Поцелуй меня

полтора месяца назад

Пятница. Вечер — Вадюш, ну так ты это... Приедешь? Казалось, расстроенным голосом произнесла Ирина, но на самом деле кроме усталости и беспокойства за сына в нём не было никаких других эмоций. — Приеду мам, чего ты... Приеду. Утром у вас уже буду. Ты мне лучше скажи, Глебка там как? — Да как... Сам вот поговори. Всё трубку забрать у меня хочет. Будто бы рассерженно произнесла женщина. — Пойду я тогда дальше лепить, а вы говорите, но только не долго. — Кого опять лепить там? Снова ты совсем не отдыхаешь!... С упрёком голосил Вадька, но его уже никто не слышал. Мама ушла на кухню стряпать любимые пирожки своего старшего сына, которые он всегда уминал за обе щеки, даже если в него уже не лезет. Глеб, не теряя момента, сразу же подскочил к телефону и радостно завопил. — Вадяяяяя! Так ты правда приезжаешь? Правда правда? А учёба? Радости Глеба не было предела. — Конечно, солнце, приезжаю. Мы ведь так долго уже не виделись, аж две недели! Чёрт с этой учёбой... К тебе хочу! По голосу было понятно, что счастье переполняло юношу. — Вадюююююсь... *Что ещё за "Вадюсь"?* подумал про себя старший, но не стал задавать этот вопрос вслух. Он понимал, что если озвучит его, то мальчишка помрёт со стыда, а может и вообще бросит трубку, чего Вадиму хотелось бы меньше всего. — Ты... Меня любишь? Старший Самойлов продолжал молча копаться у себя в голове. *А теперь то что за странный вопрос?* размышлял Вадька в своей черепной коробке: *то "Вадюсь", то вопрос дурной... Даже не дурной, а не нуждающийся в ответе. Ответ итак как день летний знойный ясен* — Люблю конечно, малыш, как тебя не любить то. Люблю люблю люблю, ради тебя даже всю эту поездку домой затеял. Сказал Вадим чистую правду и нигде ни словечком не обманул. — С мамой то мы и так говорим, а тебе ж неймётся, всё тебе объятий да поцелуев надо, ласку и нежность ему подавай. Так то тебе на попе не сидится ровно! Произносил он будто порицая, но совсем без грубости в голосе. — Я к тебе рвусь, а у меня тут на учёбе дел до Китая... Эх, ладно. Не хочу об учёбе... Хотя девушки тут ничего). Ножки красивые, талии тонкие, и помада такая шлюшья у каждой второй есть! Но зато ни одной грудастой тут не видел, представляешь? Слегка с усмешкой излагал Вадя, но он даже не мог предположить, что его собеседнику это более чем не понравилось. Глебсон слегка разозлился, услышав слова про дам от брата. Он не осознавал, но догадывался почему так жмёт в груди, когда его любимый старшенький говорил с некой любовью, симпатией про других. — Хахаха! Тебе там хорошо, в общаге то... Лучше чем дома! Хахахаха! Продолжая наигранно, но убедительно смеяться выдавил из себя младший. — Так, Глеб. С ноткой ярости в речи изрёк Вадим. — По губам получить хочешь? Голос не стал мягче, но было понятно, что бурчит он не серьёзно. Ведь ударить Глеба для него немыслимо. — Если только твоими... Очень тихо прошептал младший, в надежде, что Вадька ничего не услышит. А зря. Вадим слышал. Слышал чётко и ясно, но не стал придавать этим словам значения. По крайней мере не сейчас. Не по телефону. — Что ты там пробубнил? В общем, глупостей не говори мне тут. Лучше чем дома мне нигде не будет. Хотя, лучше всего быть рядом с тобой, а где- неважно... — Хахаха! Теперь вовсе не наигранно посмеялся Глебка. — Люблю тебя Вадь, люблю! Голос, наполненный блаженством, ласкал слух Вади, но всё же в груди парнишки какое-то чувство не давало сердцу жить спокойно. Оно сжимало и рвало мальчишку изнутри, но уже не так сильно, после услышанных слов. — Глеб, а ну-ка сюда иди! Помогать будешь. Раздался голос с кухни. Он был слышен и в телефонную трубку. — Бегу, мам! Громко ответил Глебсон. — Мелкий, люблю тебя. Иди давай скорее. Люблю люблю. Честно. — И я тебя! Пока. — До завтра, малыш. Суббота. Утро Звук открывающихся дверей донёсся до кухни. Ирина добрым тихим голосом попыталась докричаться до старшего. — Вадим, ты пришёл уже? Чего так рано то? Глеб ещё даже спит! Шаги приближались к кухне постепенно. Сначала они дошли до ванной, оттуда же послышался шум воды. Парень мыл руки. Вскоре юноша дошёл до кухни. — Привет, мам! Тихонечко, чтобы не разбудить своего малыша, поздоровался Вадя. Его взгляд побежал по кухонному столу. Он был весь уставлен утварью, на которой красовалось огромное количество различных видов выпечки. Всё было горяченькое и свежее. — Мам, да куда ж ты столько настряпала?! Не съедим мы ведь столько. Ни за день, ни за два. — Ой, сынок, не говори... То ли с дуру, то ли с счастью! Так рада была, что ты приедешь. Вадим поразился. Обычно две недели казались только для Глеба по-настоящему долгим и мучительным расставанием. Мама же напротив, говорила подольше учиться. Мол "ну я что, думаешь не насмотрелась на тебя что-ли?". Парню припомнился вчерашний разговор с младшим. — Странные вы с Глебкой какие-то. Правда с дуру видимо... — Да тьфу на тебя! — Хахахахахаха! — Хахаха! Так приятно было снова услышать смех на кухне. — Пойду я соседке отнесу. Немного одной, немного другой, а ты пока иди Глеба будить. Спит он видите ли всё ещё! — Иди, иди... Надеюсь до заката солнца вернёшься хоть? Или опять как обычно?) Ехидно посмеявшись произнёс Вадька. — Я ж говорю, тьфу на тебя. Вернусь я, куда денусь то... — Хахаха! Ну иди. Мы тебя ждём. Поцеловав матушку в макушку, и, помогши собрать изделия для соседей в отдельную корзиночку, Вадим проводил маму до порога. После направился прямиком в комнату, где его ждёт всё ещё спящий Глебушка.       Зайдя в комнату Вадик тут же направился покорять постель своего драгоценного мальчишки. Забравшись под одеяло и удобно устроившись между ног брата, вплотную прижимаясь к его хрупкому тельцу, Вадим, по обыкновению, принялся будить малыша поцелуями в лоб, в плечи, в шею, в выпирающие ключицы, в впалые щёчки, в нос, в виски, в макушку, в подбородок и даже в его сладкие, слегка красноватые, искусаные губы, попутно лаская всё его тело руками. Он нежно и без пошлости гладил оголённые бёдра брата, его худую спину, плечи, тонкие руки, грудь, плоский живот, ноги, обводил пальцами острые коленки. Выполняя свои манипуляции юноша невольно ёрзал бёдрами и всё ближе прижимался пахом к паху своего брата. Конечно же Глеб не смог не обратить внимания на такие приятные ощущения и вскоре проснулся тихо постанывая от нахлынувшей волны лёгкого возбуждения. — Мххммх.... В-Вадь... Ахм..... Стой... Аах... — Ммм? Ты уже проснулся? Доброе утро, солнце. С доброй и искренней улыбкой полной любви Вадим поглядывал на Глеба продолжая его расцеловывать и ласкать, ненароком возбуждая мальчика. — Аххх... Вадь, остановись! Глебу слишком понравилось происходящее, но у него всё ещё работал мозг и исходя из этого он сделал вывод: нужно сейчас же оттолкнуть старшего брата и попросить его остановиться. *А то фиг знает что будет дальше. Ведь помимо того, что у меня и так встанет, утро ведь, так ещё и Вадька со своими нежностями, а я на них падок* поразмыслил Глеб и принялся за исполнение своего плана. Взяв брата за плечи, он отдалил его от себя продолжая настаивать на том, чтоб он остановился. Но было уже слишком поздно... — Ну и чё ты меня отталкиваешь? Слегка возмущённо спросил Вадим. — Вадь... ну... — Сначала просил к тебе приехать, а теперь вот так? Тебе что, разонравилось? Тебе ж раньше всегда такое в кайф было. Помню ты даже по утрам отказывался вставать без моих ласк да поцелуев... А сейчас то что? Ммм? Малыыыш....? С некой печалью в голосе произнёс слова старший Самойлов. Забавно, что он всё ещё не обратил внимания на вставший член младшего брата. — Вадьк... Мне до сих пор это очень-очень нравится и я с удовольствием понежусь с тобой ещё, но только не утром! — Что? Поче... Не успел договорить Вадим, как тут же до него дошло. В его пах что то упиралось. Он опустил глаза на промежность мальчика. — Ха-Ха! Будто злодей из мультиков надменно похихикал Вадя. — Чего... Смешно тебе? Утопая в смущении и жутком возбуждении промямлил Глебка. — Наш мальчик уже подрос?) С ехидно зловещей ухмылкой похихикивал Вадим. — А это тебе кара! Хаха! Вот помнишь когда ты был мелким, ты вечно утром на меня залазил и прыгал по мне, вот тебе и воздалось за все твои грешки! Хахаха! Будто бы правда веря в эту чушь, придуманную на ходу, Вадя продолжал ласкать тело брата руками. — Вот именно, что я был мелким, отстань теперь от меня... Нечего на мелких из за таких глупостей сердиться. — А я и не сержусь, я просто воздам по заслугам). — Чего ты мелишь? — Я не отстану. — Вадька, мама за стенкой! Совесть поимей! — Я тебя щас поимею). Шутливо произнёс Вадик. — Нет мамы, и чёрт знает когда она вернётся. Хотя, там в аду им тоже не известно. По соседкам она пошла. — Блииииииииииин.....! Мхммм.... Вадь... — Не отстану). Вадим одной рукой прижал руки братца к постели, второй же продолжал безразвратно блудить по нежному телу, иногда щекоча, пощипывая. Он крепко прижимался к стояку Глебки, продолжая целовать щёки и лоб, спускаясь до шеи. Шея чувствительная у многих людей и Глеб не стал исключением. Полностью переключившись на шею, ключицы и плечи брата, Вадим разжал пальцы и выпустил тонкие запястья из своих оков. Целуя горло, Вадик заметил, что Глебсон постанывает громче, когда юноша касается губами определённой точки на шее. С левой стороны, почти под подбородком, недалеко от кадыка. Жадность фраера погубит, а Вадима- любопытность. Вадька решил, что нет ничего интереснее, чем проверить свою извращённую догадку о теле своего малыша. Язык. Горячий, пылающий язык облизывает то самое любопытное местечко на шее младшего брата. И вот оно. Стон. Громкий стон раздался по квартире.