавляли мышцы от усталости, дарили блаженную прохладу. Хотелось собирать воду губами, целовать широкую мощную грудь с крупными тёмными сосками, языком обвести каждый шрам — утешить старые и зализать свежие, прикусить сильное бедро, потереться щекой изнутри, ещё ближе, ближе… Тронуть кончиком языка сочащийся от нетерпения член… Леви с досадой вспомнил, что Эрвин днём так и не кончил, а теперь и вовсе завёлся с пол-оборота как мальчишка. Смит продолжал смотреть на Леви, отчего тот начал терять терпение. Ладонь потянулась к открытому донельзя Эрвину, Леви провёл кончиками пальцев по всей длине его члена, замерев на головке. Он двинул рукой на пробу вниз, а затем сразу вверх, задевая тонкую плоть, открывая головку полностью. Эрвин чуть подался вслед за ласкающей рукой, и Леви, обведя большим пальцем щель, собрал капли смазки и плавно заскользил вниз по стволу. Он неприкрыто наслаждался ощущением твёрдого члена в ладони, проследив пальцами вены под бархатистой кожей, но Эрвин вдруг с натужным вдохом перехватил его ладонь своей и отвёл в сторону, держа бережно за узкое запястье. Леви непонимающе уставился на него, в глазах застыл вопрос. — Не так. Тихий голос Эрвина просочился сквозь шелест воды, и Леви в ответ выгнул бровь. — Не здесь, — Эрвин нежно погладил тонкую кожу на внутренней стороне запястья, где бешено стучал пульс, и Леви прошило мурашками с головы до пят. — Идём ко мне. Леви прикрыл глаза на мгновение, не убирая руку, тихо млея от ласковых касаний — Эрвин водил по раскрытой ладони большим пальцем, словно рисуя какие-то одному ему понятные символы. Собственный член прижимался к животу, пачкая кожу смазкой, яйца болезненно тянуло, но теперь стало не до этого. Леви прислушался к себе: хотелось наконец остаться наедине, заполучить Эрвина целиком и полностью. А ещё… Леви был не мастак языком чесать, но больше всего он желал разве что заткнуть эту зияющую дыру неопределённости. Эрвин Смит не из тех, с кем решать вопросы следует одной лишь силой. Нужно учиться говорить на одном с ним языке. Всё равно Леви однажды уже бросил себе вызов, поднявшись на поверхность и примерив крылья. Никаких сделок в этот раз — Леви сделал свой выбор и теперь готов учиться доверять, чтобы постичь этого невозможного человека, который дал ему новый ориентир. Поспешно сорвав мочалку с крючка, он сунул её Эрвину и чуть ли не в нос ткнул куском мыла, а сам развернулся спиной и замер. Эрвин покорно намылил плечи Леви, прошёлся жёсткой тканью по всей спине, массируя затвердевшие от нагрузки мышцы. Длинные пальцы бережно пробежали по бокам, заставив Леви поёжиться и вздрогнуть — Эрвин помедлил, а затем снова повторил этот жест, на что Леви грубо осадил его, потребовав пошевеливаться. А сам дотронулся до себя торопливо и жадно, прокручивая в голове ощущение того, каково это — быть с Эрвином настолько близко. Сильные растирающие движения, лишённые интимного намёка, приводили в чувство, и Леви послушно поворачивался к Эрвину то одним боком, то другим, позволил ему ласково ополоснуть своё тело. Кажется, даже дышалось теперь куда легче. Леви делал мелкие вдохи и глубокие выдохи, спрятав лицо в перекрестье рук и не заметил, как Эрвин по-солдатски быстро вымылся сам, а по-настоящему очнулся, лишь когда шум воды стих, а на него набросили чистое шершавое полотенце. От одной мысли, что придётся напяливать на себя грязную одежду, Леви покоробило. Но и тут чёртов Смит не подкачал, заглянул по пути в кастелянную — на полке в предбаннике Леви ждали свежие брюки и простая холщовая рубаха. Он с наслаждением вдохнул едва уловимый запах ромашки и крапивы, идущий от ткани, и довольно покосился на Эрвина, который вытирал белобрысую голову. Одевались в молчании, по коридору шли, почти соприкасаясь руками, так же не проронив ни слова. Окутавшая их тишина умиротворяла. Оказавшись у двери Эрвиновой спальни, Леви сглотнул, в горле пересохло от внезапно накатившего волнения: ему ещё ни разу не доводилось тут бывать. Эрвин бесшумно отворил дверь и жестом пригласил Леви войти. Полумрак комнаты не казался опасным, напротив, Леви окутало запахом Эрвина, а вместе с ним — незримым теплом и ощущением дома. Леви прошагал к окну и замер, пристально вглядываясь куда-то поверх замковой стены. Он думал, что Эрвин как обычно первым откроет рот. Но тот в молчании опустился на край постели, ничем не отличавшейся от любой другой солдатской койки. Леви проводил взглядом луч закатного солнца, который небрежно скользнул по узкому подоконнику, по книжному шкафу и лёг на исчерченную тенями стену, и развернулся к Эрвину лицом. Тот спокойно встретил испытующий взор Леви, но лицо было нечитаемым. Леви цокнул языком — звук получился звонкий, как удар хлыста — и медленно направился к Смиту. Устроился коленом на постели, рядом с бедром Эрвина, наклонился к нему и, оставаясь на расстоянии вдоха, проговорил: — Эр-р-вин, — Имя камешком скатилось с языка, а сам капитан только хлопнул ресницами. — Хватит тянуть кота за яйца. — Леви, я… — разомкнув губы, произнёс Эрвин так, будто каждое слово давалось с трудом, будто он разом растерял своё хвалёное красноречие. Леви чуть склонил голову, потёрся кончиком носа под челюстью Эрвина, с жадностью втягивая запах чистоты и мыла, обжёг шею кратким выдохом. — Обычно ты поразговорчивей, — каждое слово жалило кожу, и Эрвин отрывисто выдохнул, ожидая продолжения. — Чего застыл? — Думаешь, я такой кретин, и не вижу, как ты на меня смотришь? — горячо прошептал Леви, понизив голос. Пальцы правой руки очертили кожу над воротом рубахи, но Эрвин не шелохнулся, только тихо спросил: — Как? Захотелось полоснуть ногтями по открытой шее, чтобы Смит, наконец, оттаял. Леви уже знал, каким он может быть в его руках, и страстно желал заполучить именно такого Эрвина себе. Проведя указательным пальцем невесомую линию от воротника вдоль позвонков вверх, Леви дотронулся до коротко стриженных волос — кожу приятно кольнуло, и он опустил на затылок всю ладонь, мягко погладил. — Как будто хочешь сожрать, — Леви шепнул в самое ухо, чтобы достать аж до неуязвимого нутра Эрвина. — Я сейчас натурально сдохну. Ладонь по-хозяйски сжала загривок, ногти ощутимо царапнули кожу — в Леви просыпался хищник. — Если ты меня, блядь, не поцелуешь. — Эрвин задышал чуть чаще. — И не смей врать, что тебе не хочется… Глаза Эрвина в полумраке спальни окрасились цветом штормового неба, и Леви с нескрываемым восторгом отметил, как ярко сверкнула в них неприкрытая жажда — не подчинять, но быть покорным, не подавлять, но принимать близость. Губы Леви нашли губы своего капитана, и в паузах Эрвин слышал только: — Потому что, — Леви порывисто втягивал воздух между поцелуями, — мне хочется до смерти. Цепочка поцелуев спустилась на подбородок, а оттуда — к ямке между шеей и плечом, и Леви, не удержавшись, легко прикусил тёплую кожу, чувствуя, как под ней бьётся жилка в такт сердцу. — Прекрати ходить кругами, Эрвин. Тихо тлевший уголёк желания обратился искрой, и Леви нахально толкнул Эрвина в грудь, заставляя опуститься на постель. Перекинув ногу через его бёдра, Леви устроился сверху и опустил ладони на широкие плечи, проводя по ним ногтями, царапая сквозь тонкую ткань. — Ты же с ума по мне сходишь… Раздевать Эрвина — особое наслаждение. Леви делал это неспешно, ловя на себе зачарованный взгляд. Эрвин неприкрыто любовался Леви: движениями его уверенных рук, стягивающих рубашку, тонкими губами, влажно блестящими в сумраке комнаты — он то и дело проводил по ним кончиком языка, хмурой морщинкой межбровья. Он весь сосредоточился на теле Эрвина, подстраивая темп ласки под вдохи и выдохи Смита. Вдох — и Леви провёл руками от шеи по плечам, прочертил линии на предплечьях, чувствуя под кожей плотные мускулы, коснулся широких запястий, обвёл косточки, погладил тыльные стороны ладоней, где кожа чуть шероховатая и сухая, и спустился к пальцам, щекотно пройдясь в промежутках, мимолётно сжав ладони в своих. Выдох — и руки уже на талии, тонкие пальцы проворно развязали шнурок простых хлопчатых штанов, уверенно и смело потянули вниз; Леви тихо ахнул, с удовольствием обнаружив, что Эрвин надел их на голое тело. Крупный член наливался возбуждением, на головке уже выступила смазка, и Леви, не удержавшись, коснулся большим пальцем, растёр каплю влаги по нежной кожице. Эрвин сипло задышал сквозь зубы, неотрывно глядя на Леви. Тот замер на миг, а затем, дразнящим жестом коснувшись головки под уздечкой, погладил тяжёлую мошонку и переместил руки на бёдра, широко оглаживая сильные ноги. Тонкие волоски грубовато защекотали ладони, кожа под пальцами сухая и тёплая, почти горячая, Леви вдруг изогнулся по-кошачьи и прильнул щекой к бедру, ладонями надавливая по обе стороны, желая раскрыть Эрвина сильнее. И он поддался, развёл ноги шире, давая Леви лучший доступ: губы влажно заскользили по коже от паховой складки ниже, язык обвёл колено, и Леви оставил мягкий трепетный поцелуй на его вершине, а затем проделал то же самое с другой ногой. Пальцы выписывали узоры от колена до самой стопы, Леви впитывал чистый запах Эрвина — тёплый, с терпкой нотой вожделения, ловил его лёгкую дрожь, касаясь чувствительной точки под коленом, оглаживая икры и голени, целуя подъём стопы, где кожа тоньше всего и сквозь неё просвечивает тонкая сетка вен. — Эр-р-рвин. И снова этот низкий рокочущий звук, рождающийся где-то в глубине грудной клетки. Эрвин приоткрыл рот, чтобы что-то ответить, но Леви тут же запечатал его поцелуем. Движение губ длится вечность или всего секунду — Эрвин не успел заметить, но Леви ухитрился выскользнуть из своей одежды и теперь вжимался в него обнажённым телом. Перехватил его руки и сам уложил себе на задницу, нарочно выгибая поясницу. Эрвин, тая от удовольствия, погладил соблазнительный изгиб спины, задержав ладони на ямочках, а затем обхватил ягодицы, сжимая нежно, но настойчиво. Леви позволил совершенно беззастенчиво тискать себя, приникнув всем телом, поцеловал шею, ощутимо прикусил каждый сосок по очереди, напоследок зализав, словно извиняясь за грубость, оставил россыпь засосов на могучей груди, и прижался ещё теснее, с восторгом ловя каждый удар сердца своего капитана, которое мощно отсчитывает ритм за грудиной. — Ты только посмотри на себя… — Леви жадно, насколько хватает воздуха целовал Эрвина, выдыхая слова ему в рот. — Ради тебя можно и к титану в пасть, и на казнь, да хоть прямо в ад… Идеальный… Леви задержал дыхание и, оторвавшись от желанных губ, громко прошептал: — Весь мой. Слышишь, Смит? Сердце Эрвина стучало гулко, как часовой механизм — того и гляди рванёт. Сглотнув вязкую слюну, он ответил, заглянув в грозовые глаза Леви: — Слышу. Твой… Забирай, — окончательно капитулировал Эрвин, — Навсегда. Жаркий рот пил тихие стоны, нежные губы дарили ласку, от которой хотелось кричать, два тела схлестнулись, словно волны — большая покорилась малой, растворилась в невыносимой нежности, растаяла в туманной дымке страсти. Кожа плавилась от каждого касания — пальцы Леви изучали Эрвина скрупулёзно, проникали глубже, чем кому-то было вообще дозволено, и бережно нежили, обещая сладкое и тягучее удовольствие. Эрвин в забытьи раскинулся на узкой койке — вдвоём чертовски тесно, но наплевать, Леви двигался сверху — он был везде, но его было слишком мало. Пахучее масло полилось на бёдра и скатилось каплями на простынь, Леви цыкнул, торопливо растирая его в пальцах, согревая, готовя Эрвина к себе. Согнув его ногу в колене, Леви изо всех сил уговаривал себя умерить пыл, но хотелось войти сразу целиком — Эрвин был ужасно узкий, хотя охотно принимал уже четыре пальца. Глаза потемнели, впитав ночную синеву — Эрвин взирал на Леви с жадностью, приглашающе разводя бёдра ещё шире, насаживаясь на пальцы так, словно внутрь уже погружался весь член целиком. Леви захлебнулся вдохом — его смело́ обжигающим осознанием того, что это его так желают, ему так доверились, его подпустили так близко. Язык тела Эрвина пуще всяких слов говорил: «Я твой, весь твой без остатка». — Леви, — Эрвин говорил тихо, словно читал молитву, — Пожалуйста… Эрвин горячий, тесный и просто огромный, близость с ним ошеломляет. Кажется, от каких-то умников Леви слышал про океан — огромный, всепоглощающий, сплошь средоточие силы. Таков и Эрвин. Но Леви знал, что любая мощь не безгранична, и он всем сердцем жаждал добраться до самой сокровенной точки всего существа Эрвина. Прощупать его уязвимость, позволить отдать контроль и задышать полной грудью. Леви с нежностью поцеловал шрам на широкой ладони и прислонил её к своему сердцу, которое в тот день он отдал этому светочу. И имя ему Эрвин Смит. Движения глубокие и сильные, постель раскачивалась, словно лодка на мятежных волнах — Эрвин сжал коленями бёдра Леви, ладони скомкали простыню в тщетных поисках опоры, его разум затуманило приближением разрядки. Леви вышел почти целиком, чтобы проникнуть глубже, ярче, сорвать с пересохших губ Эрвина хриплый возглас. Он тоже близок, он практически врос в Эрвина и уже не представлял, каково это — не быть единым целым. Быстрее, ещё чуть-чуть… Сжав пальцы кольцом у основания члена, Леви ни на миг не отрывал внимательного взгляда от Эрвина: хотел поймать и запомнить каждую эмоцию, каждую гримасу, каждый тихий дрожащий стон. Эрвин безотчётно толкался в ласковую маленькую ладонь и принимал глубже, а Леви то и дело соскальзывал ниже, обхватывая яйца и перебирая их с особой грубоватой нежностью, а затем снова возвращал руку на член, ускоряя движения, доводя своего капитана до исступления. Тёплые капли спермы обильно окропили ладонь Леви, Эрвин кончал с силой, долго — вжался спиной в постель и крепко зажмурился, пережидая выворачивающий наизнанку миг. Леви ощутил, как изнутри поднимается безудержная волна, в одночасье готовая сокрушить, он порывисто толкнулся в Эрвина, крепко стискивая его талию и зажмурил глаза. Под веками защипало, по щеке мазнуло мокрым, и Леви с хриплым вскриком кончил, не успев вытащить. Эрвин ласково положил руку ему меж лопаток, поглаживая бережно, словно утешая. Леви мелко вздрагивал после оргазма, на пару мгновений перестав ощущать своё тело. Он словно стал продолжением Эрвина. Судорожно отдышавшись, Леви выскользнул с влажным звуком и виновато поморщился, провёл кончиками пальцев по бедру изнутри, не решаясь опустить руку ниже. Эрвин поймал его ладонь, неожиданно ставшую робкой, и переплёл пальцы, крепко стискивая. — Да блядь, — протянул Леви очень тихо. — М-м? — Эрвин приоткрыл глаза и глянул на Леви. Тот стушевался, уставившись не пойми куда. — Теперь опять мыться… Надо тебя отмыть, а то… — Леви уныло пожал плечом. — А то что? — в голосе Эрвина сквозило неприкрытое веселье. Леви ощетинился бы, только вот было лень. Было настолько хорошо, что тело аж звенело, и хотелось упасть в эти огромные ласковые объятия… — Леви, перестань, — шёпот в самое ухо пробрал до костей, Эрвин нежно тронул губами мочку уха, поцеловал. Щекотно и приятно. Леви вздохнул и уж было открыл рот, чтобы заворчать, но Эрвин продолжил, — Всего раз позволь себе быть неидеальным. Ради меня. Чёртов Эрвин Смит. Леви улёгся на него, скатываясь под горячий бок, и смущённо засопел, старательно пряча лицо. Ради него он готов быть неидеальным. Но только в крайнем случае.